Запутанные тропы

– Года два назад. Случайно встретились на одном мероприятии, – её тон был сухим, почти отстраненным.

– Вы были близки на острове? – детектив не скрывал, что интересует каждое слово.

Кейт слегка замерла и поставила чашку на блюдце чуть резче, чем обычно, жест, подсознательно выражающий недовольство.

– На острове мы просто пытались выжить. Никто не был близок, – сказала она, почти отмахиваясь.

Хейз поинтересовался тихим, но настойчивым тоном:

– Вам страшно возвращаться к этим воспоминаниям?

Она улыбнулась, но улыбка была холодной, лишённой эмоций.

– Ужасные события случаются, детектив. Но они остаются в прошлом, – ответила Кейт, явно пытаясь скрыть волнение за маской равнодушия.

Хейз не упустил возможности подкосить её защиту:

– А если они возвращаются?

На этом её лицо мельком изменилось: легкое напряжение в бровях, едва уловимое смещение губ. Она опустила глаза, затем взглянула прямо в его.

– Вы копаетесь в вещах, которые давно не имеют значения, детектив. Это не приведёт ни к чему хорошему.

– Майкл Харпер мёртв, – твердо сказал Хейз, – и вам не кажется, что это имеет значение?

Кейт резко сжала губы, её голос стал твердым и холодным:

– Мне кажется, что моя личная жизнь не должна становиться достоянием полиции.

Сделав последний глоток эспрессо, она собрала свои вещи, её движение было быстрым и решительным, словно она хотела смыть этот разговор, как пятно на дорогом шелке.

– Надеюсь, вы найдёте ответы, детектив. Но не у меня, – холодно заявила она, и, оставляя за собой легкий шлейф дорогих духов, направилась к выходу.

Хейз остался сидеть за столиком, наблюдая, как её силуэт растворяется в утреннем потоке посетителей. Он медленно открыл блокнот и, опуская карандаш на чистую страницу, записал:

«Напряжена. Волнуется. Боится? Или просто закрыта? Ледяная стена, скрывающая что-то большее…»

Его взгляд задержался на пустом месте за столом, где еще недавно сидела Кейт. Тайна, казалось, нависла над этим кафе, как тяжелая тень, не дающая покоя.

***

Чикаго. Поздний вечер.

Гаррет Морган, начальник охраны в одной из крупнейших логистических корпораций, сидел в небольшом баре при отеле, выбранном им специально для этой встречи. После долгих, нескончаемых звонков и упрямых просьб, он, наконец, согласился встретиться с детективом Хейзом. В его голосе по телефону слышалась не столько готовность, сколько вынужденное согласие.

– Ладно, чёрт с вами, детектив, – сказал Гаррет, голосом, в котором сквозило смешанное раздражение и усталость. – Один стакан пива. Но не больше, у меня смена.

Хейз назначил встречу в этом же баре. Гаррет выбрал столик у окна, подальше от любопытных взглядов и суетливых посетителей. Он был крепкого телосложения, лет сорока пяти, с короткими седыми висками и загорелым лицом, напоминающим о годах, проведённых на морских просторах. В его осанке всё ещё чувствовался дух моряка – твёрдая, уверенная стойка, взгляд, привыкший к суровым реалиям жизни.

Когда детектив Хейз вошёл в бар, Гаррет уже заказал пиво.

– За старые добрые времена, а, детектив? – произнёс он.

Морган поднял стакан, и в его губах мелькнула ироничная усмешка, как будто воспоминания о "старых добрых временах" были для него чем-то горьким и далёким.

Хейз, не теряя своего спокойствия, сел напротив и жестом попросил бармена принести чашку крепкого чёрного кофе. Он внимательно посмотрел на Гаррета и сказал:

– Вы могли бы назвать дни проведенные на необитаемом острове добрыми?

Гаррет хмыкнул, слегка покачав головой, и добавил:

– Чёрт возьми, нет. Но если думать… иногда можно свихнуться от воспоминаний.

Небольшая пауза повисла между ними, как будто воздух вокруг стал тяжелее от невыраженной правды. Затем Хейз тихо и ровно произнёс:

– Майкл Харпер застрелился.

На лице Гаррета мелькнула тень, его взгляд на мгновение застыл, а затем он лишь покачал головой и сделал глубокий глоток пива, словно пытаясь утопить в алкоголе горечь утраты.

– Жаль, – наконец, пробормотал он, – но, честно говоря, я не удивлён.

Хейз наклонился вперёд, его тон стал чуть настойчивее:

– Почему не удивлён?

Гаррет вздохнул, его голос стал чуть грубее от усталости:

– Он всегда был из тех, кто думает слишком много. Не всем удаётся оставить прошлое позади, а у некоторых оно становится грузом, от которого не спрятаться.

Детектив поднял бровь, его голос стал мягче, но проникновеннее:

– А вам удалось оставить это позади?

Гаррет посмотрел на Хейза с прищуром, как будто пытаясь прочитать его душу:

– Детектив, вы когда-нибудь бывали на острове, где нечего есть, кроме холодного, соленого воздуха, и некому помочь, кроме таких же, как ты? Там ты узнаёшь, что значит быть настоящим.

– Нет, – ответил Хейз спокойно.

Гаррет улыбнулся, но в его глазах блеснула некая горечь:

– Тогда считайте, что вам повезло,– он допил пиво, поставил стакан на стол, его голос стал немного снисходительным.– Я смотрю вперёд. Вам советую то же самое – не тратить силы на прошлое, которое уже давно ушло.

Хейз взглянул прямо в глаза Гаррета:

– Но Майкл не смог. Может, у него были причины, о которых вы не знаете?

Гаррет усмехнулся, его улыбка была легкой, почти ироничной, но в ней чувствовалась скрытая боль:

– А может, он просто слабее нас, детектив. Каждый из нас выбирает, с чем жить дальше.

Он поднялся, бросил на стол несколько купюр, словно оплата за встречу, и, собравшись с мыслями, сказал:

– Были рады поболтать, детектив. Но мне пора. Удачи вам в ваших поисках.

Хейз наблюдал, как Гаррет, с твёрдым шагом, но с заметным напряжением в плечах, уходит в ночную прохладу Чикаго. Детектив достал свой блокнот и, не отрывая взгляда от пустого стола, записал:

«Ложь? Или просто страх перед прошлым…»

Он задержался на этой мысли, чувствуя, что за каждым невозмутимым словом Гаррета скрывается буря, которую тот предпочёл оставить за гранью своих разговоров.

***

Париж. Поздний вечер.

Детектив Хейз сидел в своём номере в Чикаго, глядя на телефон. Сара Фостер жила сейчас в Париже и работала в престижной международной юридической фирме. Связаться с ней было не так просто – адвокаты её уровня не брали незнакомые звонки. Но он нашёл способ.

Гудки шли долго. Он уже подумал, что она не возьмёт трубку. Но затем раздался холодный, выверенный голос:

– Сара Фостер.

– Добрый вечер, мисс Фостер. Детектив Джеймс Хейз, Чикаго. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Небольшая пауза.

– Я в Париже. Это другой часовой пояс. Ваши вопросы подождут до утра.

– Боюсь, дело не терпит. Речь о Майкле Харпере.

Тишина. Чуть дольше, чем следовало бы.

– Не знаю такого, – резко ответила она.

– Странно, – спокойно заметил Хейз. – Вы были в одном списке пассажиров с затонувшего судна. Выжили вместе.

– Это было двадцать лет назад. Люди меняются и перестают общаться.

– Но не забывают тех, с кем прошли ад, – заметил он.

Сара тяжело вздохнула, и в её голосе появились нотки раздражения:

– Послушайте, детектив. Я не общалась с ним с тех самых пор. И, если честно, не понимаю, какое это имеет значение.

– Он застрелился.

Опять тишина. Теперь уже слишком долгая.

– Мне жаль, – наконец сказала она.

– Вам жаль?

– Я не обязана ни с кем говорить без официального запроса. У вас есть ордер, детектив?

– Пока нет.

– Тогда разговор окончен.

– Почему вы уехали в Европу, мисс Фостер?

– Потому что могла.

В голосе чувствовалась усталость.

Затем короткие гудки. Сара сбросила звонок.

Хейз положил телефон на стол, открыл блокнот и сделал запись:

«Ложь. Испуг? Или просто нежелание будить прошлое?»

Он посмотрел в окно. Город погружался в ночную тишину. Но у него было ощущение, что этот разговор далеко не последний.

***

Кампус университета. Утро.

Кристиан Хьюз появился на парковке ровно в 8:45, как и указано в его расписании. Высокий, худощавый, в тёмном пальто, с портфелем в одной руке и стопкой книг в другой. Его седые виски и очки в тонкой оправе придавали ему вид человека, привыкшего размышлять, но сегодня он был явно не в своей тарелке.

Хейз ждал его у входа в главный корпус.

– Профессор Хьюз? – детектив показал значок.

Кристиан вздрогнул, сжал пальцы на кожаной ручке портфеля.

– Да? Простите, но у меня через десять минут лекция. Если вы по поводу кафедры, то лучше обратиться…

– Это не по поводу кафедры, – перебил его Хейз. – Речь о Майкле Харпере.

Кристиан резко замолчал. Потом выдавил короткий смешок, явно неуместный.

– Майкл? Боже, сколько лет… А что с ним?

– Он мёртв.

Хьюз застыл на месте. Стопка книг чуть накренилась у него в руке, и в следующий момент одна из них с глухим звуком упала на асфальт.

– Чёрт, – пробормотал он, присел, торопливо подбирая её.

– Вы знаете что он совершил самоубийство? – спокойно спросил Хейз.

– Я… нет… То есть… – профессор выпрямился, прижимая книги к груди. – Мы давно не общались. Очень давно.

– Вы сказали «сколько лет», не помните, когда в последний раз говорили с ним?

Хьюз сглотнул, поправил очки.

– Двадцать лет назад. На острове. Потом… жизнь разошлась.

– Вы не пытались поддерживать связь?

– Нет. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом, детектив.

Они подошли к дверям корпуса. Хьюз бросил быстрый взгляд на часы, потом – на Хейза.

– Послушайте, мне пора. Я действительно ничего не помню. Это было… давно.

– Вы забыли, что случилось на острове?

Кристиан нервно хохотнул, сделал шаг назад.

– Люди забывают. И вам советую.

Развернулся и направился к входу быстрым шагом. Почти побежал.

Хейз смотрел ему вслед.

Перед тем как скрыться в здании, профессор всё-таки обернулся.

Их взгляды встретились.

В глазах Хьюза было то, что невозможно было не заметить.

Страх.

Детектив открыл блокнот и записал:

«Забыть или спрятать?»

Не суй свой нос

Полицейский участок. Поздний вечер.

Хейз сидел за своим столом, закинув ноги на столешницу, и лениво потягивал остывший кофе. В кабинете было тихо – только шелест бумаг да приглушённый гул голосов. В воздухе смешались запахи старого дерева, пота и дешёвого табака.

Он прищурился, прокручивая в голове разговоры с выжившими в кораблекрушении и записывал в блокнот.

Джеймс Уилсон. Нервный, раздражённый. Слишком резко отмахивался, как человек, который пытается убедить не только собеседника, но и самого себя.

Кейт Бенсон. Холодная, отстранённая. Всё под контролем – кроме глаз. В них читалось напряжение, которое она тщетно пыталась скрыть.

Гаррет Морган. Шутил, как будто ему плевать, но в голосе сквозило что-то жёсткое. Как будто каждое слово было заранее выверено.

Сара Фостер. Сначала заявила, что не знает Майкла, а потом – что не общалась с ним со времён крушения. Обычная ложь, но слишком очевидная, будто она и не пыталась её завуалировать.

Кристиан Хьюз. Этот вообще чуть не выронил сердце вместе с книгами. Вёл себя как человек, который боится не только вопросов, но и самого их появления.

Они говорили разное. Но никто из них не хотел говорить о том, что произошло на острове.

Хейз крутанул в пальцах картонный стаканчик, тихо усмехнувшись.

«Что вы все так боитесь, черт возьми?»

– Как успехи?

Хейз поднял взгляд. К его столу подошёл Джек Миллер – высокий, с вечно усталым лицом человека, который давно разочаровался в жизни, но всё ещё продолжал делать свою работу.

Он привычно прихватил чужую чашку с кофе и заглянул внутрь, будто надеясь, что там будет что-то покрепче.

– Ты вот так на каждого подозреваемого залипаешь или только на мертвецов?

Хейз лениво убрал ноги со стола и заговорщически наклонился ближе.

– Миллер, ты же знаешь, я тебе никогда ничего не предлагал просто так…

Джек вздохнул.

– Чего тебе?

– Ты не хочешь отдать мне должок?

– Какой ещё должок?

– Ну, помнишь ту историю с казино? Когда ты случайно… эээ… пересчитал улики не в ту сторону?

– Это было лет пять назад!

– Я человек терпеливый, Джек.

Миллер закатил глаза, но ухмыльнулся.

– Ладно, допустим, я согласен. Что тебе нужно?

Хейз молча протянул ему сложенный вдвое листок.

Миллер развернул, пробежал глазами по списку фамилий.

– Прослушка?

– Негласная.

Джек фыркнул.

– Ордер есть?

– Под мою ответственность.

– Вот вообще ни капли не убедительно.

– Потому я и зову тебя.

Миллер несколько секунд молча смотрел на него, потом устало потер лицо.

– Черт. Ладно. Но если нас накроют…

– …Ты не при делах. Всё по классике.

– Вот именно.

Он свернул листок и сунул в карман.

– И не вздумай меня подставлять, Хейз.

– Миллер, ну что ты… – Детектив улыбнулся и снова потянулся к кофе.

Теперь оставалось только ждать.

***

Квартира Хейза. Поздний вечер.

Он жил один.

Лили ушла не потому, что не любила его, а потому, что устала. От его упрямства, от его способности исчезать в расследованиях так, будто дома его вообще не существовало. Она говорила, что он не оставляет себе места для жизни, что его поглощает работа, что он никогда не научится отпускать.

– Ты сражаешься с призраками, Джеймс, – сказала она перед тем, как хлопнуть дверью.

Он не стал её останавливать. Не потому, что не любил. А потому, что понимал: она была права.

Лили больше не звонила. И он не звонил ей. Некоторые вещи просто ломаются.

Сидя в полумраке своей ванной комнаты, Хейз смотрел в потолок. Последние дни по делу Харпера ничего не происходило. В отчётах сухо констатировали самоубийство, коллеги переключились на другие дела. Обычная рутина. Но Хейз настоял, чтобы дело не закрывали.Хейз лежал в просторной ванне, заполненной густой белой пеной, которая мягко обволакивала его уставшие плечи. Тёплая вода обнимала всё тело, словно стараясь смыть тревоги последних дней. В воздухе витал слабый аромат дешевого геля для душа и пенных пузырей, перемешанный с дымком сигареты, которую он медленно потягивал, держа между пальцами.

Раздался звонок. Хейз прищурился, взглянул на экран. Миллер. Детектив медленно поставил сигарету в пепельницу и взял трубку.

– Если ты звонишь просто поболтать, то знай – я в ванной.

– Соблазнительно, но нет, – хмыкнул Миллер. – У нас зацепка. Прослушка дала кое-что интересное. Срочно приезжай.

Хейз тихо ответил:

– Ладно. Буду через полчаса.

Он докурил, вылез из воды и начал быстро одеваться.

***

Полицейский участок. Поздняя ночь.

Хейз вошёл в отдел, где его уже ждал Джек Миллер в небольшом офисе, освещённом тусклым светом лампы. На столе лежала флешка. Миллер жестом пригласил его сесть за стол, где уже ждала предварительная расшифровка прослушанных диалогов.

– Слушай, – сказал Джек, нажимая кнопку воспроизведения, – вот, что удалось уловить.

– Дай угадаю, – сказал Хейз, стряхивая каплю воды с волос, – они не обсуждали рецепты тыквенного пирога?

На динамиках послышались фрагменты записей, в которых звучали голоса выживших. Сначала женский голос, холодный и отстранённый:

– Он что-то вынюхивает, пытается раскопать то, что мы уже похоронили.

– У него ничего не выйдет. Пусть пытается, но мы договорились молчать.

За этим последовал мягкий голос, полный тревоги, но говорящий чётко:

– Главное – не паниковать. Мы договорились – эта тайна должна оставаться в прошлом. Никто не должен ничего говорить. Мы сами выбрали забыть.

Наконец, раздался голос, едва слышимый, но решительный:

– Мы похоронили эту тайну двадцать лет назад. Никто ничего не говорил тогда, никто не должен говорить сейчас.

Запись оборвалась.

Хейз сидел, упёршись локтями в стол, слушая тишину в динамиках.

Миллер сделал паузу, затем добавил:

– Ну, – наконец сказал он, – скажи, что я зря рисковал задницей?

Хейз медленно выдохнул.

– Не зря.

Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Они все врали.

И он теперь это знал.

В тишине офиса детектив Хейз открыл блокнот и, глядя на записанные слова, произнёс тихо:

– Они все молчат. Но молчание – тоже ответ. Тайна, похороненная двадцать лет назад, снова начинает шевелиться…

***

Поздний вечер.

Хейз припарковал машину у своего дома и устало выдохнул. День выдался длинным, а в голове крутились фрагменты услышанных записей. Они все лгут. Боятся. Но чего? Или… кого?

Открыв багажник, он достал два бумажных пакета с продуктами – ничего примечательного: кофе, сигареты, пара бутылок пива. Жизненно необходимые вещи. Хейз захлопнул дверь машины локтем, уже собираясь подниматься, когда внезапно почувствовал, как воздух за его спиной сгустился.

Инстинкт сработал, но на долю секунды поздно.

Резкий удар.

Острая, жгучая боль пронзила затылок, мир качнулся, потемнел. Пакеты со звоном рухнули на асфальт.

Больница. Ночь.

Первое, что он услышал, – слабый гул аппаратов. Второе – раздражающий голос Миллера.

– Ну, наконец-то, красавчик, очнулся.

Хейз поморщился, рефлекторно потянулся к затылку – бинты. Голова гудела, будто внутри поселилась маленькая армия барабанщиков.

– Чёрт… – пробормотал он.

– Рад тебя слышать, – Миллер хлопнул его по плечу. – Хотя ты бы мог быть чуть более благодарным.

– За что?

– За то, что соседка тебя нашла, пока ты не замёрз в луже собственного пива.

– Отлично, теперь весь дом будет шептаться, что я алкаш, – Хейз криво усмехнулся.

– Тебя вырубили монтировкой, а ты переживаешь за репутацию?

– Миллер, я детектив. Репутация – это половина работы.

Коллега только покачал головой.

– У тебя сотрясение, ничего критичного. Врачи сказали отлежаться пару дней, но зная тебя, ты сбежишь уже завтра.

Хейз усмехнулся, но тут же замер, поморщившись от боли.

– Надеюсь, ты тут не просто мою температуру проверять пришёл?

Миллер улыбнулся, достал из кармана сложенный лист бумаги и, развернув, протянул Хейзу.

– Я знаю, как ты любишь подарки.

Хейз взял снимок, прищурился. На фото – размазанный силуэт в капюшоне, лицо скрыто под чёрной маской. Фигура, чуть согнувшись, сжимает в руке что-то тяжёлое.

Хейз замер, вглядываясь. Линия плеч, посадка головы, даже эта лёгкая небрежность в стойке…

Он резко выдохнул и поднял взгляд на Миллера.

– Да это Гаррет, мать твою, Морган! Один из выживших!

Коллега присвистнул.

– Ну что ж… Похоже, кто-то из твоих друзей решил, что ты копаешь слишком глубоко.

***

Хейз припарковал машину у обочины и на мгновение замер, не выключая двигатель. Тёмный силуэт его дома возвышался в свете уличного фонаря, привычный, но почему-то теперь казавшийся чуть более пустым. Головная боль всё ещё давала о себе знать глухой, тупой пульсацией в висках. Врач сказал отдыхать, и Хейз мысленно усмехнулся. Отличный совет для человека, на которого напали с монтировкой.

Он вытащил ключи из замка зажигания и машинально глянул в зеркала. Тихая улица, никого. И всё же он чувствовал: за ним наблюдают. Может быть, это была паранойя после удара по голове, а может, чья-то тень действительно затаилась в темноте.

Взяв с пассажирского сиденья бумаги и пачку сигарет, он вылез из машины и медленно пошёл к крыльцу. Дверной замок был нетронут, окна тоже. Никаких признаков чужого присутствия.

Профессиональная привычка проверять такие мелочи.

Хейз снял пиджак, бросил его на спинку стула. Прошёл на кухню, открыл бутылку виски, налил себе немного и, оперевшись о стол, сделал первый глоток.

Гаррет Морган.

Это его фигура была на записи с камеры. Он напал. Но зачем? Чтобы предупредить? Запугать? Или… убрать?

Хейз усмехнулся. Слишком поздно. Он уже впился в это дело мёртвой хваткой, и ни один из выживших не ускользнёт. Все они лгали. Старались держаться спокойно, но их страх говорил за них.

И все они говорили одно и то же: «Не возвращайтесь к тем дням».

Хейз достал сигарету, закурил, наблюдая, как тонкая струйка дыма поднимается к потолку.

Что-то произошло на том острове. Что-то, о чём они договорились молчать.

Но он вытащит это наружу.

Охота начинается

Ночь была холодной, и Хейз почти час ждал в своём автомобиле. Он припарковался через дорогу от дома Гаррета Моргана и внимательно наблюдал за происходящим. Ветер гнал по асфальту обрывки газет и мусор, фонарь на углу едва горел, заливая улицу тусклым, дрожащим светом.

Дом бывшего моряка был скромным одноэтажным строением с потускневшей вывеской «Осторожно, злая собака» на покосившемся заборе. Детектив смотрел в зеркало заднего вида, постукивая пальцами по рулю. Он не нервничал – просто считал секунды. Свет в кухонном окне мигнул и погас, и через несколько минут дверь открылась, и в жёлтом пятне фонаря появился сам Морган.

Его взгляд был тяжёлым, а кулаки сжаты. Выходя, он оглянулся, словно предчувствуя что-то неладное, но улица была пуста.

Хейз понимал, что официальные методы здесь не помогут. Он уже пытался действовать по правилам, но в результате оказался в больнице с побитой головой. Теперь настало время использовать другие подходы.

Гаррет зябко передёрнул плечами. Он направился к своей машине, держа ключи в руке.

«Наверное, едет за выпивкой», – подумал Хейз, заводя двигатель своего автомобиля, когда машина Моргана скрылась за поворотом.

Ночь вылилась на город густым чернильным пятном.

Джеймс Хейз припарковал машину в глухом углу, выключил двигатель и откинулся на сиденье. Из динамиков ещё доносились последние аккорды какого-то джазового мотива, но детектив не слушал. Его взгляд был прикован к бару «Пьяный енот».

Хейз захлопнул дверцу машины и неторопливо направился к заведению. Он остановился перед мутным стеклом бара и, сунув руки в карманы пальто, огляделся. Гаррет Морган сидел за стойкой, понуро уставившись в ряды пустых шотов перед собой. Его пальцы нервно постукивали по деревянной поверхности, а плечи были напряжены. Он пил быстро, с отчаянной жадностью, будто пытался утопить в алкоголе что-то тяжёлое и липкое – память, страх, остатки совести.

Что у тебя в голове, моряк?

Хейз вздохнул, вытянул сигарету из пачки, но так и не зажёг. Просто вертел её в пальцах, размышляя.

Гаррет выглядел хуже, чем в последний раз, когда детектив его видел. Лицо осунулось, глаза провалились в тень. Было ли это от усталости, вины?

Морган тяжело вздохнул, опёрся локтем о стойку, закрыл лицо рукой.

Хейз почувствовал, как внутри разливается ледяное спокойствие. Он достал из внутреннего кармана большой белый носовой платок, затем – маленький пузырёк с хлороформом. Открутил крышку, пропитал ткань, быстро убрал пузырёк обратно. Теперь оставалось только ждать.

Дверь бара открылась, выпуская облако прокуренного воздуха и запах дешёвого виски. Морган вышел, слегка покачиваясь. Он остановился на пороге, провёл рукой по лицу, будто пытаясь согнать усталость, и нащупал в кармане пачку сигарет.

Хейз замер.

Гаррет закурил, прикрыл ладонью пламя зажигалки, глубоко затянулся и выдохнул дым в сторону улицы. Стоял, глядя в пустоту. Он не подозревал, что за ним наблюдают.

Ты уже понял, что всё катится к чёрту, да Морган?

Детектив двинулся.

Тихо, почти беззвучно.

Один шаг.

Гаррет по-прежнему смотрел в никуда, курил.

Второй шаг.

Платок мягко лёг на лицо, закрывая нос и рот.

Гаррет резко всхлипнул, дёрнулся, но Хейз уже вжимал его в себя, удерживая мертвой хваткой.

– Что за херня?! – рявкнул бывший моряк, дёргаясь, но поздно.

– У тебя пять секунд, чтобы расслабиться, – тихо сказал Хейз ему на ухо. – Или мне придётся тебя вырубить, а я устал и не хочу тратить силы.

– Ты охренел?!

Морган попытался рвануться, но детектив резко подсёк его колено, заставляя тяжело выдохнуть.

– Расслабься, Гаррет, – голос детектива оставался спокойным. – Мы просто поговорим.

– Ах ты, сукин сын…

– Это я слышал.

Тело обмякло.

Хейз аккуратно подхватил его, потащил в сторону тёмного переулка.

Багажник машины был уже предусмотрительно открыт.

Он ловко запихнул Гаррета внутрь, проверил дыхание – ровное, но глубокое. Всё под контролем.

Достал из кармана пластиковые хомуты, стянул запястья и лодыжки. Затем захлопнул крышку багажника.

Огляделся.

***

Гаррет Морган исчез из бара на 11-й авеню в 23:45. Никто не обратил внимания на чёрный седан, медленно выехавший из переулка.

3. Он в полной темноте.Когда он пришёл в себя, то понял три вещи: 1. У него связаны руки. 2. Его рот заклеен чем-то липким.