Мне плевать!

– Да когда ты успеваешь? – Искренне не понимаю, как он так быстро разделся, а сама нежно провожу по стволу снизу вверх. Собираю пальчики горсткой и глажу по головке так, словно моя рука – маленький осьминожек, обхватывающий его плоть своими щупальцами. Вниз. Вверх. Вниз до упора в ладонь. И вверх. Размазываю средним пальчиком каплю смазки по бархатистой головке.

– Если немного зазеваюсь, то ты сбежишь. Приходится успевать, – языком, таким горячим и сладким, он проходится по моей шее, ласкает за ушком, в это время беспардонно хозяйничая чуткими пальцами внизу.

Его слова туманят разум. Теряюсь от переполняющих ощущений. Он всего лишь кружит у клитора, а я выгибаюсь навстречу его ладоням и мелкие разряды тока пробегают по моему телу. Алекс плотно прижимает к себе. Берёт в руки член, проводит им по влажным половым губкам и медленно, смотря в глаза, входит в меня.

Сама подаюсь бёдрами к нему – не хочу медленно, хочу страстно. Обвиваю его ногами, раскрываясь ещё сильнее. И да. Саша понимает, чего я требую. Руками жестко фиксирует попу и резко натягивает меня на себя. Толчок. Ещё. В голове туман и яркие искры от болезненных спазмов.

– Сильнее, – это не я. Я не могу такое требовать. – Ещё! – не узнаю свой хриплый голос. Он не прекращает. Член упирается в матку и от этого живот скручивает сильнее. Сама ласкаю свою грудь через ткань платья. – Да! – Но Алекс прекращает движения, за что получает разочарованный стон.

Укладывает меня на стол. Широко раздвигает ноги и смотрит на меня там. В его глазах светится целая галактика звёзд, а я безумно сильно хочу его. Он аккуратно вставляет во влагалище два пальца и языком проводит по клитору. Как же я хочу, чтобы он не останавливался. Втягивает в себя чувствительную горошинку, и я выгибаюсь, подаюсь вперёд. От дикого желания сносит крышу.

Рукой прижимаю его голову к себе и раскачиваюсь бёдрами в нужном мне темпе. Его язык, то твёрдый, то мягкий вышибает из меня последние крохи кислорода и дышать получается только через силу. С большим надрывом. Хрипом. Через плотно стиснутые зубы. И когда меня вот-вот должно накрыть волной экстаза, Саша отстраняется.

Я готова разреветься, а он только ухмыляется. Разворачивает меня на живот, лицом к столу. Давит на спину, прижимая плотнее к твёрдой поверхности. От его повелительных движений приподнимаю попу. И сама, не ожидая от себя такого, подставляю всю себя для него.

Алекс проводит по клитору. Ласкает вход во влагалище, а потом влажными пальцами делает круг у ануса и давит на него, мягко погружаясь на одну фалангу. Ласково массирует моё упругое колечко, а я прислушиваюсь к своим ощущениям. Не совсем комфортно, но и не больно, и даже нелепой неловкости совершенно не испытываю. Словно так и должно быть. Словно этот мужчина знает обо мне больше, чем я.

– Прилежная девочка. Мне нравится, что ты моя. Вся моя. Везде моя, – он убирает палец и снова входит медленно, растягивая удовольствие. – Попку оставим на потом. Немного подготовим её для моего размера. Какая же ты мокрая, – выдыхает этот медлительный гад.

Его член в этой позе чувствуется ещё острее. Скребу руками по столу в поисках опоры и подаюсь назад, чтобы усилить чувство наполненности.

– Проказница, – шепчет он, наматывает волосы на кулак и тянет на себя, при этом второй рукой упирается мне в поясницу. Сильно выгибаюсь. Упираюсь руками в столешницу. Пружина внутри готова порваться, словно тонкая паутинка.

Саша вбивается в меня яростно, с остервенением. Своей силой подавляя, подчиняя и даря удовольствие. Его член вибрирует внутри меня, а я мелко дрожу, лёжа на столе.

– Даже так? – Мне совсем не хочется шевелиться, тело ватное и ноги отказываются стоять, поэтому можно сказать, что не лежу на столе, а вишу на нём. – Моя сладкая, – гладит меня по попе. – Скажи, что ТАК ты кончила в первый раз, – я только киваю, не отрывая лица от прохладного стола. Щеки горят неимоверно. Сквирт в моей жизни случился впервые. Даже немного стыдно, но та-а-а-а-ак хорошо, что плевать, как это выглядит со стороны.

– Довольна? – Горячие мужские руки невесомо проходятся по спине и мурашки крышесносным цунами пробегают от пальчиков ног до головы.

– Да, – хриплю я.

– Мне понравилось то, как сильно ты соскучилась, – краем глаза подмечаю, что он одевается и собирает наши вещи. – Идём в спальню, – протягивает мне руку, а я просто без сил. Улыбается мне. Искренне. Открыто. Надевает штаны и поправляет на мне платье. Ставит на ноги. – Держи, – получаю в руки свои трусики и подлетаю вверх. – И сама тоже держись, – только он носит на руках так много и часто.

Поднимаемся на второй этаж. По глазам вижу, что собирается меня съесть. Ещё когда приехали к нему в дом, он дал понять, что спать мы будем вместе и никакие аргументы тут не принимаются. Вещи сразу же перекочевали в шкаф. И когда я не стала спорить, Алекс выдохнул и расслабился. Представляю, как он готовился уговаривать. А если даже не уговаривать, то воевать за право спать рядом уж точно.

Опускается вместе со мной на кровать. Расстёгивает молнию на платье, тянет его вверх и откидывает на противоположный край. На этом ложе, а по-другому этот плацдарм язык не поворачивается назвать, слишком много места. Даже для двоих. Тут можно за целую ночь и не встретиться совсем. Подтягиваю ноги к себе и прикрываю руками грудь.

– Что я там не видел? – Он раздевается, подбирает моё платье и складывает вещи в шкаф.

– Я всё равно стесняюсь, – бурчу и отвожу от него взгляд.

– Ты прекрасна, – он укладывает меня на спину. Заставляет разжаться. – Идеальна, – проводит жадными до ласк ладонями вниз по телу, повторяя его контур. – Ты самая красивая. Слышишь? – смотрит на меня и ждёт ответа, только киваю и украдкой стираю слезинку.

Неожиданно целует мои пальчики на ногах так, словно они – его самый любимый десерт. Это и заводит, и смущает одновременно. Алекс медленно движется вверх, поцелуями прокладывая дорогу. Смакует каждый миллиметр. И с очередным прикосновением его губ к моему телу я расслабляюсь.

Добирается до шеи. Прикусывает мочку. Это его фетиш – кусать ушки? Хихикаю и пытаюсь отползти от него, потому что щекотно, но он придавливает к кровати своим огромным телом.

– Не убегай. Я буду нежным, – смотрит мне в глаза и становится понятно, что до утра мы спать точно не собираемся.

Глава 28

– Мам! Мама! Ты где? – Голос Насти раздаётся всё громче и ближе. – Ника, они тут, – хочется спрятаться под одеяло и поспать ещё немного, но нас уже обнаружили.

Нас! Твою ж… Я подскакиваю и вместе со мной на кровать запрыгивают девочки. Они в своей излюбленной манере скачут вокруг меня, устраивая тем самым кроватетрясение. Лихорадочно оглядываюсь. И вместо Алекса рядом только гора из одеяла. Фух! Ушёл.

Совершенно не представляю, как объяснять детям, что делаю в кровати «с другим дядей». Я раскрываю рот, чтобы пожелать девочкам доброго утра, и одеяло начинает вставать.

– Попались, – Алекс хватает малышек и, словно паук, заворачивает их в кокон.

Они визжат и сопротивляются, но и он не сдаётся. В какой-то момент Настя умудряется выбраться из одеяла и щекотит Сашу. Он смеётся, выпускает из рук младшую и Вероника тоже спешит на помощь сестре.

– Победили. Всё. Всё. Вы меня победили, – сдаётся поверженный и защекоченный паук.

– Мама, мы его убии! – Счастливая Ника подпрыгивает от восторга и приземляется точно на Сашин живот.

– Это да, теперь точно убили, – смотрю на мужчину, а он на меня.

– А вы умылись? – Хриплым голосом спрашивает убитый. Видимо, последний выстрел пришелся в яблочко. Девочки переглядываются и вместе мотают головами. – Бегите умывайтесь и прибегайте на кухню. Будем завтракать.

– Почему они тебя слушаются? – С изумлением смотрю на то, как мои девчата несутся на выход из комнаты.

– И ты тоже будь послушной девочкой, поцелуй меня, – подаётся вперёд, а я назад. – Ну, нет. Не сбежишь, – подминает под себя и проходится пальцами по рёбрам.

– Алекс, – от смеха сводит живот и мне тяжело изворачиваться под ним.

– Доброе утро, – сумасшедший взгляд абсолютно чёрных глаз будит во мне странные желания. Хочется стать игривой. Он переворачивается на спину вместе со мной, и я оказываюсь сверху. Наклоняюсь к нему.

Прокладываю мелкими поцелуями дорожку от губ к уху и нежно шепчу:

– Ты готовишь завтрак, а я в душ, – и пока он не вцепился в меня мёртвой хваткой, сбегаю в ванную комнату и закрываюсь изнутри.

– Яся! – Мои нервные смешки – это и есть ответ на мужское возмущение. – Вот же! Опять сбежала. Да как с тобой… Ну, ты дождёшься!

– Зато ты не дождёшься, – показываю язык двери.

Вчера мне не хватило сил на душ. Я кое-как надела шорты и майку и вырубилась. Этот неугомонный издевался надо мной практически до утра. Ладно. Не издевался. Я сама была очень сильно согласна на любые «пытки» и принимала в них отнюдь не пассивное участие.

А сегодня мышцы ноют. И по глазам, словно песчаная буря прошлась. С трудом могу их разлепить. Горячая вода совершенно не бодрит, а только ещё больше расслабляет. И после душа я полусонная бреду на кухню. Там девочки завтракают блинчиками с молоком и о чём-то беседуют с Алексом.

– Вот теперь доброе утро, – сияю счастливой улыбкой и усаживаюсь за стол. Стол… Хм… Картинки вчерашнего вечера яркими эпизодами вспыхивают в моём сознании. Сама не замечаю, как передо мной появляется кружка с кофе. В задумчивости улыбаюсь и делаю глоток.

– Мама, нам дядя Саша сказал, что мы теперь будем жить все вместе, и вы поженитесь, – кофе практически фонтаном вылетает из моего рта и я огромными глазами рассматриваю самодовольную рожицу Алекса, что сидит напротив меня. Девочки хихикают, а мне что-то совсем не весело.

– Всё хорошо? – Ухмыляется, и мне очень хочется свой кофе подарить ему. Желательно на голову в качестве короны. Только вот при девочках лучше не скандалить. Поэтому встаю и ухожу переживать своё бешенство подальше от детей.

– О-о. Мама разозилась, – прямо вижу, как младшая прикрывает рот ладошкой и ехидно смотрит на сестру. Она всегда так делает, когда они меня доводят, и я ухожу в другую комнату подышать и сосчитать хотя бы до ста.

– Девочки, завтракайте, а я сейчас её верну, – как же он в себе уверен.

– Дядя Саша, лучше не ходи. Мама сделает дыхательные упр-р-р-ражнения и пр-р-р-ридёт сама, – всё-то Настя знает. Всё понимает.

Отхожу дальше от кухни и уже не слышу, о чём они разговаривают. Мне надо побыть одной. Захожу в комнату. Это оказывается кабинет, в котором дети вчера разбили практически весь запас алкоголя. Что говорила Настя? Хотела показать рисунок? Почему в кабинете?

Довольно просторная комната со столом у окна и удобным офисным креслом. Странное решение поставить стол так, чтобы смотреть не на дверь, а в окно. Хотя… Вид из окна оправдывает всё. Светлый смешанный лес переносит мысли в сказку, дарит уют и завораживает.

Тут хочется писать сказки о рыцарях, принцессах и чудесных подвигах во имя этих самых принцесс, но никак не новые соглашения. Но и их тоже иногда можно посчитать за сказку или подвиг. На тёмном столе лежит тонкий белый ноутбук. От желания провести по маленьким клавишам зудят кончики пальцев, но я не подхожу, а усаживаюсь на большой черный кожаный диван, что стоит у стены. Напротив него огромный шкаф с полками, забитыми книгами и папками, а рядом с диваном тот самый столик-бар, что с горем пополам пережил второе нападение моих девчат. И небольшое кресло у входа, ближе к шкафу. В нём, наверное, удобно читать.

Всё лаконично. Нет ни одной лишней детали. Только на стене, над столиком, висит картина. Невольно улыбаюсь открытию. Вот тот самый рисунок. Такая мелочь, а насколько сильно заставляет меня задуматься.

Он поместил рисунок Насти в рамку и повесил у себя в кабинете. Зачем? Зачем он так издевается надо мной? Я уже совершенно заблудилась и в своих мыслях, и в чувствах к этому мужчине. Мила с Ольгой просили сыграть счастье в отношениях. Он мне его показал. Так показал, что теперь не хочется всё это заканчивать.

– Вот ты где, – Алекс присаживается рядом и обнимает. Откидываю голову ему на плечо. – Обиделась?

– Мне с тобой хорошо, но… Ты слишком торопишь события, – разворачиваюсь к нему лицом. – И тебе не кажется, что обсуждать такое с детьми должен не ты.

– А кто?

– Например, их мама, – складываю руки в замок на груди, закрываясь этим самым от Саши.

– Не вижу ничего плохого в том, что открыто прошу их принять меня к себе в семью. В конце концов, их отец решил от них отказаться полностью.

– А ты, значит, хочешь благородно заменить его? – Опять подкипаю.

– Тише, – ломает моё сопротивление и прижимает к себе. – Я никогда не смогу заменить им папу, но могу стать другом. Девочки пока маленькие, я, как смог, объяснил им, что их родители теперь будут жить отдельно. Настя уже знает про Ксюшу, что это новая «жена» их папы. Алла Валентиновна ей рассказала. И про тебя много чего тоже наговорила. Уж она не церемонилась в выборе слов и выражений. Удивительно неприятная женщина. Но, как юрист твоего бывшего мужа, скажу тебе, что ради этой самой Ксюши Андрей ищет лазейку в законе, чтобы официально отказаться от детей.

– Но, – пытаюсь вывернуться из крепких объятий, Алекс смыкает руки сильнее, прекращаю трепыхаться и так и остаюсь распластанной по его груди.

– Никаких «но». Его не волнует ничего, кроме этой девушки. Всё. Забудь. Мне все эти дни приходилось не только развлекать твоего отца, но и разговаривать с Настей. Она очень скучает по папе, и я её не осуждаю, но врать ребёнку не буду, и поэтому говорю правду. А правда в том, что ты мне нужна. Вы мне нужны. Я уже забыл, что такое маленькие дети, но это слишком приятно, когда тебя рисуют, – Алекс смотрит на свой портрет в рамке, вздыхает. – Будят по утрам, а вечером перед сном обнимают. Поэтому я рад девочкам. И постараюсь стать для них примером мужчины. Эй, ты что? Плачешь?

Киваю и вжимаюсь в него со всей силы. Он действительно не понимает, что делает?

Зачем ему всё это? Жил бы себе и жил. Без заморочек. Без обязательств. Свободный и богатый. Для чего ему я и мои проблемы? Может быть, это действительно любовь? Может быть, действительно стоит присмотреться? Отпустить прошлое и дать себе просто жить. Да. Наверное, так и надо сделать.

Но как же сложно перелистнуть страницы и начать с нового листа. На нём всё равно остаются выдавленные буквы от предыдущей истории. Они словно напоминание. Укор самой себе, что не жила, а подстраивалась. Терпела плохое отношение к себе и детям, лишь бы не менять ничего. Лишь бы оставаться в привычной для себя обстановке.

Пора бросать жалеть себя по поводу и без. В таких тёплых, нежных и в то же время настойчивых и крепких объятиях я решаюсь изменить себя. Свою жизнь. Легко решить. Сложно сделать. Ведь после чудесных выходных мы возвращаемся в привычную городскую обстановку. Каждый к своим делам.

Я, наконец-то, узнаю во сколько обойдется ремонт машины. И пока Мила идёт на первое судебное заседание, судорожно подсчитываю свои финансы. Негусто. Мне не потянуть. Занимать – тоже плохая идея. А это значит, что придётся попрощаться со своей красной подружкой. Жаль. Я к ней привязалась за эти годы.

– Ты сейчас упадёшь, – Мила даже не здоровается, а визжит в мне в трубку. – Судья приняла моё ходатайство и твоего Риверса отстранили. Виктория Павловна, это судья, повздыхала, поулыбалась и… поняла Алекса, а меня поругала, что раньше не подала ходатайство на отвод твоего ненаглядного.

– И-и-и? Мил, я в этом ничерта не понимаю, – понимаю только то, что она слишком рада.

– У Комарова ни шанса. Ему дали две недели на поиски нового представителя. Он, конечно, может и сам представлять свои интересы, только лучше бы нашёл хорошего адвоката. Хотя… Уже ничего не поможет. Я при судье вручила ему условия расторжения вашего брака. Популярно объяснила, чего ты хочешь. Ты бы видела глаза его зазнобы. Это нечто! Заодно подала заявление на признание сделок по дарению имущества недействительными…

– Мила, сжалься! – Теперь в трубку подвываю я. По её голосу отлично слышно, что она абсолютно и совершенно счастлива. – Для меня это всё дебри непролазные.

– Прорвёмся! Всё будет в лучшем виде, обещаю. Как же я рада, что ты пришла ко мне. Ещё никто так запросто не вышибал Алекса с процесса. И пусть это игра в поддавки, но для меня это хороший старт!

– Я хочу прийти на второе заседание, – на первое тоже хотела, но Милана объяснила, что ничего на нём существенного не произойдет. Основное представление будет на втором.

– С ума сошла? Я даже девочек попросила, чтобы они не соглашались посидеть с Настей и Никой. Всё для того, чтобы ты дома осталась. Зачем тебе с ними видеться? Столько грязи. У тебя скоро настанет спокойная жизнь. Не пачкайся.

А мне хочется. Хочется нырнуть в это болото с головой, чтобы разрубить последний узел, что держит в прошлом и не отпускает. Может быть, так смогу начать с самого начала.

За эти две недели успеваю продать машину. Не без помощи Алекса, конечно. Именно он посоветовал, как поступить лучше. И я даже не ожидала, что её купят так быстро. Теперь мечтаю о новой, но… Где я, а где новая машина?

Вместе с Юлей подаю заявления на детский сад для девочек. Нужно немного разгрузить себя. На некоторое время ещё есть деньги, а вот потом нужно будет что-то делать с кафе. И если с помещениями под аренду я представляю, что делать – просто переоформить договоры, то что делать с кафе – понятия не имею. И времени мне понадобится вагон и маленькая тележка.

Мила предусмотрела всё. Даже учла, что те кафешки, которые Андрей «в счёт долга» отдал Алексу, были ещё до брака, а значит претендовать на них не имеет смысла и оспаривать эту сделку она не собирается. Потому что тут Саша может её потрепать и от потрясающего взлёта ничего не останется. Зато остальные шесть были открыты уже в браке, а значит, три из них должны стать моими.

Я даже согласна на одно. Вернее, один. Тот самый ресторан, рядом с которым Риверс в первый раз меня поцеловал. Он приносит самую большую прибыль, а это именно то, что нужно. На остальное даже не надеюсь. Деньги на счетах, которые Комаров перевёл на свою ненаглядную Ксению, точно не вернутся. С паршивой овцы, хоть шерсти клок.

Две недели пролетают для меня, словно два дня. И вот я стою у здания суда. На улице март, а солнце припекает, как в мае. Ветер портит всю весеннюю картину. Оглядываюсь по сторонам. Юли нет. Наверное, лучше зайти внутрь. Пишу ей сообщение, что будем ждать её в здании.

Делаю глубокий вдох. И мы с детьми поднимаемся по лестнице. У дверей нас встречает мужчина в форме и, после недолгого объяснения и представления документов, провожает к двери в зал заседания. Новый вдох. Вздрагиваю.

– Папа! – Маленькая ладошка выскальзывает из моей руки, и я поворачиваюсь на голос Насти. Она летит к мужчине в сером пальто. Обнимает его за ногу. Следом за ней в него врезается Вероника.

– Папоська! – Застываю. Язык, словно деревянный, не шевелится. Андрей же с изумлением смотрит на девочек, а потом переводит взгляд на меня.

– Пришла, значит. Радуешься? – Его лицо искажает злоба. – Забери их от меня. Я им не отец. И не собираюсь признавать нагулянных…

– Заткнись! – Стою и сжимаю руки в кулаки. – Лучше помолчи и обними своих детей, – если бы можно было заморозить человека интонацией голоса, то Андрей сейчас бы умер от обморожения.

– Ясмина? О, девчонки, – Мила появляется очень вовремя. Девочки здороваются с ней, но от отца не отходят и ждут, когда же он обратит на них внимание. От бездонной надежды в детских глазах разрывает душу. – Ну, просила же не приходить. Упрямая ты женщина, – эти слова дают мне силы сделать несколько шагов вперёд и протянуть руки девчатам.

Действительно, зря зашли. Надо было на улице ждать Юлю. Хоть я и надеялась на встречу и лелеяла в душе мысль, что он увидит их и немного оттает, пусть не ко мне, а к ним, не надо было заходить в здание. Может там они бы не узнали своего папу, и он проскочил бы мимо.

Его брезгливый взгляд жестко опускает на землю. И девочки реагируют на мой молчаливый призыв, осторожными движениями пятятся ко мне. Они словно чувствуют угрозу, исходящую от мужчины, но ещё не верят в происходящее. А я делаю несколько шагов вперёд, чтобы поймать их в свои объятия и отогреть любовью.

Даже не ревут. Просто смотрят на отца.

– Мам, он нас не узнал, да? – Тихо спрашивает Настя.

– Он теперь мало кого узнаёт, – с горечью отвечаю дочери.

– Болеет? – сразу решает она за всех.

– Можно и так сказать, – тихо отвечаю.

Где Юля? Обещала же приехать.

– Ясмина, я настаиваю на том, чтобы вы отправились домой. Вам тут не место. И без ваших слёз нервов хватает, – Мила, как всегда, категорична. Она говорит прямо, откровенно и в лоб. Не страдает политесами, нормами поведения и моральными принципами. Эта дама может заткнуть любого. Характер отвратительный, но она мне всё равно нравится.

– Простите. Опоздала. Пробки, – врывается в наш цирк Юля.

– Предательница, я же просила, – Мила готова взорваться. А Андрей тем временем скрывается за той самой дверью, за которой поставят точку в нашем браке.

– Ну, не смогла устоять, – разводит она руками. И действительно, с ней проще всего договориться. Она понимает меня, как никто другой. – Девчонки, вас в машине ждёт Милаша.

– Я хоцю к папе, – хнычет младшая. Прижимаю к себе девчонок ещё крепче.

– Мы постараемся договориться о встрече. А сейчас вы пойдёте с тётей Юлей и поиграете с Миланой младшей, – иду провожать их к выходу.

– Мама, ты быстр-р-ро?

– Долго не буду. Скоро заберу вас домой. Не успеете даже подраться с подружкой, – подмигиваю девочкам. Они уходят, а я иду к Миле, которая ждёт меня у зала заседаний. По лицу видно, что она уже не на столько недовольна моим поступком. Сейчас она больше напоминает ехидну.

– Только не говори, что ты на меня нажаловалась, – смотрю на неё в изумлении. Иначе отчего у неё настолько довольный вид?

– Не говорю, – она тычет пальчиком в экран своего телефона.

Первым вижу короткое сообщение: «Яся здесь». Второе ещё короче: «Еду».

Кто едет? Куда?

– О нет, – поднимаю взгляд на своего юриста.

– О да, – расплывается в улыбке она. – Могу поспорить, тебе влетит, – и она открывает передо мной дверь.

Я ожидала увидеть гулкий огромный зал с рядами скамеек, кафедрами для выступлений, постамент с огромным столом для судьи, как в передачах по телевизору. Даже хотела увидеть решётку с толстенными прутьями, как в сводках новостей. Но никак не ожидала, что окажусь в маленьком кабинете с длинным столом по центру.

Во главе стола стоит пустое черное офисное кресло, а вокруг длинного деревянного старожила – небольшие стулья. В углу опасно накренилась на стену металлическая вешалка для верхней одежды. Одно окно, прикрытое старенькими голубыми шторами в мелкий цветочек. Вот, собственно, и весь антураж. Нас уже ждут. Милана усаживается за стол и отодвигает для меня стул, явно показывая куда мне присесть.

Напротив сидит Андрей. Слева его мать, а справа Ксения. Балаган на выезде. Новая пассия моего бывшего мужа нарочито небрежно подпиливает свои бордовые коготки и делает вид, что ей абсолютно безразлично всё вокруг. Для чего она пришла?

Вздрагиваю от того, как громко открывается дверь. Мы встаём. Судья быстрым шагом подходит с своему креслу. Она выглядит лет на сорок пять. Яркая блондинка с короткой стрижкой и серыми глазами. Женщина машет рукой, разрешая нам присесть. Следом за ней заходят молодая девушка с кучей листков и ноутбуком в руках, и мужчина в форме.

– Все готовы? – Непроизвольно киваю головой. От Виктории Павловны веет властностью, жесткостью и уверенностью в себе. – Прошу прощения за бардак, у нас начался ремонт, а некоторые дела мы физически не смогли перекинуть в другие суды. Начинаем.

За меня говорит Милана. Я же просто наблюдаю. Пристально рассматриваю Комарова и пытаюсь понять его. Почему он так поступает? За что? Он же клялся мне в любви. Обещал быть всегда рядом. Окружал заботой.

Только вот была ли это любовь? Сейчас я вижу перед собой совершенно другого человека. Мужчину. Который борется за свои чувства. Не ко мне. Даже в такой напряжённый день она рядом с ним, и он слишком крепко держит её за руку.

Никогда за все эти годы он не смотрел на меня с затаённой нежностью, как смотрит на неё. Никогда не просил побыть с ним в сложной ситуации и просто не убирать свою руку, потому что ему нужна поддержка. Я только раздражала его своим несовершенством.

Краем сознания слышу то, что бывшая свекровь рассказывает о том, какая же ей досталась нерадивая невестка. Ничего делать не умеет, только и сидит на шее, да детей не от сыночки рожает.

Андрей что-то говорит судье и передаёт документы.

– Основание для добровольного отказа от родительских прав? – Громкий голос госпожи судьи, словно горячий нож разрезает моё сознание.