Корабль уродов

– Ты в Штаман-Рейне? – беззаботно спросилась Майя.

– Да.

– О, здорово! Мы с ребятами из спецшколы собираемся на фестиваль комиксов, давай с нами? Ты представляешь, я нашла столько фанатов Мальтрекса в параллельном классе, а еще двоих в одиннадцатом, и пару в восьмом… вот! Я так счастлива! Я думала, здесь будет гораздо хуже!

Меня на секунду заклинило от такого потока эмоций.

– Э… То есть, там будет очень много людей, да?

– Ну да, довольно много, а ты против?

– Ну так… не то что бы… – я взглянула на сопящего Зимина, на «Десять томных сердец». – Да, я пойду. Когда, где?

– В воскресенье, только я еще не знаю, как мы встречаемся, так что я еще позвоню тебе – завтра наверно, но это супер-мега-клево, что ты пойдешь!

– Ага…

– Ладно, мне еще народу звонить, давай, пока!

«Вызов окончен», – сообщил телефон. Я убрала его и в недоумении покачала головой. А затем снова взялась за «супер-мега-романтическую» книжку.

–

Зимин пришел в себя в самый неподходящий момент: Роджер как раз запрыгнул на карниз – в одной руке револьвер, в другой кукла-вуду – а Сьюзен, прикованная к кровати, из всех сил пыталась встать на колени. Я нехотя закрыла книгу.

– Как себя чувствуешь?

– Эм…

Он смущенно оглядывался по сторонам, немного похудевший и взъерошенный. К белесому шраму, пересекающему бровь, теперь присоединилось несколько отметин на бедре, но их видно не было.

– Мы… не совсем провалились?

– Точно сказано. Не совсем.

– Ты… – он нахмурился, сначала серьезно, потом – лукаво. – Ты построила башенку из монстров?

– А, это. Ну да, – я улыбнулась. – Глупость полная, если честно. Но я испугалась, увидев, что Джека они не слушают, и мне захотелось быть выше, чтобы до всех докричаться.

– Это было довольно… величественно.

– Как мило, что тебя в тот момент это волновало.

Он смешался и опустил взгляд.

– Почему-то всех волновало. Почему-то все не преминули сказать, что я была величественна.

– Это такой странный язык. «Ты была величественна» – значит «спасибо».

– Вот как? – я засмеялась, он тоже, и мы смеялись куда дольше, чем следовало смеяться такой простой шутке.

Когда этот внезапный взрыв веселья прошел, Зимин вдруг вкрадчиво поинтересовался, указывая на книгу:

– А что это у тебя?

Я показала, и он снова разразился хохотом, и я после нескольких секунд изумления к нему присоединилась. Отсмеявшись, едва дыша, спросила:

– Да в чём дело?

И истерический хохот накрыл нас новой волной.

– В чём дело? В чём дело?! – я толкнула его рукой.

– Черт!

– Да хватит уже гоготать, больной!

– Черт, ты не представляешь, как это смешно.

– Действительно.

– Как это смешно, что великая, могущественная принцесса чудовищ, госпожа Вренна Вентедель читает сборники сопливых бредней для старых дев.

– Так это всё-таки фуфло?

– Нет, блин, шедевр литературы.

– Я впервые в жизни вижу такую книгу. Мы Игорь дал, чтобы время убивать, пока ты в отключке.

– Игорь?! Так он у нас фанат томных сердец, оказывается?

Я нахмурилась, не понимая, то ли он не верит, то ли – радуется возможности поглумиться над шефом.

– Ну, – добавила я осторожно, – он извинялся и говорил, что ничего лучше не нашел.

– Это неважно, – отрезал Зимин. – Я ему это припомню – не раз припомню.

– Ну удачи, – я усмехнулась, разделяя его злорадство.

-

Наступил понедельник, и ни на каком фестивале я так и не побывала. Майя звонила несколько раз, то отменяя, то назначая встречу – то несчастная, то фонтанирующая восторгом. Мне вспомнилась ее тихая тоска в ночном поезде, и стало как-то неприятно из-за этих наигранных эмоций.

Зимин шел на поправку.

Врач и медсестры считали, что его покусала крупная домашняя собака, которую он на спор доводил до белого каления. Хоньев предлагал дворнягу, но Игорь пожалел Славу, настоял на ручной псине и убедил врачей, что уколы от бешенства не нужны.

Я, опять же благодаря харизме Игоря, жила в соседней с Зиминым палате. Хромающие по коридорам больные раздражали, конечно, но здесь, по крайней мере, было тихо. К тому же, не приходилось платить за гостиничный номер.

Я дочитала четвертую новеллу и отложила книгу, подумав, что в этих историях действительно присутствует некое однообразие.

Зашла к Зимину – он, сжав зубы от сосредоточенности, играл в свой телефон.

– Привет, – села рядом со стороны здоровой ноги и заглянула в экран. Маленький черный человечек падал с крыши, уворачиваясь от лезвий.

– Привет, – пробурчал он, не разжимая зубы и судорожно дергая телефон из стороны в сторону.

– Какая милая игра.

– Ага.

Человечек наконец наткнулся на вращающиеся винты и разлетелся на кровавые кусочки, а на их фоне появился счет в несколько тысяч очков.

– Чуть-чуть до рекорда не хватило, – пожаловался Зимин.

– Ну, уж… – я с насмешкой развела руками.

Зимин вздохнул, вышел из игры и бросил телефон на скомканное одеяло.

– Как ты?

Я пожала плечами.

– Нормально. Меня динамит Майя.

– Это та девочка из поезда? Вы подружились?

– Ну типа.

Он улыбнулся:

– Это мило.

– Это ее заслуга.

– Всё равно. И как же она тебя динамит?

– А, то зовет, то не зовет куда-то там. Она странная. В хорошем смысле.

– Так и ты тоже.

Я усмехнулась.

– Кстати, мне вот любопытно. А что ты о себя рассказываешь?

– В смысле?

– Ну, должна же ты говорить, типа, что в такой-то школе училась или, не знаю, что у тебя пес Шарик был.

– Пес? Это с намеком?

Он фыркнул.

Я пожала плечами:

– Не знаю, меня как-то не спрашивали – я ничего и не говорила. Но если разговор зайдет – совру что-нибудь, – я улыбнулась. – Порекомендуешь, что надо говорить, чтоб было правдоподобно? Что нормальные люди думают, например, об этой школе?

Он рассмеялся.

– Ай, мерзкое место. Оттуда хочется свалить и не вернуться. И главное, все почему-то уверяют тебя, что это – лучшие годы твоей жизни, о которых ты будешь с нежностью вспоминать на склоне лет.

Я посмотрела на него пристально и вдруг спросила:

– Слав, а сколько тебе лет?

– Девятнадцать, – он ответил на взгляд. Глаза оказались светло-зелеными.

– А что ты делаешь в этой организации? Почему не учишься, не служишь или не нашел нормальной работы?

Да, я уже немного разобралась, когда и чем люди обычно занимают свою жизнь.

– Ну… – он смутился. – А чем это не нормальная работа? Разве не круто быть мафиози?

Я нахмурилась, но отвечать не стала. Что-то мне подсказывало, что ему еще далеко до крутого, самостоятельного и безбедного бандита.

Мы заговорили о какой-то ерунде, и я постепенно стекла со спинки кровати и теперь полулежала рядом с ним, а он смотрел на меня снизу вверх и явно думал о чем-то не том.

Затем внезапно зазвонил мой телефон, и я, резко сев, взяла трубку.

Это была Майя. Она снова назначала встречу. На этот раз и день, и время, и место. И, конечно, клятвы, что на этот раз всё заметано.

– Обижаешься на нее? – с участием спросил Зимин, когда я положила сотовый.

Я обернулась к нему и пожала плечами.

– Немного. Хм… Это странно. Мы виделись всего один раз в жизни – кто она мне?

– Она кажется душой компании. У нее дофига приятелей, и она умеет цеплять новых.

– Она кажется чуть ли не клоуном, если забыть, как серьезно и печально она смотрела в окно.

Он не понял, а я не хотела объяснять.

– Ладно, пойду я. Она сказала, что единственный способ собрать всех – опять сказать, что у нее день рождения. Так что надо что-нибудь подарить для вида.

– По-моему, она водит тебя за нос.

Я пожала плечами.

– Ладно, пока.

– Пока, – эхом откликнулся он.

–

Мы встречались на следующий день после обеда на автобусной остановке и ехали на окраину города, в парк развлечений «Сюрион». Я кое-как пережила жаркое дыхание и суетливость полусотни людей, набившихся в автобус, но парк оказался еще хуже. Толпы, крики, смех, очереди за сладкой ватой, ужасные красноносые клоуны… Боги, зачем я пришла сюда?!

Даже Майя, ради которой были все эти жертвы, общалась не со мной, а со всеми вместе взятыми, и мне хотелось скрыться за какой-нибудь будочкой с надписью «Касса», а лучше и вовсе уехать отсюда. И самое худшее было даже не в шумной неугомонной толпе, а в ощущении, что компания, собранная Майей, то и дело бросает на меня странные, настороженные взгляды.

– …Нет, нет, – говорила негромко Майя, а потом объявила во всеуслышание. – Так. Ладно. Мне надо отойти на пару минут. Пойдем со мной?

Я сообразила, что обращается она ко мне и удивленно кивнула.

Мы отделились от компании и пошли по относительно тихой тропинке мимо временно закрытого аттракциона.

– Ты прости… Ты здесь чувствуешь себя немного неприкаянно, да? – виновато заговорила Майя.

– Ну, наверно.

– Мне так хотелось с тобой снова встретиться, правда. А у нас почти не получается поговорить.

Я задумалась на секунду.

– Расскажи, как тебе в новой школе? Кроме того, что ты нашла много товарищей по интересам. Скучаешь по родным?

– Угу… Сперва отдыхала от сестры, а теперь и по ней скучаю.

Мы прошли мимо небольшого домика, освещенного фонарем, и Майя вдруг воскликнула:

– Стой, Вренна, вот же он!

– Кто?

– Туалет.

Мы зашли, она скрылась на минуту в кабинке, вернулась к раковинам и стала мыть руки.

– Вренна?

– Да?

– Отозвалась.

– Что?

– Ты дважды отозвалась на «Вренна». И один раз тебя так назвали в поезде.

Меня прошило электрическим током.

Весь шум «Сюриона» вдруг куда-то подевался, и слышно было только шуршание воды под краном и мое собственное дыхание. Я молчала, а Майя продолжала вхолостую, без мыла, мочить кисти рук.

– Ты ничего не скажешь? – наконец поинтересовалась она.

Я прикрыла глаза.

– Ты ведь давно подозреваешь, да? Ты позвала меня сюда, чтобы убедиться.

Теперь молчала она.

– И все эти «друзья»… Они поэтому так странно на меня целый день смотрели. Ты и им всё растрепала.

– Я случайно! – она всё-таки выключила воду и обернулась. – Мы смотрели новости на перемене (у нас в школе висят телевизоры), и там показывали тебя и еще нескольких Вентеделей. И я так удивилась, что воскликнула: «Да я же ее знаю!». И понеслось…

Я скривила губы и передразнила ее:

– «Я так хотела снова с тобой встре-етиться!», «Я так счастлива, что ты пойде-ешь!».

– Ну… ну так я правда хотела с тобой встретиться, одно другому же не мешает. Ну ты сама подумай, это же жуть как любопытно!

– Любопытно? Мы об одном и том же? Так, и вообще, – я скрестила руки на груди. – Почему это никто в панике не убегает?

– А кто должен? – удивилась Майя. – Это же не страшно, это круто!

Я фыркнула.

– Ну ладно, да, это немного жутковато, конечно, но… ты как Мальтрекс! Это круто! Мальтрекс Обратитель Магмы повелевает! – она театрально взмахнула руками. – Ты не помнишь его? Я же тебе показывала… Обязательно почитай про него!

Я невольно приложила ладонь ко лбу, измученно смотря на Майю, и констатировала:

– Скоро я буду пытаться доказать, что ты инопланетянин.

Она хитро засмеялась, подошла и приобняла меня.

– Слушай. Я скажу этим всем, что ты никакая не Вренна и что я обозналась. Но тебя показывали по ящику. Если ты скрываешься, тебе надо хотя бы волосы перекрасить.

Я подумала немного.

– Можешь говорить им что хочешь – я домой.

– Ты обиделась?

Меня пробил истерический смех.

Со мной что-то происходило – мне было скверно до слез, но я хохотала, не в силах остановиться, прижавшись спиною к косяку двери и немного согнувшись. Белый свет фонаря слепил глаза, и трава казалась зеленой, как лайм, а тени черными, как могила. Я снова слышала крики людей с аттракционов, и они отдавались в голове со звенящей точностью. От безудержного смеха не хватало кислорода, и перед глазами плыли круги.

Над ухом послышался мягкий шепот, теплые руки ввели меня обратно в домик и побрызгали в лицо холодной водой. Я пришла в себя.

Майя смотрела с участием, но это взбесило меня. Я махнула рукой наподобие отдачи чести, бросила что-то на прощание и ушла, не оглядываясь.

Самое гадкое, что Джек предупреждал меня. Позвонил вчера вечером и предостерег, чтобы особо на улицу не высовывалась – якобы это может быть опасно – и обещал на днях приехать за мной. Я дала ему неправильный адрес, потому что тогда совсем не хотела никуда уезжать. Но теперь, наверное, придется перезвонить…

Я вернулась в больницу в половину одиннадцатого и с трудом уговорила сторожа пустить меня. Скрутилась на кровати в своей палате.

Зимин зашел туда через пару минут после моего прихода – наверно, услышал шаги. И замер на входе, сбитый с толку моим убитым видом.

Прикрыл дверь и сел рядом.

– Что случилось?

– Эта паршивка вызнала, кто я! Черт! Как же мне гадко!

– Оттого что она узнала?

– Не знаю! Уйди, Зимин, меня сейчас всё бесит!

Он попытался продолжить разговор, поспорить, но в итоге сдался и вышел, сказав напоследок только, что его завтра выписывают.

Я маялась на жесткой кровати до полуночи, вспоминая, вспоминая, вспоминая… Да, мне было обидно из-за их шпионских игр, из-за притворства Майи и моей собственной неприкаянности. Но всё это было мелочью, к этому можно было отнестись с юмором. То, что меня по-настоящему терзало, скрывалось в прошлом, в моих четырнадцати. Человек, которого я встретила тогда, также беззаботно относился к тому, кто я, и поплатился за это. Он был очарователен в своем безрассудстве, и меня вывело из себя то, что кто-то смеет подражать ему в этом.

– Так, я не поняла вообще, почему ты не вопишь, не молишь о пощаде и не пытаешься убежать?

– Ну, потому что рисовать смайлики на воздушных шариках гораздо увлекательней.

ААА!!! Как она посмела отшучиваться почти так же, как и он?! Шарики, комиксы – одинаковая ерунда!

…И если она ведет себя так же, как он – почему это меня отталкивает? Его мне не вернуть, так почему не согласиться на замену? Она ведь нравилась мне. Что произошло?

Как я хочу уснуть!

Отчаявшись, я села в кровати и набрала Джека. Он ответил со второго гудка.

– Я тебе соврала, – призналась я, после обмена «приветами».

– Ты не в отеле «Юпитер», – подтвердил он.

– Ты уже приехал?

– Да. Где ты?

– В больнице…

– Что случилось? – резко спросил он.

– Ой, занервничал, – съязвила я. – Я с Зиминым, просто за компанию.

– Так он выжил? – удивился он. – Ладно, давай адрес больницы.

Я назвала.

– Скоро будешь?

– Через полчаса, детка.

– Я буду ждать тебя в холле. Дальше тебя не пустят.

– Ладно, до встречи.

Я попрощалась и свесила ноги с кровати. Холодный воздух гулял между голыми растопыренными пальцами.

Вот и всё. Вот и кончилось мое маленькое одинокое приключение. Я возвращаюсь под опеку Джека.

Я собрала свои небольшие пожитки и крадучись вышла в коридор. Остановилась возле палаты Зимина и осторожно заглянула. Он играл в телефон, и я невольно улыбнулась. Услышав тонкий скрип двери, он поднял голову и удивленно кивнул мне. Я вошла и, как обычно, села на кровати.

– Всё, – объявила я. – Джек заберет меня через полчаса.

– О… – только и сказал Зимин. – М… А меня завтра выписывают.

– Ты уже говорил.

– Да.

Я вздохнула, смотря, как человечек в телефоне Зимина падает без его ведома.

– А ты был прав, – заметила я. – Она действительно водила меня за нос.

– На самом деле многие так делают. Дружба – это не всегда что-то честное и сердечное. Просто людям нужно общение – так же как еда или сон. И они общаются, удовлетворяя эту потребность, а вовсе не потому, что без ума друг от друга.

– Звучит жутковато. Мы с тобой тоже поэтому общаемся?

Он опустил взгляд.

– Нет, я надеюсь. Хотя, можно сказать, именно за этим тебя здесь оставили – чтобы мне не было одиноко – чтобы удовлетворять мою потребность в общении… Но лучше об этом не думать, а то всё как-то мрачно получается.

– Да уж, – я засмеялась.

– А ты, я смотрю, повеселела, – заметил он. – Что, так рада наконец уехать от меня?

Я не знала, что ответить.

– Я устала. А с Джеком проще. Он придурок, конечно, но с ним можно не думать, что делаешь. Всё равно за все мои глупости отвечает он. И есть кого во всём винить, – я усмехнулась.

– Удобно.

В кармане задрожал телефон, и я ответила, пока он не начал свою громкую песню.

– Ну и где ты? – раздраженно спросил Джек.

– Сейчас. Пять минут.

Я убрала мобильник и, встав с кровати, развела руками. Зимин тоже поднялся и, чуть хромая, проводил меня до двери.

– Ну, что ж… – я обернулась к нему, ища, что сказать на прощание.

Он взял мою руку.

– Спасибо, что составила компанию, – и коротко чмокнул меня в губы, а потом, лукаво усмехаясь, перехватил мою руку так, будто мы просто обмениваемся дружеским рукопожатием.

Я опешила и улыбнулась.

– Бывай, – сказал он.

– Удачи, – ответила я.

В холле действительно ждал Джек – в кожаной куртке, позвякивая ключами от незнакомого бирюзово-серого автомобиля. Мы, не здороваясь, сели в машину, и Джек газанул по ночной улице.

Шабаш | 8

I

Как всё же чудесно ощущать алый сок во рту не искусственной подкрашенной водой и не солоноватым жирным желе – а тонким, кислым, сладким, сочным вкусом!

Стрельнув взглядом в Джека, Вренна обхватила губами очередную огромную, налитую восхитительно прекрасной кровью ягоду, выдернула из нее черенок и, жмурясь, начала медленно перекатывать ее на языке. Джек, наконец оторвавшись от ноутбука, невозмутимо наблюдал. Между ними стоял прозрачный контейнер, заполненный наполовину вишнями, наполовину косточками и оторванными листками.

– Ты только не наедайся, – посоветовал, проходя мимо распахнутой двери, Артур. – Мекс вот-вот подаст обед.

Вренна лукаво наклонила голову, чтобы дольше проводить его взглядом. Черные выглаженные брюки, черные, зачесанные назад волосы, тонкая бежевая хлопковая рубашка с закатанными по локоть рукавами и острым стоячим воротником. Во рту лопнула кожица вишневого тела, и пронзительный сок брызнул на вкусовые рецепторы.

– Шею не сверни, – буркнул Джек.

Вренна достала бордовую косточку и невинно надула губы:

– Шею? Кому?

Джек только покачал головой – с раздражением, но и с усмешкой – и вернулся глазами к экрану. Кажется, он вспомнил свое юношеское увлечение и сочинял рассказ. Те несколько, что Вренна прочла в его тетрадях в Картре, по-своему впечатляли, хотя и были явно недоработаны.

Предсказания Артура сбылись: не прошло и десяти минут, как в столовую вошла Мекс – в летящем платье, остроносых тапочках и с огромным серебряным подносом, ломящимся от тарелок. Джек, разумеется, не преминул раздеть ее взглядом и, будто бы незаметно покосившись на сестренку, вскочил на ноги и принялся помогать Огненной Ведьме с расстановкой блюд. Вренна через силу улыбнулась, чувствуя приливающий к лицу жар.

Когда две недели назад, увозя ее из больницы Штаман-Райна, Джек сказал, что они едут «к друзьям», Вренне и в голову не могло прийти, что одна из этих «друзей» – пресловутая Мекс. В свое время он просто извел ее своей одержимостью. И пусть напрямую он никогда ни о чём не рассказывал, имя «Мекс» то и дело мелькало между строк – или шепотом между поцелуями.

Артур принес пару бутылок вина и четверку бокалов, Джек и Мекс накрыли наконец на стол и кончили суетиться.

– Всё тут хорошо, – с усмешкой заметил Джек, когда все расселись. – Но вот десятка кораблистов всё-таки не хватает.

– Да, – неожиданно согласилась Мекс, и Артур поперхнулся. В возникшей тишине, Вренна медленно переводила взгляд с лица на лицо, покачивая еще чистой вилкой над нетронутым салатом.

– Мекс, он вообще-то имел в виду, что ты плохо готовишь, – не удержалась она.

Мекс вспыхнула ядовито-салатовыми очами и прищурилась, поджимая губы и готовя контратаку, но Артур и Джек встряли почти одновременно:

– Что ты несешь?

– По человеченке скучаешь только ты.

– Да что скучать-то, когда каждое второе блюдо непонятно из чего приготовлено? Я вообще не понимаю, как ты ешь это мясо. Ладно еще в Замках, там мы были обязаны, но здесь-то зачем? И какая разница, было это коровой там или курицей – по вкусу всё человечина. Точно такой дрянью нас кораблисты и потчевали.

Джек фыркнул, Мекс закатила глаза, а Артур, услышав в этом заявлении личное оскорбление для своей возлюбленной, весь вздрогнул от гнева и пульсирующим взглядом уставился на Вренну.

– Вренна, – голос звучал удивительно сдержанно для такого взгляда, – могу я тебя попросить воздержаться от… подобных заявлений касательно моей жены?

Невольно скривившись, Вренна отвела взгляд.

– Ну что ты, милый, – Мекс расплылась в улыбке. – Не будь к ней строг, всё-таки переходный период.

– Причем пожизненно, – не отрываясь от обеда, усмехнулся Джек.

Вренна напряженно отхлебнула вина.

– Зато до морщин еще далеко.

Артур негромко, но властно ударил ладонью по столу, и Вренна ошпарилась о его пылающий взгляд.

– Что, выгонишь из-за стола?

Пару секунд он искал, что сказать, но в итоге просто кивнул и чуть заметно наклонил голову в сторону двери. Вренна опешила на секунду, но дольше тянуть не стала и поднялась со стула.

– Так, ну! – Джек раздраженно развел руками, глядя на всех исподлобья. – Может, мы не будем ломать тут комедию и все спокойно поедим? Садись, Вренна.

– Пусть учится себя вести, – отрезал Артур.

– Что? Знаешь, во-первых, это наверно и мой дом тоже, да? А во-вторых, это уже претензии к моему воспитанию. Садись, Вренна, и ешь.

– Мне как-то не…

– Садись и ешь, – отчеканил Джек, буравя взглядом Артура, и Вренна покорно села.

Артур разглядывал свои дрожащие пальцы, пытаясь успокоиться. Мекс в знак примирения встала и подлила всем вина. Джек покончил с первой отбивной и принялся за вторую. Вренна гипнотизировала взглядом салат.

– Ты правда считаешь, что это нормально – использовать кораблистов в качестве прислуги? – почти ровным голосом открыл тему Артур.

– Ну конечно, – с недоумением кивнул Джек. – Ну, то есть, я думаю, воины из них лучше, но и прислуга нормальная.

– Я даже наверно не об этом… Это нормально – держать их в рабстве?

Вренна вскинула взгляд, и даже Мекс слегка приподняла брови, смакуя вино.

Джек замер на секунду и констатировал:

– Незастольная тема.

– Да ладно, не верю, что испортил тебе аппетит.

Джек рассмеялся и отложил вилку.

– Не испортил. Но если возник такой вопрос – без спора не обойтись, а спорить с набитым ртом – чревато.

– И всё же?

– Да, это нормально держать их в рабстве, – невозмутимо подтвердил Джек.

– Потому что они не люди? Или потому что вы все боитесь мести?

– Ну… И то, и другое. Только лучше сказать не «месть», а «истребление».

– Я не про человечество, а про Вентеделей.

– Ну окей, даже если нам они, освободившись, отомстят, то вас всё равно истребят.

– Ты не можешь этого знать.

– Но они же похищают людей, – вставила Вренна.

– А разве не вы им это приказываете?

– Никто не приказывал им выходить за ареал, – отрезал Джек.

Артур мотнул головой.

– Хорошо, ладно. Но причислять это к мести всё равно уместно. Вряд ли они так уж хорошо различают людей: для них что Вентедели, что прохожие – одно и то же.

– Едва ли. Не делай из них какую-то животину, Артур. Они умные. Серьезно, это абсолютно разумные существа. Возможно, у них нет как таковой индивидуальности, и их объединяет некий коллективный разум – но они прекрасно осознают, что и с кем делают.

– Да? И значит, вы держите в рабстве «абсолютно разумных существ»? И это – нормально?

– Артур у нас устроился подрабатывать адвокатом кораблистов, – закатил глаза Джек. – Тоже мне, дипломат.

– Черт побери, Джек! Да ты расстреливаешь их пачками со скуки, не говоря уж о том, что они всю жизнь ползают перед тобой на коленях, а потом ты жалуешься, какие они плохие и как хотят всех «истребить»!

В повисшей тишине Вренна медленно перевела взгляд на Джека и осторожно уточнила:

– Что? – никто не откликался. – Можно начало повторить?

– Видимо я забыл сказать, что это был небольшой секрет, но мне казалось, это очевидно, – холодно заметил Джек.

– Так значит, я всё правильно поняла?

Самая далекая от эпицентра назревающего скандала, Мекс с интересом наблюдала за происходящим, опустив подбородок на переплетенные пальцы.

Джек не произносил больше ни слова, и Вренна обернулась к Артуру.

– Да? О чём ты сейчас сказал? «Расстреливал пачками»?