Наследники Триглава. Двери зимы

Всё-таки судьба – госпожа хитрая. Как там Ланек её величает? Свела троих в крепости магов-странников, когда им без своей силы было не обойтись. Свела, потом снова разлучила. Знать бы, куда она всех нас ведёт. Кермик в той битве тоже цел остался, значит, Равновесие одержало верх над колдунами. Хорошо это для гильдии или плохо? С одной стороны, наши вечные враги, аристократы, часть влияния утеряли. С другой стороны, если в Прилучье теперь будет спокойнее, Равновесие отправит лишних солдат в другие места – скорее всего, на восток, в бывшую Республику. Это уже хуже. Как ни прикидывай, первым делом нужно до столицы добраться и нигде не наследить. Лишь бы Ланек не обнаружил свою силу раньше времени, парень может дров наломать».

Размышляя, механик и не заметил, как добрался до остова верхнего бастиона, что когда-то охранял дорогу к пристани Надгорного жёлоба.

Здесь разрушители потрудились на славу: бо́льшая часть чёрных блоков валялась вокруг огрызков стен. Единственная тропа петляла между ними, постепенно взбираясь к уцелевшему куску укрепления. Приземистые домики жались к отвесным скалам, в крохотных окнах горел свет. Дарен постучал в квадратную дверь.

Открыл молодой горный цверг. Он показался смутно знакомым, но только когда заговорил, Дарен понял, что это кочегар пароката. Без кожаной ушанки и сажи на щеках его и не признаешь.

– Оставь печаль осени за порогом, войди в Двери зимы и раздели с нами угощение! – так сегодня приветствовали гостей во всех драманских жилищах посёлка.

– Прочных сводов этому дому, – ответил механик на да́рго, языке горных цвергов, поклонился и шагнул внутрь.

Зачем отказываться от сытного ужина, рискуя оскорбить хозяев? Тем более Дарен уже заметил в глубине комнаты старшину рода Медной кирки, Рунгана, – тот сидел на высоком стуле во главе стола.

– Будешь седьмым, – кивнул старик. – Хорошее число, мастер Дарен. Садись, угощайся.

Пожилой рудокоп указал на почётное место справа от себя. По левую руку сидела молодая женщина, она поднялась, принесла гостю тарелку и лёгкими шлепками успокоила двух мальчишек, которые при виде бородатого чужака принялись шушукаться и хихикать. Кочегар пароката сел в конце стола.

– Варнана – моего внука – ты уже знаешь: он ваш караван вытащил из заносов. Это его отец и мой сын Гирин, его жена Аннун и остальные мои внуки – Тун и Ванор.

Дарен кивнул каждому, машинально потёр щёку и кивком поблагодарил хозяйку.

«Может, сегодня судьба всё-таки на моей стороне, раз я седьмой?»

– По делам к нам? – осведомился Рунган.

– Проездом. Думал сначала, что не задержусь. Но теперь торопиться некуда, жёлоб-то пересох.

Мужчины как по команде нахмурились. Старик усмехнулся, но тоже промолчал, продолжая уплетать густой бобовый кисель.

– А вы видели, сегодня на площади Рамуна плясала с Бурдом? – поспешила сгладить неловкое молчание женщина. – Не иначе семьи скоро породнятся.

– Как же! Барун нипочём не согласится, – с готовностью подхватил Гирин.

Механик слушал поселковые новости и сплетни, уплетая вкуснейший пирог с бобами и мёдом.

– И рыжая девчонка с равнины, в клетчатом плаще, тоже хорошо отплясывала со своим белобрысым кавалером, – продолжила хозяйка.

– Аника плясала с Ланеком? – удивился Дарен.

– И неплохо, даже не затоптали никого, – добродушно хмыкнул её муж. – Так это ваши спутники? Если бы не снежный прыгун…

– Кто? Там был снежный прыгун?

– Да-да, прыгун, настоящий! – оживились дети, побросав ложки. – Мы так напугались, а потом все бросились убегать!

– Тише, не шумите! – приструнила детей Аннун. – Да, настоящий прыгун. Всех распугал, а сам куда-то исчез. Говорят, на вас целая стая напала на тракте? Я не поверила, но теперь, когда сама его видела… Я бы, наверно, умерла от страха.

– Было такое, – кивнул механик. – Всё обошлось. Мешок анисового сыра стащили, мулов напугали и сбежали. Никого не укусили даже.

Разговор оживился. Теперь все обсуждали вернувшихся прыгунов, а Дарен положил руку на грудь. Старый шрам заныл под рубахой.

«Ланек, Аника и рядом кубарик – это неспроста! Что там опять детки без меня учудили? Надо быстрей заканчивать – и в корчму, пока не поздно…»

Когда ужин завершился, хозяйка и младшие дети унесли тарелки на кухню, за столом остались лишь мужчины. Рунган обтёр лоб, развалился в кресле и глянул на гостя, прищурив глаза, отчего они почти спрятались в морщинах сероватой кожи.

– Ну так зачем пожаловал, мастер? Только не говори, что навестить. Я же знаю: вы, механики, ничего не делаете просто так.

– Хотел бы поспорить, но ты прав, – вздохнул Дарен. – Нам нужно скорее попасть в столицу, иначе…

– Равновесие? – усмехнулся старик.

Дарен кивнул.

– И кто же твои юные друзья, если за ними гвардия гоняется?

– Девочки – наследницы знатного рода, которых все считали мёртвыми, а паренёк сбежал из приюта драконьего ордена.

– Так это ты устроил в Гунте переполох?

– Нет, – протестующе поднял ладони Дарен. – Куда мне тягаться с Равновесием и орденом, я просто механик. Это они сцепились, а я едва ноги унёс.

Дед ехидно усмехнулся и кивнул своим мыслям.

– Ну да, в Насесте не так весело. Змеев сток пересох, торговля встала, речное племя, как всегда, нас, драманов, во всём винит. Грозят в ущелье побросать, если воду не пустим. Управник и капитан стражи требуют проводить отряд гвардейцев к верховьям, узнать, что там случилось.

– Так покажите им дорогу! Если барки навсегда встанут, это же беда для всего Прилучья! Ваши семьи тоже кормятся с перевозок. Может, стоит ради общего дела отказаться от старых суеверий?

– Суеверия! – Гирин в возмущении вскочил с лавки. – Даже выдры нас так не оскорбляли!

– Тише, сынок! – остановил его старик. – Много ты помнишь людей, которые так же чисто говорят на дарго? Нет? Он не хотел нас обидеть и обычаи наши уважает, просто Дарен – человек науки. А такие не на помощь предков надеются, а на свой ум и знания, верно говорю?

Механик кивнул.

– Но и нас пойми, мастер. У нас больше нет владений, даже эти лачуги нам не принадлежат. Нет прежней свободы, мы заперты в посёлке, как в клетке. Последнее, что у нас ещё не успели отобрать, – обычаи драманов, детей гор. Хочешь, чтобы мы уступили и их? Кем мы тогда будем? Безымянным сбродом вроде речников-ульганов, чтобы кочевать за удачей, гнуть спину за подачки и лизать сапоги хозяевам? Вот это и будет значить, что Равновесие победило.

– Да, я понимаю, – кивнул Дарен. – Но беда-то общая. Не хотите вести искателей сами – нарисуйте карту…

– Нет, – качнул головой Рунган. – Сток идёт через Ангзнум, город мёртвых. Только погребальное шествие старшин сможет пройти мимо Стражей – и никто кроме, поверь мне. И в обход, через старые штольни, тоже никто лезть не рискнёт – желающих попасть на обед кобольдам не много.

– Не поверю, что к верховью только два пути! Нет никаких тайных тропинок?

– Вокруг – заповедные земли Хозяйки, цверги в них не заходили веками. А если кто и заходил, то не вернулся.

– Значит, мы застряли здесь до весны?

Рунган хитро усмехнулся.

– Совсем нет, мастер-механик. Ты ещё можешь успеть на последнюю барку!

– Последнюю? Но ведь сток скоро замёрзнет. Уже и лужи…

– Ну, может, всё ещё и переменится, да и кости что-то ломит, не иначе к теплу. Ведь так, внучок?

Старик обернулся к Варнану.

– Шлюз на нижнем ущелье закрыли, вода в жёлобе немного поднялась, – кивнул парень. – Конечно, барка по течению плыть не сможет, так мы сейчас на неё паровую машину ставим и гребное колесо.

– Они завтра днём отправятся. – Старик вздохнул, плотнее закутался в плед. – Про это мало кто знает. У тебя есть время, механик. Забирай своих детей и будь на пристани. Тебе помогут мимо стражи проскользнуть, если получится. А уж если нет, тогда сам думай.

Дарен встал и, приложив руку к груди, поклонился старшине.

– Я не забуду этой услуги. Чем я могу…

– Не нужно, мастер Дарен. – Старик протестующее поднял ладони. – Просто напомни о нас своим гранд-мастерам, напомни, что драманы всегда были союзниками. Пусть не забывают об этом, когда мы попросим помощи.

* * *

Своран усмехнулся и исчез в полумраке.

– Стой! – крикнул Регин и бросился следом за горцем, у двери обернулся. – Чего встали? Надо догнать его, или он всё брату расскажет!

Топот ног эхом метался под гулкими сводами. Мелькали уже знакомые комнаты, за ними какие-то большие длинные залы, выпуклые гербы на стенах, оплетённые угловатыми рунами. Здесь Своран, стараясь оторваться, стал петлять между старыми верстаками и станками.

– Эй, длинноногий, – крикнул Регин, – обойди его сбоку!

Ланек послушно свернул, куда указали, скатился по короткой лестнице в длинную яму, молясь Кривой Пряхе, чтобы не дала переломать ноги, пробежал насквозь и выскочил наверх по пологому спуску перед самым носом горца. Пальцы ухватили полу куртки рудокопа, но засаленная кожа выскользнула.

Своран увернулся и шарахнулся в сторону, задев гору хлама. Сложенные в пирамиду старые каркасы и деревянные шестерни с шумом рассыпались, преследователю пришлось отскочить назад, обегая облако едкой пыли.

Ланек вырвался на чистое место и понял, что коротышка исчез. Пробежав ещё с десяток шагов, встал, недоумённо озираясь.

– Где, где он? – Сзади налетел запыхавшийся Регин и остановился, озадаченно вертя головой. Торчащее рваное ухо шапки болталось из стороны в сторону. – Куда этот шнырь делся?

Он бросился к соседней куче мусора, перевернул доску, отбросил ветхое полотнище.

– Стой ты, не пыли! – недовольно буркнул Ланек. – Видишь, следов на полу нет.

Над каменными гербами сияли крохотные светошары, в их ровном белом свете любая отметина на нетронутом сером покрове была бы отлично видна.

– Но не улетел же он! Где мы его потеряли?

– Эй, помогите! – раздалось рядом.

Ланек и Регин бросились на голос, обогнули кучу обломков и увидели широченный провал квадратного колодца с остатками ржавой решётки, прикрытой сверху гнилыми досками. В проломе над чёрной бездной, вцепившись руками в изъеденный сыростью прут, висел Своран, с испугом глядя на преследователей.

– Что, попался, каменюга! – злорадно усмехнулся Регин.

– Эй, вы чего? Вытащите меня! – взмолился драман.

– Сейчас. Только не дёргайся! – Ланек шагнул вперёд, пробуя ногой деревянную перекладину.

– Стой, провалишься! – оттащил его назад Регин. – Пусть повисит! Сам виноват!

– Ты что, хочешь его бросить? Это неправильно! – отмахнулся Ланек, осторожно встал на четвереньки, потом упал на живот и пополз, стараясь дотянуться до пальцев Сворана.

– Да пусть свалится, там невысоко, роста два-три. У них же бока каменные, ничего ему не будет!

– Голова у тебя каменная! – почти простонал беглец. – Вдруг там, на дне, колья? Чего я вам вообще сделал!

– Шпионил тут, разнюхивал. Больше не будешь!

– Хватит болтать, держи меня за ноги! – крикнул Ланек.

Он оттолкнулся локтями, услышал под грудью пугающий хруст гнилого дерева, но продвинулся ещё и схватил беглеца за запястье. От толчка кусок доски рухнул вниз, ухнув о невидимое дно. Своран вцепился в руку так сильно, что стало больно, потом ухватился за ворот Ланекова плаща, ткань натянулась, завязки врезались в шею спасателя.

– Так ты меня придушишь.

Ланек ухватил вторую руку горца и почувствовал, что решётка под ними начала прогибаться с предательским скрипом.

– Так и знала, белобрысый, только оставь тебя без присмотра, сразу вляпаешься! – раздался недовольный голос подоспевшей Марики.

– Ой, ты что! Хватайте его скорее! – встревоженно охнула Аника. – Они же падают!

Регин рванул Ланека за ноги, едва не сдёрнув башмаки, но сил у щуплого мальчишки явно не хватало.

– Я их не вытащу один таких тяжеленных!

Девочки тоже вцепились в Ланека и общими усилиями потащили назад. Вскоре и он, и Своран оказались на настиле у края колодца.

Все отползли подальше от тёмной дыры и, тяжело дыша, уселись кто на полу, кто на брусьях. Марика подобрала брошенный светец, поднесла к лицу Сворана.

– Ну, кого ты ведьмой считаешь? Мою сестру?

– Я… да… нет… – опешил цверг.

С одной стороны, перед ним была девочка, хоть и человеческая. Но, с другой, в прищуренных голубых глазах плескался такой гневный огонь, что хотелось держаться от неё подальше.

– Просто… это же она прыгуна звала, разве нет?

– Запомни, недорослик, она не ведьма! Это я тебе как маг говорю!

– Так ты тоже… – Своран испуганно отодвинулся от неё ближе к Ланеку.

– Эй, дылды, так что с ним делать будем? – Регин кивнул на спасённого. – Чтобы он помалкивал и по моим подвалам больше не шастал.

– Твоим?! – вскочил Своран, забыв про опасения. – Да это наши мастерские! Над ними мой род жил! Вон, на гербы в стенах посмотри!

– Да что мне твои гербы! – тоже вскочил Регин. – Вспомнил, что тут полвека назад было! Теперь это наши дома, вы сами их бросили!

– Мы бросили? Это ваши господа из Равновесия нас прогнали. Знаешь, сколько моих предков побили в осаду и сколько потом сгинуло от голода, когда в шахтах прятались…

– Так нечего было бузу поднимать!

– А лучше было, как вы, сапоги им вылизывать?

– Из-за вашей гордости чуть всех цвергов не передавили!

– Лучше быть гордым, чем продажным! Говорят же: «Не ищи чёрного снега, не ищи честного речного цверга!»

– Ага, а ещё: «Горные го́рды, у всех каменные морды!»

– Да я…

Своран отвесил Регину смачный тумак, тот в ответ ударил противника в живот, а потом хотел лягнуть в пах, но Ланек растащил их и растолкал в стороны. Всё-таки он был выше на голову.

– А ну хватит! Будете драться, обоих свяжем и оставим тут, чтобы остыли!

– Точно, Пакля, – поддержала его Марика, – вместе свяжем и оставим. Пусть попинаются вволю.

– Перестаньте все! – возмутилась Аника. – Так нельзя!

– Да, это неправильно. – Ланек задумался. – Слушай, Своран, как нам заставить тебя помалкивать?

– Мы, драманы, не должны врать, это бесчестно!

– Я же говорил! – хихикнул Регин. – Опять он со своей гордостью!

– Вот ведь засада! Да, мастер говорил, что они упрямые, хоть лоб расшиби. Что делать-то? – Ланек уставился на сжавшего губы Сворана.

«Если бы я мог его убедить… Вдруг Отец Триглав поможет, пусть и без оберега?»

Ланек мысленно представил висящий в воздухе огненный трилистник. В глазах мелькнуло радужное сияние, и на мгновение мир превратился в стопку тонких полупрозрачных листов. На чётких, словно карандашных, рисунках отпечаталось всё, что было вокруг: и потолок, и стены, и кучи хлама, и мальчишки, и сёстры. А рядом с каждым предметом рассы́пались аккуратные строчки, словно заметки неведомого автора. Ланек даже выдохнуть не успел, как видение сошло на нет, но и двух секунд оказалось достаточно. Он успел прочесть заметки вокруг Сворана и понял, что́ нужно сказать упрямому цвергу, чтобы убедить его, заставить молчать.

– Своран, мы же тебя спасли, так? На тебе теперь долг жизни, и я требую его вернуть именем Драма-праотца или сообщу старшинам о твоём бесчестии.

– Откуда ты… – отшатнулся горец. – Да, теперь я вам обязан.

– Так вот, я требую молчать обо всём, что произошло сегодня в этих мастерских! Говори, что не был в подвалах или никого не встретил. Вину за ложь я беру на себя.

– Я буду молчать, – покорно кивнул цверг.

– Пусть поклянётся, – вмешался Регин.

Своран произнёс на дарго десяток чеканно звенящих слов. Поднял с пола небольшой камень, приложил ко лбу, потом к сердцу и подал Ланеку.

– Залог, что я выполню клятву.

– Не соврал, – усмехнулся Регин. – А ты, белобрысый, не промах. Откуда только узнал про эти их… законы? Ладно, идём наверх. И про монеты не забудь.

– Хорошо, – махнул рукой Ланек.

Он не стал говорить, что прекрасно понял Сворана. Что слова клятвы возникли на карандашном рисунке ещё до того, как были сказаны. Это видение было ещё короче, окружающее сразу приняло прежний облик. Осталось только возбуждение, чувство прикосновения к чему-то великому, грандиозному. Пришлось напрячь все силы, чтобы вести себя как обычно. А хотелось кричать, и смеяться от переполняющей силы, и рыдать от мудрости, упавшей на плечи. Даже дыхание перехватило. Ланек незаметно выдохнул и тряхнул головой, приходя в себя.

– Эй, ты тут остаёшься? – толкнул он совсем сникшего горца.

– Нет, с вами поднимусь. Чего уж теперь, всё равно скоро ночь кончится, нужно домой к брату. Он сегодня на подъёмнике дежурит, как раз вернётся, будем праздновать.

* * *

Дарен ждал в «Трёх чешуйках», сидя у окна. Заметив в полумраке силуэты подопечных, вышел им навстречу. Окинул недовольным взглядом и сразу спросил:

– А где Марика?

Ланек обернулся, за спиной были только Аника и Регин.

«Ну и куда опять делась наша вздорная принцесса?»

Цверг под взглядом механика стушевался.

– Ладно, я вас к корчме привёл, а дальше сами.

Он махнул рукой и исчез в проулке.

– Она нас догонит, – виновато улыбнулась Аника. – Она там, кажется, нашла родню.

– Кого? – опешил Дарен. – Родню? Здесь? В Змеевом Насесте? Пусть даже так! Но я сколько раз вам повторял: не выделяйтесь, не обращайтесь без нужды ни к кому! Тем более к тем, кто вас узнать может! По приюту соскучились?

Механик выдохнул и махнул рукой.

– Ладно, ты хоть запомнила, где это было?

– Да, там дом смешной, с двумя крышами, и красивая дверь…

– А ну веди, показывай. У нас нет времени на её глупости!

Аника устало побрела вверх по улице и остановилась перед резной дверью старого дома.

– Вот она. Здесь был герб Антамаров.

На старом, почерневшем дереве родового знака цвергов – скрещённые кузнечные молоты в огне горна – виднелись свежие отверстия от гвоздиков и белёсые царапины. Что-то набили поверх резьбы и после сорвали второпях.

– Кто-то вас заманил, а потом следы замёл, – недовольно вздохнул Дарен, разглядывая табличку. – Тут магом быть не нужно, чтобы понять.

Он осторожно заглянул в пустые тёмные окна. Ни огонька, ни движения.

– Войдём, но держитесь за мной.

Он выудил из сумки светец, достал нож и, прикрываясь рукой от возможного удара, осторожно толкнул дверь. Она оказалась не заперта и открылась легко, без скрипа. Внутри темнота и безмолвие, хозяева давно оставили это жилище. Обычной утвари вроде стульев и полок – и той нет. Но сразу бросилось в глаза странное: пол тщательно выметен, ни пыли, ни мусора, ни следов. Марика как в воду канула.

Глава пятая

Поиски Марики

Кермик зевнул, прикрыв рот рукой, и огляделся: не заметил ли кто секундной слабости капитана гвардии? Но улица была пуста, жители Насеста разошлись по домам продолжать праздник. Даже около здания управы было пусто. Лишь бродячая собака плелась мимо, но, заметив бронзовую гончую, испуганно взвизгнула и скрылась за углом.

«Нужно наконец отдохнуть, сразу после этого визита. Или же я просто не замечу очередной след».

В окне кабинета управника горел свет. Полукровка здесь, и это весьма кстати.

Кермик толкнул парадную дверь, она оказалась заперта, тогда капитан направился ко входу для стражи. На стук явился дежурный, недовольно ворча, что ему давно пора быть дома с родичами, но, разглядев гостя, поперхнулся и поспешно отступил, пропуская высокое начальство. Гончая следовала за хозяином, цокала острыми когтями по каменному полу старого здания. Кабинет управника был заперт изнутри. Полукровка долго возился, прежде чем отпереть, и сразу же согнулся в поклоне, приглашая войти. Бронзовая гончая беспокойно заметалась по кабинету, обежала стол, долго ходила вдоль задней стены, но наконец вернулась к хозяину, так ничего и не обнаружив.

– Странно, – хмыкнул капитан, усаживаясь в плетёное кресло. – Вы не заметили здесь ничего необычного? Например, признаков опасной магии? Собака волнуется.

– Нет, что вы, чужих здесь давно не было, а у цвергов магия откуда? – развёл руками управник. – Когда Ульг лепил нас из речного ила, тайного огня пожалел. Ваши творцы были милосерднее.

Хозяин кабинета уселся напротив Кермика, но на край кресла, глядя с услужливой улыбкой, готовый предугадать любое желание гостя.

«Полукровка что-то скрывает, это ясно. Обвинить его напрямую? В чём? К тому же без этого проныры пока не обойтись. Это не Гунт, солдат Равновесия здесь нет, да и стражу набирают из речных пройдох. Хоть бойцы из них бестолковые, но к драманам после большого бунта доверия нет. Ульганы тогда их не поддержали, побоялись армии Совета. Но кого они станут слушать теперь, если дело до серьёзной свалки дойдёт? Конечно, своего начальника, того, кто выдаёт им жалованье».

Кермик кивнул, сделав вид, что поверил.

– Может, и так, господин управник. Но сейчас мне хотелось бы знать: что вызвало переполох на площади? Стоит мне опрашивать свидетелей и стражу или сами всё объясните?

– О нет, не беспокойтесь! – всплеснул руками Брун. – Недоразумение связано с местными суевериями. На празднике был живой снежный прыгун, а жители посёлка увидели в том плохой знак. Считается, что снежные твари не могут приближаться к владениям цвергов, а если явятся, то принесут несчастье.

– Хорошо, если так. Мне было показалось, что начались беспорядки. И ваша стража выглядела совершенно беспомощной!

– Что с них взять, господин капитан. – Управник сжался, развёл руками и почти умоляюще взглянул на посетителя. – Стража – тоже цверги и верит в проклятие. Вы понимаете?

– Ваше счастье, что неразбериха быстро утихла. – Кермик отвернулся от полукровки, разглядывая картину на стене, и холодно добавил: – Вы обещали найти следы преступников, за которыми я прибыл. Сегодня все явились на праздник, даже проезжие. Неужели ваши люди так и не приметили среди них громилу-среднеземца со шрамом, белобрысого мальчишку и толстяка?

– Нет, господин капитан. – Управник задумчиво качнул головой, припоминая. – Кажется, мальчишка в посёлке появился, ученик мечника, но толстяка и среднеземца со шрамом не припомню.

– От вас никакого проку. – Кермик поднялся и шагнул к двери, собираясь уходить. – Советникам стоит задуматься о вашей замене.

– Постойте! – Полукровка вскочил, догнал капитана и умоляюще поднял ладони. – Порошу вас, не спешите. Вы ищите кого-то, кто хочет отбыть в столицу. Тогда рискну предположить, что он попытается проникнуть на последнюю барку, которая отходит завтра после полудня.

– Уже завтра? Я слышал, что только через два дня?

Управник гордо улыбнулся.

– Наши горные мастера постарались! Справились раньше, двигатель уже работает. Только охраны у нас мало, а желающих отплыть слишком много. Прошу вас, помогите обеспечить порядок на пристани, без ваших солдат мои недотёпы не управятся.

Кермик помедлил мгновение, потом кивнул.

– Хорошо, я пришлю людей, а вы приструните наконец своих подчинённых!

– Конечно, лично займусь. Обещаю, такого позора, как сегодня на площади, больше не повторится! Сам вытрясу из каждого стражника все замшелые предрассудки.

На улице Кермик полной грудью втянул сырой холодный воздух, выдохнул облако пара и погладил кончиками пальцев грани камней-глаз бронзовой гончей. В голове немного прояснилось, но многодневная усталость никуда не исчезла.

«Скользкий тип этот управник, надеяться на него нельзя. Придётся завтра проследить за всем самому, значит, с утра нужно быть бодрым. Пора выспаться. Механик никуда не денется, в Насесте он как в ловушке».

* * *

Марика приотстала от мальчишек, разглядывая округлые домики из тёмно-бурого плитняка. Аника плелась следом, кутаясь в плащ. Эта долгая ночь, пляски на площади, беготня по подвалам и расставание с прыгуном изрядно её утомили. Захотелось даже обнять сестрёнку, согреть, как в детстве, когда она рыдала над мёртвым жуком или уже окоченевшим птенцом, выпавшим из гнезда.

«Вот ведь дурочка! До сих пор всех жалеет, сколько бы её ни били, ни унижали. А кто её саму пожалеет, кроме меня? Ладно, сейчас до корчмы доберёмся, там тепло и одеяла. А то уже глаза слипаются, хоть пальцами держи… Стоп, а это что?»

На дверных досках, потемневших от влаги и ветра, тускло блеснул небольшой, меньше ладони, герб: скрещённые посох, прямой меч и два языка пламени над ними.

«Чеканная латунная бляха подёрнулась патиной, значит, висит давно. Но откуда здесь знак дома Антамаров? Кто там живёт? Родня? Подданные? Бывшие слуги?»

– Смотри! – Марика встряхнула прижавшуюся к ней сестрёнку, указывая на дверь. – Это же наш герб.

– А? Ну и что? Идём, я замёрзла и спать хочу.

– Ты никого в доме не чувствуешь?

– Не знаю, голова болит, – поморщилась Аника и широко зевнула. – Давай завтра.

– Ладно, догоняй белобрысого, а я тут немного осмотрюсь.

Марика поднялась на низкое крыльцо и осторожно толкнула дверь. Петли ответили глухим, едва слышным скрежетом, но створка открылась легко. Внутри было темно и тихо.