Наследники Триглава. Двери зимы

Бросив в чашу монетки, друзья смешались с толпой, сразу с площади уходить не стали. И не зря. Когда подношения кончились, на концах шестов вспыхнули огненные фонтаны, рассыпая синие искры. Юноши и девушки обоих цверговых родов закружились в танце под звуки бубнов и флейт, а дети устроили в центре площади весёлую игру, швыряя друг в друга мячи, обтянутые белым мехом. Ланек уже присматривался к лотку с пышками и яблоками в меду, собираясь купить сестричкам угощение, когда Аника схватила его за руку и повела из толпы в круг.

– Идём, Пакля!

Ланек не стал слишком сильно упираться, и они оказались в окружении других парочек. Девочка тянула за собой, увлекая в общий хоровод, Ланек неуклюже старался повторять движения остальных танцоров. Пары кружились, взявшись за руки. Аника звонко засмеялась, её волосы разлетелись веером, открыв правый, изумрудный глаз, обычно спрятанный под прядью.

Вдруг рядом раздался истошный визг. Все остановились, даже музыка смолкла. Посреди толпы детей замерла девчушка, с ужасом глядя на мяч у себя в руках. На нём появилась трещина, из которой глядели блестящие глаза. Девчушка отбросила кубарика, тот развернулся на лету, выпустив ноги, и пустился наутёк. Ланек заметил, что одно крыло пробито. Старый знакомый! Дети с криком бросились врассыпную, побросав мохнатые игрушки. Белый прыгун не мешкая затерялся среди них. Стражи кинулись вперёд с копьями наперевес, прокалывая и разбрасывая шары. Ланек оказался в самом центре кутерьмы, Аника схватила его под локоть и, уворачиваясь от прыгучих мячей, потащила к краю площади. А потом дальше, в узкий проулок. Прижалась к стене, придерживая под плащом что-то круглое.

– Молчи, Пакля, молчи, пожалуйста!

Аника выпустила свою ношу. Кубарик выпал на снег, раскрылся, вскочил и прижался к её ногам, глядя на Ланека и тихо поскрипывая.

– Где он! Эй, ищите! – доносились крики с площади. Цверги бестолково бегали в своих пузатых доспехах, размахивая оружием.

– Вы куда удрали? Чего я должна вас искать? – Рядом возникла Марика, заметила прыгуна и отпрянула, потянулась рукой к кинжалу на поясе. – Ты что, с ума сошла! Зачем его приволокла? Отгони сейчас же!

– Марика, перестань, он же не нарочно! Он маленький ещё, и у него крыло пробито, и от остальных отстал, вот и увязался за мной.

– Так ты знала, что прыгун за нами тащится? И не сказала? – надвинулась на сестру Марика и снова отскочила, стоило кубарику шевельнуться.

– Вы бы его прогнали, и мастер Ди наверняка бы прогнал!

– И правильно, не хватало из-за него влипнуть!

– Тише вы! – прикрикнул на девочек Ланек. – Надо думать, как удрать, пока нас с ним не поймали.

– Эй, дылды, слышите меня? Давайте сюда.

Из прохода меж домом и каменным забором махал давешний знакомый в шапке с торчащим рваным ухом.

Аника подхватила кубарика и бросилась к Регину, Марика следом.

Ланек последний раз обернулся, встретился взглядами с плетёным ликом на стене башни.

«Значит там, на дороге, сама Хозяйка со свитой вышла нас приветствовать! И за что такая честь?»

Глава третья

Подполья Змеева Насеста

Почти полвека назад Равновесие разбило армию цвергов Драмского хребта, взяв приступом крепость Змеева Насеста. Тогда же советники попытались снести этот символ власти горных князей. Только вот блоки стен оказались слишком прочными, колдунам-искателям не разметать. Да и чёрный гранит под магическим огнём последней битвы местами сплавился намертво. Уцелевшие горные цверги, что умели работать с камнем, попрятались по тайным катакомбам, а от речных здесь толку мало. Наконец, кое-как сбросив верхние ряды блоков, советники махнули на крепость рукой. Так и остались полуразрушенные квадратные бастионы на своих местах, напоминая о былом величии. Дарен покачал головой, разглядывая тончайшие швы кладки, дивясь мастерству древних каменотёсов, потом накинул капюшон и вышел на площадь у подножия главной башни.

Ветер раздувал пламя факелов, трепал ленточки огромного бело-синего лика на чёрной стене. От этого Хозяйка казалась живой, строго глядела на крохотных смертных, что копошились внизу. У чаш для подношений скучали стражники. Смотрели они в дальний конец улицы, залитой светом фонарей, – там уже играла музыка и виднелись первые ряды праздничного шествия, его возглавляли старшины горных родов в расшитых серебром мантиях. Наверняка где-то там сейчас наблюдатели Равновесия, а может, и капитан Кермик. Вот уж с кем встречаться нет никакой охоты. Но в управу попасть нужно, значит, придётся толпу обойти. Дарен прижался к стене башни, придерживая ножны, чтобы не звякали, прокрался за спинами цвергов и нырнул в тень переулка верхнего квартала. В лабиринте изломанных улочек легко затеряться, но над круглыми крышами домов был отлично виден остроконечный шпиль с большим сияющим шаром на конце.

Механик добрался до заднего крыльца управы как раз вовремя, когда праздничное шествие удалилось в сторону площади, и достал крохотную бусину-светильник. Входов в здание было два. Главный охраняла стража, а на этой, задней двери висел хитроумный замок. Конечно, он не преграда для мастера механики. Куда хуже, если здесь есть ещё и охранное заклятье.

«Эх, жаль пропавшего Болтуна, полезный был парнишка. Конечно, странно это – делить с кем-то тело, но ведь он мне не мешал, а помогал изрядно. Честно от магов защищал, пока не обессилел вконец. И здесь бы сразу колдовство почуял. Может, там, под приютом, после вспышки разрывного зелья он в самом деле восвояси отправился? Обещал же, что мы с ним разойдёмся в подходящий момент. Куда уж лучше-то? Когда бомба грохнула, все чары в пещере как ветром сдуло. Марика вон до сих пор колдовать не может. Может, и нашу связь просто обрезало? Не хочется думать, что парнишку-призрака развеяло дочиста. Ладно, пора внутрь пробираться. Обычно горные цверги больше механике доверяют, чем колдовству, но лучше проверить. Придётся потратить последнюю щепоть проявляющего порошка».

Тончайшая пыль из опустевшей склянки, поблёскивая в лучах светца, облачком стекла под ноги. Если бы на её пути встретились нити плетений заклятья, она бы обязательно их показала. Теперь можно смело вскрывать замок. Дарен достал походные инструменты и уже через минуту шагал по пустым и тёмным залам. Обшарив стены узким лучиком светца, нашёл нужную дверь, прокрался в кабинет, устроился в глубоком кресле и приготовился ждать. Уж это он умел. За витражным окном заиграли сполохи фейерверков, праздник у цвергов в самом разгаре. Может, хозяин и не явится сегодня? Тогда все труды зря. Дарен даже задремал, убаюканный тиканьем настольных часов, как вдруг встрепенулся – в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, вспыхнул свет, и в кабинет вбежал цверг в кафтане имперского управника, сорвал с шеи гирлянду белых и синих лент, шагнул к зеркалу и крикнул, обращаясь к отражению:

– Нет, ну разве не бестолочи эти выдры? Стража называется! Устроили панику! Зато горцы спокойны, как всегда, но с места не сдвинутся! Ниже их достоинства.

Хозяин кабинета был так же невысок, как и все его сородичи, но к какому из родов цвергов он принадлежит? Лицо округло, как у речников-ульганов, светло-жёлтые волосы собраны в тугую косу, но без подвесок-оберегов. И в плечах он широк, хотя до детей Драма не дотянул. Дарен знал ответ на загадку: управник был полукровкой – сыном рудокопа и дочери лодочника. Потому Равновесие и поставило его на этот пост, ведь он был роднёй обоим племенам. Ему известно то, что никогда не откроют чужаку-человеку.

Кресло под механиком скрипнуло. Полукровка мгновенно повернулся, вскинул руку, готовый защищаться, но вгляделся в спокойную улыбку гостя и облегчённо выдохнул.

– Дарен? Издали бы нипочём не признал. Оброс. Брови-то как сумел отрастить? Или наклеил? Вылитый северный дикарь. Когда ты перестанешь меня так пугать?

– С началом зимы, Брун. Сейчас меня Андерс зовут. А ты, вижу, повеселился на славу.

– Какое там! У башни был настоящий снежный прыгун! Настоящий, представь! Такого даже старшины не помнят! Стража суетится, ловит, а его, наверное, уже след простыл.

– Думаешь, не найдут?

– Найдут или нет, лучше не будет. Весь посёлок всполошился, как курятник, в который лиса влезла. Так что не тяни, выкладывай, зачем явился?

– Хотел узнать, надолго ли я здесь застрял. Что, жёлоб в самом деле пересох?

Полукровка вздрогнул, оглянулся, шагнул к двери, задвинул засов, потом сел в кресло напротив гостя, но только на самый краешек.

– Вот что, Дарен, тебе по старой гильдейской дружбе скажу: воды в жёлобе едва выше колена. Барки и до первого шлюза не дойдут.

– Как я помню, Надгорный жёлоб наполняется из Змеева стока, а тот – из горных ручьёв, для которых драманы новое русло прорубили к верхней пристани. Так что, в горах все ручьи пересохли?

– При чём тут ручьи? – отмахнулся управник. – Всё это сказки для равнинников. Если старики не врут, сток начинается в Змеевом Гнезде, озере на вершине пика Великанов. А там никто не бывал уже сотни лет! – Брун откинулся на спинку сиденья, устало вздохнул и прикрыл глаза. – Только ведь и прыгунов все сказкой считали, а теперь они по площади скачут. И вы, значит, с ними на тракте подрались? Правду старики говорили: не к добру Двери зимы открываются…

– А тебе уже обо всём доложили?

– Управник всё должен знать первым.

– Что за Двери зимы? Второй раз уже слышу.

– И ещё услышишь. Ведь вы, люди, тоже смерть старого года празднуете. Цверги верят: в это время граница земного мира с иным совсем тонкой становится. А раз в столетие миры сходятся настолько близко, что двери между ними распахиваются настежь, и с той стороны может всё что угодно явиться. Потому нам и нужна защита Хозяйки. А когда именно это время наступит, старики по тайным книгам угадывают… Вот так-то, господин механик. Народ у нас суеверный, этим сказкам верит, а мне расхлёбывать.

Цверг сел глубже, откинулся на мягкую спинку, сдёрнул платок с настольного светильника. Белый шар на ножке осветил его усталое лицо.

– Не представляешь, как тяжело на таком посту полукровке. С какой радостью я бы вернулся в Хорос, в школу гильдии. Только там я был своим, а для всех цвергов – хуже чужака. Речные кланяются и заискивают, сами же только и думают, какую подлость устроить. Горные, наоборот, нос воротят. Все сплошь из княжеских родов, надменные, будто их замки до сих пор стоят целёхонькие на вершинах. Если кто и знает, что на самом деле творится в горах, то это они. Так ведь молчат, как сычи, свои замшелые тайны хранят. А рыбоеды скоро взбунтуются. Барки для них всё! Торговля, заработок, припасы на зиму. И что мне делать? Стража тоже из ульганов, на них надеяться нельзя.

– Подожди, а Равновесие и правитель?

– Правитель Марух? – Управник даже сплюнул с досады. – Что может этот тюфяк! Колдовать толком не умеет, даром что потомственный маг. Потому, говорят, его сюда и сослали, с глаз долой. Горные, сам знаешь, магов ненавидят, а это ничтожество ещё и презирают. Равновесие… Два гвардейца да два наблюдателя. За трактом и пристанью присматривают, и то ладно. Недавно ещё капитана с искателем прислали, только им до наших бед нет дела, всё каких-то заговорщиков ищут. Сколько я депеш в Гунт отправил! Но там, видно, своих дел хватает.

– Да уж, это верно, ещё год не разгрести, – пробормотал Дарен. – Так, может, отряд в горы снарядить, всё разведать? Неужто раньше никто по Змееву стоку не поднимался?

– В том-то и дело, что нет. Вокруг Гнезда места заповедные. Там, говорят, Хозяйка со свитой гуляет, а остальным нельзя. И дорога туда идёт через старые катакомбы с гнёздами кобольдов. Но и это ещё полбеды. На склоне пика Великанов лежит Ангзнум, город мёртвых. Упрямые драманы не разрешают даже приблизиться к могилам своих предков ни речникам, ни полукровке, ни уж тем более магу. Кроме старшин никто тамошних троп не знает, после войны выше старых склепов никто не поднимался, больно уж кобольды и снежные фурии расплодились. Теперь вот прыгуны в стаи сбиваются.

– Так мне проще пешком вдоль жёлоба пойти, чем ждать, когда вы с барками разберётесь?

– Может, и так, горных ведь не прошибёшь. Слушай, может, ты с ними поговоришь? Драманы механиков всегда уважали.

Дарен вздохнул, задумчиво потянулся пальцами к щеке, наткнулся на колючую бороду и отдёрнул руку.

– Ладно, – нехотя кивнул он. – Наведаюсь к одному знакомому. Дед Рунган всё ещё на бастионе живёт?

– Где же ещё? Только он теперь не спускается даже по большим праздникам.

В коридоре послышались шаги, раздался стук. Брун и Дарен вскочили.

– Управник, вы здесь? – донеслось из-за двери. – Стража сказала, вы вернулись. Видели, что случилось на площади?

– Капитан Кермик? Подождите, я сейчас открою, – откликнулся хозяин и шепнул гостю: – Как я от него устал! Тебе лучше выйти вот там.

В нише за конторкой прятался чёрный ход. Дарен протиснулся в низкий проём, с сожалением бросил под ноги щепоть драгоценного скрывающего порошка, встряхнув почти опустевшую склянку. Но делать нечего, не хватало ещё, чтобы бронзовая собака Кермика учуяла следы.

– Иду, уже иду, – услышал он, прежде чем закрыть за собой дверку.

* * *

– Что замерли? Давайте за мной.

Регин махнул девочкам и Ланеку, нырнув под нависающий каменный карниз. Марика недовольно скривила губы и первой начала протискиваться в темноту по узкому проходу между стеной и забором. Полы плащей цеплялись за выступы камней, угрожающе трещали, но скоро беглецы оказались в небольшом треугольном закутке между стенами. Сверху пробивались слабые лучики уличного фонаря, позволяя различить хотя бы очертания лиц.

– Эй, коротышка, а ну стой! – Марика схватила проводника за рукав рваной куртки. – Ты куда нас ведёшь? Нам в корчму нужно, там мастер ждёт.

– Хотите в «Три чешуйки»?

– Да. Но чтобы стража не сцапала.

– Две монеты.

– За что это? – возмутилась Марика. – Гляди, будешь попрошайничать, наш Кубарик быстро всю твою кровь высосет.

Ланек усмехнулся, слушая их болтовню.

«Похоже, этот паренёк Марике чем-то понравился, иначе давно бы получил леща или чего похуже. К остальным цвергам, что к горным, что к речным, Марика относится как к пустому месту. Зато южан и знать горячо ненавидит. Интересно почему? От самой принцессы ответа не добьёшься. Кажется, Дарен что-то знает, но тоже помалкивает».

– Глупая ты, дылда, – отпарировал проводник. – Прыгуны кровь не пьют. Тем более у цвергов.

– Чего же вы их так боитесь?

– Кто боится-то? Это всё горцы, я в Хозяйку… – Регин замешкался, но всё же договорил, опасливо покосившись на прыгуна, – не верю.

– Зато я вот скоро поверю, – пробурчал под нос Ланек, вспомнив белый лик, парящий в метели.

– Высосет ещё как! Думаешь, вру? Давай руку.

– Не пугай, чего ты! – толкнула сестру Аника и погладила Кубарика по голове. – Не хочет он никого обижать, сам боится.

– Слушай. – Ланек нагнулся, тронул белый мех. – Что вообще вы про них знаете?

– Да сказки одни, – пожал плечами Регин. – Старшие пугали, что это глаза Хозяйки. Тех, кто обычаев не соблюдает, утащат к ней в чертог и в таких же прыгунов обратят…

– Так она злая, ваша Хозяйка? – Аника присела, обняла Кубарика. – Тогда я его обратно не отдам!

– Нет, не то чтобы… Говорят, она справедливая и…

– Ладно, поняли уже, – кивнула Марика. – Слушай, а что стражники с Кубариком сделают, если поймают?

– Не знаю, – снова пожал плечами проводник. – Прихлопнуть его нельзя. Наверное, в клетку засунут, а может, Равновесию отдадут. И вас заодно – особенно тебя, рыжая, раз ты с ним болтать умеешь. Вдруг ты ведьма?

– Значит, надо Кубарика к своим спровадить! – решительно заявила Марика. – Или спрятать. Только где?

– Внизу, у подъёмника, где ещё! – хмыкнул Регин. – Там до скал рукой подать, и охраны нет, да и вообще никого не бывает.

– Ну и как же мы туда попадём? Надо через главную улицу идти, а там сейчас стражи полно.

– Не надо через улицу, по-другому проведу. Только сначала монету давай!

– Ладно.

Марика глянула на Ланека, тот полез в кошель и подал ей медный кружок. Девчонка сунула плату в ладонь Регину.

– Доволен? Теперь веди и не трепись!

– Как скажешь, дылда. Идём через мастерские. Светец у вас есть?

Миновав несколько переулков, четвёрка очутилась в полуразрушенном доме без крыши. Регин откинул в сторону запорошенную снегом рогожу, отодвинул гнилые доски и указал на каменную лестницу, уходящую куда-то вниз. Марика достала светец – коробочку с хитрой крышкой, под которой пряталась светящаяся бусина, – и шагнула к потёртым ступенькам, но Ланек остановил её, забрал фонарь, вытащил нож и пошёл первым. Огненная принцесса только фыркнула ему в спину, но уступила. Ход был низким, как раз впору цвергам. Пришлось скрючиться, но голова всё равно доставала до потолка. На счастье, лестница оказалась не слишком длинной и привела в просторный зал с гладким высоким сводом, грудой деревянного мусора и тремя выходами. Над каждым сиял вмурованный в стену маленький светошар.

– Это старые мастерские, – пояснил Регин. – Горные тут работали, ковали, серебро варили и много ещё чего делали. Когда они после войны вернулись, только наверху стали селиться, над башней, а все нижние улицы нам достались. Наши под землю спускаться не любят, вот и забросили тут всё. Так что можете идти смело: никого не встретим и к самому подъёмнику выберемся…

– Сверху развалины, снизу помойка! – ехидно подытожила Марика.

Регин недовольно покосился на неё, но промолчал. Аника держала Кубарика на руках, поглаживая по голове. Он присмирел под каменными сводами, не чувствуя живого ветра, прижал крылья и съёжился, едва слышно поскрипывая.

Подземелье освещалось множеством мелких светошариков в стенах. Часть уже выковыряли, только гнёзда остались, но света здесь было даже больше, чем на поверхности. Тут и там темнели дыры замурованных колодцев, стояли диковинные механизмы, затянутые пыльной паутиной, с потолка свисали обломки сгнивших лестниц. Иногда за низкими каменными перилами просматривались другие залы, вырубленные ещё глубже, и было понятно, что они уходят уступами вниз по склону, как и домики наверху. Два раза пришлось обходить тёмные провалы в неведомые недра. Ланек заглянул в один такой и ничего не рассмотрел. Снизу тянуло холодом и сырым камнем. Понятно было одно: посёлок огромен и сверху – едва ли его половина. Сколько же цвергов жило здесь раньше?

Четвёрка пробиралась вперёд в молчании, даже сёстры притихли. Когда впереди что-то с грохотом упало, все подпрыгнули. Звук ещё не успел разбудить эхо в запутанных проходах, а Регин уже махнул рукой и, обернувшись, сделал страшные глаза. Потом приложил палец к губам, приказывая молчать, прыгнул к проёму, за которым послышался шум. Ланек прикрыл ладонью светец, прокрался следом и тоже заглянул внутрь. В мешанине теней от рам, рычагов и зубчатых колёс двигалась фигура с фонарём в поднятой руке – горный цверг в кожаной куртке рудокопа и шапке-ушанке. Регин незаметно погрозил незнакомцу кулаком и потащил Ланека назад к девочкам. Потом вытолкал всю компанию в небольшую каморку и прошептал:

– Это Своран, недоучка из горных. Опять по нашим подвалам рыщет, морда каменная! Дождётся он у меня! Лучше, чтобы он вас не видел, иначе всё старшему брату расскажет, а тот – старшина рода Каменной наковальни. Я вас другим путём проведу.

Пришлось спускаться ещё ниже, в узкие тёмные проходы под мастерскими. Фонарей здесь не было, и Марика передала Регину светец. Ланек шёл следом за ним, всё так же сжимая рукоять ножа.

– Страшновато тут, – прошептал он. – У вас нечисть не водится?

– Какая нечисть, ты что? – хихикнул Регин. – Тут раньше цвергово серебро ковали. Кругом его частички: и в стенах, и в полу. Вот уж где ничего тёмного не заведётся, так это здесь. А разные зверюги могут. Те же снежные фурии…

– Правда, что ли? – Марика остановилась и потянулась к кинжалу.

– Ага, испугалась, дылда! – снова хихикнул проводник. – Нет тут никого. Фурии вокруг посёлка не водятся. Горные шакалы шныряют иногда, но они пещер не переносят.

Ланек молча слушал их подначки и вдруг сбоку, в пятне света, заметил очень знакомые линии.

– Эй, стойте! Регин, посвети!

В тёсаный камень стены была врезана восьмиугольная дверца, даже низкорослому Регину только по грудь. На тёмно-зелёной бронзе выпукло проступала узкая лента, сплетённая в трилистник. Знак Триглава! Ланек узнал бы где угодно символ, который столько раз чертил пальцем в воздухе, призывая незримую защиту. Девочки о нём не подозревают и не должны. Но там, за листом бронзы, может прятаться что-то связанное с его семьёй. Нельзя же просто так пройти мимо!

– Ты знаешь, что это за дверь?

– Да кто её разберёт? – пожал плечами Регин. – Тут много кладовок закрытых. Горцы, когда из посёлка бежали, попрятали разное, а вернулись не все. Вот и стоят их тайники. Потому, поди, Своран тут и рыщет. Ты только открывать не пробуй – нарвёшься на ловушку.

– Пакля, а тебе-то что до этой дверки? – удивилась Марика.

– Просто знак знакомый, – отмахнулся Ланек, ощупывая изъеденную патиной створку.

Ни ручки, ни петель, ни замочной скважины. Может, это и не дверь? Тогда что?

– Ладно, пошли дальше, – сдался он, решив оставить находку на потом. – Далеко ещё?

– Да рядом, считай: подняться осталось, вот уже лестница.

После подземелий залы мастерских казались светлыми и просторными, в одном даже были настоящие окна. Узкие и высокие, они глядели на подъёмник. Его каменная лента блестела в лунном свете, отполированная катками тележек, почти отвесно падая вниз, к речному причалу. Даже свежий снег не мог на ней удержаться. На другой стороне спуска виднелись дикие необработанные скалы.

– Эй, а где Кубарик? – спохватилась Марика, огляделась, встряхнула сестру за плечи. – Ты зачем его отпустила? Мы же ради него сюда и тащились. Где теперь его искать?

– Я не знаю… Мы как поднялись, он спрыгнул и всё время рядом был…

– Эй, ищите его! Кубарик!

Но прыгун как в воду канул.

– И что теперь делать? Вот ничего тебе нельзя доверить.

Марика уселась на обломок деревянной лестницы, насупилась и сложила руки на груди.

– Так я его сейчас позову!

Аника вытащила из-под плаща кантеле и прошлась пальцами по струнам. Скрипучий звук раскатился по углам, и издалека послышался ответ. Аника обернулась на голос Кубарика и снова тронула лады. Из-за кучи мусора показалась белая макушка с блестящими чёрными глазами. Прыгун смотрел недоверчиво, но, услышав новый аккорд, свернулся и подкатился к ногам сестёр.

– Ну, ты зачем убежал? – спросила его Аника и погладила блестящий мех. – Уходить не хочешь? Всё равно придётся, здесь тебя обидеть могут. Иди. Видишь, там скалы, свою родню ищи.

Кубарик, кажется, понял её, взобрался на подоконник и уселся там, поблёскивая тёмными глазками.

– Иди, иди! Уходи! – уже твёрже приказала Аника и снова тронула струны.

Кубарик наклонил голову, попятился и спрыгнул куда-то вниз.

– Так вот она, ведьма! Вот кто в посёлок прыгуна привёл!

У дальней двери стоял Своран. Теперь Ланек лучше рассмотрел его: мальчишка-горец, наверняка ровесник, потому что куртка рудокопа ему ещё великовата.

– А ты, выдра, значит, ведьме помогаешь? Теперь старшины узнают, кто предатель!

– Эй, погоди, – крикнул Регин. – Ты не понял! Стой, поговорим!

Но Своран только усмехнулся и скрылся за дверным проёмом.

Глава четвёртая

Беготня по подземельям

Дарен взбирался к самому верхнему бастиону старой крепости, задумчиво шагая по тёсаным ступеням из пятнистого плитняка. Кривые улочки опустели. И речники, и горцы уже вернулись с праздника, собрались с семьями у горящих очагов, чтобы отпраздновать ночь Первого снега, как заведено предками. Мысли снова и снова возвращались к неуёмному капитану Равновесия.

«Сколько раз он уже рушил все планы? Дважды, это точно. Сначала на Сорочьей горе, потом в пещерах под приютом Гунта. Хотя… там мы скорее были союзниками. Пока отряд Кермика штурмовал подвалы приюта, ребятам удалось незаметно пронести к магической машине бомбу с разрывающим зельем. А потом…»

Резко заныла отметина от ледяного копья магистра Маркона. Механик схватился за грудь, остановился и резко выдохнул. Боль нехотя отползла, скаля зубы, затаилась где-то под рёбрами.

«Я же помню, как острая ледышка пробила мой панцирь, помню, как она грудь прошла навылет. И… всё. После такого не выживают. А Ланеку, когда бомба полыхнула, всё лицо сожгло, и ногу он сломал, когда с лестницы падал. Но потом мы все на пустырях оказались – и я, и Ланек, и его толстый дружок, и сестрички Антамар. Невредимыми. Если бы не шрам под сердцем да не рваная дыра в нагруднике, подумал бы, что всё привиделось. Чудо, не иначе. Или сам Триглав помог своим наследникам и мне за компанию. Жаль, я этого не видел. Выходит, не ошибся в Ланеке и все три части целого собрал: Разум, Силу и Душу. Теперь бы добраться до столицы, до главной резиденции механиков. Только там Ланек и Аника будут в безопасности до поры. Пухляш остался у Слепых братьев, и это даже к лучшему. Монахи-воители не дадут Воляна в обиду ни колдунам, ни Равновесию. Вызвать Триглава у детей не получится, пока снова вместе не соберутся. Это тоже правильно, не доросли ещё до такой силы.