Мне плевать!

– Ну же. Надо помыть ножки. Они у тебя мокрые, – новая попытка проваливается, и я присаживаюсь вместе с ней на пол. – Испугалась?

– Угу, – прячет личико на моём плече хулиганка.

– И я, – обнимаю малышку крепко. – Очень за тебя испугался.

– А угол у тебя где? – Она отрывается и смотрит прямо мне в глаза.

– Зачем?

– Ну я же виновата, – и снова судорожные всхлипы, и она прижимается ко мне со всей своей детской силы.

– Маленькая моя. Солнышко, – глажу по голове, а сам растерян и не знаю, как правильно поступить и что сказать, чтобы не напугать её ещё больше. – Нет у меня углов. Есть носки с котиками. Хочешь? – Девочка осторожно кивает. – Тогда давай снимем твои носочки, и я тебе дам свои огромные, но с котиками, – несу откровенную чушь, но она расслабляется, и мы вместе моем ноги.

Она смотрится нелепо. Сидит с видом королевы посреди кухни на высоком барном стуле, ест мороженое и болтает ножками в огромных белых носках с рыжими котиками. Дедушка напротив неё попивает чай. Кофе ему нельзя, потому что давление и без него подскочило. Идиллия. Только вот я с тряпкой и ведром навожу порядок.

Смешно сказать, но за последние годы забыл, что такое бардак. Когда живёшь один, совсем не сложно соблюдать небольшие правила и не захламлять свою жизнь. Ем в кафе или ресторане. Для уборки раз в неделю приходит нанятый человек. Всё посчитано, рассчитано и работает, как часы.

Ещё забыл, что маленькие дети – это ураган, вечный бардак и море счастья. После уборки собираю документы, над которыми работал дома чуть больше недели назад, а кажется уже, что это было в прошлой жизни. Надо передать их Эрику. И застываю над портретом, который оставила Настя на моём столе. Голова огромная. Глаза кривые. Губы-бабочки. И волосы вразлёт. Зато галстук хорошо получился. Теплота детского рисунка трогает до глубины души. И я жадно впитываю её в себя.

Они же видели меня только вот таким, в деловом костюме. Может, именно это пугает Ясю? Может, поэтому она так яростно сопротивляется? Боится, что заставлю жить так, как удобно мне. Она же как-то говорила, что больше не хочет подчиняться. Хочет свободы.

Кладу рисунок к себе в папку к докуметам. В том, что это я, не сомневаюсь и секунды. Куплю рамку и повешу в кабинете. Заглядываю в ящик стола, беру паспорт. Нет. Кладу его обратно. Потом заберу. Перед вылетом. У меня ещё почти месяц. Не таскать же его с собой.

Малышка засыпает в машине, и я поднимаю её в квартиру на руках. А утром мы едем в больницу. По дороге заезжаем ко мне в офис. Награждаю Эрика бумагами, выдаю ему указания, словно ордена на грудь развешиваю. Он и так практически спит на работе, но не отказывает. Тяжело ему сейчас дома находиться. От него девушка ушла. Не говорит, почему, но окунулся с головой в работу. Пусть лучше работает, чем по барам его ловить.

В больнице нас ждёт прекрасная новость. Вероника, немного вялая, но улыбающаяся, сидит на кровати и рассматривает картинки в книжке. Их перевели в другую палату. Более удобную и комфортную. Ну, и нам разрешили приходить в любое время. Расценки негуманные, но так мне спокойнее.

Настя и Роберт вихрем пролетают мимо меня, рассаживаются на кровати и принимаются обнимать малышку. Та вроде и радуется, но очень заметно, что сил пока маловато.

– Папа, – выдыхает за моей спиной Ясмина и присоединяется к всеобщим обнимашкам, а я почему -то чувствую себя неловко.

Подумать только… Всемогущий Алекс Риверс вспоминает, каково это – ощущать что-то, кроме усталости от работы, беспросветной тоски и жёсткой агрессии. Раньше я мог раскрыться только перед Лорой и своими родителями. Теперь же становлюсь мягкотелым вот тут, с девочками. Задумываюсь о своём и не успеваю уследить, когда разговор переходит на ну о-о-о-очень интересную тему.

– Ясенька, доченька. Переезжай к нам. Мужчину тебе хорошего найдем, с детьми опять же поможем. У нас и садик хороший, и школа. Мама со следующего года директором там будет. Учиться пойдёшь, – мужчина смотрит на детей, которые вместе вспоминают сказку по картинкам в книжке, но разговаривает с дочерью. Он тоже переживает. Может даже сильнее, чем все остальные.

– Давай потом это обсудим, – она оглядывается на меня, ей неудобен этот разговор сейчас. При мне. А я подхожу к своей девочке и обнимаю со спины. Уступить? Не знаю, что такое. Только моя. По моему холодному взгляду Роберт Августович, возможно, понимает всё, а может, и нет. Иначе зачем он так ухмыляется и задевает ещё сильнее.

– Он мою сугревайку пятнадцатилетней выдержки разбил. А у нас приехал кузнец. Ручищи – во, – показывает аж два кулака. – Толковый парень. И руки не дырявые.

– Это был мой коньяк. И я его не бил, – ведусь, как мальчишка. Сам понимаю, что не надо реагировать, но задевает то, что её собираются с кем-то знакомить и это при мне. Я что тут, пустое место?

– Отставить разговорчики. Ещё бы минут пять и стал бы мой. Как это называется? А, да. Упущенная выгода. Из твоих рук, между прочим, МОЯ выгода упущенная, – наставительный тон, искрящиеся смехом глаза. Издевается. Ну, семейка. Моя не лучше. И правила игры я тоже знаю.

– Да куплю я вам новый, лучше прежнего.

– Успокойтесь, – прерывает нашу лёгкую перепалку Ясмина. – Папа шутит. Он не пьёт.

– Не наговаривай на здоровых русских людей в моём лице. Я пью. Но не всё. Конкретно этот коньяк я бы попробовал.

– Думаю, вам и паров вчера хватило, – колючка беспомощно оглядывается на меня. Я потерплю. Тебе потом расплачиваться, и я возьму своё сполна. Многообещающе провожу ладонью по её напряженной спине, и она краснеет.

– Он ещё и жадный. Доченька, не надо нам такого, ты подумай хорошенько. Кузнец пока холостой, – не без удовольствия подмигивает он своей дочери.

– Зато я уже занял, – сильнее притягиваю Ясмину к себе.

– Он помоложе будет, – не в бровь, а в глаз.

– Прекратите, – устало произносит моя прекрасная леди. – Как вы ещё не поубивали друг друга?

– Мне нельзя, – рассаживает на коленки девчонок счастливый дед. Им надоело общаться друг с другом, и они полезли к Роберту. – Я только на пенсию вышел, жизнью наслаждаться начал. Да и мать твоя не одобрит. Репутацию же ей подпорчу, – совершенно искренне сокрушается он. – Хотя для трупика место быстро найдёт. Если повезёт, то никто и не узнает.

Он, конечно, шутит, но посыл я понимаю, как и его самого. За свою дочь я тоже прибью кого угодно.

Глава 25

Меня отвлекает звонок. Смотрю на телефон. Эрик? Тут же выхожу из палаты.

– Да? Что-то срочное?

– Ты отправил меня на встречу с ТВОИМ клиентом, а сам выдал мне вот это? Я никак понять не могу, мы партнёры или ты решил проверить меня?

– Что-то не так? Я подготовил договор ещё в начале прошлой недели, там всё чётко и ясно прописано, – хмурюсь и пытаюсь вспомнить не забыл ли какие-то детали включить в условия.

– Да. Даже рисунки есть. Ты сейчас издеваешься?

– Рисунки?

– Рисунки. Ручкой по бумаге. Цветочек. Сердечко. И абракадабра, похожая на человека.

– Настя…

– Может и Настя. Тут не подписано, – смеётся, гад. Реально в трубку ржёт.

– Я сейчас отправлю тебе договор, распечатать недолго. Калинин подождёт.

– Ребёнка отведи в художку. Талантливо рисует. Абракадабра на тебя похожа. Тут только подписи не хватает «Влюблённый Алекс». Такое же… хм… одухотворённое лицо. Всё. Прекращаю. Теперь отчёт. Договор с красотой у тебя на столе. Калинин уехал. Мы всё подписали. Радуйся, что у тебя Роман сообразительный и клиент недавно дедушкой стал. Пока я слушал истории про внучат и рассматривал их фото, Рома всё сделал.

– А звонишь тогда для чего, раз без меня справились?

– Чтобы тебя порадовать и самому посмеяться. Спасибо за настроение, – и отключается.

– Очень рад, что мне удалось его поднять, – бормочу себе под нос. – Настя!

Захожу в палату, вижу, что мелкая шкода ловко прячется за дедушку, а Ясмина уже стоит в ожидании неприятностей.

– Мы завтра приедем, любимая, – целую её в лоб. – Роберт Августович, Анастасия, прошу за мной. У нас образовались срочные дела.

Никто не сопротивляется. Все быстро собираются, а я подхожу к Веронике. Присаживаюсь перед ней и беру за руку. Её маленькая ладошка тонет в моей. Тепло маленькой светлой души топит последние льдинки в моей броне.

– Расскажи мне, что тебе завтра привезти? – Девочка смотрит на меня внимательно, но долго не думает.

– Динозава.

– Какого?

– Байсова, – вытягивает свободную ручку и показывает выше себя. Немного задумывается и встаёт на кровать, приподнимается на цыпочках, вытягивает обе ручки вверх. – Вот такова.

– Ника, это дорого и сюда такого динозавра не пустят, – старается умерить пыл своей младшей дочери Яся.

– Хотю зивова динозава.

– Ты же знаешь, что они вымерли.

– Будет, – одновременно и в разнобой отвечаем мы ребёнку.

– Алекс, – предупреждающие нотки в её голосе меня совсем не пугают, а даже, наоборот, раззадоривают.

– Всё. У нас много дел. Завтра приедем.

И пока никто не успевает ничего сообразить, выхожу в коридор, прихватив с собой Настю и Роберта. По дороге набираю номер Ольги Леонидовны, нашего кадровика, и прошу найти хорошего логопеда. Насте нужен специалист, а не домашние занятия. Гулять так гулять. Хочу видеть счастье в их глазах.

Привожу своих единомышленников в торговый центр. Правда они ещё не знают, что они мои сообщники и это значительно усложняет мне задачу. Поднимаемся на детский этаж. Сначала нам нужен мольберт и краски. Ребёнок занят, мне тоже хорошо. Блуждаем по огромному магазину. Набираем в корзину сначала нужное, потом ненужное, потом то, что не нужно, но понравилось Насте, и наконец-то идём на кассу.

– В моём представлении нужен был только мольберт и краски, – притворно вздыхаю. Вижу, как Настя с дедушкой довольны. Оба разгулялись на славу. Настя в желаниях, Роберт – с помощью в выборе. Он – художник и, как никто другой, лучше разбирается в том, что нужно ребёнку для начала. – А мы стоим на кассе с полной тележкой и пижамами-единорогами в руках.

– Это кигухуми, – исправляет меня мелкая.

– Ты же пытаешься им понравиться. Набираешь баллы, так сказать, вот и отказать не можешь, – ехидничает Роберт. Он точно подружится с моим отцом. Общие темы у них найдутся. Например, шутки надо мной.

– Баллы, – хлопаю себя по лбу, разворачиваю тележку. – Точно! Пойдем наберём кучу ненужностей для твоей сестры. – Баллы. Очки. Что там ещё? Пусть думает, что хочет. Я могу себе это позволить. Особенно, когда ребёнок вцепился в сумасшедше яркую шмотку и ни за что не хочет оставлять её в магазине.

С ненужностями, конечно, перегибаю. Это художественные принадлежности, но я и половины названий не могу запомнить. Плюс куча бумаги. Всякие игры, чтобы чем-то занимать детей. Особенно в больнице. Им на улицу пока нельзя. А вот мы спокойно можем и на площадке поиграть.

В дальнем закутке обнаруживаются кигуруми-динозавры. Размеры от самых маленьких и до моего. Конечно, берём. Следом в корзину летит бродилка с динозаврами. И несколько книг про этих ископаемых. В какой-то момент Роберт не выдерживает.

– Ты словно сумасшедшая мамашка, которая попала на детскую распродажу, – добродушно усмехается он.

– Расслабьтесь. Вы ещё не видели главную идею. Мне нравится. Насте тоже. И вы наслаждайтесь.

После магазинов оставляю Роберта вместе с девочкой у логопеда. И вот не надо мне сейчас рассказывать о том, что не в деньгах счастье. Ольга Леонидовна быстро нашла хорошего преподавателя, но у неё очередь на месяц вперёд расписана. Тройная цена за урок и вот мы имеем три занятия на этой неделе. После первых проверок женщина заверяет, что больше и не понадобится.

– Я приеду к концу занятия и заберу вас – обещаю малышке. Она только кивает и продолжает разговор с преподавателем.

– Ты куда? – А вот Роберту, конечно же, до всего есть дело.

– На работу. Настя разрисовала договор, нужно исправить. Это ненадолго.

Так и уезжаю. Но еду не на работу, там и без меня справились, а за костюмом. Немного болтаю с Лорой. Рассказываю ей о девочках, а она о планах на свой день рождения. В конце просит приехать поскорее, но мы оба понимаем, что раньше её праздника не увидимся. Жаль, что она не хочет приехать сюда сама.

Забираю костюм. Обожаю интернет. Можно найти и купить всё. Причём быстро. Заезжаю за Настей и её дедушкой, и мы все вместе едем в кафе. Знаю, что Ясмина не одобрит, но готовить сам не смогу. Устал. И. конечно, Роберт несколько раз шутит по этому поводу. День проходит слишком быстро. А вот наступившее утро обещает стать очень весёлым.

Отправляю своих сообщников в палату к девочкам, попросив их сказать, что меня не будет. А сам прихватываю костюм и иду за ними следом. В гардеробе прошу немного места, чтобы переодеться и довольный собой иду в палату радовать малышку, по пути распугивая всех встречных. Притормаживаю у дверей. Тихо. Стучусь. Открываю дверь. Пытаюсь протиснуться, но немного застреваю. С силой толкаюсь. Вылетаю на середину комнаты и пытаюсь рассмотреть через сетку для лица, где все.

– Динозавх! А-а-а-а – ультразвуком надрывается Настя, запрыгивает к дедушке на руки и крепко прижимается.

Вероника тут же прячется за Ясмину, и я слышу рёв. Выдыхаю. Наклоняюсь. Напугал. Вчера идея переодеться в тираннозавра казалась мне отличной. Да и сегодня утром совсем не подумал о том, что могу напугать детей, а не обрадовать их. Теперь же представив себя со стороны, огромный рыже-чёрный динозавр не кажется мне забавным. Приходится снять голову.

– Ясь, прости, – виновато смотрю на девочек.

– Алекс, у меня нет слов, – она вытирает слёзы Веронике, а та уже с любопытством смотрит на меня.

– Дядя Саша, – зато Настя не теряется и уже требовательно протягивает ко мне руки. Тут же подхватываю её. – Голову надень, – командует егоза.

После этого к играм присоединяется Вероника. Она сегодня живчик. Хохочет, просится на ручки и бегает по палате. Всё в меру, а когда она устаёт, мы уходим. У нас теперь есть дела после обеда. Вчера Настя начала произносить совершенно непередаваемый звук, похожий на «т» и «р» вместе. Весь вечер повторяли. Сегодня нам снова надо закреплять результат.

Прогулки тоже никто не отменяет, и мы все вместе носимся по парку. А после ужина меня настигает награда. Ясмина сама звонит и, обстоятельно поговорив с дочерью, просит меня выйти в другую комнату для серьёзной беседы.

– Ника легла спать в новой пижаме. Она её не снимает, – я слышу, как моя леди улыбается.

– Тебя дома ждёт пижама-единорог, – она смеётся.

– А ты?

– А я – динозавр.

– Это мы уже видели.

– Не-е-е-ет, ты не видела кигуруми-динозавра. Я в нём секси, – она уже хохочет, не стесняясь, а я машу тряпичным хвостом. – Пришлём тебе фото. Думаю, Роберт Августович не откажет нам в фотосессии. Правда в пижаме жарко, но Настя не оставила шансов на отказ. Выставила ультиматум, шантажировала улыбкой и милыми глазками. Пришлось купить и надеть.

– Она может. Только не надо потакать всем капризам. Им нужно внимание, а не подарки. Не надо его компенсировать деньгами.

– Мне нравится ходить по магазинам. И мы ходили не бездумно, покупали только нужное.

– Угу.

– Ты не понимаешь. Пижамы – это must have.

– Хорошо – хорошо. Больше не спорю. Я хотела сказать спасибо. Ты открываешься с новой для меня стороны. А теперь серьёзно. Сегодня у нас была полиция. Я им дала твой номер телефона и всё рассказала, как было.

– Ты могла позвонить мне, и я бы приехал, – ну, почему она хочет решать всё сама?

– Мила с Юлей были в это время у меня. Всё в порядке. Мой зубастый юрист взяла их в оборот и пообещала, что справится со всем. Ты же ей поможешь?

– А надо?

– Я переживаю.

– Она справится. Ты знаешь, что у гадрозавра было девятьсот восемьдесят зубов?

– Нет. Ты о чём?

– У Миланы их девятьсот восемьдесят один. Поверь, она в деле страшнее любого динозавра на охоте.

– Успокоил. Где ты про зубы узнал?

– В книжке. Мы вам её привезли. Вчера вместе перед сном листали. Там много интересного.

– Саша, – она спотыкается, словно раздумывает стоит ли говорить, и продолжает. – Почему ты другой?

– Какой?

– Мне кажется, ты играешь какую-то роль. Ты же холодный, расчётливый…

– И наглый. Да. Именно такой, но с близкими расслабляюсь. Потому что мне хватает агрессии на работе, а дома хочется не напрягаться. Я не нравлюсь тебе таким?

– Ты просто другой и… – Она шумно выдыхает воздух, как перед прыжком в бездну. – Таким ты мне нравишься больше.

Глава 26

Ясмина

Дом. Как же я по нему соскучилась. Из больницы нас забрал Алекс. Папу тоже он отвёз. Как бы я ни уговаривала, но он не согласился погостить даже парочку дней. Зато пригласил Алекса приехать вместе с нами к ним в гости.

Не знаю, о чём они разговаривали, но папочка остался доволен. И в несвойственной ему манере, а это без шуток-прибауток, посоветовал не рубить сгоряча и всё же присмотреться к Саше. На крайний случай, есть кузнец. Помню, да.

Я и сама была в шоке, когда получала от папы фото и видео с их приключениями. Одно то, как Алекс заботливо мыл ножки Насте, довело меня до слёз. А огромные носки с рыжими котами, подкатанные под её размер? Это нечто. Динозавр. У нас теперь есть свой динозавр! И самое главное. Настя теперь рычит. Иногда забывается, но уже может. И это тоже устроил он.

Оля и Юля приходили каждый день. Маленькая Милаша с Вероникой играли вместе. Большая Милана забегала по делам, забрать справки, оформить документы, за подписью, ну, и просто поболтать. Скучать нам совсем не давали. Показывала девочкам фотографию Алекса в кигуруми динозавра, где на руках у него сидит маленький довольный единорог. Меня чуть не задушили в порыве зависти.

А я всё ищу подвох. Андрей тоже не был таким, как сейчас. Кстати, он даже не перезвонил и ни разу не поинтересовался самочувствием дочерей. Его мать тоже не появлялась в нашей жизни. Мила хотела до суда сделать тест ДНК, но я отказалась. Пусть делает, что хочет. Может, деньги со счетов он и перевёл куда-то, но рестораны стоят на месте. Их сложно куда-то спрятать. И половина достанется мне, не важно, на кого они теперь записаны. Милана обещала справиться за два-три месяца. А это значит, что мы и без алиментов проживём.

Тем более, что он всё равно может их не платить. Мало в нашей стране горе-папашек, что ли? Добавится ещё один. Лучше пара ресторанов, чем вечная борьба за подачки со стороны Андрея.

– Собрались? – Алекс прерывает мои размышления своим появлением. – У нас будут самые лучшие выходные, девочки! – Он сияет, словно напомаженный самовар.

– Да. Только тебя ждём, – улыбаюсь ему в ответ.

Странное ощущение. Не могу расслабиться и почувствовать себя счастливой. Мне кажется, что я сплю, и сон вот-вот закончится.

Двухэтажный особняк встречает нас тишиной. Алекс по-хозяйски раскрывает ворота, загоняет машину и заносит наши вещи в дом. Тут невероятно красиво. Дом окружён сказочным лесом. Жалко, что ещё зима, я бы прогулялась по нему. Тут снега намного больше, чем в Питере.

– Ты проходишь? Девочки уже раздеться успели, – он стоит у лестницы в дом и наблюдает за мной.

– Как ты это делаешь? Со мной они переодеваются целый час, – отмираю и иду к Саше.

– Не так быстро, – он ловит меня в свои объятия и мягко целует. Без напора. С нежностью и какой-то затаённой тоской.

– Всё хорошо? – Отрываюсь от него и хочу понять, что же между нами происходит.

– Всё отлично, просто пообещай мне, что не пойдёшь на суд. Мила справится одна, – я даже губу закусываю, чтобы не выругаться.

О дате судебного заседания она мне вчера сообщила и тоже попросила не приезжать. Сговорились что ли? Эти могут.

– Я подумаю, но ничего обещать не стану.

– Что заставит тебя передумать? – Алекс игриво притягивает к себе.

Поцелуй выходит более напористый и мне совершенно не хочется сопротивляться. Прикусываю его нижнюю губу и тут же зализываю. Слышу совершенно сумасшедший стон. Улыбаюсь ему.

– Нам пора. Девочки потеряют, – беру за руку и веду в дом.

– Пока не забыл, – он вкладывает в мою руку связку ключей. – Это от дома. Ничего сложного, разберешься.

– Ты совершенно наглый, – искренне и с восхищением произношу в его сторону.

– И счастливый. Я хочу быть с тобой.

– Ты сметаешь всё на своём пути. Невыносимый, ужасный…

– Я люблю тебя, – не даёт мне закончить фразу.

– Я не готова к такому, Алекс. И всё ещё замужем.

– Осталось немного. Мила отлично подготовилась. Думаю, после первого заседания он подпишет твои условия на развод. И второе заседание станет лишь формальностью. Хватит о нём. У нас выходные на носу. Ты, я, дети, – из глубины дома слышен звук разбитого стекла. – Бар! Всем стоять и не двигаться! – Кричит на бегу обеспокоенный мужчина.

Забегаем в кабинет, а там картина маслом. Дети стоят в обнимку. Настя утешает Веронику. А рядом с ними валяется перевёрнутый стол. И груда стекла.

– Хотел же купить закрытый. Не успел. Ну что, хулиганки? Признаваться будем? – Девочки стоят молча, а мне почему-то хохотать хочется. Слишком уж вид у Алекса виноватый. – Так, – поднимает он их на руки сразу двоих, как огромный букет. – Ноги сухие, значит, идём кушать мороженое. Только пообещайте больше ничего не ломать.

– Я помогу, – подхватываюсь, но улыбку спрятать не получается. – Где у тебя ведро и швабра?

– Мороженое достань из холодильника, с остальным справлюсь сам. Не хватает ещё, чтобы кто-то порезался. Да, девчонки?

– Да, – кивает старшая. – Я же говор-р-рила, не попадёт. Успокойся, – и ласково гладит сестру по плечу.

– Так, что вам там надо было? – Подпрыгивает Саша вместе с детьми, и они обе начинают хохотать.

– Мы случайно. Я хотела показать Нике свой р-р-рисунок. Мы побежали, и я нечаянно её толкнула.

– Девочки, – начала я, но Алекс перебил.

– Толкаться нехорошо. Ясь, они и так испугались, расслабься. Ничего страшного не произошло. Со сладостями разберётесь?

– Да, – хором кричат мои девицы и рассаживаются за столом.

А дальше вечер летит со скоростью сапсана Питер-Москва. Алекс жарит для нас стейки. Играет с девочками на улице, а потом укладывает их спать.

И самое дурацкое во всём этом – это то, что мне слишком тяжело смотреть и понимать, что Андрей никогда не кружил их в свете фонарей под падающим снегом. Он не лепил с ними снеговика, отговариваясь тем, что в Питере нет снега. С появлением младшей всё реже возвращался домой пораньше, чтобы почитать детям сказку на ночь. Перестал ходить с нами на прогулки и совершенно не знал, что Настя не ест сливочное мороженое, но обожает шоколадное, которым забита морозилка в этом доме.

А Алекс в пижаме-дракошке сидит на полу у кровати и читает какую-то нелепую сказку о единороге умильным голосом и совершенно не подозревает о том, насколько сильно он переворачивает мой мир. Чтобы не разреветься, ухожу на кухню мыть посуду после веселого вечера.

– Устала? – Саша подходит сзади и обнимает меня, а я от испуга упускаю из рук тарелку. Мы вместе смотрим на осколки в раковине. Хорошо, что она была последняя, и больше ничего не разбилось. Он уже снял смешную одежду и теперь соблазняет меня пижамными штанами и голым торсом.

– Женщины, вы решили разбить всё в этом доме? – Вздыхает медленно разоряющийся на посуде мужчина, а я истерически хихикаю.

– Прости, – хохот прорывается, и я не могу остановиться. Отхожу от него, чтобы успокоиться, а Алекс в это время аккуратно собирает осколки. – Правда, прости, я испугалась. И разбивать посуду – это на счастье, – он угрюмо смотрит на меня, и я спешу уверить его в этом искреннем убеждении всех русских. – Правда-правда, примета такая.

– Примета, – ворчит он. – Слишком опасная примета. Хорошо, что не порезалась. Кто бы тогда за тебя отрабатывал все ваши «счастливые приметы»?

– Шутишь? – Платить точно не заставит.

– Нет, – как-то слишком холодно и наиграно-равнодушно он проходится по мне взглядом. Резко подаётся вперёд и ловит в капкан своих рук. – Беру только натурой, – жаркий шёпот пробуждает мурашки по всему телу. – Я соскучился.

Глава 27

– Саша… Саш… Не надо, – пытаюсь вырваться из объятий, но практически неадекватный мужчина подхватывает меня под бёдра и усаживает на стол. Зарывается рукой в волосы и жестко фиксирует, чтобы не успела отвернуться. Его губы слишком мягкие, а небольшая борода совсем не колется. Отстраняюсь от него, но чем дальше я пытаюсь отклониться, тем сильнее он прижимает к себе. – Дети же, – наконец-то вдыхаю и очень быстро на выдохе возмущаюсь его поведением.

– Во-первых, они спят. Во-вторых, я закрыл дверь на кухню. И в-третьих, ты уже без трусиков, – он беспардонно машет маленькой тряпочкой перед моим носом. – И течёшь, – хищно сверкает глазами, откидывает ткань и проводит пальцами по моим складочкам. – Твоё мини-платьице уже два часа не даёт мне покоя – это в качестве бонуса, – теперь он берёт мою руку и кладёт на горячий уже обнажённый член.