Три жизни, три мира. Записки у изголовья. Книга 1

Бай Цянь кивнула и неспешно начала:

– Разумеется, мы с тобой не из болтушек, поэтому ты наверняка и подумать не могла, что владыка Дун Хуа, которого мы все полагали образцом добродетели, вовсе не тот, кем казался. Как своевременно ты разорвала начавшие зарождаться между вами отношения триста лет назад! Верно, сами небеса уберегли тебя тогда.

Фэнцзю вежливо подняла брови.

Бай Цянь очистила орех.

– Говорят, он скрывал в Рассветном дворце прелестницу, от красоты которой, как говорят, рыбы тонут и дикие гуси падают. И к этой деве он особенно благосклонен.

Чашка выскользнула из ослабевших пальцев Фэнцзю. После долгого молчания девушка опустила глаза:

– Вот оно как. Значит, поэтому он не покидал Рассветный дворец столько лет? – Фэнцзю улыбнулась. – И впрямь, не испытать одиночества, коль красавица рядом.

Бай Цянь разломила орех и протянула племяннице половинку.

– Не принимай близко к сердцу. В конце концов, вы с ним давно чужие. Я рассказала тебе об этом не для того, чтобы разбередить старые воспоминания.

Фэнцзю, немного воспрянув духом, вновь потянулась к чашке:

– Кто же та красавица, что приковала к себе его взор?

Бай Цянь с сомнением протянула:

– Как-то я спросила об этом у Сы Мина, конечно же не нарочно, просто вдруг зашла о том беседа… Но Сы Мин и сам точно не знает. Небожители теряются в догадках касательно личности этой небожительницы. Но имя Дун Хуа столь редко упоминалось в одном предложении со словом «любовь», что, кроме принцессы Чжи Хэ, его названой младшей сестры, никто другой на ум не приходит. Однако я очень сомневаюсь, что это могла быть она, не говоря уж о том, что все эти годы Чжи Хэ отбывала наказание в мире смертных.

Фэнцзю поднесла чашку к губам, вся обратившись в слух.

Бай Цянь глотнула чая, чтобы смочить горло, и продолжила:

– О существовании этой небожительницы узнали, когда около недели назад владыка Лянь Сун, по счастливому совпадению оказавшийся на горячих источниках, застал там владыку Дун Хуа с этой девой. Тогда-то и пошли слухи.

Фэнцзю свалилась с сиденья и, упершись свободной рукой в землю, уточнила слабым голосом:

– На горячих источниках?..

Бай Цянь наклонила голову набок, изумленно глядя на племянницу.

– Ты тоже удивлена? – поразилась она их единодушию. – Словами не передать мои чувства в тот момент. Недавно пошли новые сплетни, которые, если хорошенько подумать, выглядят вполне правдоподобно. Помнишь изначальную владычицу Чэн Юй, которой так увлечен теперь владыка Лянь Сун? Когда меня не было рядом с Колобочком, именно она о нем заботилась. Так вот, говорят, что дева Чэн Юй на самом деле тайная дочь владыки Дун Хуа и той небожительницы.

Фэнцзю, которая в этот момент кое-как приподнялась с земли, опираясь на сиденье, рухнула обратно.

Бай Цянь протянула племяннице руку и помогла той подняться. В ее голосе звучало искреннее беспокойство:

– Какое-то неустойчивое у тебя сиденье, не находишь?

Фэнцзю, придерживаясь за край стола, фальшиво рассмеялась.

– Просто мне так понравилась сценка из пьесы, что я засмотрелась и забылась.

Без зазрения совести выдав эту ложь, Фэнцзю воспользовалась случаем, чтобы бросить взгляд на помост. Когда она увидела, что там происходит, у нее дернулся глаз.

На ярко освещенной сцене разыгрывался эпизод, в котором отважная женщина-генерал попала в плен к правителю вражеского государства. Как раз в этот момент ее допрашивали, привязав к столбу в подземной темнице и применяя к ней самые жестокие из возможных пыток.

Бай Цянь тоже посмотрела на сцену, затем перевела взгляд на Фэнцзю. На ее лице застыло сложное выражение.

– Твои вкусы… весьма своеобразны.

* * *

Фэнцзю отлично знала, кто она есть. Она вдова.

У смертных имелась на этот счет расхожая присказка: «У порога вдовы часты скандалы» [28]. Фэнцзю прекрасно понимала, что за годы вдовства у порогов ее владений не случалось скандалов не потому, что она была образцовой вдовой, а потому, что воздух Цинцю не настолько плотно пропитался сплетнями, как на Небесах.

Ходившие сейчас слухи вселяли тревогу. Нехорошо для нее, вдовы, думала Фэнцзю, что ее честное имя марают «персиковыми» [29] сплетнями. Даже триста лет назад она бы не обрадовалась, если бы узнала, что именно говорят про них с Дун Хуа.

Перед тетушкой Бай Цянь Фэнцзю имела одно неоспоримое преимущество. Бай Цянь, упираясь в сложную задачу, безуспешно билась об нее, пока не находила ответ. Фэнцзю же всегда соизмеряла свои силы с проблемой. Она думала – не в готовке она преуспела более всего. Сы Мин хвалил ее за то, что, когда нужно упорствовать, она упорствует, а когда нужно сдаться – отступает без всяких сомнений. До сих пор она считала, что Сы Мин не ошибся в оценке.

События последних дней застали ее врасплох, и только спустя некоторое время она смогла вспомнить подходящее случаю выражение. За тридцать тысяч лет Фэнцзю услышала бессчетное количество изречений, поэтому ей пришлось потрудиться, чтобы откопать в памяти нужное: «Не стоит привязываться к мужчине, который привязан к другим женщинам. Хуже только привязаться к мужчине, который привязан к другим мужчинам».

В прошлом она отчаянно любила Дун Хуа и проявила невероятное упорство, пытаясь его добиться, но тот не только не обратил на нее ни малейшего внимания, но и, кажется, вообще любил другую.

Когда она, презрев свой статус, вошла в его дворец служанкой и сотни лет впустую мела там пол, он не одарил ее ни единым словом. Она решила, раз ее тогда будто бы и не существовало в жизни Дун Хуа, то ничто не мешает ей притвориться, что и в ее жизни никогда не существовало того позорного эпизода.

Ей оставался единственно верный путь – относиться к Дун Хуа так же, как все прочие небожители: то есть держаться от него на почтительном расстоянии, дабы избежать лишних проблем. Она старательно принялась следовать плану, но по неведомым ей причинам чем сильнее она хотела отдалиться, тем больше их притягивало друг к другу. После долгих размышлений Фэнцзю поняла, что ей стоит стараться еще лучше.

Однако только она приняла это решение, как обнаружила, что пропал подарок Е Цинти, браслет из дымчатого хрусталя. Браслет, который она столько лет носила на правой руке не снимая. Очень дорогой ее сердцу браслет.

Покопавшись в памяти, Фэнцзю поняла, что, скорее всего, обронила его в ту ночь у Рассветного дворца Дун Хуа.

Что ж, перед тем как они разойдутся навсегда, ей придется навестить его в последний раз.

Сейчас со всеми этими слухами она словно оказалась в центре безумной суматохи – и была вынуждена действовать тайно и осторожно. Встретиться с Дун Хуа и при этом не привлечь ничье внимание представлялось той еще задачкой.

Фэнцзю вдруг вспомнила, что приближается праздник Двойной пятерки. В ее голове медленно сложился план.

Хотя Дун Хуа давно удалился от мирских дел и спокойно жил на Тринадцатом небе, уважение к нему все еще было велико. Еще оставались обязанности, которые он не передал Небесному владыке. Например, ведение именного списка бессмертных.

В древности говорили: «В лазоревое облачась, вознесись к вышним вратам. Поблагодари небо и землю, поклонись владыке Дуну». Каждый год на праздник Двойной пятерки многие тысячи смертных, которые вознеслись благодаря упорному совершенствованию, устремлялись с визитом почтения в обитель на Тридцать шестом небе. Там, в зале Лазоревых облаков, Верховный владыка Дун Хуа жаловал небожителям соответствующие титулы.

Так уж повелось, что по окончании собрания, когда расходились пришедшие его уважить бессмертные, Дун Хуа ненадолго задерживался в зале Лазоревых облаков, чтобы проверить записи в зеркале Слияния сердец. По мнению Фэнцзю, лучшего момента для встречи и придумать было нельзя.

В пятый день пятого месяца запели птицы-луани, расцвел белый индийский дурман [30]. Весь беспредельный мир содрогнулся шестью разными способами [31], возвещая открытие вышних врат для всех бессмертных восьми пустошей.

Изначально Фэнцзю собиралась как можно раньше пойти на разведку к залу Лазоревых облаков, но Колобочек не отлипал от нее всю первую половину утра. За последние дни он резко поумнел, и сбежать от него под каким-то надуманным предлогом стало уже не так просто. Насилу вырвавшись, Фэнцзю торопливо взлетела к небесным вратам Тридцать шестого неба, но, как бы она ни прислушивалась, из зала Лазоревых облаков, где должно было совершаться коленопреклонение, не доносилось ни звука.

Может, церемония уже завершилась? Притворившись, что вытирает со лба пот, Фэнцзю закрыла пол-лица платком и задала вопрос стоявшему у зала Лазоревых облаков стражнику:

– Верховный владыка все еще… в зале?

– П-позвольте с-спросить, к-кто вы т-такая? – преградил тот ей путь.

Стражник оказался заикой, но заикой очень ответственным.

Фэнцзю натянула платок повыше, целиком скрыв лицо и оставив на виду только подбородок.

– Я Бай Цянь из Цинцю.

Стражник немедленно склонился в почтительном поклоне:

– Д-докладываю, в‐высшая б-богиня. В-владыка в‐все еще в з-зале…

Фэнцзю вздохнула с облегчением: все же она пришла вовремя – и поспешила выразить привратнику свою признательность:

– Спасибо. Мне нужно поговорить с владыкой наедине, поэтому будь добр, никого внутрь не пускай. Заранее благодарю. – И шагнула в ворота, все еще прижимая платок к лицу.

Стражник не смел ее задерживать, но и не мог вот так просто ее пропустить. Он все открывал и закрывал рот в замешательстве, пытаясь что-то из себя выдавить.

Фэнцзю обернулась.

– Так потрясен встречей со мной? – Она ненадолго задумалась и предложила: – Если есть платок, могу тебе его подписать.

Стражник быстро замотал головой, отчаянно размахивая руками:

– В-владыка в з-зале с-сейчас…

Фэнцзю понимающе закивала:

– Он там уже не один час ждет, да? Спасибо, что сказал, я тогда поспешу. – Слова еще звучали в воздухе, а девушка уже исчезла в воротах.

Только когда Фэнцзю удалилась летящей походкой, что называется, «раздвигая цветы и подымая ивовые ветви», и силуэт ее растаял без следа, стражник, чуть ли не рыдая от беспомощности, наконец договорил фразу, которую никак не мог закончить до этого:

– В-владыка в з-зале с-сейчас п-принимает п-поклоны уважаемых б-бессмертных, н-нельзя б-беспокоить…

Зал Лазоревых облаков на Тридцать шестом небе единственный во всех Девяти небесных сферах имел крышу из лазоревых облаков, турмалиновые балки и аметистовые стены. Настоящая драгоценность, воплощенное величие Небес. Однако вовсе не внешнее великолепие было его главным достоинством, а его совершенная звуконепроницаемость.

Увы, Фэнцзю об этом не знала. В величайшем волнении она подкралась к дверям зала, некоторое время постояла у них, прислушиваясь, но изнутри не раздавалось ни звука – и Фэнцзю окончательно уверилась, что Дун Хуа там один.

Когда Фэнцзю была маленькой, Бай Чжэнь лично ее наставлял: когда собираешь долги, сперва нужно проявить любезность. Если вежливо дело решить не удается, нужно сосредоточиться на трех словах – быстро, метко, безжалостно. Несомненно, она потеряла браслет у дворца Дун Хуа, но что, если, вынужденный защищаться, он опровергнет все ее обвинения? Чтобы добиться желаемого, размышляла Фэнцзю, нужно сразу захватить инициативу и припечатать Дун Хуа самыми вескими доводами так, чтобы ему пришлось поднапрячься, выдумывая подходящее объяснение.

Фэнцзю недолго постояла, распаляясь, и повторила про себя совет Бай Чжэня: «Быстро, метко, безжалостно». Все верно – быстро, метко, безжалостно. Сперва она думала распахнуть дверь пинком ноги, но остановила замах на полпути и толкнула дверь рукой – все же сначала действовать нужно было любезно. За миг промедления весь ее запал куда-то улетучился, и единственное, что ей удалось хорошо, так это очень громко и очень внятно произнести:

– После той ночи мой браслет из дымчатого хрусталя остался у вас, так ведь, влады…

Последний слог застрял у Фэнцзю в горле. Эхо безжалостно разнесло ее голос по залу.

По залу, в котором толпились бессмертные.

Очень. Очень. Много. Бессмертных.

Фэнцзю оцепенело уставилась на два длинных ряда согнувшихся в поклоне небожителей. Все они были облачены в простые холщовые одежды и, очевидно, ждали, когда их возведут в ранг. Перед золотым троном как раз стоял на коленях бессмертный с чиновничьей табличкой в руках, повествуя Дун Хуа о своих достижениях на пути совершенствования.

Взгляды всех присутствующих бессмертных сошлись на Фэнцзю. На лице каждого был написан глубокий шок, вызванный ее дерзкими речами. Единственным, кто и бровью не повел на ее заявление, был восседавший на золотом троне Дун Хуа. Он лишь сменил руку, на которую опирался щекой, и посмотрел на Фэнцзю сверху вниз.

На мгновение Фэнцзю испугалась. Не сознавая, что делает, она отступила к двери, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие:

– Я ходила во сне… Заблудилась… Забрела не туда…

С этими словами Фэнцзю отступила еще на шаг назад, оказавшись у дверей, и даже протянула к ним руки, всем видом показывая готовность немедленно закрыть их за собой.

В зале раздался спокойный голос Дун Хуа:

– Ваш браслет, – владыка сделал паузу, – и правда у меня.

Фэнцзю запнулась о порог зала.

Дун Хуа неспешно извлек из рукава шпильку из белого нефрита и продолжил:

– И шпильку вы забыли.

Кто-то в зале нервно сглотнул. Фэнцзю таки упала и малодушно притворилась мертвой.

В зале повисла звенящая тишина. Голос Дун Хуа вновь разнесся над присутствующими – медленно, спокойно, неотвратимо:

– Еще на горячих источниках вы забыли вашу заколку с цветком. – Владыка помедлил и небрежно добавил: – Заберите же.

Фэнцзю поднялась, придерживаясь за дверной косяк, и заслонила лицо руками, оказавшись перед толпой потрясенно взирающих на нее бессмертных. Она всхлипнула.

– Я правда ходила во сне… правда заблудилась…

Дун Хуа смотрел на нее, подперев щеку ладонью.

– А еще вы забыли… – Он сделал неопределенное движение, будто собираясь достать из воздуха еще какую-то вещицу.

Фэнцзю мгновенно прекратила всхлипывать. Ее лицо тут же приняло слегка мученическое, но весьма почтительное выражение, и она воскликнула:

– О-о, кажется, на меня снизошло просветление и духовное прозрение! – Она стукнула себя по голове, будто вдруг что-то осознала. – Никак, благотворное влияние этого чудесного места.

Затем Фэнцзю шагнула вперед, сложила руки в приветствии и вежливо сказала:

– Я и впрямь не заблудилась, а пришла к Верховному владыке с просьбой вернуть кое-какие мои вещи. Прошу прощения за то, что вынудила вас так долго их хранить.

Робким извиняющимся тоном она продолжила:

– Однако мое безрассудное вторжение прервало собрание уважаемых бессмертных, мне очень жаль. Обещаю устроить для вас застолье в другой день и еще раз принести извинения.

Фэнцзю сама поразилась, как быстро и ловко вывернулась из неудобной ситуации. Ей впору было рукоплескать своей находчивости. Однако Дун Хуа никак не отреагировал, и остальные бессмертные, следуя его примеру, промолчали, оставив ее искренние заверения без ответа.

Фэнцзю стиснула зубы и в три шага решительно преодолела расстояние до киноварного цвета ступеней, ведущих к трону. Дун Хуа, сохраняя скучающую позу, взирал на ее беспомощное лицо с возвышения. На миг в его глазах мелькнула слабая улыбка, тут же сменившись привычным спокойствием. Владыка вытянул правую руку. В ней лежали браслет, шпилька и заколка с белым цветком.

Фэнцзю в растерянности замерла.

Дун Хуа неспешно произнес:

– Отчего не возьмете? Ждете, что я подойду и лично вам их вручу?

Фэнцзю в притворном почтении склонила голову и с видом, будто принимает к сведению важнейший указ, быстро сгребла с чужой ладони свои украшения. Затем, не забыв еще раз вежливо поклониться, поспешила к выходу. Когда она оказалась у дверей, весь тщательно сдерживаемый стыд от пережитого унижения подкатил к лицу удушливой волной. Фэнцзю с пламенеющим лицом бросилась бежать прочь.

Собравшиеся в зале Лазоревых облаков так и стояли, замерев в почтительных позах. Докладывавший о своих заслугах коленопреклоненный бессмертный с чиновничьей табличкой в руках потрясенно смотрел в спину уходящей Фэнцзю. К счастью, у подножия трона оказался один почтенный старейшина, многое повидавший на своем веку, – даже внезапно ворвавшаяся в зал Фэнцзю не сбила его с толку.

Пытаясь помочь, он любезно обратился к докладывающему:

– Вы рассказывали, как сто лет назад победили ужасного водного дракона в жестокой схватке и спасли принцессу государства Чжунжун. Впоследствии принцесса не один раз выражала желание выйти за вас замуж, но вы отказывали ей раз за разом. – Старейшина заинтересованно подался вперед. – И как, чем у вас дело кончилось?

В этот момент Дун Хуа бросил на него взгляд, и старейшина тут же благоразумно замолк, прокашлялся и другим, куда более сообразным церемонии тоном продолжил:

– Что случилось потом? Прошу, продолжайте вашу историю.

Вечером после роспуска собрания в зале Лазоревых облаков Небесный владыка по традиции дал пир в саду Драгоценного лунного света.

Недавно вознесшиеся бессмертные, за исключением тех, что оставались служить на Небесах, в большинстве своем никогда не покидали гор и долин. Они не ведали, когда им выпадет шанс подняться на Небеса с визитом почтения и уж тем более получить приглашение на высочайший пир, который устраивал Небесный владыка и на который пускали далеко не всех.

Впервые оказавшиеся в саду Драгоценного лунного света небожители крутили головами во все стороны: все им было в диковинку, все им было в новинку.

Под навесом еще не расцветшего дерева Ашока один низший бессмертный из тех, кто побойчее, шептал на ухо товарищу:

– Сегодня здесь собралось столько небожителей, но довелось ли тебе увидеть бессмертных из Цинцю? – Он продолжил, нагоняя таинственности: – Говорят, это особая ночь: сегодняшнее пиршество посетят тетушка из Цинцю и ее племянница, сиятельная владычица Цинцю. Эти двое – первая и вторая красавица четырех морей и восьми пустошей, прелести любой небожительницы померкнут рядом с ними.

Его товарищ оказался тем самым докладчиком, который в момент появления Фэнцзю стоял перед владыкой на коленях с табличкой в руках. После подсчета заслуг его возвели в ранг совершенного человека. В бытность смертным он носил фамилию Шэнь, поэтому теперь его именовали совершенным человеком Шэнем.

Его лицо залилось краской, когда он невпопад спросил:

– А та… дева, которая средь бела дня вломилась в зал Лазоревых облаков, тоже придет?

Его собеседник изумленно прикрыл рот ладонью и проговорил:

– Я слышал, то была названая младшая сестра Верховного владыки – из уважения ее здесь величают принцессой Чжи Хэ. Если вспомнить произошедшее сегодня, то владыка явно относится к сестре не так, как к остальным. – Его голос упал до шепота. – Как же она хороша, само очарование! Даже я, человек не падкий до женской красоты, не мог отвести глаз! Не смотреть на нее смерти подобно, но… – он со вздохом хлопнул совершенного человека Шэня по плечу, – мы с тобой простые люди, совсем недавно вознесшиеся на Небеса. Запреты для нас писаны черным по белому. Даже если для Верховного владыки она ничем не отличается от остальных, нам с тобой, брат Шэнь, и голову в ее сторону поворачивать нельзя.

Совершенный человек Шэнь печально поник.

Поскольку Тридцать второе небо, где находился сад Драгоценного лунного света, располагалось выше луны, ее свет до него почти не доходил. Поэтому по ветвям всех деревьев Ашока слуги развесили светящиеся ночные жемчужины, отчего в саду было светло как днем.

На Небесах давно сложилась одна нехорошая традиция: высокопоставленные небожители, дабы подчеркнуть собственную важность, независимо от того, большой давался пир или маленький, никогда не приходили на него заранее. Они всегда являлись строго в назначенное время, якобы давая понять, как нелегко им было выкроить лишний час с их-то занятостью.

К счастью, Дун Хуа с Лянь Суном традицию эту не соблюдали. На все мало-мальски значимые пиршества они являлись либо намного раньше требуемого, либо намного позже, либо не являлись вовсе. Так или иначе, вовремя они не приходили никогда…

На сей раз до начала пиршества оставалось еще большой час, а эти несомненно выдающиеся господа уже были в саду, явившись без лишнего шума, но с приличествующей их статусу торжественностью.

Служанки понятливо предложили им места за раскидистым деревом. Так шум торжества не нарушил бы покой уважаемых небожителей, и так уважаемые небожители не лишили бы покоя своим высочайшим присутствием среди всех бессмертных попроще.

Насмешка судьбы: совершенный человек Шэнь и его собеседник решили обсудить случившееся на собрании именно у этого дерева. Расположившиеся за ним боги прекрасно расслышали каждое их слово.

Дун Хуа как раз с большим интересом разбирал пагоду Великого неба, которую принес ему Лянь Сун. Тот создал ее совсем недавно как божественное оружие, что могло поглотить звезды, сдвинуть с места луну – и подчинить нечисть. Он отдал ее на изучение Дун Хуа, чтобы тот подсказал, как добавить этому артефакту еще и способность усмирять небожителей. Тогда бы в списке Божественных артефактов пагода Великого неба точно бы потеснила созданный высшим богом Мо Юанем котел девяти «черноволосых» племен [32] – котел Очищения духов.

Владыка Лянь Сун закрыл веер и, подлив себе и другу вина, с улыбкой сказал:

– Слышал, сегодня в зале Лазоревых облаков вы при всех небожителях смутили Фэнцзю. Ваш преданный и честный Чун Линь не находил себе места от беспокойства. Все думал, как спасти ваше доброе имя, даже у меня совета спрашивал!

Дун Хуа внимательно разглядывал пагоду:

– Это у тебя он совета спрашивал? Он не до конца проснулся?

Лянь Сун закашлялся.

– Ладно-ладно, не буду спорить. – Он глотнул еще вина и внезапно серьезно продолжил: – Я хотел обсудить с вами кое-что важное, совсем позабыл о деле со всеми этими перипетиями. – Третий принц стукнул веером о чашу с вином. – В последнее время зашевелились демоны Южной пустоши.

Дун Хуа, не отрывая взгляда от уже разобранной по частям пагоды, спросил:

– И что хотят?

Лянь Сун откинулся на спинку сиденья, в глазах его блеснула насмешка.

– Чего же еще? Вы еще помните Янь Чиу, одного из семи властителей демонов, который бросил вам вызов из-за их принцессы, на которой вы вздумали жениться? – неспешно начал Лянь Сун. – А помните ли вы, как он, застав вас врасплох, использовал Сковывающий духов Нефрит и заключил вас в Лотосовом пределе Десяти зол? Как неприятно, как унизительно! – Он продолжил с некоторым злорадством: – Вы ведь помните, что, если бы вам на выручку не бросилась взявшаяся из ниоткуда лисичка, запертые в Лотосовом пределе злые духи с легкостью могли отнять у вас половину всего вашего совершенствования? – Лянь Сун легко закончил: – В конце концов вы вырвались и преподали Янь Чиу такой жестокий урок, что его мать родная не узнала бы, но разве он, один из семи властителей демонов, может стерпеть такое оскорбление? Стоило ему оправиться от ран, как вот он, снова рвется в бой – чтобы смыть вашей кровью прошлый позор.

В глазах Дун Хуа что-то мелькнуло, но голос его был бесстрастен:

– Я буду ждать его вызов.

Лянь Сун неподдельно удивился:

– Я думал, за прошедшие годы вы усмирили кровожадные порывы благодаря тщательной внутренней работе и теперь наслаждаетесь абсолютным спокойствием.

Потом он нахмурился.

– Неужели вы до сих пор думаете, что это Янь Чиу схватил ту лисичку? Но ведь когда вы триста лет назад лично навестили демонов, то так и не нашли ее у них.

Лянь Сун вздохнул и покачал головой.

– Да уж, во всем мире не найти такой же лисички… – Вдруг неожиданная мысль поразила его. – А ведь Фэнцзю из Цинцю – алая лисица… Хотя хвостов у нее девять и с вашей спасительницей они вовсе не похожи. Но вы ведь не думаете, что Фэнцзю?..

Дун Хуа подпер щеку рукой. Взгляд его блуждал по листве скрывающего их дерева.

– Это другое.

Потом он осмотрелся вокруг и заметил у входа в сад Драгоценного лунного света хмурую Фэнцзю, только что вступившую на место торжества вслед за Бай Цянь. Фэнцзю, как и всегда, была в белом, волосы ее украшала заколка с белым цветком. От ее лица веяло холодом.

Что ж, когда она молчала, то казалась весьма сдержанной и воспитанной девушкой.

Бай Цянь не могла похвастаться отменным зрением, поэтому Фэнцзю служила ей вторыми глазами, когда сопровождала тетушку. Вот и сейчас зрение не подвело Фэнцзю – стоило ей бросить взгляд сквозь густую листву Ашока, как она поняла, что за огромным деревом сидит Дун Хуа. И смотрит в ее сторону.

Фэнцзю отступила на шаг и, схватив Бай Цянь за руку, искренне взмолилась:

– Тетушка, я ведь вдова, я должна скорбеть по мужу в тишине, нехорошо мне так рано выходить на люди…