скачать книгу бесплатно
Поэтому Милане приходилось только смущенно кивать и оставлять мужа в покое, позволяя ему искать попытки заработать большие деньги. Она любила Влада всем сердцем и не хотела напрасно обвинять, но недобрые мысли посещали ее голову все чаще. Ведь сына она любила не меньше. Однако, не в ее праве было выдвигать обвинения. Сама Милана не имела работы, хоть и безутешно искала, но путь ее был более очевиден и предсказуем.
По образованию Милана филолог, но так уж сложилось, что писать ей не дано. В этом деле на передний план выходит фантазия, а грамота – дело наживное. К тому же редакторы могут за тебя поработать. С самой первой книги Милана помогала мужу в редактировании, указывала на моменты, которые стоило исправить, искала ошибки и тому подобное.
Она не отговаривала Влада и вместе с ним надеялась на успех затеи с новой книгой, просто ее работа стала бы планом «Б». В отличии от Влада, Милане нужен был запасной причал, чтобы не начинать все с нуля.
И даже, возможно, не с нуля, а с минусов.
Весь оставшийся день Влад работал, и теперь уже жена старалась ему не мешать. Она тихо работала в саду, готовила и помогала Марку с домашним заданием, сидя в его комнате на втором этаже.
К вечеру, как обещано, работа была окончена.
– Здорово! Такой большой синопсис, – сказала Милана, получая текст в руки. – Какой же будет сама книга?
– Да-а, – посмеялся Влад. – Я наверняка перестарался. Подумал, этот жанр требует больших подробностей.
Оставив жену за чтением, Влад поднялся в комнату сына. Еще в проходе были слышны приглушенные звуки немного фальшивящей скрипки.
Дверь открылась, и уши мужчины поразил громкий визг инструмента. Он непроизвольно скривился.
– Па-ап! – простонал Марк.
– Ха-ха! Ты должен привыкать к чужому вниманию. Ты же будешь музыкантом!
Одиннадцатилетний мальчик надулся.
– Нет, это не так.
– Что? Почему же?
– Я…, – мальчик растерялся и присел на кровать, положив скрипку рядом. – Я не думаю, что из меня что-то выйдет. Еще этот конкурс… Не надо было мне соглашаться на участие, – он нервно теребил конский волос у смычка. – Ты же сам все слышишь – это звучит уродски.
– Не надо так. Все творцы сомневаются, и все начинают подобно тебе, но им дается успех благодаря труду и тренировкам.
Влад присел рядом, чувствуя, как внутри него все начало сжиматься. Ему было жаль сына за его настрой к жизни – Марк начал разочаровываться даже в том, что его когда-то радовало.
– Папа! Разве я похож на всех?! – вскочил с места Марк.
У Влада руки сами собой потянулись поддержать сына, чтобы тот не упал. И мальчик это заметил.
– У музыканта не должны дрожать руки! Музыкант не должен валиться в судорогах на сцене! А вы не сможете ходить за мной вечно. У меня так никогда не будет нормальной жизни из-за этой дурацкой эпилепсии!
Мальчик яростно схватил скрипку и небрежно бросил в футляр. Смычок упал рядом.
– Почему вы не можете оплатить мне лечение? Не можете взять кредит или что-то еще там…
– Марк, когда в семье работает один человек, кредиты не выдают. Как только мама устроится на работу, посмотрим варианты. Но, понимаешь, у меня нет стабильного заработка – могут отказать из-за этого.
– Но только на твою зарплату мы же смогли купить этот дом?
– Да, только… То были сбережения. Мы потратили все.
– Не надо было его вообще покупать.
– Знаю. Только кто мог предсказать, что всего через четыре месяца откроется твоя болезнь. И еще начнет так усиленно обостряться.
Влад, не зная, куда девать руки, провернул часы вокруг руки, затем всмотрелся в циферблат и увидел, что секундная стрелка начала метаться вперед-назад. В напряженной тишине начали раздаваться сдавленные всхлипы. Марк сидел на коленях у футляра и, потирая изгиб скрипки, уливался слезами.
– Что же ты? Все будет хорошо, я обязательно заработаю денег, обещаю… – присел Влад рядом.
– Я скрипку поцарапал.
– Оу, ну что же так плакать над ней?
– Она у меня одна, другую вы все равно не купите.
– Не преувеличивай. Все же в порядке с ней! Подумаешь – пара царапин. К тому же ты вроде уже и не хочешь быть музыкантом?
– Я не знаю, – тяжко вздохнул Марк, уже перестав плакать, и вытер рукавом щеки.
– А может… Может ну ее? То есть, может подумаешь о каком-нибудь другом занятии, раз так беспокоишься, что не сможешь играть? Станешь, не знаю даже, что тебе подойдет…
Тут на него уставились заплаканные глаза сына, пронзившие сердце жалостливым видом.
– Ты не хочешь, чтобы я играл?
– Не то, чтобы я против… Просто, зачем тебе эти переживания из-за конкурса, выступления. Кто знает, как поведет себя болезнь в будущем.
– Но ты же сказал, что сможешь вылечить меня.
– Я…
– Ты же сказал! Это значит, я всегда буду таким?
Из глаз Марка прыснули новые слезы. Он яростно топнул ногой, захотел было что-нибудь разбить об пол, но пожалел и светильник, и часы. В итоге схватил подушку и со всей силы швырнул отцу в лицо.
– Вали!
Влад осторожно положил подушку на место.
– Успокойся, успокойся. Я ухожу. Только не нервничай, а то опять начнется…
– И пусть! Упаду, разобью башку и умру! Тебе только легче будет!
– Не говори так, – испугано, чуть ли не взмолился мужчина.
– ВАЛИ! – неистово процедил сквозь зубы Марк.
Влад поскорее закрыл за собой дверь. Сердце начало колотиться сильнее. Он не отходил от двери, прислушиваясь к движениям сына. Марк еще немного рассержено пометался по комнате, затем плюхнулся на кровать и со всей силы ударил кулаком по стене. Затем более-менее успокоился. Но Влад продолжал караулить.
Вина не отпускала сердце. Нужно было подождать, пока Марк успокоится, и извиниться перед ним.
Влад уперся локтями в перила и взглянул вниз, осматривая оба этажа дома. От стен еще чуть веяло краской, а дерево, до сих пор не затертое, сияло лаком… Действительно, кто бы мог подумать, что судьба так круто повернется перед этой семьей.
Первый приступ Марка случился, когда ему было почти девять лет. Он отличился сдержанностью, по сравнению с нынешними приступами, но еще тогда сильно напугал родителей. Между первым и вторым приступом прошло около месяца. Как раз в это время они ездили по врачам и полностью обследовали Марка. Врачи успокоили и сказали, что не стоит сильно волноваться – «Случай несерьезный». Ограничились лишь советами навроде «Телевизора и компьютера не больше часа в день». Затем обмороки начали случаться раз в месяц, раз в два месяца… Но после того, как Марку исполнилось десять, они начали постепенно учащаться и происходить то раз в две недели, то через день. Все это случалось почти всегда ночью, но к одиннадцати годам и днем.
Влад и Милана забили тревогу, еще когда случился первый приступ «через день». Тогда они прошли с сыном каждого врача, выслушали все советы, но все сводилось к одному – дорогостоящая операция.
С того момента Милана (тогда еще работающая клерком в мелкой компании по производству ароматизированных ручек) начала искать новую работу. Узнавший об этом начальник тут же кинул ей на стол бумагу об увольнении. Женщина взмолилась перед ним, рассказала о ситуации с сыном. Немного подумав, мужчина сжалился над ней и оставил работать, но без премий в течение квартала. Не прошло и полутора месяцев, как компания разорилась. И так до сего момента Милана и не смогла найти работу. Благо небольшие гонорары Влада помогали им оставаться на плаву, но из этого они ничего не могли отложить сыну на операцию.
В последние два месяца ей стали приходить предупреждения «Постановления 3.7.1». По этому постановлению все граждане, не получавшие на личный счет поступления в качестве заработной платы в течение шести месяцев, в принудительном порядке должны отрабатывать «долг перед государством» на общественных работах на срок до двух месяцев. Если после отработок человек не находит работу еще в течение полугода, он подлежит уголовному наказанию вплоть до пожизненных общественных работ в местах лишения свободы. Там уже рассматривается количество смененных рабочих мест и причины смены, должности и заработная плата. Чем больше получал человек, тем было для него лучше, конечно же. Мог отделаться и наказанием сроком всего в год.
И вот вместе с мужем Милана старалась поднять все связи, всюду оставлять резюме, но населенность в городе большая, рабочей силы много, а вакансий – мало. И ведь никто не сидел без дела, люди работали, можно сказать, до гробовой доски. О понятии «пенсия» люди забыли шестьдесят лет назад. И всем, кто не мог уже по состоянию здоровья работать, находили маломальскую, но работенку. Хоть бумажки степлером соединять. Люди в Зените превратились в пожизненных «свободных рабов». Никто не мог спокойно находиться без дела. Все должны трудиться на благо друг друга. Этот город превратился в муравейник. Серый, металлический, остроконечный бизнес-муравейник деньгооборота.
От размышлений Влада отвлекла жена.
– Что там у вас произошло? – озабоченно озиралась она на дверь.
– Ничего, ничего, не беспокойся, – Влад тут же отодвинул ее от двери, взяв за плечи. – Так что, прочитала?
– Да.
У мужчины внутри все вспыхнуло от любопытства.
– Понимаешь…. Все это время ты писал чудесные романы. Они были пропитаны таким счастьем и теплотой, что это… Эх. Оно очень грубо, по сравнению с остальными работами. Прости, но это так. Я ничего плохого не могу сказать о сюжете и поворотах, – да, они впечатляющи. Однако это не по мне. Может все дело во вкусах, но это слишком жестоко.
Влад не знал, что ответить. Он всегда доверял в этом деле жене и хотел бы послушаться ее. Вот только он был уверен в будущей книге.
– Да, может оно и так. Но, возможно, ты уже привыкла к чему-то нежному, любовному. А вот мне уже это надоело. У меня нет идей в плане романов, но полная голова фантастики…
– Я тебя не отговариваю, – прервала Милана и приложила руку к его груди. – Просто подумай, действительно ли твои труд и время будут стоить этого, – она говорила это серьезно, но с любовью.
– Не хочу отступать в очередной раз. Эту идею я прятал слишком много времени. Также боюсь, что книгу не примут. С каждым новым шагом ее развития в моей голове, я понимал, что она может перевернуть нынешнюю литературу, заставит встрепенуться издательства и читателей. Да, звучит самонадеянно, но теперь уже отступать нельзя. Это даст шанс заработать хорошие деньги на операцию.
Они оба с сожалением взглянули на дверь.
Тихо, нота за нотой, стали доноситься звуки скрипки. Удивительно, но на этот раз фальшь никак не проявлялась в игре. Наверное, потому что игра шла от души. Мелодия звучала слишком грустно. Особенно после таких слов.
У матери на глаза навернулись слезы.
– Делай то, что считаешь правильным, – тихо сказала она и повернулась к лестнице, не поднимая глаз.
Влад и не думал иначе. Нельзя было отступать. В такой ситуации надо искать любой повод, любую идею, чтобы заработать деньги для здоровья ребенка.
Бедный мальчик в его неполные одиннадцать не мог полноценно наслаждаться жизнью. И дело не столько во врачебных запретах – он сам ясно понимал чем, внезапно начавшиеся, судороги и потеря сознания чреваты. И даже там, где ему давалась свобода, Марк вел себя скованно. Многие стали замечать признаки депрессии, нестабильность в его поведении, а врачи предупреждали о возможных психозах и помрачениях сознания. Мальчик перестал быть похожим на сверстников. Беспокойное, подрагивающее тело ребенка с сознанием взрослого. И больше в психологическом плане – с интеллектуальным развитием Марка тоже стали появляться проблемы, кажущимися на фоне всего остального не такими уж серьезными. Одно его утешение – скрипка. Марк находил себя в музыке. Она его успокаивала, приводила голову в порядок, а сердце делала счастливее. Но и этого становилось недостаточно.
Глава 2
Одинокая, неприкаянная душа бродила меж холодных стен города. Все вокруг думали, что этот человек – один из них, а он и не хотел, чтобы они думали по другому. Люди были омерзительны ему своей правильностью, но нужно было смешаться с толпой. Народ не замечал его, он же видел каждого. Однако это были лишь пустые оболочки людей – в них нельзя было угадать живой души. Ворон не видел в них кого-то, кто мог бы заявить о себе как о том, кто достоин жизни. Но умерщвлять их не смел – в его интересах не искоренить таких людей, а преобразить. Пусть странным методом, но так можно было потихоньку, шаг за шагом, добиться открытия их душ. Того, что есть в каждом из них, но скрыто за этикой.
Несмотря на свою проницательность, Ворон не мог понять, что творится в самой глубине мыслей этих людей. Может они и вправду приверженцы правил и следуют постулату «Правильно – значит хорошо», или в них все же есть бесы, которых можно расшевелить.
Ворон терпеть не мог притворство. Все поголовно в этом городе были «слугами общества». Офисные рабочие и сфера обслуживания. Самый явный их знак – так называемая «корпоративная этика». Они функционировали благодаря друг другу.
Их деятельность явным образом заключалась в банальном ношении формы, улыбчивых либо нейтральных лицах и незаменимым «Здравствуйте, чем могу помочь?». Они притирались друг к другу, стелились друг перед другом ради финансовой отдачи. Именно поэтому не могли искренне выразить мысль о человеке, о настроении или своем отношении к миру в целом.
Это могло быть похоже на сюжет книги Джорджа Оруэлла, но проблема в том, что здесь за ними никто не следил. У них не было авторитетной власти, которая контролировала бы их. Нет. Они просто так хотели и делали это с выгодой лишь для себя самих. К своим клиентам они относились как к дойным коровам, к которым нужно было правильно подойти.
Ворон действовал, как вирус. Он был незаметен, его действия не привлекали внимания. Двигаясь скрытно, молодой человек медленно сеял в этом «идеальном обществе» хаос. Он узнавал все об этом организме, понимал его слабые стороны и надеялся в будущем все же узнать и тайные желания. Ворон находился на стадии «теории разбитых окон». Почти каждый вечер он выбирался на улицы и, пока город спал, рассеивал хаос мелкими крупицами посредством граффити. Но едва ли это можно было так назвать. Его рисунки и надписи на стенах призывали к хаосу, насилию, свободе, искренности… Они состояли из простых, неявных фраз и символов.
Идя утром на работу, каждый замечал небольшие изменения в обстановке города, но они не бросались в глаза и не кричали явно, однако человек поглощал это. В этот же день надпись стирали или закрашивали. Но человек помнил эту фразу. Например, «Осознай реальность».
На следующий день в другом месте он видит «Не лги сам себе». На другой «Не переигрывай». И так день за днем простые фразы складывались в призыв. Видя надписи на стенах, поглощая их, человек со временем понимал, что анархия возможна, что ей кто-то следует, полагал Ворон. И когда-то такой человек сделает что-нибудь противозаконное, откроется, хотя бы потому, что кто-то это тоже делает. И тогда он сам начнет добавлять послания, а за ним еще один, но уже не ограничиваясь, добавит к этому открытые вызовы обществу, забастовки и недовольства; будет крушить то, что считает неправильным, некрасивым или ненужным. Но целью Ворона являлся не сам хаос, со временем в людях это перегорит, а кто в принципе к этому не предрасположен просто расслабится и не будет буйствовать, – ему нужно было, чтобы каждый открылся и этот несчастный спектакль был окончен. Самому народу может и не станет проще жить, но браки по расчету, неприятные связи и сделки, неискренняя дружба будут раскрыты, и люди больше не будут мучаться в душе и не будут с теми, кто им ненавистен.
Не только надписи были в плане Ворона. Это лишь мелкая и безобидная крупица среди того, что он собирался сделать. Пока ему было необходимо проанализировать все их повадки, слабые стороны и привычки. Их сложившийся принцип жизни должен пошатнуться, режим сбиться, а все, что казалось невозможным, осуществиться. Будь оно хорошим или нет, и чего бы это не стоило самому Ворону…
Глава 3
– Алло! Здравствуй, – Влад держал трубку у уха, а правой рукой нервно водил мышкой по журнальному столику. – Что если я отошлю тебе синопсис электронкой и приеду через пару часов?… Да… Я так и рассчитывал. Хорошо. Договорились.
После легкого завтрака, Влад сел в автомобиль. Прежде, чем выехать на дорогу, мужчина обратил внимание на соседа, живущего справа от их дома. Долговязый мужчина, с черными волосами, заправленными в хвостик, и бородой стоял у открытой двери и выслушивал пришедшего к нему торговца. Торговец этот, низкий азиат с пеналом, в котором лежали ножи разных размеров и форм, расплываясь в улыбке, живо описывал все достоинства каждого из ножей. Сосед, конечно, не прогонял его, хотя по глазам было видно, что торговец ему наскучил. Он со сдержанной улыбкой кивал и даже взял один из ножей в руки, проверил на остроту. Затем якобы удивленно кивнул, положил нож и тут же достал из кармана своих брюк маленький флакон, и уже сам принялся оживленно описывать достоинства одеколона в его руках.
– …Великолепные сосновые нотки прекрасно подойдут к вашему позитивному характеру… – доносились слова до Влада.
Торговец поменялся во взгляде и сделал шаг назад, но все еще старался не убирать улыбку с лица. Пришлось дослушивать тираду предполагаемого покупателя.
Что было дальше, Влад смотреть не стал – еще уйма своих дел. Но и чем это закончилось не трудно догадаться. Подобную ситуацию он наблюдал нередко и не только у своего соседа. Повсюду шныряли торговые представители, сотрудники клининговых компаний, банкиры и бизнес-коучеры… И когда подобные коммивояжеры натыкались друг на друга было забавно наблюдать, как каждый выступает со своим товаром. Одному из них приходится брать что-то у другого, чтобы продать свое. И здесь уже дело не в цене, а проданном количестве. Премия за сбыт все равно окупала любые расходы.
Дороги в предполуденное время оказались почти пустыми. Как и заправки. Влад заехал на первую попавшуюся.
Оплатив топливо в терминале, мужчина вставил заправочный пистолет в бак.
Теплый летний ветер колыхал недлинные волосы Влада с бритыми висками, где уже проклевывалась седина, и подолы пиджака, нарываясь выправить галстук.
Взгляд его глаз, имевших от природы грустное выражение, был устремлен в никуда. Все время он обрабатывал какую-то информацию, сопоставлял реальное с выдуманным, придумывал, уничтожал… И даже в такие обыденные моменты жизни Владу не было скучно – он спокойно обращался к своей фантазии. Но порой эти мысли были настолько шумными, роящимися, напористыми, что просто мешали сосредоточиться на реальном мире.
Вдруг оглушительный рев поразил тишину, и мужчина тут же вышел из «мысленной комы». На заправку на всей скорости заехал мотоцикл. Колеса издали визг, мотоциклист в темной куртке тут же слез с байка и снял черный шлем с затемненным стеклом. Из-под шлема показалось серьезное лицо молодого человека. Прищуром он спасал глаза от внезапного ветра. Порывами его помятые волосы раскидало во все стороны. Парень положил шлем на руль и, несмотря на тепло, съежился, запустил руки в карманы и пошел к терминалу.
В голове Влада снова зароились мысли. Теперь и этот образ появился в зарождающейся истории, в его новой микро-вселенной. Почти каждый встреченный человек, его обрывки фраз, темперамент и даже походка могли переработаться в голове Влада в новый образ, который имел место в его новой истории.
Высокое здание издательства блистало зеркальными панелями на ярком солнце, но растущая температура воздуха совсем не убеждала Влада снять пиджак. По его телу то и дело пробегался озноб от волнения. Перед решением, что могло поменять его судьбу и судьбу семьи, он содрогался. Давно он такого не испытывал.
Леон был добрым человеком и ценителем хороших идей, способных привлечь внимание читателей, но в последнее время он отдавал в печать все подряд. Не по своей воле. Издательство уже второй год испытывало проблемы. Новые авторы не шли, старые не справлялись. Вот он и брал в печать все, что предложат. Почему-то читатели это потребляли. То ли вкус у них «изысканный», то ли дешевизна книг становилась решающим аргументом, – чтобы показать «умение читать», но особо на это не тратиться.
Чуть дрожащими пальцами Влад нажал на кнопку вызова лифта. Что-то глухо стукнуло, послышался гул. Прибыл пустой лифт. На сердце Влада немного отлегло. Он просто не хотел никого видеть. Лифт – такое место, где ты должен остаться наедине со своими мыслями, а не со зловонным дыханием и запахом пота чужих людей.
Стеклянная коробка поднималась вверх, предлагая хороший обзор с большой высоты. Влад ехал на предпоследний этаж, где располагались офисы. На первых и подвальных этажах находились типография и склады. Это было вполне удобное соседство.
Здание располагалось так, что из лифта была видна большая часть города. В том числе и трущобы на окраине. Точнее не на окраине, а за пределами города. Рудимент – самое точное название того места.
