Пленница Северных земель. Замуж за волка

Он говорил как стратег, оценивающий ресурсы. И Лира, солдат до мозга костей, понимала его. Неразумно вселять надежду, которую нельзя немедленно подкрепить действием. Это разъедает дисциплину хуже, чем страх.

Они пересекли реку и углубились в лес. День клонился к вечеру, длинные синие тени уже легли на снег. И тут Рорк снова заговорил, на этот раз тише, будто слова давались ему с трудом:

– Там, между Сердцами… то, что ты послала. Боль. Страх. – Он сделал паузу, подбирая выражение. – У тебя… есть чему поучиться. В управлении страхом.

Это было почти признание. Не комплимент. Констатация факта.

– У тебя тоже, – ответила Лира после паузы. – В управлении яростью. Я всегда думала, это одно и то же. Оказалось, нет.

Он хмыкнул, коротко и беззвучно. Это, пожалуй, было максимальным проявлением согласия, на какое он сейчас был способен.

Когда вдали показались огни Логова, Лира почувствовала странное смешанное чувство. Облегчение – потому что ноги подкашивались от усталости, и каждая мышца ныла. И тревогу – потому что сейчас им предстояло вынести наружу то, что они узнали там, в глубине земли. Превратить интимное, леденящее душу знание – в план. В приказы. В бремя для других.

У ворот их уже ждали. Не толпа, но все ключевые фигуры: Гримволд, Хейдра, Ульф, Сигрид и ещё несколько старейшин и старших воинов. Лица были напряжёнными, ожидание висело в воздухе, густое, как туман.

Рорк прошёл вперёд, не замедляя шага. Его походка, всегда уверенная, теперь была отягощена новой, невидимой тяжестью, но от этого казалась только твёрже.

– В Дом Совета, – бросил он, не глядя ни на кого. – Все.

В большом гридхолле уже горел огонь в очаге, и скамьи были расставлены полукругом. Воздух был спёртым от дыхания десятков людей. Лира стояла рядом с Рорком у огня, чувствуя на себе тяжесть множества взглядов. Раньше в этих взглядах была враждебность или холодное любопытство. Теперь в них читалась тревожная надежда. И страх, что эта надежда окажется призраком.

Рорк не стал тянуть. Он обвёл собравшихся взглядом – тем же жёлтым, неумолимым взглядом вождя, но теперь в его глубине таилась искра чего-то иного.

– Мы прошли, – заявил он просто. – Ледяные Сердца пропустили нас.

В зале пронёсся коллективный, сдавленный выдох. Гримволд закрыл глаза, его губы беззвучно зашевелились, будто в молитве.

– Легенда подтвердилась, – продолжал Рорк. Его голос был низким и ровным, он рубил правду, как дровосек – полено. – Лира – Хальдра-вар. Связь существует. И мы получили то, за чем ходили. Знание.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание слушателей.

– Стаю Ночи нельзя убить в бою. Их сталью и когтями не возьмёшь. Их можно только снова усыпить. Запереть. Для этого нужен ритуал. Ритуал Голоса Глубин.

– Что он требует? – спросил Ульф, его голос был хриплым от напряжения.

Рорк перевёл взгляд на Лиру, давая ей понять, что дальше говорит она. Это был жест признания её равного участия. Лира, подавив комок в горле, сделала шаг вперёд.

– Нужно дойти до места, которое нам показали. Оно называется Ступени Забвения. Это глубоко под горами, в пещере, куда не заходит свет. Там… есть нечто вроде портала. Или раны. Оттуда они приходят. Ритуал требует, чтобы у этой раны пелась определённая… песнь. Не мелодия. Состояние. Гармония двух противоположных сил, слившихся в одну. – Она посмотрела на Рорка. – Нашей силы. Того, что между нами.

– Это звучит как поэзия, а не план, – проворчал один из старейшин.

– Это и есть план, – резко парировал Рорк. – Поэзия наших предков оказалась правдой. Теперь наша очередь превратить её в оружие. Нам нужно добраться до Ступеней. Пройти через территории, где активность Стаи Ночи сейчас максимальна. Нас, возможно, будут атаковать. И когда мы дойдём… нам придётся сделать то, что мы видели. Без гарантий. Без права на ошибку.

– И что это даст? – спросила Хейдра. Её старый, проницательный взгляд переходил с Рорка на Лиру и обратно.

– Если всё получится, мы… запечатаем источник. Стая Ночи отступит, потеряет связь с этим миром. Возможно, навсегда. Возможно, на столетия.

– А если не получится? – в зале повисла тяжёлая тишина.

– Тогда мы умрём. И, скорее всего, откроем дорогу для ещё большего числа Теней, – честно сказал Рорк. – Потому что наша связь, если её разорвут в таком месте… станет не щитом, а воронкой.

В зале воцарилось мрачное молчание. Лира видела, как лица людей оседают под тяжестью этого выбора. Рискнуть всем на призрачный шанс? Или медленно вымирать в оборонительных стычках?

– Когда? – спросил наконец Гримволд.

– Как только будем готовы, – ответил Рорк. – Нам нужно несколько дней. Нам с Лирой нужно… научиться. Не сражаться вместе. Быть вместе. До уровня, который мы достигли в Трещине. И удерживать это состояние. Постоянно.

Это прозвучало как приговор. Интимнее и страшнее любой битвы.

Совет продолжился, уже обсуждая практические детали: какие отряды будут их прикрывать на подходах, какие запасы взять, как обеспечить безопасность Логова в их отсутствие. Лира слушала, но её мысли были где-то далеко. Она смотрела на свои руки. Они всё ещё помнили хватку его руки в ледяном проходе. Помнили чужую боль.

После совета, когда народ стал расходиться, к ней подошла Сигрид. Женщина молча взяла её руку, перевернула ладонью вверх и положила в неё маленький, тёплый камушек с дырочкой посередине, на который был надет кожаный шнурок.

– Обсидиан, – тихо сказала Сигрид. – Камень, рождённый в огне и застывший в воде. Как ты. Носи. Чтобы помнила, из чего сделана.

Лира сжала камушек, чувствуя его гладкую, тёплую поверхность. Слова застряли у неё в горле. Она лишь кивнула. Сигрид ответила кивком и растворилась в толпе.

Хейдра ждала её у выхода.

– Идём, девочка. Посмотрим на твою отметину после такого путешествия.

В доме Хейдры было тихо и по-домашнему тепло. Лира расстегнула куртку и рубашку. Хейдра внимательно осмотрела пятно, прикоснулась.

– Изменилось, – констатировала она. – Края… не такие синие. Более серые. Будто вросло в тебя. Стало частью. Болит?

– Нет. Просто холодно.

– Хм. – Хейдра налила ей отвару. – Значит, приняла. И он тебя принял.

Это хорошо. И плохо. Теперь выворотить это не выйдет никогда.

– Я это поняла там, – тихо сказала Лира, попивая горьковатую жидкость. – И… я поняла кое-что ещё. Про них. Про Стаю.

Она рассказала Хейдре о том ощущении бесконечного, печального голода, о желании не убивать, а усыплять. Старуха слушала, не перебивая, её лицо было непроницаемым.

– Жалость к голодному зверю – верный способ быть съеденным, – сказала она наконец. – Но понимание мотивов зверя – способ перехитрить его. Ты правильно сделала, что почувствовала. Но не позволяй этому чувству ослабить тебя. Они всё равно смерть. Просто смерть с печальными глазами.

– А ритуал… – начала Лира, но голос её дрогнул. – Он требует… полного доверия. Полного растворения. Я… я не знаю, смогу ли.

Хейдра пристально посмотрела на неё.

– Боишься не его. Боишься себя. Боишься потеряться в нём. Перестать быть Лирой из Граньи.

Лира молча кивнула.

– Глупость, – отрезала старуха, но беззлобно. – Ты уже не та Лира. Ты с тех пор, как надела наши меха. С тех пор, как встала перед тенью с поленом. С тех пор, как его боль стала твоей. Ты уже меняешься. Вопрос в том, примешь ли ты эту перемену или будешь драться с ней, как с ещё одной цепью. Первое даст тебе силу. Второе – сломает.

Она встала, чтобы положить ещё одно полено в очаг.

– Он тоже боится. Он просто лучше это прячет. Потому что ему нельзя показывать страх. Но я видела его глаза, когда он вернулся. В них не было победы. Было… принятие. Как у человека, который наконец увидел размер пропасти, через которую придётся прыгнуть. И ты в этой пропасти с ним. Так что выбирай: либо вы вместе летите вниз, либо вместе находите способ перебраться на другую сторону.

Лира сидела, сжимая в ладони тёплый обсидиановый камушек. Слова Хейдры жгли, как её отвары. Они были правдой. Неудобной, колючей, но правдой.

Из темноты за дверью послышались шаги, и в проёме появился Рорк. Он выглядел измождённым.

– Завтра, – сказал он, обращаясь к Лире, но глядя куда-то мимо. – На рассвете. Начинаем. На пустоши за лагерем. Будем работать, пока не упадём. Потом снова. Каждый день. Пока не будем готовы. – Он повернулся, чтобы уйти, но задержался. – И… спасибо. За то, что там, у Сердец. За правду.

И он ушёл, не дожидаясь ответа.

Хейдра фыркнула.

– Видишь? Принятие. Медленное, ужасно неудобное, но принятие. Теперь иди спать, «Хальдра-вар». Завтра начинается настоящая работа.

Лира пошла к своему углу, к постели из мехов. Она легла, держа камушек Сигрид в одной руке, а другой прикоснувшись к холодному пятну на груди. Она чувствовала его холод, но теперь он был просто фактом. Как шрам от старой раны. Как память.

За стенами дома выл ветер. Где-то там, в ночи, спали или бродили тени древнего Голода. А здесь, в тепле, лежала девушка, которая больше не была ни капитаном граньских страж, ни просто пленницей. Она была ключом. Остриём копья. Половинкой чего-то целого.

И завтра ей предстояло научиться быть этим – не сражаясь, не сопротивляясь, а отпуская. Это был самый страшный приказ, который она когда-либо получала. И впервые в жизни она не знала, сможет ли его выполнить. Но знала, что должна попытаться.

Она закрыла глаза, и перед внутренним взором снова всплыло синее сияние Ледяных Сердец и ощущение чужой-своей руки в своей. Это был её якорь. Её бремя. Её единственный шанс.

Глава 12

Пустошь за лагерем была плоским, вымерзшим до каменной твердости полем, окаймлённым с одной стороны чёрным частоколом, а с другой – уходящим в туманную даль лесом. Здесь ветер гулял на полную силу, срывая с земли колючую снежную пыль и швыряя её в лица. Рассвет только-только раздирал горизонт кроваво-красной полосой, когда Лира вышла на это место.

Рорк уже ждал. Не в мехах, а в простой, плотной шерстяной рубахе, несмотря на лютый холод. Рукава были закатаны. В руках – два тренировочных деревянных меча. Он бросил один к её ногам.

– Сегодня не о чувствах, – заявил он, без предисловий. – Чувства мы проверили. Сегодня – о контроле. О том, как заставить эту связь работать, когда думать некогда. Когда вокруг ад. Начнём с простого. Спарринг.

Лира подняла меч. Дерево было холодным и знакомым.

– Я готова.

– Нет, не готова, – парировал он, принимая стойку. – Но начнём. Атакуй. По-настоящему. Как если бы я был твоим смертным врагом.

Она бросилась вперёд. Её первый удар был быстрым, техничным, направленным в ребро. Он парировал его почти небрежно, но не контратаковал.

– Снова. Ищи открытие.

Она атаковала снова. И снова. Комбинации, которые когда-то были отточены до автоматизма, теперь казались медленными, неуклюжими. Её тело, хоть и оправившееся, ещё не вернуло былой скорости и силы. А он был как скала. Он не давил, не подавлял её. Он просто был там, всегда на полшага впереди, читая её намерения, будто они были написаны у неё на лбу.

После десятой неудачной попытки прорвать его защиту ярость, которую она так тщательно хоронила, начала подниматься. Это была не только злость на него, но и на себя, на свою слабость, на эту унизительную ситуацию.

– Ты держишься! – крикнула она, отступая, её дыхание стало прерывистым. – Ты не атакуешь! Что это за тренировка?

– Тренировка терпения, – холодно ответил он. – Твоё и моё. Ты слишком в своей голове. Ты думаешь: «удар в голову, потом низкий удар, потом финт». Я это вижу. И тень увидит. Перестань думать. Действуй.

– Как я могу не думать?!

– Чувствуй! – его голос врезался в вой ветра, как топор в лёд. – Чувствуй мое намерение! Куда я смещаю вес? Куда смотрит мой взгляд? Какой мускул готовится к движению? Не глазами! Кожей! Нутром! Этой чёртовой связью, которую мы оба ненавидим!

Он впервые за всё время сделал шаг вперёд. Не атака, а просто давление. Лира инстинктивно отпрыгнула назад.

– Вот! Видишь? Ты почувствовала угрозу прежде, чем я что-то сделал. Это оно. Теперь лови это чувство. И используй его.

Они снова сошлись. Лира попыталась сделать то, о чём он просил. Закрыть внутренний диалог. Отключить тактика в своей голове. Было невероятно сложно. Годы тренировок, дисциплины – всё это было построено на анализе, плане, контроле.