скачать книгу бесплатно
Эмили тихо приходила к нему с новыми книгами или едой. Он усаживался с книгой в кресло, свой трон, а она садилась напротив на пол и читала вместе с ним. Вскоре Ворону становилось неловко, и он садился рядом с ней в уголок.
Раз – спросит что-то невзначай.
Она коротко ответит.
Снова погрузятся в чтение.
Ворону все не терпится, но слова не скажет. Эмили это понимала, откладывала книгу в сторону и спрашивала что-нибудь. Разговор обычно начинался о литературе, но потом всякие границы расходились и беседа становилась более живой и открытой.
Каждый раз, приходя к Ворону, Эмили чувствовала неловкость, как и он. Однако виду Ворон никогда не подавал. И только спустя почти час они восстанавливали забытую с прошлой встречи теплоту общения.
Их души тянулись друг к другу, но подходили осторожно, оглядывая со всех сторон, принюхиваясь и прислушиваясь к дыханию, словно лани, и только потом соприкасались. Ласково и нежно касались друг друга, отдавая накопленное тепло, которым ни с кем не могли поделиться. Этой короткой встречи было мало. И они расходились вновь без возможности сохранить все тепло на кончиках пальцев до следующей встречи. Вновь встречая друг друга, они берегли тепло уже на ноготке, держа руку крепко у сердца, боясь упустить последнее веяние.
***
Тик-так.
«Время идет».
Странные, дикие картинки скакали перед глазами.
«Никуда не убежать».
Они проникали в его разум. Нет. Точнее появлялись перед глазами, когда хотели.
Тик-тонк.
«Слышишь? Ад восстал».
Такое редко бывало, ведь страшное случалось не часто.
«Слишком мало сил».
Шестое чувство или шизофрения?
Тонк-тонк.
«Все погибнут».
Это разве не одно и то же?
Тик.
«Очень скоро».
Как всех предупредить?
Тик.
ТИК!
Не выдержав, Ворон сильно ударил по старым настенным часам, глупо лежавшим на столе, дополняя прочий хлам. Пластмасса даже не треснула. Их стрелки указывали правильное время только два раза в сутки. Секундная стрелка шаталась вперед-назад, громко шурша шестернями. Ворон не хотел убирать эти часы. Они были нужны. Они служили границей между умиротворенностью и жизнью и безумием и смертью. Он знал, что если пересечет эту границу, то не вернется оттуда…
Вокруг часов горой хлама возвышались старые книги, принесенные друзьями, бутылки, черные перья, галстук-бабочка и всякие безделушки, которые он должен был отдать другим людям.
Из стен старой католической церкви давно выветрился запах ладана, но благоговение до сих пор вызывает трепет у входящего. Ворон давно к этому привык. Церковь привлекала его большим круглым окном на втором этаже под крышей. Она открывала вид на большую часть Рудимента и немного Зенита, со всей прилегающей территорией и Трактом. Огромная клетка для птицы одиночки, которую он спокойно открывал и закрывал когда приходилось. Клетка, в которой он мог дать больше воли своему демону, не концентрируя на себе и не отпуская совсем. Конечно, для него всегда было место рядом с друзьями, но он не горел желанием к ним возвращаться.
Церковь – его дом и Ворон давно перестал считать это место богоугодным, как и все остальные. Ворон как бы испортил его своим присутствием. Это место должно было его отвергнуть, однако бережет по сей день. Видимо, не так уж он грешен. Назвать это место домом довольно сложно – здесь нет даже кровати. Только старое, дырявое, засаленное кресло, которое Ворон двигал из угла в угол в зависимости от настроения, времени дня и погоды.
Парень запрыгивал в него и погружался по пояс, закидывал ноги на подлокотники, спинку, или вообще ложился, оставляя на кресле лишь пол спины и голову, выпирая вперед острые колени. Кресло выглядело достаточно «по-королевски», хотя время его не пожалело. Высокая, изогнутая спинка, широкая, глубокая седушка… Ворон его обожал! И если бы ему привелось жить на помойке, его бы это нисколько не расстроило, если бы с ним было это кресло, бокал вина и его костюм.
Никто не мог представить Ворона без костюма. Аристократ не Аристократ без него. Никто попросту не видел его без белой рубашки, черных брюк и пиджака.
Черные глаза-бусинки отражали полумертвый город. Ничего красивого или интересного там не происходило на данный момент. В такие времена Ворон искал в небе своих соратников. Он до сих пор питал надежду найти ту особенную птицу, что дала ему его настоящую жизнь. Но Ворон ясно понимал, что после стольких лет вероятности того, что она жива почти нет. Однако сердце до сих пор трепетало каждый раз, когда он слышал карканье. Черные птицы нередко пролетали мимо его окна или над головой, но среди них не было той самой. Среди миллиона чернильных птиц Ворон непременно узнал бы одну особенную со шрамом под крылом.
Неожиданно тишину нарушил чеканный топот одного «солдата». В голове Ворона сразу промелькнуло: «Страйк». Но когда над лестничным пролетом показались розовые локоны, он удивился. «Как могут так громко топать пятьдесят килограмм?».
– Здравствуй, – вздохнула Эмили.
– Здравствуй, – удивленно ответил Ворон. – Не ждал.
– Извини, больше мне некуда было пойти. Можно я у тебя немного побуду?
– Да, конечно. А что случилось?
– М-м, ничего, – она остановилась по пути к окну, растерянно оглянулась, будто появилась тут в первый раз, и тут же села в кресло. Словно забыла чье оно и что ни разу не садилась в него доселе.
Молодой человек удивился этому, но виду не подал, неизменно спокойно разглядывая подругу. Он подошел к креслу, пододвинул невысокий табурет и присел напротив девушки.
Эмили утомленно опустила плечи и голову, сжав руки между ног.
Невзначай ее глаза поднялись и встретили его взгляд. Он глядел большими, блестящими глазами, словно наполненными слезами. Они были едва ли не черней глаз Сая. Смотрел, не моргая, нежно и по-доброму. Эмили просто не могла оторваться.
Время замерло, словно поддалось сломанным часам на столе.
Мимо ушей Эмили на секунду будто просвистел ветер, шумящий в прорехах меж деревьев в лесу.
– Расскажи, – негромко произнес Ворон.
Девушка отошла от транса:
– Я… Не совсем уверенна в своем решении. Пойти с ними.
– В этом нет ничего такого. Что тебя смущает?
– Это же преступление. Грех.
– Это преступление лишь для Зенита. И все эти законы действуют только там. Рудимент же ничему не подчиняется – он старается выжить. А в выживании нет места законам. Вот мы, все перед Всевышним! Бог сам дал нам такие испытания, и воровство – один из немногих способов выжить. Думаешь, он дал бы нам этот крест, если бы хотел, чтобы мы не совершали подобных проступков?
Девушка мотнула головой.
– Если мы подчинимся Ему и его условиям, придуманным когда-то давно, то умрем. Для истинно добрых дел можно и рискнуть, а грехи искупим потом, когда испытания закончатся. Вот подумай: разве подчинение на голодную смерть себя и других не есть грех?
– Времена изменились, – сказала Эмили.
– Да, но я говорю про начало, когда воровство у нас только зародилось, – молодой человек поднялся, обошел кресло и оперся о спинку. – Ты все же права и теперь это дело гибнет, а значит – все было не зря. Без воровства ребята не смогли бы дожить до этих времен и добиться сегодняшнего состояния, но спокойно вздыхать еще рано.
– Но они же ужасно рискуют! Что если их поймают? Ведь зенитцы – народ серьезный, ответственный. Для них не простительно преступление.
– Когда они воруют, Зенитцы не замечают этого. Им всего достаточно в избытке. Ребята просто берут лишнее, будто Робин Гуд и его шайка… Добровольно это зенитцы никогда не отдадут. Не-ет. Их желание избавиться от нас не иссякло. Власти до сих пор считают нас отходами человечества. Людей давно перестали делить по расам и нациям. Людей делят на богатых и бедных. И это задело все семь наций, не смотря на их объединение. Каждый стремится тебя упрекнуть – от Королевы Англии до последнего пса. И не дай Бог они вспомнят об их проклятой программе уничтожения… Тогда все будет напрасно. Все стремления пойдут к черту, а то, что мы строим, назовут Утопией. По сути, мы возводим город на минном поле.
– Это страшно, – вздохнула Эмили. Все это время она увлеченно слушала его. Никогда до этого Ворон так много не говорил. Будто поднялась особенно важная для него тема, которую он не мог не увенчать тирадой.
– И страшно не все это потерять, а снова пережить этот ужас, бессмысленные смерти… И тогда нам уже не удастся спрятаться в глубине Рудимента. Нас просто затопчут, – зловеще прошипел он.
– Снова Очистка? Неужто люди Рудимента стали еще хуже, чтобы окончательно стирать их с лица земли? Нет ведь. Я общаюсь с народом и точно знаю – они не плохие люди. Даже… Все мы даже стали ближе к гражданину Зенита, каким я его помню. Может, я и не права, – тебе лучше знать, но… А мы готовы к этому? К очередному истреблению.
– Предельно. Главное – быть готовым морально. Твое счастье, что ты не застала начала. Взглянула бы на нас тогдашних – не стала бы ругать за то, что мы делаем сейчас.
– Мы? Но разве ты не работаешь в Зените? Я надеялась, что хотя бы ты остался единственным честным человеком, хотя бы ты на самом деле работаешь в Зените… Ты тоже вор?
– Но мы же вроде уже все разъяснили…
– Я не сказала, что простила ложь, – девушка встала и отвернулась к окну.
Наступила пауза.
Тишина свистела в ушах, доводя до безумия шумом кровяного давления и стука взволнованного сердца.
Где-то далеко-далеко раздался гул птичьего гвалта. Он нарастал, нарастал, превратился в карканье…
– Я их главарь, – легла холодная рука на плечо девушки.
Бледно-синие длинные пальцы обмораживали ее плечо и холод быстро добрался до сердца, будто жидкий азот. Эмили в испуге замерла и не осмеливалась взглянуть ему в глаза. Даже не могла сбросить руки, что так тяготила ее.
Черный вихрь за окном закрыл солнце, пуская лишь редкие, короткие лучики, раздражающе прыгающих по полу.
Карканье оглушило обоих.
«Вор! Вор-р!» – кричали они.
«Вор-он!»
Но он теперь не искал среди них «особую». Теперь нет смысла искать, очевидно, мертвую птицу, – ему бы не упустить ласточку, что вот-вот выпорхнет из его огромной пыльной клетки. И вряд ли вернется. Ей нужна свобода.
«Вор-он! Вор-он!»
Большего выдержать она не могла.
Эмили выскользнула из-под его руки и убежала прочь под утихающее карканье.
Мелкие камешки и грязь вихрем вылетали из-под сапог.
«Все как один лгуны! – гремело в горячей голове. – Тихушники. Зачем? Зачем все это?!».
Ей хотелось исчезнуть, чтобы никто ее не нашел, но далеко бежать не было сил. Она точно знала, что Ворон за ней не побежит и не начнет оправдываться и извиняться. Наверно, из-за этого он ей и нравился. Принципиальный и гордый.
Эмили вошла в старую пятиэтажку. Ничего, кроме голых стен, в ней не осталось. Даже стекла в окнах встречались через раз.
Эхо шагов громом разлеталось и отражалось от стен лестничной площадки. К четвертому этажу ноги начали уставать, и девушка сбавила темп. Она мельком заглядывала в квартиры и, естественно, ничего не находя, проходила мимо.
Ветер свистел в оконных проемах, гоняя тяжелую пыль по полу и стенам. Солнце спряталось где-то за западной стеной, и лишь ничтожная часть света попадала внутрь квартир. Кажется, будто в темных углах, присев на корточки, грустила Смерть.
На крыше было гораздо прохладней из-за ветра. Тоненькую куртку девушки продувало насквозь. И если солнце более-менее грело, то, когда оно скрывалось за кучевыми облаками, становилось очень холодно.
Эмили присела на край крыши и сжалась всем телом. Пальцами она ощупывала следы слез, заветревшихся на бархатной коже.
Мир вокруг нее начал меняться. Эмили это чувствовала очень явно. Крупицы темного будущего витали в воздухе, словно прилетевший с пожарища пепел. И то, что начало происходить – лишь ничтожная частица грядущего.
Где-то вдалеке шумели машины, едущие в Зенит. Чуть ближе доносились голоса детей. Эмили посмотрела вниз – маленькая белокурая девочка прижимала к щеке раздетого пупса с каракулями, нарисованными фломастерами, на голове. «Тише, малыш, не говори. Мама купит конфет штуки три….».
– Видно, ты и вправду смелая, – внезапно раздался знакомый мягкий голос, и что-то коснулось ее плеч.
Внутри Эмили от испуга все перевернулось, но виду она не подала.
Ее плечи обволокло приятное тепло черного драпового пальто. Нос защекотал приятный запах парфюма и вина. Она совсем не ждала, что он ее нагонит и так скоро.
Хоть Эмили и желала спрятаться ото всех, его присутствие растрогало ее. Особенно этот нежный жест. Теперь слезы накатывались от теплых чувств.
– Не боишься сидеть на краю?
Молодой человек присел рядом.
Пятнадцать секунд длились вечность.
– Я все же пойду с вами, – спокойно произнесла Эмили, не повернув в его сторону головы.
Ворон кивнул.
– Я знал это.
– Думаешь, я способная?
– Воровать? Ха-ха, да, наука сложная. Но и ты не так проста. Только порой слишком много думаешь.
– То есть?
– Не придавай большое значение этой неумелой лжи. Мы хотели сделать как можно лучше. Здесь не за что нас винить. Но дело и вправду рисковое.
