скачать книгу бесплатно
При виде этой отнюдь не живописной картины товарищ Михеев обалдел!
– Что… что здесь происходит? – вскричал он фальцетом.
– Что, что… Допрос американского шпиона! – веско произнёс майор, надув для важности щёки, – Выйдите и не мешайте работать!
– Как, шпион?! Какой ещё шпион!? – растерялся партийный начальник.
– Такой! Агент ЦРУ! Сам признался! – доступно объяснил контрразведчик.
На товарища Михеева в этот момент можно было смотреть только побарывая жалость, так он побледнел. Даже глаза разъехались в разные стороны!
– Тезисы в зелёной папке, Степан Энгельсович, – подал голос Рахмон, он же Дуглас.
– С-спасибо… – выдавил из себя Михеев и, пошатываясь, удалился.
«Шпион, не шпион, а тезисы он подготовил хорошие, правильные. Надо же работу работать – речь произносить на пиру!»
Майору Самсонову было не до пира. Оставив Викуленко с Хананеевым стеречь шпиона, он, перебравшись в палатку Андреева для конспирации, включил рацию и отстучал такой текст:
«михась таджику результате оперативных мероприятий задержал тире арестовал агента цру индейца маккартни замаскированного референтом михеева рахмоном кадыровым зпт намеревавшегося сорвать присоединение лхаги таджикистану отравлением насмерть старейшин тчк обыском изъята радиостанция и смертельный яд тчк срочно присылайте вертолёт воскл мне цэрэушника держать негде тчк подпись михась»
Передачу провёл частоте 223 и ещё на двух резервных частотах, чтобы радисты в Душанбэ не пропустили.
– Товарищ генерал-лейтенант!
Полковник Бабкин торнадом (торнадой?) ворвался без доклада в кабинет Хольева, размахивая бланком радиограммы.
Тот вздрогнул, и подпись на очередном документе (секретном, а как же!) потеряла кудрявость и каллиграфичность.
– Ну, что там ещё? – с неудовольствием рявкнул расстроившийся генерал.
– Вот, радиограмма от Михася… от майора Самсонова!
Поправив сползшие на нос очки, Хольев внимательно прочитал, а потом перечитал текст.
– Нифига себе!
– Так точно, себе – нифига! – подтвердил Бабкин, встав по стойке «Смирно».
– Срочно! Туда! – рванул генерал душащий его воротник кителя, – Сюда! Шпиёна! Я его лично!
– Есть туда-сюда, товарищ генерал-лейтенант!
– Ну, так не стой столбом! Выполняй!
Полковник испарился. Генерал положил под язык таблетку валидола. Слегка успокоившись, задумался:
«Маккартни… Маккартни… Знакомая фамилия! Где я её слышал?»
Он нажал клавишу селектора:
– Лена! Зайди ко мне!
Вошла секретарша Леночка, так сказать, подруга дней суровых, с которой Хольев периодически, нет, регулярно… ну, вы понимаете. Надёжный, в общем, человек.
– Да, Владимир Арчибальдович?
– Ленусик, тебе фамилия Маккартни что-нибудь говорит?
Лена не задумалась ни на секунду:
– Английский вокально-инструментальный ансамбль «Жучки»*. Очень модный. Поль Маккартни автор большинства ихних песен. Что характерно: играет на гитаре левой рукой.
* «Жучки» – «Вeatles»
– Левша, значит? – уточнил генерал.
– Ага, левша.
– Спасибо, свободна пока.
Оставшись в одиночестве, достал из сейфа коньяк и налил себе четверть стакана, чтобы перебить противный вкус валидола.
«Там Маккартни – и у нас Маккартни… Какая между ними связь?»
После длительных размышлений решил не ломать голову, а спросить самого шпиона.
В Хороге своих вертолётов не имелось. Бабкину пришлось связываться с пограничниками, сидевшими аж за триста километров.
– Вертолёт-то есть, а как же, – кричал в трубку заместитель командира воинской части майор Шпыря, – Только, ежели его с отделением бойцов послать, то дополнительные баки с горючкой взять на борт не получится! Придётся в Хороге дозаправляться! У них там бензин-то есть, товарищ полковник? А то будет нонеча как давеча: туда долетели, а оттуда – нет!
Бабкин, бормоча незлые тихие слова, позвонил в Хорог.
– Алё! Это я куда попал?
– Ой, я стесняюсь спросить, товарищ: в какое место вы метились попасть?
– Мне склад нужен! Горюче-смазочных матерьялов! Это оно?
– Таки да!
– Говорит полковник Бабкин, заместитель председателя Комитета Госбезопасности Таджикистана генерала-лейтенанта Хольева!
– А я – старшина Зильберштейн… просто так, завскладом.
– Бензин есть, старшина?
– Какой вам потребен, товарищ полковник?
Бабкин не знал, на каком бензине летают вертолёты.
– Ну, этот… вертолётный! – выкрутился он.
– Ой! Неужели же не найдём! – был ответ.
И вертолёт, управляемый лично майором Шпырей, полетел в Хорог. Нужный бензин оказался в наличии, но старшина Зильберштейн потребовал официальную заявку-требование. У Шпыри таковой не оказалось. Попытка написать её на месте не увенчалась успехом, ибо требовался специальный бланк с печатью воинской части и подписью командира.
– Я дико извиняюсь, но вы, товарищ майор, только заместитель! И печати у вас нету!
– У-у, бюрократ! – досадливо бормотнул Шпыря, но Зильберштейн его услышал и обиделся:
– Я, товарищ майор, матерьяльно ответственное лицо! Процедура есть процедура! Без неё не обойдёшься, как без клизьмы при запоре! Ведь, ежели как попало народное достояние выдавать без соответствующей отчётности, получится разбазаривание, и меня таки расстреляют до смерти. А как страна без меня будет достраивать коммунизьм?
Довод был веский! Шпыря устыдился и попросил у старшины прощения, но всё равно бензин не получил. Не, что делать-то!?
Попытался даже позвонить в обком товарищу Бахтиярову, но тот от содействия уклонился, заявив, что дело, дескать, хозяйственное, а не партийное. Пришлось просить помощи у полковника Бабкина.
– Алё! Межгород? Мне Душанбэ! Пароль «Алабашлы»!
– Какой номер в Душанбэ, мущина?
– Это… Г-92991!
– Ждите, в течение часа будет.
– Но, мне срочно, девушка!
– Никакая я вам не девушка!
– Очень жаль…
– Линия перегружена. И вообще, вас много, а я одна!
Через пятьдесят три минуты:
– Алё, мущина! Душанбэ заказывали?
– Да, да!
– Соединяю…
С первой попытки дозвониться не удалось: полковник отсутствовал в кабинете. Пришлось попытку повторить и ждать ещё час. Бабкин вник в ситуацию и обозвал Шпырю мудаком за то, что он не запасся заявкой сразу. Затем долго ругался по телефону с Зильберштейном, но старшина стоял насмерть. Нет бумаги – нет бензина. Он не какой-нибудь шлимазл под суд идти ни за хвост поросячий! В конце концов, Бабкин ему пресловутую заявку переслал по телеграфу.
Почтальон, немолодая женщина, не спеша понесла телеграмму через весь город. Вот и склад ГСМ, около которого сучил ногами от нетерпения майор Шпыря.
– Тута такому Зильберштейну спецтелеграмма. Это вы?
– Разве я похож? Посмотрите на мой овал лица! Разве у Зильберштейнов такой нос бывает?
– И верно… А где с правильным носом?
– Он внутри ныкается!
Получив заявку, старшина немедленно отгрузил нужное количество бензина, и вертолёт, наконец, улетел.
Конечно, переслать заявку по спецсвязи в Хорогский КГБ было бы проще, но доступ к аппарату имел только отсутствующий майор Самсонов. Из-за этого было потеряно время.
Глава четвёртая
Чжан Ли всё утро раздумывал, как бы извлечь пользу из создавшегося положения, в смысле, нового города. Таскать контрабанду сюда не получится, ибо город засекретят и закроют на замок. Что ж, возвращаться в Хорог несолоно хлебавши? От расстройства он даже не пошёл на пир, хотя его и звали. Сидя на камушке недалеко от палаток, он прикидывал, не купить ли на все деньги платины, а потом с выгодой столкнуть её в Афганистане. Увы! Денег с собой было мало, всего пятьсот рублей. Разве что, на перстень хватит… или, в лучшем случае, на браслет, как у Хи-Лоня.
Чжан Ли был, как выражаются журналисты, человеком трудной судьбы. Родился он в 1930 году в Душанбэ. В сорок втором отца арестовали как японского шпиона, а мать за недонесение. Оба сгинули в лагерях. Чжан в возрасте двенадцати лет попал в детский дом, где быстро выяснил, почём фунт лиха. Приют был на Вологодчине, поэтому там ни одного китайского ребёнка не имелось. Дети – народец жестокий, особенно беспризорники военных лет, составлявшие большинство. Дразнили узкоглазым, желтопузым и, почему-то, косоглазой свиньёй, хотя парень был худ, как щепка. Ещё бы! Жрать хотелось постоянно, ибо всё, что можно, и что нельзя, разворовывалось персоналом. Нередко мальчишки били его и отнимали пайку. Но Чжан не сломался, а научился стоять за себя. Когда вырос, в армию не взяли из-за выбитых передних зубов. Чжан Ли этому обрадовался, ибо, хотя и обладал советским паспортом, гражданином СССР себя не ощущал и, соответственно, долг Родине за собой не признавал. Он считал, что, скорее, Родина ему должна. В девятнадцать лет поехал в Душанбэ, смутно надеясь найти родственников. Увы, никого… Работал на сезонных работах, ибо профессии не имел никакой. Вернее, имел корочки плотника, но душа к этому ремеслу не лежала. За год свёл знакомства с контрабандистами, стал ходить с ними в Китай и Афганистан. Благодаря цепкой памяти и ловкости легко освоил маршруты и основы чёрного рынка. Через два года ходил уже сам, добирался даже до Индии и Пакистана. Неплохие деньги зарабатывал! В тюрьме ни разу не сидел, хотя и попадался по мелочи на сбыте товара. Почему в Советском Союзе можно свободно торговать только картошкой? Ну, ещё народные промыслы… То ли дело в загранице, особенно в Америке. Эх! Перебраться бы туда, уж он бы развернулся вширь и вглубь! Да, только где он – и где Америка…
Внезапно внимание китайца привлекло зрелище бесчувственного, да, к тому же, связанного Рахмона, влекомого в палатку Самсонова двумя бойцами. Интересное кино! Сделав вид, что он просто так гуляет, Чжан Ли подошёл к палатке и улёгся у задней стенки. Серая телогрейка – отличный камуфляж, никто его не увидит. А он будет слышать всё, а если дырочку проковыряет – то и видеть!
Услышанное потрясло его до основания! Оказалось, что Рахмон американский шпион! Да, бедняге мало не покажется, когда его перевезут в Душанбэ… За шпионство дают вплоть до расстрела, да! В голове зашевелились интересные мысли…
Несмотря на то, что он здесь был аж четырнадцать лет назад, Чжан Ли отлично помнил, что всего в часе ходу отсюда начинается ущелье с тропинкой, ведущей в Афганистан. Правда, крутая и неудобная, но лошадь пройдёт. Если же обрушить там парочку скал, то никакая погоня не догонит.
«Вот он, мой шанс на светлое будущее!»
Он встал и пошёл к лошадям, стоявшим неподалёку. Выбрав двух, не спеша навьючил на них баклаги с водой, мешок с овсом и рюкзак с консервами.
– Ты чего это, а? – лениво поинтересовался часовой – боец Хананеев, сидевший около и переваривающий обильный съеденный обед, усугубленный водочкой.
– Приказали, – спокойно пояснил китаец, после чего вернулся к палатке.
Дождавшись, когда майор вышел (надо же покушать), оставив стеречь шпиона бойца Липатова, Чжан Ли снова прилёг у задней стенки и шепотом позвал:
– Эй, Маккартни!
Американец дёрнулся:
– Кто здесь?
– Это я, Чжан Ли. Сколько заплатишь, если я выведу тебя отсюда?
– Да сколько угодно в пределах разумного!
– Тогда слушай, – деловито заговорил китаец, – Двести тысяч долларов и американское гражданство. Идёт? И я отведу тебя в Афганистан!
– Ноу проблем! – воскликнул Маккартни, не желавший испытывать судьбу.
Чжан Ли проскользнул в палатку через разрезанную стенку и развязал ремень, стягивающий руки Дугласа.
– Что? Бежим? – всколыхнулся тот.
– Погоди немного, – был ответ.
