скачать книгу бесплатно
– Кой хрен ждать! И так озноб колотит.
И то верно – товарищи вымокли насквозь. На квадриках – россыпи льда.
Пилот взял вверх. Квадрик буксовал. А наезжая на камни, соскальзывал и ёрзал, норовил завалиться на бок. Потом Пилот услышал вопль. Слава богу, не свой. Замер, обернулся.
Квадрик сделал кувырок, скинув наездника. Вова, не замечая боли, напрыгнул на машинку и вцепился, пытаясь удержать. Но – не вышло, отпустил. Квадрик, сверкнув алюминиевой защитой днища, сделал еще оборот… и тут крупный камень чуть его притормозил. Квадрик на секунду задержался, качаясь на боку, и Вова, как тигр мазандарамский, вспрыгнул на подножку, ухватился за руль. Но поставить на колеса не хватало ни сил, ни веса. Пилот в три прыжка долетел и повис рядом. Квадрик сдался и нехотя бухнулся на колеса.
– Стой на подножке, я вырулю с уклона!
Наконец поставили машинку фарами по склону.
– Я ж просил тебя больше так не делать! – укорил Вову Пилот.
– На кой хрен нас сюда принесло?!
– Сейчас это самый актуальный вопрос? – резко переспросил Пилот, но, взглянув на Вову, понял: тот в шоке. И смягчился, предложил: – Давай чайку горячего выпьем. Успокоимся.
Пилот извлек из кофра термос. Вова, стуча зубами, хлебнул из кружки.
– Надо где-то укрыться, переждать.
– Да где ж тут укроешься…
– Мне тут не подняться. Точно! Еще раз полезу – загремлю вниз.
Вова нервно огляделся. Увидел пониже одинокий кедровый стланик, махнул рукой:
– Там! – И оскальзываясь, пошел. Склонившись над мокрыми ветвями, крикнул: – Смотри, тут внизу сухо.
Пилот нехотя приблизился. Под зелеными, усыпанными градом лапами проглядывал почти сухой мох. Вова опустился на колени, протянул под ветви руку. Сказал блаженно:
– Сухо… Давай залезем, переждем.
Пилоту стало не по себе – а ну как у Вовы головушка повредилась, да так некстати… Сказал ласково:
– Вовчик, там два зайца еле поместятся, а два градом побитых экстремала – вряд ли.
– Не хошь, не надо, а я тут останусь.
Вова засунул голову под лапник, засучил коленями по мокрым камням и скользким градинам. Голова и плечи его скрылись в заячьем укрытии.
– Хоть бы шлем снял! – буркнул Пилот и удивился себе: ну при чем тут шлем!
Сообразив, что лаской Вову не взять, заорал:
– Вылезай на хрен!
– Пошел на хрен сам! – донеслось из-под веток.
– Я щаз пилу принесу и отпилю на хрен эти ветки!
Вова вместо ответа как-то вывернулся и лег на бок. Голова и плечи укрылись под лапником, однако по остальным частям большого Вовиного тела немилосердно долбил град.
«Что-то мне это напоминает… – подумал Пилот. – Всадник без головы удачно спрятался от стихии». Он с досадой пнул россыпь ледяной крупы и направился за пилой: – Не бросать же его здесь!
Пилот выдернул из кофра гермомешок со «Штилем».
Он приласкал пилу и нарочно завел над самой Вовиной головой. Услышал в ответ грубые слова и выражения.
– Вылезай! Поехали! – настаивал Пилот.
– Сам езжай на хрен!
Пилот выбрал ветку в полуметре от Вовы. Пила завизжала, впиваясь в каменное дерево. Полетели искры. «Завалю пилу!..» – тоскливо переживал Пилот. И вдруг увидел, что длинные Вовины ноги пришли в движение. Вскоре Вова сидел, обхватив колени руками, и ошарашенно глядел на Пилота. Выговорил онемевшими губами:
– Ты чё творишь, чувак!
Пилот заглушил пилу:
– Вставай! Поехали! И не чувак, а друг и спаситель…
Решили поднимать квадрики поштучно. Один ведет, другой страхует и отвешивает квадрик на камнях и уклонах. Дождь лил, град падал, сумрак съедал видимость. И потому нельзя было просмотреть впереди лучший курс. Натыкались и наезжали на крупные округлые уклонистые камни. Моментами по три колеса крутились в воздухе. Вова правил, а Пилот метался вокруг квадрика, прихватывая так, чтобы перевесить, не дать перевернуться. Вскоре поменялись – крупный Вова был лучшим противовесом.
Сначала один, а потом и второй квадрик оказались на перевале.
– Ну, типа ура!.. – выдохнул обессилевший Пилот.
– Ты, братишка, извини, – ответил Вова. – Сам не понял, что это было.
– Да, брось, шок он и есть шок.
– Место здесь страшное, не для людей, – глядя мимо Пилота, сказал Вова. – Никогда сюда не приеду.
Тут надо заметить, что Вова сдержал слово с лихвой. По возвращении в город он продал квадроцикл и больше никогда в «экстримах» не участвовал.
Меж тем сквозь них пролетела острая мысль: «А Витя где?!»
Эта звонкая мысль словно послала сигнал кому-то сильному, невидимому, и он решительно и быстро смахнул грозовую тучу за горизонт. Как будто с огромного окна штору сдвинул – усыпанная градом долина засверкала в розовых лучах вечернего солнца.
Два товарища обозревали долину, но третьего не видели. Достали рацию – вызов остался без ответа. Пришла очередь сигнала охотника, а попросту – ракетницы. Бахнули зеленой – у нас все в порядке. Через минуту увидели красную. Приметили место и двинулись в долину. После мощного ливня и растаявшего льда воронки и ямы заполнились влагой, а камни скрывали под водой свои истинные размеры. Пробирались медленно, переваливаясь и плюхаясь…
В вечерней благодати поднялись тучи зловредных кусачих насекомых, и над долиной повис их неумолчный нервный гул.
Витя сидел на краю болотного оконца, превращенного небесными водами в небольшое озерцо. В руках он держал кевларовый трос, который уходил под воду. Так, наверное, сидел бы братец Иванушка в зеркальной сказке, держа веревочку от утопившейся козы Алёнки. Из-под воды поднимались вялые пузырьки воздуха… Это утонувший квадрик посылал нам последний SOS…
…Одолев перевал, Витя шел по треку, но в сумраке стихии постоянно отклонялся, объезжая препятствия, пока не оказался перед озерцом. Полагая его плоской лужей, возникшей от дождя, Витя вознамерился смело ее пересечь. Ошибку осознал сразу – квадроцикл медленно начал тонуть. Витя заглушил мотор, перевел заднюю лебедку в ручной режим и размотал трос. Спрыгнул на бережок и стал ждать. Сначала – как глубоко погрузится квадроцикл, а потом – нас.
Со временем образовались две новости – плохая и хорошая: квадрик утонул полностью, а мы приехали своим ходом, целые и невредимые. Чуть спустя баланс качнулся в сторону позитива – молодое болотце хотя и скрылось под дождевой водой, но утонувший квадрик не присосало, поскольку дно имело каменное.
Зацепили утопленника двумя лебедками с двух квадриков и быстро достали. Потом сливали воду и сушили. Через час, в последних лучах заката, встали на свой трек – в обратный путь…
* * *
Окончив рассказ, Пилот, оглядел примолкших слушателей.
– Спровадил и успокоился, – скупо откомментировал Тракторист.
– Не полюбились люди Золотому Мужику, и вот теперь его зеркальный дух прогоняет людей из горной обители, – глубокомысленно резюмировал Эльф.
Пилот на него глянул внимательно, уточнил:
– Дух Вежедь в твоем понимании – неупокоенная душа Золотого Мужика?
– Мы – спасибо Вселенной – Золотого Мужика не лицезрели, мудреных бесед с ним не вели. И есть ли у него душа как таковая, вот именно что в нашем понимании, знать нам не дано. А возможно, и ни к чему.
Всех уже крепко морило в сон. Эльф отошел к костру перекурить перед отбоем. Тракторист сразу отправился в палатку: ему вставать первому – завтрак готовить.
А Пилот, перебирая в памяти моменты пройденных треков, наполнил кружку чаем…
Эпизод третий. Кто этот кто?
На тайгу опустилась непривычная тишина. Затихли кроны, куда-то сгинули комары. В лагере тоже наступила тишь – Тракторист и Эльф разошлись по палаткам. Пилот допил остатки чая и поднялся. Глаза привыкли к сумраку ночи. Не включая фонарь, он спустился к речке. Тохта струилась ровно, без плесков, словно оберегая редкую тишину. Пилот присел, опустил руку в холодную прозрачную, почти невидимую воду. Мягкие струи реки обхватили его руку, будто замерзшие ладони девушки, забывшей надеть варежки на ледяном ветру. Пилота наполнил неизъяснимый покой. Он долго не решался встать, пока в щеку вероломно не впился бесшумно подкравшийся комар.
Нехотя Пилот вернулся в лагерь. Он забрался в палатку и бухнулся на крепко надутый матрас. С наслаждением вытянул ноги. Умиротворенно подумал:
«Сегодня ночью бродить не буду. Кому надо, сами пусть приходят. Добрый гость не в тягость».
Пилот закинул руки за голову и стал слушать тихое пение лесных духов. Сначала запели тонкие, почти плачущие голоса, словно бы женские. Погодя вплелись голоса низкие, гудящие, словно бы мужские. Возможно, и не духи поют. Не концерт, однако, исполнителей никто не объявлял.
Бесконтрольное и сонное сознание Пилота невольно коснулось струн вселенской паутины.
Мелодия изливалась негромко, но непрерывно. Пилот чувствовал: не из глубин его памяти она льется, так духи поют – хор пограничников бескрайних миров. Они дыхание не перехватывают и музыкальных пауз не делают, оттого их пение больше напоминает переливы речных струн и водопадов, стоны ветра и шум прибоя… Но таких необыкновенных гармоний Пилот в природе не слышал. Завораживающие мелодии погружали Пилота в светлую волнующую грусть. Кто же композитор? Или – импровизация? Тему задает Вселенная? Отчего не представить себе музыкальное дыхание Вселенной как хор смиренных духов?..
– Ну что, сомлел, приятель? Я и сам люблю послушать, как духи поют.
Честное слово, Пилот даже не вздрогнул. Рядом стоял, нависая меховой тушей, давешний медведь. Вокруг посветлело, а палатка словно раздалась в размерах. Пилот приметил фонарик, который покачивался чуть выше медвежьей головы…
– Здравствуй… – вымолвил Пилот и невзначай подумал: «…приятель ушастый».
– Вот, в гости зашел, коли ты не против.
– Ты тут хозяин.
– Как догадался, что я не медведь? – спросил медведь.
– А кто?
– Сам сказал, – хозяин. В облике медведя явился пред тобою.
– Ты – дух Вежедь?
– Имя у меня иное, тебе его не осознать. Это и не имя даже, а символ, ключ такой ко мне.
– Так тебя ночью медведь на плато назвал.
– Да пусть будет Вежедь. Неважно. Когда-то я так представился манси-махум. Что, дескать, сам я из саамов. А дом саама – вежа.
– Понятно… Еще ночной медведь сказал, что ты – зеркальный дух. А я таких видел и даже фотографировал.
– Знаешь, зеркального во мне ничего нет. Это мой отпечаток. Он изгибается между колыхающимися полотнами измерений. – Гостевой медведь беззвучно съежился в медвежонка, а фонарь над ним преобразился в зеркального духа. – В общем, это отпечаток мертвого меня. Для тебя понятнее скажу – душа от меня. Я существую в двух ипостасях. Тут у вас их называют живой и мертвой. – Зеркальный дух неуловимо обратился в фонарь. – Для тебя твоя душа – тоже смерть.
Пилот молчал, а медведь принял прежний матерый облик.
– А я тебя признал, – сообщил он, – ты в верховьях Ялпынг-Я на скалы залез. Стоял там, на камеру снимал. И увидел сияющие стержни. Потом показал в фильме «Платиновая Арфа». Рассуждал, что это взгляд обитателей солнц.
– Звезд… – рискнул поправить духа Пилот.
– Нет, в фильме ты сказал солнц – «дети солнц смотрят…»! Я же помню! – заспорил Вежедь.
Пилот усмехнулся – стало быть, сущность он живая, раз спорит из-за ерунды. Сказал:
– Смешно об этом спорить.
– Что значит «смешно»? – спросил дух.
– Ты же среди людей жил и не знаешь, что такое смешно?
– Увы, не ведаю…
– Видно, манси жили так, что не до смеху было…
– Расскажешь, что такое смешно. Ладно? – по-детски наивным тоном попросил Вежедь.
– Объяснять можно долго и без то?лку. Потому как слышал я, что у духов чувства юмора-то и нету.
– Если нет такого чувства, значит, так правильно! – твердо возразил дух.
– Не мне с тобой спорить, – согласился Пилот.
– А насчет обитателей солнц ты угадал.
– Вот как?
– Мы – такие как я – обитатели звезд. Изначально – сгустки, точнее, завитки яркой верткой энергии. В нас толика первородного разума. Люди (да, впрочем, и все здесь) тоже энергия. Только за?мершая в моменте настоящего, а поскольку этого момента тут у вас нет, то и вас во Вселенной нет.
– Ну вот все и разрешилось! – не без сарказма воскликнул Пилот. Но сразу сообразил – дух прав. Мгновение настоящего не существует. И, соответственно, нас во Вселенной нет. Вот потому и не видим никого, не контактируем. А как контактировать, если тебя нет? Для других, по крайней мере…
Пилот неуверенно сказал:
