Корабль уродов

– М… Типа?

– Восстанавливать заброшенные Замки.

Я нахмурился:

– В одиночку?

– С бригадой кораблистов, – он улыбнулся. – Нужно же будет где-то моих пятерых внуков селить.

Да-да-да, мы расстались практически полюбовно, и я тут же пустился в бега. Реставрация Замков – это, конечно, гораздо лучше, чем пытка водой, но всё равно совершенно выбивается из моего вальяжного образа жизни. В общем, в итоге я даже краем глаза не взглянул на эти несчастные заброшенные Замки и даже… отдаленно не приступил к проектированию первого внука. Хотя здесь радоваться нечему. И вообще, как я мог не вспомнить об этом священном деле, пока жил вдвоем с Вренной в нашей маленькой квартирке в Картре?

Мое «в бегах» проистекало очень весело, азартно и сладострастно, пока я не стал узнавать о бунтах кораблистов. Вот небольшая хроника:

31 октября 2011 – бал-маскарад в честь Хэллоуина в Морской Короне;

Ноябрь-декабрь 2011 – увеличение количества случайных жертв из окрестных населенных пунктов;

16 декабря 2011 – исчезновение Эрвадды Вентедель (предположительно убита своими кораблистами) (Замок – Журавль);

29 декабря 2011 – попытка Инициации Товвира Вентеделя – он не сумел совершить положенное убийство и был казнен кораблистами; никто из присутствовавших Вентеделей не признается, что отдавал такой приказ (Замок – Орхидея);

31 декабря 2011 – Рождественский Пир в Морской Короне – в некоторых блюдах обнаружен яд;

12 января 2012 – Леккрам Вентедель (у нас с ним приятельские отношения) просил помочь ему пристроиться среди людей, потому жить с обезумевшими кораблистами он больше не может (Замок – Башня);

30 января 2012 – громкая история об Нарканне и Биэллоре Вентеделях, в панике бежавших из своего Замка (Звезда);

А дальше краткая хроника превращается в подробную хронику, потому что после громкой истории бежать стали все! Когда в начале весны я приехал за Вренной, ее в Гвозде уже не было, и я, честное слово, порядком перетрухнул. Забрал оттуда ее дневник и перечитывал несколько раз – в общем, развел всякие сантименты… Но уже через пару недель позвонила Алита с наездом – мол, как я мог не позаботиться о девочке и оставить ее в практически бунтующем Замке. Мы слегка повздорили, как обычно, но зато я узнал, что Вренна у матери и что с нею всё в порядке.

К маю населенных Замков почти не осталось. Вентедели пытались затесаться среди обычных людей, придумывали себе фальшивые имена и были приветливы с соседями – которых раньше бы столь же приветливо препарировали.

Дело в том, что среди Вентеделей бытует мнение, будто простые люди их ненавидят, и, следовательно, лучше не раскрывать свое прошлое. На самом деле, людям не за что нас ненавидеть. Серьезно. Ведь мы всего лишь исполнители Договора – Договора, который защищает этих самых людей от кораблистов. Во время войны (в десятом веке) они истребили больше двух третей населения. Сегодня от рук кораблистов и Вентеделей вместе взятых ежегодно погибает десять тысяч человек. Для сравнения: в автокатастрофах – один миллион двести тысяч, а от рака легких – полтора миллиона. Так что можете быть нам благодарными и говорить спасибо. Мы малой кровью спасаем ваш драгоценный мир.

Но, к сожалению, осознают это немногие. И в большинстве своем обычные люди действительно нас ненавидят, считают проклятьем и иногда даже мечтают очистить от нас мир. Бывают, правда, и такие, для кого на первом месте стоит любопытство, и… именно они зачастую составляют основную часть тех заветных десяти тысяч.

Вообще, любопытный вопрос: почему за века люди так и не научились обходить кругом наши злосчастные Замки? Они не ползают по лесам, как сказочные избушки на курьих ножках, не скрываются от спутниковой съемки. Люди знают, где нас искать.

И делают на этом деньги.

Как ни странно, законсервированные в своих Гвоздях, Коронах и Орхидеях, мы популярны. О нас пишут в модных журналах, мы герои рекламы. Почему-то люди хотят жить как мы. Курить изысканные сигары, играть на арфе, позволять маленьким чудовищам омывать свои ноги. А то, что наша рутина – это убийство и каннибализм – это не страшно, ведь если к этому привыкнуть – то и не замечаешь. А мы, как известно, к этому давно привыкли.

Имя «Вренна», к сожалению, знают очень многие, потому что она особенно популярна. Юная девушка, дочь Мморока, главы семьи – самая настоящая принцесса Вентеделей. Ее образ выкупила себе (не знаю, правда, у кого) одна косметическая компания, и теперь по ТВ то и дело крутят ролики о якобы-Вренне, подводящей глаза или выбирающей помаду в тон платья. Настоящая Вренна сотню раз видела эти рекламы, но так и не поняла, что речь о ней. Неудивительно, ведь актриса, играющая ее, на полторы головы выше настоящей Вренны и на три размера шире. И я не хочу сказать, что она толстая – глупости. Она, в отличие от некоторых, женственная.

Так вот. А раз мы популярны – то почему бы не оборудовать гостиницу где-нибудь неподалеку, но на безопасном расстоянии от Замка? Зазывать туда туристов и этак ненавязчиво намекать, что такой шанс – увидеть саму… или самого… – выпадает раз в жизни, и, черт возьми, им нельзя не воспользоваться! Люди клюют. Не очень часто, но клюют. Большинству достаточно щекочет нервы уже то, как близко они подобрались к Замку.

Другой типаж людей, составляющий около 20% нашего рациона – это журналисты. Самые любопытные в мире существа, из года в год жаждущие заполучить эксклюзивное интервью или хотя бы фото. Кстати, некоторых из них надо отпускать, чтобы не спадала популярность, во-первых, и чтобы не иссякал поток новых журналистов, во-вторых. Эту братию ужас как вдохновляет известие о том, что какому-то везунчику удалось спастись.

В середине весны у меня началась паранойя. Я стал замечать грозные черные автомобили, медленно следующие за моим фордиком, и молчаливых людей на улице, вскользь провожающих меня взглядом. Я вспомнил о пытке водой и прочих радостях и решил аккуратненько ретироваться. Помотался из города в город, вроде как заметая следы, и, наконец, осел в Картре.

Город оказался как раз по мне – с богатой ночной жизнью, клубами и барами, но одновременно цивильный и интеллигентный. Здесь не было никакого производства – только жилые дома, развлекательные заведения, офисные здания, пляж и пара исторических достопримечательностей.

Я решил не слишком светиться и против своего обыкновения стал завсегдатаем только одного бара-казино. Проблем с деньгами у меня не было – на паре банковских карточек хранилась сумасшедшая сумма (с тех времен, когда мой Замок еще приносил доходы), но я понимал, что если хочу затесаться среди этих людей, стоит найти работу. Поэтому я рыскал в интернете, ходил на собеседования и сетовал за барной стойкой. В итоге, отзывчивый бармен посоветовал мне освободившееся место крупье – и вуаля, из клиента я становлюсь дилером.

Здесь же, благодаря другому своему коллеге, я пристрастился к лолли.

А еще здесь же, в этом чудесном казино под скромным названием «Парадайз», я впервые узнал о Сказочнике.

– Ты слышал что-нибудь о нём?

Я загнал еще один шар в лузу. Мы доигрывали вторую партию, и я наконец понял, как выгодно использовать покосившиеся ножки стола. Теперь мы оба, и я, и Артур, били только в левый угол и практически не промахивались.

Артур пожал плечами.

– Не-а. А это прозвище что ли?

– Ну типа. Это как Крестный Отец – только Сказочник.

– Мне кажется, это из фамилии. То есть его зовут, например, Вася Сказочкин, но это жуть как несолидно, и поэтому он – таинственный Сказочник.

– Однако. Так ты уверен, что ничего о нём не слышал?

– Ну разве что внутренние голоса, но ты же в них не веришь, – он усмехнулся. – Так что в нем особенного? Крестный Отец, говоришь?

– Он заправляет всем в Картре и нескольких соседних городах. Всем – в смысле, казино, бордели, лолли… Хотя некоторые говорят, что мэр – тоже его человек.

– С чего ты взял, что мне это интересно? Я даже не знаю, где этот твой Картр.

– На северо-востоке. Это интересно, потому что из этого можно извлечь выгоду.

Я забил последний шар, и мы стали вспоминать, у кого сколько. Получилось моих шесть, его – девять, то есть вот уже минут пять как я проиграл и просто так, по инерции, кручусь вокруг этого глупого стола. Вот что значит, давно не практиковался, даже правила вылетают из головы.

– Какую еще выгоду? – вернулся к разговору Артур, снова запрягая шары в треугольник.

– Смотри. Я нажал на спусковой крючок, так? Сам того не желая, запустил механизм разрушения.

– Звучит грозно.

– Но ведь так? А значит, я должен быть готов к тому, что будет дальше. Тысячу лет назад люди были не в состоянии бороться с кораблистами. Но за тысячу лет мы многому научились.

– Хм.

– Что?

– Война? – он скептически покосился на меня.

– Ну… типа по ходу! А твое сверхчутье ничего тебе не подсказывает?

– Пошел ты, – он усмехнулся.

Я рассмеялся и разбил шары. Ничего не закатилось.

– Слушай, я не собираюсь запугивать тебя или отрывать от прекрасной жизни с Мекс…

Он хотел было нахмуриться и возмутиться, но я быстро продолжил:

– Я как раз таки хочу сказать, что, возможно, всё это можно предотвратить. Сейчас, пока кораблисты не освободились окончательно, а мы уже знаем, что Договор не восстановить, и можем нарушать его – сейчас самое время для атаки.

– И ты поведешь за собой легионы, ага.

– Брось. Хватит пары бомб. Достаточно уничтожить эти подвалы с потомством – и всё!

– И как же ты?..

– Слушай. Подожди. Я же просто рассказываю, что произошло в моей жизни, пока мы не виделись, так?

– А мне уже показалось, что ты занимаешься агитацией.

– Я, можно сказать, занимался агитацией. Я вышел на Сказочника, чтобы убедить его, что нужно всё это провернуть.

– О!

– Что? Всё обретает смысл? – я усмехнулся.

Артур отложил кий и почесал бородку.

– Ну и что, вышло?

– Сказочник оказался весьма своеобразным субъектом. Он преследует какие-то собственные цели, и как только мне начинает казаться, что я понял, в чём они состоят, он совершает что-нибудь из ряда вон. Я до сих пор не понимаю, чего он хочет, но он отрядил мне людей для подрыва Короны.

– Я не разбираюсь в вашей терминологии.

– Ну, это типа главный Замок. В общем, я прихватил с собой Вренну, потому что знал, что моя власть над кораблистами уже ни к черту, и мы двинулись в этот лес.

Я помолчал.

– Ты решил пропустить ход что ли? Давай, бей.

Артур удивленно приподнял брови, пожал плечами и вернулся к игре. Ударил, затем я.

– Джек, что произошло?

Я снова помолчал.

– Вренна выручила нас. Конкретно.

– Хм! – он вскинул брови с каким-то злорадным предвкушением. – То есть ты у нас теперь обычный человечек?

– Обычный человечек не забьет тебе сейчас победный восьмой шар! – зеленая шестерка красиво отскочила от угла и угодила прямо в зияющую угловую лузу.

– Два – один, – объявил Артур. – Отыграешься завтра. Пошли откроем вино. У меня есть отличный вранац, или можно мускатное крикова.

– А ты всё такой же гурман?

– Ха, а как же.

Мы поднялись в гостиную, я уселся на диван, а Артур начал шарить по буфетным стеллажам.

– Похоже, тут нет. Пойду в погреб.

– Тут раньше не было погреба, – удивился я, и Артур, выходя из комнаты, самодовольно усмехнулся.

Пока его не было, я тоже осматривал пыльные шкафы, выстроившиеся вдоль стен. Вернувшись, он поставил на кофейный столик пару темных бутылок и заявил:

– У меня созрело два вопроса. Во-первых: что ты там говорил про свою свадьбу? И во-вторых – что дальше по твоему злодейскому плану спасения мира?

Я рассмеялся и вернулся на диван с парой бокалов.

– Ну, я женился на Вренне. Это было запланировано, кажется, еще до ее рождения, так что ничего удивительного. К тому же ты прекрасно знаешь, как долго мы были помолвлены.

– Она же младше тебя на много лет. Сколько ей сейчас? Четырнадцать?

– Семнадцать, вообще-то. Но с четырнадцати она ни капли не изменилась.

– М… Ну и как она? – он намекающе прищурил глаз.

– Мы не спали.

– Семнадцать – это нормально, – удивился он.

– Четырнадцать – это тоже нормально. Просто она меня ненавидит. Ну, типа.

– Это как?

– Ну… не знаю. Типа ненавидит. То есть, в общем-то, ей уже по фигу, но она из вредности всё еще меня ненавидит.

– Что ты несешь?

Я засмеялся.

– Давай лучше о спасении мира. Теперь я думаю, что надо сбрасывать бомбы с истребителей.

– Мы не в Голливуде, приятель!

– А что? Почему нет? Хотя бы с вертолетов. У Сказочника наверняка есть персональный вертолет.

Фыркнув, Артур наконец открыл одну из бутылок и разлил вино по бокалам.

– Вранац, – объявился он. – Черногория, выдержка пятнадцать лет.

Я попробовал – горчит и вообще напоминает черную смородину. Я не преминул сказать об этом. Артур презрительно поморщился и посмотрел на меня, будто говоря: «Ничего ты не понимаешь, придурок». Затем мы открыли мускат, и он оказался гораздо приемлемее, но Артур всё равно косился на меня с пренебрежением – якобы я слишком быстро пил.

Через полчаса в гостиную зашла Мекс – опять в банном халате – она что каждый день принимает ванну? Минут пять я отводил от нее взгляд, а потом вообще ушел на крышу с полубутылкой муската.

III

Уже на четвертый день я настолько обжился в старом пристанище, что трудно было поверить, что меня здесь не было пять лет. Каждый уголок был знаком: ковры, комоды, коридоры, потолки – всё такое родное, захожу в комнату, и на меня сыплются десятки забавных и нелепых воспоминаний. Они пробиваются даже сквозь ремонт, постигший небольшую часть дома.

Я забыл обо всём. О вертолетах, Сказочниках, кораблистах, Вренне, лолли, нерожденных детях, сумасшедших женах… Меня бросало в жар при одном взгляде на Мекс, и все мои заботы сводились к тому, чтобы не показывать это Артуру и чтобы поменьше оставаться с ней наедине – она лишала меня контроля над собой. Ее мягкое розовое тело, ее огненные волосы, ее обворожительная улыбка.

Артур говорит, до встречи с ним она была обычной студенткой – в очках, с русой косичкой. Да как, черт побери?! Если это правда – спасибо ему! Я поверю, что он маг – да кто угодно! В то, что она ведьма, я уже верю, потому что она сносит к чертям всё мое самообладание и вообще адекватность. Я раскисаю, шепчу что-то, будто девственник, а она развлекается.

Но вот, я избегал ее сутки, я принял холодный душ, и я курю на крыше. Кажется, мой мозг приходит в порядок.

Если задуматься, всё становится на свои места. Я уже когда-то занимался этой расстановкой, и всё сходилось. Надо только вспомнить.

Во-первых, я почему-то не ревную. Я завидую Артуру, когда он обнимает Мекс, когда прикасается к ней, но это не ревность. Я был бы абсолютно счастлив, если бы мы устроили шведскую семью… хотя у нас и так шведская семья, если подразумевать под этим просто сожительство. В общем, если бы Артур не был таким ревнивцем или если бы он не был моим другом, то я мог бы сблизиться с Мекс, и меня бы ничуть не волновало, что она спит с кем-то еще.

И во-вторых (хотя сейчас я этого не чувствую, и мне страшно даже думать об этом!), скорее всего меня влечет в ней только ее недоступность.

Я пришел к этому выводу несколько лет назад. Мекс сидела у меня в голове, несмотря на то, что мы не виделись больше года, и я всё думал, что в ней такого необыкновенного, что я не могу ее забыть. И понял – тогда это было откровением, в котором я не сомневался – что это единственная женщина, которую мне было никак не добиться.

Она ведь заигрывает со мной и строит глазки только потому, что уверена, что я держу себя в руках. Она любит Артура и не собирается ему изменять.

Да ладно? С чего я это тогда взял?

Тогда всё было четко и логично. И в итоге я приходил к выводу, что мне хватит месяца, чтобы пресытиться ею. Какое кощунство.

К черту здоровый рассудок! Лучше пойду на кухню, она как раз, наверное, готовит там обед.

Я оказался прав… Стройные ноги, прикрытые полупрозрачными хлопковыми шароварами, легкая домашняя маечка, вздымающаяся двумя объемными полусферами. Пламенные волосы убраны и веером покачиваются над головой и над тонкой белой шеей.

Она обернулась от плиты, и я судорожно втянул воздух.

– На обед плов, – улыбнулась она и прищурила глаза. – Что скажешь?

– Э… Да… Здорово…

– Да? – она положила деревянную лопатку и медленно приблизилась ко мне. Я замер у косяка двери и вдохнул ее сладковатый запах. Она томно сверкнула глазами, облизнула губы.

Я собрал волю в кулак и как можно спокойнее поинтересовался:

– Ты смерти моей хочешь?

Она приподняла круглые брови:

– При чём здесь смерть?

– Я… Если ты так смотришь… Я сейчас поцелую тебя… и ты расскажешь Артуру. А у него случится приступ маразма, и он прикончит меня…

– Тогда… не целуй меня, – она приблизилась вплотную.

– Конечно! – я быстро обхватил ее талию, прильнул к ней губам… и она с силой и яростью вырвалась из объятий.

Я пришел в себя через секунду и с вызовом ответил на ее гневный взгляд.

– Придурок!

– А на что ты напрашивалась?!

Она отвернулась, сжала губы.

– Я – ведьма, это моя природа!

– Чушь! Ты не ведьма, и Артур не маг. Он просто шизофреник, и тебя за собой тащит!

Она захлебнулась возмущением.

– Мне плевать, что ты думаешь! Все вы не верите – но только поддаетесь ведь! Ты, жалкий мужчина! А это!.. это даже хорошо, что ты не веришь – а то еще вздумал бы сжечь! Что, не хочется отправить меня на костер, а?

Я сжался под напором горечи и одержимости, сияющих в ее огненном взгляде, но мне было, что ей ответить, и я постарался придать голосу бесстрастие:

– Мекс, я не жгу людей. Я их ем.

Она вздрогнула и замерла, будто в ней переключили рубильник. На секунду сфокусировала на мне взгляд и пробормотала себе под нос:

– Джек Вентедель…

Потом подняла глаза и через силу произнесла:

– Прости.

Я вскинул брови.

– Прости, что приворожила тебя.

Я раздраженно всплеснул руками.

– Да не верю я в это, Мекс!

– Тогда что с тобой всё это время было? – парировала она.

Я покачал головой.

– Прости за грубость, Мекс, но ты вела себя как шлюха, а я вел себя как мужчина. Никакой магии.

Она опустила взгляд, пряча обиду.

Она была всё так же соблазнительна, чудесные шаровары стекали по ногам, свет мягко ложился на обнаженные руки, темнела ямочка между ключицами, и волосы пылали в солнечных лучах. А опущенные плечи, хмурость и смущенность делали ее милой и оттого еще более привлекательной. Но теперь, без ее ужимок, вздохов и полужестов, я вполне владел собой.

– Прости, – повторил я еще раз. – Ну, слушай… если ты тогда околдовала меня, а сейчас… сняла магию – то ты должна перестать мне нравиться. А это не так…

– Осталось то, что ты чувствуешь сам, – сухо ответила она, смотря в сторону.

С тех пор Мекс больше не ворожила и не строила из себя заправскую куртизанку (это, видимо, одно и то же, просто мы называем по-разному), и мне жилось гораздо проще. К концу второй недели я совсем расслабился, вспоминал с Артуром старые истории, играл в бильярд и карты, спокойно беседовал с Мекс, выпивал и совсем забывал про внешний мир, пока однажды, ближе к полудню, меня не разбудил звонок моего сотового.

Я не спал уже вообще-то, просто ленился, поэтому был вполне бодр для телефонного разговора. И всё же я был в недоумении, увидев, кто звонит.

– Промахнулась номером что ли? – удивился я и взял трубку. – Алло.

– Джек? Здравствуй, – голос звучал очень напряженно.

– Здравствуй, Юль.

– Я… Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Что-то такое ты у меня уже спрашивала. Хм, я тогда загнул клеевую фразу типа, жаль, что мы так плохо расстались, но ты была на высоте, и вообще, всё, что ни делается – к лучшему.

– Да, я помню. Я не об этом, Джек.

Я молчал.

– Ты ни в чём не хочешь мне признаться?

– Признаться? – удивился я. – То, что у меня было много женщин до тебя, ты и так знаешь, я никогда не скрывал. И после тебя будет много, но это тебя уж точно не касается.

– Я не об этом, – она на том конце магнитных волн сглотнула. – Как твоя фамилия, Джек?

Я похолодел. Мысли начали судорожно запинаться друг о друга, сплелись в узел – и всё это время я только беззвучно дышал в трубку.

– Как?.. – наконец выдавил я, поняв, что врать бесполезно. – Откуда ты знаешь?

– Ты… По телевизору был репортаж. С фотографиями.

Я невольно сглотнул.

– Знаешь, у меня только один вопрос, – продолжила она со страхом в голосе. – Я знаю, что вам нельзя быть с людьми. И если что-то вскроется… вы должны убить партнера.

Она громко вздохнула, и вопрос повис незаданным.

Я закрыл глаза, ища ответ на него.

– Ты бы?.. – прошептала она, думая, что я всё еще жду вопроса, но я перебил:

– Сейчас.

Я сел на кровати, затем встал и подошел к окну. Накрапывал дождь, и к стеклу прилип непонятно откуда взявшийся золотистый кленовый лист.

– Я никогда не попадался, – начал я. – Но в юности еще опасался и поэтому выдумывал всякие планы спасения. В основном они неосуществимые, но, думаю, я бы попытался провернуть что-нибудь.

Я выдержал вежливую паузу и продолжил на интересующую меня тему:

– Как думаешь, после того репортажа, если я выйду на улицу, на меня будут коситься и тыкать пальцем?

– Не знаю, – безучастно откликнулась она.

Мое и без того не радужное настроение почему-то испортилось еще больше от этого безразличия.

– Один вопрос, пожалуйста.

– Давай, – тихо согласилась она.

– Кого там показывали кроме меня?

Чужие | 7

Я дочитала вторую новеллу из книги, которую вручил мне на прощанье Игорь, и отложила цветасто-бежевый томик – он с шуршанием занял свое место на невзрачной белой тумбочке возле кровати. «Десять томных сердец» – гласила обложка. Слезы, крики и самоубийства. Довольно оригинально, никогда такого раньше не читала. Хотя Игорь извинялся, что предлагает мне такую бульварщину, так что, возможно… то, что я никогда прежде не видела таких книг – заслуга Джека.

Вообще, он, конечно, тоже не обошелся без нескольких любовно-эротических романов (зачем ему было нужно, чтобы я их читала, вполне понятно), но в тех книгах речь шла о страстях, изменах, интригах и разнообразном, подробно описанном сексе. Здесь, в этих «Десяти томных сердцах», за основу каждой повести взята некая абстрактная святая, вечная и чистая любовь, которая подвергается всяческим испытаниям. Не знаю, насколько можно верить этим историям, но в любом случае, они помогают неплохо скоротать время.

Время, которое я трачу, сидя у больничной койки Зимина. Сидя, читая и постепенно начиная чувствовать себя одной из героинь этих слезливых новелл.

Даже не знаю, как я позволила себя уговорить. Эти паршивцы просто воспользовались моей секундной слабостью и оставили меня нянчиться с больным, а сами укатили черт знает куда. И это не говоря уж о Джеке! Исчез вместе с машиной, не сказав ни слова. Эх, если бы машина была на месте, можно было бы хотя бы позлорадствовать, что он наконец получил по заслугам.

Если уж наша треклятая сила действительно оставляет нас, то с кого бы ей начинать, как не с него? Совершенно справедливо, что он был беспомощен против кораблистов и мог только истерически сотрясать воздух своими «приказами».

Другое дело, что вся эта система не знает справедливости – ну или не знала до сегодняшнего дня. Если я нарушу Договор – например, убью кораблиста, или покину свой ареал, или перепихнусь с каким-нибудь парнем – то лично мне, скорее всего, ничего не будет. Зато какой-нибудь мистер А. Вентедель, внезапно обнаружит, что десятый справа кораблист не хочет завязывать ему шнурки, а миссис Ю. Вентедель подавится чьими-то золотыми коронками, затесавшимися в ее ужине. Более того, некоторые авторитетные исследователи заявляют, что она может подавиться этими коронками не сейчас, а через десять или двадцать лет, а еще через триста пятьдесят – какой-нибудь Р. Вентедель не сумеет заставить своих миньонов стелить его постель. Такие вот законы природы.

Я вздрогнула от телефонного звонка и быстро вытащила мобильник из кармана. Здесь, в больничной палате, даже классическая музыка казалась чем-то неуместным.

– Алло?

– Вера, привет, – смутно знакомый девичий голос, позади которого слышится шум и смех.

– Привет, – неуверенно откликнулась я.

– Не узнаешь? Это же я, Майя.

– А, Майя, привет, – радостно повторила я.

Странно, почему-то у меня не сработал определитель номера.

Странно, почему-то я привыкла к тому, что у меня есть сотовый и на нем определяется номер, но не привыкла – что здесь не убивают и не употребляют в пищу людей. Действительно, немного странно.