Три жизни, три мира. Записки у изголовья. Книга 2

К счастью, днем ей хватило сметливости, и, казалось, ей удалось отделаться малой кровью, но если этот Шэнь Е действительно был близок с Аланьжэ…

Да, дела. Сейчас ей удалось притвориться незнакомкой, но второй раз этот трюк не сработает. Если они встретятся еще несколько раз, вряд ли он не распознает подмену. Кроме того, сегодня она вколотила в сердце Шэнь Е огромный гвоздь на глазах у других гостей винного дома. Неважно, возникли у него сомнения на ее счет или нет, завтра он непременно должен явиться в ее дворец, чтобы доискаться до причин. И тогда…

Она содрогнулась и немедленно позвала свою самую близкую служанку – Чачу. Нахмурившись, Фэнцзю распорядилась:

– Если досточтимый Верховный жрец Шэнь Е придет разузнать, куда я сегодня ходила, и потребует встречи со мной, скажи ему, что я провела весь день во дворце.

Чача долго молчала, а потом вдруг напряженно проговорила:

– Уважаемый господин Шэнь Е и ваше высочество никогда не были дружны. Если он вдруг изъявит желание поинтересоваться вашими делами, неужели… неужели это оттого, что вы вызвали какие-то несчастья?

При слове «несчастья» служанка затрепетала.

Фэнцзю не обратила внимания на дрожь Чачи и удивилась:

– Говоришь, мы с Шэнь Е не дружны?

Это было странно. Насколько она помнила, взгляд, которым Шэнь Е буравил ее сегодня в «Хмельном бессмертном», отнюдь не походил на взгляд равнодушного незнакомца.

Поразмыслив, Чача мрачно спросила:

– Неужели ваше высочество имеет в виду дружбу детства?

И продолжила с возмущением:

– Когда ваше высочество были маленькой, вы, памятуя о том, что господин Шэнь Е – ваш двоюродный брат, пришли поздравить его с днем рождения. Но он, наслушавшись гадостей первой принцессы и третьей принцессы, сказал, что вы слишком грязны, и выбросил ваш подарок. Разве после этого вы не перестали приходить на его дни рождения и больше никогда не общались с ним?

Глаза служанки покраснели, но она продолжила:

– Принцесса, вы очень добры, раз считаете такое дружбой, но, на мой ничтожный взгляд, господин Шэнь Е вовсе не заслуживает такого отношения.

Фэнцзю помолчала. Ей с лихвой хватило этой речи, чтобы понять: Чача – действительно верная служанка, которая относится к госпоже со всей душой.

Со старшей сестрой, с которой у них была одна мать, но разные отцы, и младшей сестрой, с которой у них были одна мать и отец, Аланьжэ никогда не ладила. Фэнцзю знала об этом. Молодой ныне действующий жрец по имени Шэнь Е приходился племянником ее матери и мог считаться двоюродным братом Аланьжэ. Это Фэнцзю тоже знала. Из трех принцесс первую принцессу Цзюйно обожала мать, младшую принцессу Чанди – отец, а Аланьжэ, которую, едва она родилась, бросили расти в змеиной яме, не жаловали ни отец, ни мать. Из трех сестер ей не повезло больше всех. Ведала Фэнцзю и об этом. А вот про Шэнь Е она всегда думала, что он с Аланьжэ в одной лодке. На деле же оказалось, что близким другом детства, о каких говорят «зеленые сливы и бамбуковые лошадки», он был только ее сестрам. Этого Фэнцзю не знала.

Как все, однако, запуталось.

Фэнцзю всю ночь ломала голову над тем, какие же отношения связывают принцессу неразлучников и ее двоюродного брата. Тщетно. Когда за окном забрезжил рассвет, ее так сильно повело в сон, что она уже ничего не соображала. Фэнцзю зевнула и легла спать. Проснувшись, она увидела в окно, как Чача с разрумянившимся лицом, придерживая юбку, спешит в дом. Фэнцзю вздохнула и мысленно похвалила себя: воистину, у нее дар предвидения. Она протянула руку за чашкой холодного чая и, отпив, спросила Чачу:

– И о чем же спрашивал Шэнь Е, когда приходил сегодня?

Чача покачала головой, сияя от радости.

– Господин Шэнь Е не заходил сегодня, но я пришла с вестью, которая точно порадует ваше высочество.

Она продолжила, не скрывая ликования:

– Ваш наставник вернулся! Господин Мо вернулся! Он ждет ваше высочество в переднем зале!

Фэнцзю выплюнула чай Чаче в лицо.

Та утерлась рукавом и сказала:

– Ваше высочество, должно быть, очень удивлены. Когда господин Мо уезжал, он точно предупреждал, что вернется только через полгода. Но не прошло и месяца, а он уже здесь. Я сама не знаю, что и думать!

Фэнцзю и правда удивилась. Когда она пришла в себя, ей показалось, что сегодня она глотнула невезения на восемь жизней вперед.

И если уж говорить о невезении, имеет смысл проследить судьбу Аланьжэ.

Ни отец, ни мать не баловали Аланьжэ заботой, поэтому, хотя Фэнцзю и заняла тело Аланьжэ, ей еще не довелось повидаться с двумя ее самыми близкими родственниками. Фэнцзю спокойно наслаждалась жизнью, не боясь разоблачения.

Но, кроме родителей, в жизни Аланьжэ имелся кое-кто столь же близкий. Наставник. Когда мать Аланьжэ бессердечно бросила дочь в змеиное логово, той повезло, и змеи ее не сожрали, а вырастили. Змеи не дали ей погибнуть – но не более того. Аланьжэ в то время даже не походила на человека. Проходивший мимо наставник пожалел ее, вызволил из змеиного логова и взял к себе на воспитание.

То, как Аланьжэ говорила, то, как держала себя, – все это было плодами кропотливой работы ее наставника. И теперь этот ее наставник, собиравшийся отправиться в далекое странствие, отчего-то вернулся до срока. Чем еще это назвать, как не черным невезением? И разве не поймет этот так не вовремя подвернувшийся наставник, что она самозванка?

Фэнцзю с болезненным выражением лица прижала руку ко лбу. Затем, попытавшись изобразить радость на своей страдальческой физиономии, произнесла:

– Возвращение наставника – это, конечно, очень радостное событие, но, кажется, прошлой ночью я совсем не выспалась, и теперь от утреннего ветра у меня разболелась голова. Ты пока устрой наставника со всем удобством, а я зайду позже, чтобы поприветствовать его и повиниться.

Чача, эта верная служанка, едва заслышав из уст Фэнцзю «голова разболелась», немедленно изъявила желание со всех ног мчаться за лекарем.

Вдруг во дворе раздался негромкий смех. Фэнцзю выглянула в окно. Кто-то отвел ивовую ветвь изумрудной флейтой-дунсяо[17], и из-за дерева показался краешек белых одежд.

Фэнцзю скользнула взглядом вверх. Молодой мужчина в белых одеждах изогнул губы в улыбке:

– Больше месяца не виделись, но едва встретились, как у тебя разболелась голова. Что же это за недуг? Не стоит ли этому наставнику срочно тебя подлечить?

На словах «этому наставнику», прозвучавших из уст настолько молодого мужчины, Фэнцзю впала в ступор. В ее воображении слово «наставник» сочеталось только со словом «старый». Конечно, наставник ее тети, высший бог Мо Юань, был исключением, но ведь не может быть так много исключений под небесами? Наставники должны походить на белобородого и беловолосого Верховного небожителя Тай Шана – вот уж кто точно заслуживал почетного звания «наставник». Но неужели этот очаровательный господин в белых одеждах в самом деле был наставником Аланьжэ? Тем наставником, который обучил и воспитал вторую принцессу? Мировоззрение Фэнцзю пошатнулось.

Молодой мужчина стремительно преодолел расстояние, разделявшее их, и встал перед ней. Увидев, что она застыла на месте, он выразительно посмотрел на Чачу. Верная Чача тут же поклонилась ему и бодро удалилась.

Фэнцзю, отчаянно стараясь сохранить спокойствие, сложила руки в знак приветствия:

– Наставник, присаживайтесь…

Вытерев со лба выступивший пот, она налила чай в чашу и почтительно преподнесла ее мужчине. Затем налила чай себе, чтобы успокоиться.

Мужчина немного задумчиво улыбнулся, затем посмотрел на нее и после долгой паузы произнес:

– Надеюсь, вы в добром здравии, ваше высочество Фэнцзю. – И добавил: – Меня зовут Су Мое.

Фэнцзю выплюнула чай ему в лицо.

* * *

Кем же был сей Су Мое? А был он вторым принцем Западного моря.

Известный на весь мир обходительный и богатый чаровник, хороший друг ветротекучего владыки Лянь Суна. Последнее неудивительно – при такой-то общности интересов и схожем складе характера. Кроме того, Су Мое ладил с младшим дядей Фэнцзю Бай Чжэнем, часто навещавшем его для совместных возлияний.

Су Мое хорошо заваривал чай. Фэнцзю часто посещала Западное море, и им случалось переброситься со вторым принцем парой слов. В какой-то мере их можно было считать приятелями. Но разве достаточно было этого поверхностного знакомства, чтобы Су Мое ворвался в Сон Аланьжэ, чтобы спасти ее? По скромному впечатлению Фэнцзю, второй принц не был таким уж праведником. Кроме того, поскольку она потеряла память, вполне естественно, что она не узнала хорошо знакомого ей Су Мое. Удивляло и пугало другое – он с первого взгляда понял, что она обретается в теле Аланьжэ.

Но даже если и так, встретить на чужбине старого знакомого всегда приятно. Как только они уселись, Фэнцзю, не удержавшись, засыпала второго принца вопросами.

Су Мое с насмешливым блеском в глазах достал из рукава белый платок из прекрасного шелка и, неторопливо вытерев чай с лица, заговорил:

– Вот какое дело… Вы провалились в это опасное место и долго не возвращались, к тому же вас день и ночь сторожили питоны. Владычица птиц-неразлучников вспомнила, что богиня, повелевающая всеми змеями, возможно, сумела бы отогнать их от вас. Лянь Сун самолично явился ко мне с просьбой вас выручить.

Повелевающая всеми змеями богиня была белохвостым питоном, родившимся после эпохи первозданного хаоса. Она совершенствовалась, черпая сущность Неба и Земли, и спокойно жила, вновь и вновь плавя свой изначальный дух, пока не обрела бессмертие. В Девяти небесных сферах подтвердили, что она достигла ступени познания владыки Тай И[18], и сам Небесный владыка присвоил ей ранг изначальной владычицы. Она носила титул богини Цишань. И эта богиня Цишань была матерью Су Мое.

Фэнцзю со стыдом произнесла:

– Этот мир сна, возможно, очень опасен, но вы, как добрый и праведный бессмертный, нисколько не сомневаясь вошли в него, чтобы спасти меня. Прежде я вас недооценивала, простите меня.

Теплая, как весенний ветерок, улыбка вдруг скользнула на лицо Су Мое. Он опустил голову, крепко сжав чайную чашку и глядя на всплывавшие пузырьки. В конце концов он сказал:

– Аланьжэ действительно была моей ученицей. Ей было пятнадцать, когда я вытащил ее из змеиной ямы. Я сам воспитывал ее до шестидесяти лет. Хотя мы не были кровными родичами, я считал ее костью от моей кости и кровью от моей крови.

Описание Су Мое заставило Фэнцзю остолбенеть. Из всех наследников водного владыки Западного моря Су Мое был самым утонченным и любвеобильным. Таких, как он, звали «шелковые штанишки», намекая, что он избалованный сынок богатых родителей. Говорили, он разбил не менее восьмисот сердец, если не тысячу. Однако никто не ведал, что принц никогда не собирал эти цветы с умыслом. Не господин Мо искал общества красавиц, а красавицы приходили к нему. Поэтому его выражение «кость от кости, кровь от крови» потрясло Фэнцзю.

Су Мое бросил на нее взгляд, погладил флейту в руке и продолжил:

– В Западном море возникли дела, и я покинул долину Песнопений на два года. Когда я вернулся, от провожавшей меня жизнерадостной девушки осталась только поросшая травой могила. Все неразлучники твердили как один, что она повесилась…

Он замолчал.

– Более двухсот лет я доискивался до причины ее смерти, но неразлучники тщательно скрывали детали произошедшего. Потом пришел Лянь Сун и попросил спасти вас, сказав, что вы попали в Сон Аланьжэ. Поскольку это ее сон, я, естественно, захотел прийти и увидеть все собственными глазами.

Он посмотрел на Фэнцзю невыразительным взглядом и сказал:

– Спасти вас я уже решил по ходу дела. Так что не считайте, что вы мне чем-то обязаны.

На его спокойном лице вдруг появилась улыбка.

– К тому же здесь, в долине, мне потребуется ваша помощь.

Фэнцзю подняла голову и посмотрела на Су Мое, будто видела впервые. Про него говорили, что порой он ведет себя странно. Воистину, молва не солгала. Когда Су Мое хотел улыбнуться тепло, он совершенно искренне улыбался тепло. Когда Су Мое желал улыбнуться холодно, от его улыбки смерзалось все внутри. Когда он хотел показаться приятным собеседником, он становился таким. Еще удивительнее было то, что он мог за одно и то же время сменить все эти три выражения и в каждой личине был совершенно честен.

Воистину Тысячеликий бог!

Фэнцзю не привыкла не воздавать за доброту. Она задумчиво кивнула:

– В прошлом я выпила немало вашего хорошего чая. Если вам что-то понадобится, я обязательно вам помогу.

Су Мое, кажется, удовлетворил ее ответ. Он медленно огляделся и заметил:

– Вы, наверное, и сами догадались, что кто-то, скорее всего, создал этот мир на основе эпохи, когда жила Аланьжэ. Какие люди и виды были в долине прежде, такие появятся здесь и сейчас. Кроме того, если кто-то из жителей долины Песнопений попадет в этот мир, он заменит своего двойника. – Он указал на себя. – Например, изначально я был наставником Аланьжэ, и тот «я», который был создан в этом мире, мгновенно исчез, как только я здесь появился.

Фэнцзю запнулась:

– Хотите сказать, я слилась с телом Аланьжэ, потому что я и есть Аланьжэ, а она – это я?

Все это было уму непостижимо. Фэнцзю почувствовала, как у нее в голове загрохотал гром и сверкнули молнии, отчего у нее из глаз посыпались искры.

Су Мое некоторое время рассматривал ее, затем покачал головой:

– Что до вас… Думаю, магии создателя этого места не достало совершенства, поэтому он допустил возможность некоторых сбоев. То, что некоторые, попав в это место, теряют память об изначальной действительности – одно из таких упущений. Вы, я. Можно сказать, мы – сбой этого мира.

Он выглянул в окно.

– Душа Аланьжэ давно превратилась в пепел и развеялась. Несмотря на то что любой в клане неразлучников может перевоплотиться, Аланьжэ – нет. В этом мире любого можно заменить на двойника из настоящей долины Песнопений, кроме Аланьжэ.

Услышав слова Су Мое, Фэнцзю почувствовала, как ослаб тугой узел у нее в груди. Подняв взгляд, она посмотрела на фигуру Су Мое, неотрывно глядящего на плакучую иву за окном. В сердце у нее шевельнулась жалость, и поэтому она произнесла:

– Вы сказали, у вас есть ко мне просьба, так что мы могли бы поговорить об этом прямо сейчас. Что я должна сделать? Так я смогу понять, что мне нужно подготовить. Как только решим ваши проблемы, можем вместе поискать выход из этой долины.

После длительного молчания Су Мое почти прошептал:

– Возможно, когда этот мир был только создан, он ничем не отличался от долины Песнопений того года. Однако по мере того, как он начал действовать, он разорвал связь с настоящей долиной Песнопений. Создатель этого мира, вероятно, хотел обратить вспять трагедию, произошедшую в долине в том году, и наконец полностью освободиться от сожалений.

Он посмотрел на Фэнцзю:

– Аланьжэ давно мертва. Неважно, полностью освободишься от сожалений или нет, – все это самообман. Теперь, когда вы играете роль Аланьжэ, я надеюсь, что вы сможете придерживаться совершенных ею действий, чтобы этот мир сумел воспроизвести события, произошедшие в долине Песнопений ее времени, а я мог узнать истинную причину смерти Аланьжэ.

* * *

На самом деле Су Мое не просил от Фэнцзю чего-то сложного. В жизни Аланьжэ произошло несколько серьезных событий, которые определили ее конец. Что бы Аланьжэ ни выбрала в те годы, Фэнцзю нужно было сделать тот же выбор. Су Мое вошел в положение Фэнцзю, прекрасно понимая, что она не потерпит притеснений, и ограничился только просьбой не менять выбора, повлиявшего на ход истории, оставив решение мелких затруднений на ее усмотрение.

Фэнцзю поняла, что, хотя повелитель и повелительница клана птиц-неразлучников, иными словами, ее недородители, ни во что не ставили дочь, они высоко ценили Су Мое. Таким образом, при поддержке очень понимающего Су Мое Фэнцзю все больше убеждалась, что жизнь ее ожидает свободная, счастливая и беззаботная.

Лишь одно ее не устраивало – слуги изо дня в день приносили принца Цина к ней во двор, умоляя с ним пообщаться и нежно!.. нежно его утешить. У Фэнцзю болела голова. Более полумесяца она терпеливо ела змей, но до сих пор, когда требовалось дотронуться до головы принца Цина, ее рука начинала дрожать.

Как бы она могла открыто держаться подальше от принца Цина, не вызывая сомнений… Фэнцзю не могла придумать решение, и это отравляло ей жизнь, лишая дни былой легкости и погружая ее в пучину переживаний, которыми не с кем было поделиться. А потом наступил день рождения матери Аланьжэ.

День рождения родной матери Аланьжэ, госпожи Цинхуа, всегда отмечался по-разному. Поскольку госпожа Цинхуа была образованной и талантливой женщиной, обычный пир с танцорами и певицами пришелся бы ей не по вкусу. Поэтому отец Аланьжэ, желая угодить супруге, каждый год на ее день рождения старался выдумать что-то новое. Согласно последним вестям, в этом году он собирался выкупить большое судно, чтобы сплавиться с женой на юг по реке Сысин. Они направлялись в южный загородный дворец Созерцания суеты, чтобы полюбоваться камелиями.

Аланьжэ была их дочерью. Хотя ее сторонились и никогда не баловали, отец все же обмакнул в киноварь кисть и внес ее имя в список приближенных, отправлявшихся вместе с ними.

Фэнцзю выбрала пару нарядов в путешествие и задумалась, кого взять в свою свиту. Поскольку принц Цин был огромной змеей длиной в три чжана, разумеется, путь на судно ему был заказан. Тревога, отравлявшая жизнь Фэнцзю, полностью рассеялась, и на душе у нее полегчало. За два дня до отплытия слуги вновь привезли принца Цина к ней во двор. Чувствуя покой и умиротворение, Фэнцзю не поскупилась на проявление нежности к этой огромной змеюке, притворяясь, как больно ей с ней расставаться. Она даже выдавила пару скупых слезинок, отчего слуги еще больше убедились, что их принцесса ничуть не изменилась и им просто показалось, что в последнее время она не слишком рада принцу Цину.

Кто бы мог подумать, что Фэнцзю сыграет так достоверно. Именно этот момент выбрал много лет не заходивший к дочери повелитель неразлучников, чтобы осчастливить ее своим присутствием. В эти дни повелитель пребывал в хорошем настроении и время от времени вспоминал о своей дочери Аланьжэ. Пожалуй, он слишком долго пренебрегал этим ребенком, за что чувствовал некую вину, поэтому и решил навестить дочь. Увидев трогательную сцену прощания с принцем Цином, повелитель нахмурился и ненадолго задумался, а затем одарил Фэнцзю добрым взглядом.

На третий день они отплывали. Фэнцзю посмотрела на возвышающуюся позади драконову лодку и перевела взгляд на расписную лодку поменьше. Слуги, ухаживающие за принцем Цином, откинули занавеску и улыбнулись ей. Принц Цин тоже высунул из-за занавески голову и ласково зашипел на хозяйку. Фэнцзю как стояла на берегу, так и застыла, пошатываясь под порывами речного ветра.

Чача со стопкой парчовых одеял направилась к разукрашенной лодке. К Фэнцзю потихоньку возвращался дар речи, и она просипела ей вслед:

– Зачем ты туда идешь?

Чача обернулась и просияла.

– Ваше высочество забыли? Принц Цин робок. Ему страшно покидать дворец, поэтому вы должны сидеть с ним по ночам. На реке сильный ветер, я боюсь, что вы замерзнете, поэтому нарочно прихватила одеяла.

У Фэнцзю подкосились ноги. К счастью, Су Мое вовремя ее поддержал, уберегая от позорного падения. Фэнцзю крепко ухватилась за руку Су Мое и жалобно попросила:

– Господин Мо, помогите мне, пожалуйста. Вырубите меня к ночи и отнесите на эту лодку. Благодарю вас от имени всей моей семьи.

* * *

Сгустилась темнота, на реке завыл ветер. Жемчужины Ночи освещали главный зал судна, отчего казалось, что наступил яркий день. Вокруг пиршественного стола сидела дюжина фигур, конечно же, с родителями Аланьжэ во главе. Под ними, в соответствии с распределением рангов, сидели три принцессы и несколько высокопоставленных придворных. Первое место среди придворных занимал Шэнь Е, с которым Фэнцзю уже имела неудачу познакомиться. За ним следовал Су Мое.

Фэнцзю впервые видела принцесс Цзюйно и Чанди и теперь внимательно наблюдала за ними: обе были белы как снег и прекрасны, как цветущие цветы. Их взгляды были очаровательны, а движения исполнены изящества, одним словом – красавицы. Хотя впечатлений от изначального мира у Фэнцзю осталось немного, ей подумалось, что мало кто на Небесах смог бы превзойти их красоту. Фэнцзю громко вздохнула. У госпожи Цинхуа и впрямь удались прекрасные дети.

В середине зала танцевали и пели прелестные девушки. Фэнцзю же погрузилась в свои мысли. Звуки влетали и вылетали из ее ушей, так что она едва ли различала, о чем поют те девы.

А они пели:

– Из туманных облаков стена – мы с тобой на расстоянии сна…

Фэнцзю опрокидывала в себя одну чашу за другой, желая напиться. Так, когда Су Мое в назначенный срок вырубит ее, она будет слишком пьяна, чтобы испытывать боль. Постепенно взгляд ее расплывался. Она смотрела на танцовщиц, напоминавших распустившиеся в тумане гортензии, выхватывая из винного тумана лишь нечеткие лица.

Внезапно кто-то заслонил свет жемчужины справа от нее. Фэнцзю медленно обернулась. В зале, полном света и красок, вдруг появился молодой мужчина в пурпурном и сел рядом с ней.

От этого мужчины веяло ледяной свежестью, что резко выделяло его среди гомона и пестроты зала. Его длинные волосы отливали серебром, а на лбу сиял по виду очень дорогой чернильно-синий драгоценный камень. В его холодном облике сквозило что-то до боли знакомое.

И ледяное лицо казалось ей знакомым. Фэнцзю заторможенно подумала, что на сегодня выпила достаточно вина.

Пока она размышляла, кто он такой и почему так запросто сел рядом с ней, танцовщицы и певицы взяли перерыв, а повелитель на своем высоком сиденье воспользовался паузой в представлении и улыбнулся им. Его громкий голос разнесся по залу:

– Си Цзэ наконец прибыл. Аланьжэ так пьет, что я решил было, причина тому – ваше долгое отсутствие. Хотя в этот раз вы покинули гору из-за болезни Цзюйно, вы давно не виделись с Аланьжэ. Мужу и жене тоже ведь стоит как следует поговорить.

В зале на мгновение угасли все звуки. Сидевший рядом с ней мужчина, которого звали Си Цзэ, негромко отозвался:

– Стоит.

Фэнцзю мгновенно протрезвела.

* * *

Выдалась ясная ночь, на волнах качалось лунное отражение. Вода и небо слились воедино, незамаранные мирской пылью. На небе ярко сияла одинокая круглая луна, а под ней, на корме судна, сидели друг напротив друга Фэнцзю с Су Мое, чистили орехи и вели разговоры. Орехи – просушенные под жарким солнцем и оттого хрустящие и ароматные мелкие грецкие орехи. Разговоры – о вдруг нарисовавшемся муже Фэнцзю, достопочтенном Си Цзэ.

Аланьжэ едва достигла совершеннолетия, отчего у нее уже есть муж? Двумя словами не расскажешь. Су Мое велел Фэнцзю чистить орехи, а сам предался воспоминаниям о прошлом.

По словам Су Мое, этот Си Цзэ играл при дворе немалую роль.

В долине Песнопений имелся храм-дворец Разветвления дорог. Его возглавлял Верховный жрец. С древних времен жрец всегда избирался вышними небесами, а день его рождения являл собой настоящее чудо. Должность жреца не требовала большого труда, так как обычно он не вмешивался в дела управления долиной. Однако, если повелитель вел себя недостойно, жрец мог направить прошение на Небеса о низложении такого правителя, тем самым обеспечивая в долине Песнопений порядок и добродетельность правления на долгие годы. Другими словами, жрец исполнял роль надзирателя и наместника Небес в долине Песнопений. Вот почему жрец всегда был первым, кого свежеиспеченный правитель стремился перетянуть на свою сторону.

Нынешним хозяином храма-дворца Разветвления дорог был Шэнь Е, а прошлым – Си Цзэ. Именно по этой причине отец Аланьжэ устроил ее брак с Си Цзэ, едва ей исполнилось тридцать с небольшим лет. Аланьжэ была камнем, который отец желал навесить на Си Цзэ.

К счастью, принцесса была еще молода, и, хотя эти двое поженились, они никогда не жили под одной крышей. Через два года, по слухам, из-за тяжелой болезни Си Цзэ подал прошение на Небеса и оставил пост Верховного жреца. Он укрылся на заднем склоне горы Цинань, объявив своим преемником Шэнь Е.

Су Мое смотрел на круглую луну в небе.

– С тех пор как Си Цзэ ушел в отставку и покинул дворец Разветвления дорог, он также не проявлял интереса к Аланьжэ. Более того, они никогда не жили вместе, поэтому никто больше не говорит о браке, предпочитая притворяться, как будто его и не было.

Он окинул Фэнцзю взглядом и сказал:

– С тех пор как он уединился за горой Цинань, хотя Аланьжэ все еще оставалась его главной женой, до самой ее смерти он ни разу не спустился с горы, чтобы ее навестить. Вот почему я не рассказал тебе об этом раньше. Из-за моего недомыслия ты натерпелась сегодня страху.

Затем он хмуро сказал:

– Я не знаю, почему в этом кем-то созданном мире нам с вами довелось увидеть, как Си Цзэ покидает гору. – И добавил: – Я никогда не видел этого Си Цзэ. Сегодня я тоже впервые с ним встретился.