скачать книгу бесплатно
– Значит, и я смогу воевать! – обрадованно воскликнул мальчик и даже соскочил с кресла.
– Пожалуй, да, – вздохнул граф, – но не раньше, чем Вам исполнится шестнадцать лет.
– Это ничего, отец! – не огорчился Рафаэль Эрнесто. – К тому времени я успею как следует подготовиться и дам такой отпор неверным, что меня будет знать каждый мавр и будет удирать со всех ног, едва заслышит моё имя!
– Мой юный рыцарь! – положил ему руку на плечо дон Эрнесто. – Такой славы среди мавров удостоился только Сид Кампеадор, не думаю, чтобы кто-то затмил эту славу, каким бы знатным ни было его собственное имя и каким бы смелым ни был сам воин.
– Сид Кампеадор, – озадаченно присел на краешек кресла младший Ла Роса. – Что означает слово «Сид»? – поднял он глаза на отца.
– По-арабски это слово значит «господин». Так мавры называли кастильского рыцаря Родриго Диаса де Бивар, а ещё его зовут в народе Руй Диас. За всё время Реконкисты никто не прославился больше, чем этот храбрый человек. Один неизвестный хугляр сложил о нём поэму, она так и называется – «Песнь о моём Сиде»… Да вот, кстати, это прекрасное сочинение, я только что просматривал его, – и граф, взяв со стола книгу в дорогом переплёте, протянул её сыну.
Тот принял книгу с трепетом, как некую драгоценную реликвию. Кожаный переплёт был украшен золотым тиснением, а в верхнем правом углу Рафаэль Эрнесто увидел цветной рисунок, уже знакомый ему по изображению на большом щите, стоявшем у стены и, верно, принадлежавшем его отцу. Тогда Рафаэль Эрнесто подумал: «Какой красивый щит сделал мастер-оружейник!» Но почему такой же щит, только совсем маленький, нарисован на этой книге о кастильском рыцаре?.. Прямоугольник с закруглённым нижним краем, весь чёрный, пересечён из одного угла в другой широкой зелёной полосой. В верхнем углу – раскидистый дуб с мощными корнями, в нижнем – вздыбившийся оседланный конь, а на зелёной полосе посредине – большая красивая роза, и там же – маленькие непонятные буквы.
Рафаэль Эрнесто легонько провёл пальцем по рисунку, будто пробовал, не сотрутся ли яркие краски.
– Это герб нашего рода, – услышал он слова отца. – Когда-нибудь объясню тебе его значение.
– О! Прошу тебя, отец, объясни сейчас! – взмолился Рафаэль Эрнесто.
Незаметно для самих себя граф и его маленький сын перешли на более простое общение. Долгая беседа сблизила их.
– Но ты и без того узнал достаточно много за сегодняшний вечер! – попробовал возразить дон Эрнесто, однако глаза сына так горели синим огнём, а лицо было таким умоляющим и непосредственным, что, в конце концов, он сдался:
– Ну, хорошо. Слушай, смотри и запоминай. Чёрный цвет щита означает скромность и образованность владельцев герба. Полоса, идущая из нижнего левого угла в правый верхний, зелёная. Это цвет надежды, изобилия и свободы. Дуб вверху означает крепость и силу рода, а ещё то, что наш родовой замок находится в местности, где растёт много дубов, то есть в Арагоне. Конь на гербе всегда совмещает храбрость льва, зрение орла, силу вола, быстроту оленя, ловкость лисицы. Всеми этими качествами обладали наши с тобой предки, Рафаэль Эрнесто. Их имя заключено вот в этом цветке посредине – Ла Роса. Гордись этим именем, сынок, и будь достойным его. И ещё помни девиз рода Ла Роса… Правда, на гербе предков девиза не было, его выбрал уже я сам, сейчас многие так делают. Это известная латинская пословица, я её очень люблю: «Per aspera ad astra» – «Через тернии к звёздам».
– Как здорово! – восхищённо проговорил мальчик. – Я пройду через все тернии! Я буду таким, как Сид Кампеадор! Ты мне веришь, отец?
– Верю, Рафаэль Эрнесто, – серьёзно ответил граф. Он всем сердцем чувствовал, что из этого неробкого шестилетнего мальчика вырастет сильный и мужественный человек, достойный продолжатель рода графов де Ла Роса.
А Рафаэль Эрнесто протянул к нему книгу, которую всё ещё крепко держал обеими руками и с отчаянием в голосе сказал:
– Но я хочу её прочитать! Отец, научи меня!
– Конечно, – успокоил его граф. – Я сам начинал знакомиться с буквами в твоём возрасте и без особого труда одолел эту науку… Но сейчас… Обещай мне, Рафаэль Эрнесто, что сейчас ты пойдёшь спать, а учение мы начнём завтра.
– После утренней молитвы? – обрадованно воскликнул юный Ла Роса.
– Да, мой друг, я обещаю, – твёрдо заверил его граф.
Глава IV
Едва закрылась дверь за Рафаэлем Эрнесто, уносившим с собой поэму о Сиде, как вошёл Тобеньяс.
– Я не стал мешать Вашей беседе с сыном, дон Эрнесто.
– Спасибо, Себастьян, я догадался об этом.
– Я сначала думал, что вы разговариваете с тем странным человеком, который тенью ходит по дому и от всех прячется.
– О ком ты говоришь, Себастьян? – удивился дон Эрнесто.
– Как, сеньор, Вы забыли?.. Кажется, его зовут Алонсо, но мне так и не удалось ни разу поговорить с ним.
И граф де Ла Роса вспомнил…
Незадолго до своего отъезда на войну он выехал на прогулку в горы, так как затворническая жизнь в замке начинала его беспокоить: дону Эрнесто повсюду ясно виделся призрак Эсперансы. Вот она, смеясь, выглядывает из-за угла тёмного коридора; вот машет факелом в глубине ночного двора; вот склоняется над его постелью и кладёт руки ему на грудь, но руки её так холодны и тяжелы, что дон Эрнесто задыхается и в испуге вскакивает, а Эсперанса исчезает…
Когда граф рассказал о своих видениях Тобеньясу, тот побледнел и сказал, что оседлает коня для сеньора: пусть тот подышит свежим горным воздухом и помолится Спасителю.
Дон Эрнесто не стал возражать. Тобеньяс хотел было его сопровождать, но граф отказался.
Он ехал, отпустив повод, равнодушно глядя по сторонам.
Была зима, в горах лежал снег, и пейзаж казался однообразным, чёрно-белым.
Он заехал довольно далеко и вдруг почувствовал запах дыма. Граф невольно удивился: кто бы это мог быть в таком пустынном месте?
Дым выходил из небольшой пещеры, открывшейся ему из-за нагромождения валунов.
– Эй! – позвал дон Эрнесто, и его голос гулко и громко прозвучал в звенящей тишине.
Ответа не последовало. Тогда граф де Ла Роса, спрыгнув с коня и сказав ему: «Жди меня здесь», вошёл, пригнувшись, в пещеру. Его рука лежала на рукояти меча, глаза напряжённо вглядывались в темноту, неизвестный успел затушить костёр, и теперь едкий дым ещё больше наполнял своды пещеры.
– Кто здесь? – спросил дон Эрнесто. – Выходи, чёрт побери, или я стану искать тебя остриём моего меча!
– Пощадите! – тотчас раздался слабый голос, и дон Эрнесто, уже освоившись в полутьме, разглядел прижавшегося к стене небольшой пещеры человека в лохмотьях. Вид его был поистине страшен: измождённое лицо (просто череп, обтянутый кожей) было покрыто копотью; обрывки одежды в самом жалком виде едва прикрывали необыкновенно исхудавшее тело; запавшие глаза испуганно таращились на нежданного гостя, но это не были глаза безумца…
– Кто ты?
– Сеньор, пощадите, я Алонсо, просто бедный Алонсо, – упав на колени, пробормотал человек.
– Встань и скажи, что ты здесь делаешь, – приказал граф.
– Я хочу вымолить у Господа прощение за мой грех.
– Твой грех? Что же ты сделал?
Человек помолчал, видимо, собираясь с духом, и, наконец, сказал ещё тише, чем прежде:
– Я погубил младенца.
– Убил младенца?! – воскликнул Ла Роса.
– О нет, сеньор, не убил! Но… погубил.
– Не понимаю. Расскажи, чёрт побери, и я постараюсь тебя понять!
– Воля ваша, сеньор, – покорно согласился Алонсо, как будто немного успокоившись от своего признания. – Я был садовником у одного очень богатого графа… Однажды его брат приказал мне выкрасть полугодовалого сына моего сеньора. Он угрожал, и я это сделал…
Алонсо умолк. Думая, что тот окончил свой рассказ, граф де Ла Роса сказал:
– Да, это большой грех, хотя ты совершил его не по своей воле… по крайней мере, ты мог бы предупредить своего сеньора!
– Я слабый человек… Я испугался, – тихо ответил Алонсо и опустил голову.
– Как имя графа? – спросил Ла Роса.
– О сеньор! Не спрашивайте меня об этом! Если сеньор граф узнает, что я здесь, он прикажет меня вернуть и казнить, а я ещё не успел вымолить прощения у Господа… Я могу лишь сказать, что он живёт очень далеко отсюда, а больше… Умоляю Вас, сеньор, не требуйте ответа!
– Ну, хорошо, успокойся… А сколько тебе лет? На этот вопрос ты, надеюсь, сможешь ответить?
– Если я не сбился со счёта, то тридцать восемь, сеньор. Я живу здесь, кажется, пятую зиму.
– Что?! Пять лет в этой пещере?! Тебе тридцать восемь?! – потрясённый до глубины души, восклицал граф. – Но ведь ты выглядишь глубоким старцем! Твои волосы и борода совершенно белые!
– Я давно не видел своего отражения, сеньор, – грустно и виновато улыбнулся Алонсо.
– Но как ты смог выжить здесь?!
– Летом я спускался туда, где есть хоть какая-то растительность. Пищей мне служили плоды и коренья, некоторые я даже запасал на зиму. Ещё я плёл из веток силки для ловли птиц, иногда в них попадали зайцы, их я тоже старался припасать на зиму: закапывал в одном хорошем, очень холодном месте. Это недалеко отсюда, возле водопада…
– Довольно! – не выдержал дон Эрнесто. – Я думаю, твой грех не настолько велик, чтобы платить за него такой ценой!
– Но сеньор! Моя совесть ещё не освободилась от тяжкого груза, – хотя и слабым голосом, но твёрдо возразил Алонсо.
– Ты обучен грамоте? – спросил вдруг дон Эрнесто.
– Я когда-то учил буквы, но теперь, наверное, половину забыл, – ответил человек.
– Это ничего, вспомнишь! Сейчас ты отправишься в мой замок и будешь читать Священное писание. Быть может, Слово Божье снимет тяжесть с твоей души.
– О сеньор! – запавшие глаза Алонсо заблестели горячей благодарностью. – Как Вы великодушны! Господь меня не покидает! Он послал мне такого благородного человека!
– Ну, будет, будет тебе! Лучше возьми вот этот плащ и ступай за мной.
Так дон Эрнесто привёз в замок того странного человека, о ком сейчас говорил Тобеньяс приглушённым голосом:
– Послушайте, Вы тогда говорили, что он выкрал у своего сеньора ребёнка и убил его. Неужели это правда?
– Ах, Себастьян! Ну, зачем ты выдумываешь? Я не мог сказать тебе, что он убил ребёнка. Правда, он твердил: «Я погубил младенца», но, видимо, это следует понимать так, что он отдал мальчика в руки злодея, того, кто приказал ему совершить это преступление.
– Неужели злодей – родной брат несчастного сеньора, лишившегося маленького сына?!
– По крайней мере, так утверждает Алонсо, и у меня нет оснований не верить в правдивость человека, который пять лет прожил в горах, как дикий зверь, и при этом не утратил разума и веры во Христа… Но сейчас я думаю о другом: ты сказал, что Алонсо прячется от всех…
– Да, сеньор! Я даже ни разу не смог с ним заговорить. Он живёт в комнате без окон и почти не покидает её, а если и выходит, то только в библиотеку. Схватит книгу и бегом назад. Я думаю, что он здесь уже всё перечитал, – и дон Себастьян несколько удивлённо развёл руками, оглядывая заполненные книгами стеллажи.
– А почему ты сам к нему не зашёл? – спросил граф.
– Если человек явно не желает разговаривать с окружающими, зачем ему докучать! – воскликнул Тобеньяс.
– Ты прав, мой друг… И всё же у меня не укладывается в голове, что почти пять лет (ещё пять лет!) человек живёт в полном одиночестве и избегает общества себе подобных.
– Ему носит еду только старая служанка Кармен, она и убирает в его келье, но, видимо, и с нею старец не обмолвился и словом.
– Тому, кого ты называешь старцем, всего сорок три года.
– Не может быть! – дон Себастьян был поражён. – Но он бел, как снег, и вообще похож на святого с одной картинки в Красном зале.
– Себастьян, я сейчас подумал, что Алонсо и есть святой, если десять лет живёт монахом-отшельником и замаливает, по сути дела, чужой грех. Нынче же ночью обязательно поговорю с ним!.. Ты привёл переписчиков?
– Да, они ожидают за дверью.
– Зови.
– С Вашего разрешения.
– С благополучным возвращением, сеньор! – от имени всех двенадцати переписчиков приветствовал дона Эрнесто старший, Кристиан Рохос.
– Спасибо. Я рад видеть вас в полном здравии. Верно, соскучились по своей работе?
– Конечно, сеньор.
– Просто маялись без дела.
– Очень Вас ждали! – вразнобой отвечали слуги.
– Некоторые нашли уже было себе другое реме… – добавил Кристиан, но, видимо, его сзади толкнули, потому что он умолк на полуслове.
– Ну, теперь в ближайшие полгода придётся забыть о новых ремёслах, – улыбнулся дон Эрнесто. – Подите-ка сюда, – он жестом позвал всех к столу. – Вот новые книги, все написаны на castellano, это облегчит вашу работу. А вот ларец с драгоценными камешками, Кристиан, передай его переплётчикам… Думаю, я не слишком загрузил вас. Да? Ну и отлично. Приступайте уже с утра. Кристиан, распредели сам работу… Да, да, книги можете забирать сразу. Всего доброго, друзья мои! Сейчас отдыхайте.
– Nulla dies sine linea![7 - Латинская пословица: «Ни дня без строчки!»] – поклонившись, с улыбкой сказал на прощание Рохос.
Вслед за переписчиками ушёл и Тобеньяс.
Оставшись один, граф устало опустился в кресло и потёр ладонями лицо. Вот и окончилась неустроенная, сумбурная походная жизнь. Он не увидит больше лужи крови, не услышит перестука сотен мечей и храпа вздыбившихся коней, не наденет доспехи, которые все вместе весят больше трёх пудов.
«Сейчас бы как следует помыться – и в постель!» – подумал граф, вытягивая ноги в надоевших сапогах.
Шпоры весело зазвенели на мраморном полу.
Граф пружинисто встал, ещё раз с улыбкой окинул взглядом своё богатство на стеллажах и, затушив свечи, вышел.
Каждое помещение главной башни, пусть и нежилое, под заботливой рукой доньи Хулии было обогрето и убрано. Повсюду, даже в освещённых факелами коридорах, веяло неповторимым домашним уютом.
Уже пройдя к самой лестнице, он вдруг резко остановился и сказал вслух:
– Нет! Сначала к Алонсо! – и свернул в боковое ответвление коридора.
