Наследники Триглава. Двери зимы

– Вот заглотово племя, там ещё один!

– Где?

Все, кроме возниц, бросились вперёд по дороге, но первой там оказалась Аника и села на корточки, уложив кантеле на колени. Остальные столпились вокруг, с ужасом рассматривая мохнатое существо. Оно шевелило суставчатыми ногами и жалобно скрипело, глядя на людей. Снежный прыгун лежал кверху брюшком. Тельце было не так уж и велико, в три ладони длиной. Большим он казался из-за восьми длиннющих, в локоть, мохнатых ног, больше похожих на кошачьи лапки с выпущенными когтями. За спиной топорщились четыре покрытых белым мехом крыла, округлых и плотных, как скорлупа ореха. Вот что гудело при ударе, как медный котёл! Стрела пригвоздила верхнее левое крыло к дороге, кажется, ещё и бок оцарапала. Ланек поднял деревяшку, а Дарен медленно потянул из ножен меч. Услышав шелест железа, Аника резко обернулась. Бросила сердито:

– Вы что, не видите? Кубарику плохо, он боится! Отойдите, я скажу ему, чтобы не кусался.

Она тронула струны, и кантеле глухо заскрипело. Кубарик замолчал, прислушиваясь, а потом ответил тихим стрёкотом. Замер, сложил лапки, но свернуться клубком ему мешала стрела. Аника потянулась к ней.

– Ты опять? – Отпихнув сестру в сугроб, Марика вырвала у Ланека доску и замахнулась на прыгуна. – Когда ты перестанешь всех жалеть? А если он тебя цапнет? Гляди, какие жвала! Он точно ядовитый!

– Прекрати! – Аника вскочила и перехватила оружие сестры. – Кубарики не виноваты, они же нас не трогали, просто голодные. Их к нам послали!

– Послали? Что за глупость! Кто?

– Я не поняла, только они его боятся и слушаются.

– Пропадёшь ты когда-нибудь со своей жалостью! – Марика бросила доску и сердито отвернулась.

– Подожди, кого прыгуны слушаются? – Дарен коснулся шерстяного брюшка кончиком меча. – Ты это от него узнала?

– Да, их заставили. Они людей сторонятся. Надо его освободить, и он уйдёт!

– Согласен. Если прибьём эту тварь, Хозяйка зимы накажет, – поддакнул торговец.

– Тогда лучше я.

Дарен отодвинул девочку, потянулся к древку, осторожно взял его двумя руками, потом резко сломал. Мохнатое крыло соскочило с обломка, и кубарик сразу свернулся в клубок. Несколько мгновений лежал неподвижно, потом осторожно выглянул из-под края панциря, застрекотал, ударил лапами по снегу и скатился с дороги.

– Надеюсь, не вернутся, чтоб им сгинуть! – Дарен спрятал меч в ножны. – Нам теперь главное до Насеста добраться, пока всю дорогу не замело.

– Это верно, – кивнул хозяин и пошёл к повозкам, где его сын осматривал упряжь.

– Этот мул ногу подвернул, груз тащить не сможет. А с одним по такому снегу даже с места не тронемся. И ось треснула, того и гляди лопнет, тогда колесо заклинит. Отец, придётся первый воз здесь бросить!

– Бросить, без присмотра? Хочешь меня по миру пустить, жабий сын? Чем за груз платить будем? Если только Дарен с ним останется…

– Ну уж нет! – взмахнул рукой мастер. – А если завтра последняя барка в Хорос отправится, пока я здесь буду барахло стеречь? Не для того мы сюда тащились, чтобы в Насесте зимовать!

Подошёл возница третьей упряжки.

– Хозяин, мулы напуганы, отдохнуть бы надо, чтобы успокоились.

– Где отдыхать? На камне, в снегу? Все вы хотите меня разорить, заглотовы дети! – Купец ткнул пальцем в плиты дороги. – Если метель разыграется, мы здесь и останемся! Как ты, глупый гусь, всех от ветра укроешь?! Помёрзнут гнедые, и мы вместе с ними! Нет, нужно двигать, пока мулы не застоялись.

– Слушай, а сколько ещё до Насеста? – вмешался Дарен. – В посёлке дорожная стража на башне. Нужно только знак подать, что нам подмога нужна.

– Ага, пришлют, помогут, а потом им платить придётся. Знаю я этих цвергов, за монету удавят! Да я лучше сам впрягусь!

– Смотри, как бы больше не потерять! – качнул головой Дарен.

– Отец, скоро смеркаться начнёт.

– Да знаю я! – отмахнулся хозяин. – Надо костёр развести, а у нас даже фонарь потух… Ладно, несите масло и запасные оглобли – будем делать факелы, попробуем на склон взобраться.

– Не надо, у меня кое-что лучше есть, – остановил их Дарен. – У алхимиков купил. Только считай, что за сыр мы в расчёте. Ланек, взведи-ка самострел.

Мастер порылся в своём тюке, привязал к арбалетному болту толстую деревянную трубку с торчащей верёвочкой, вложил снаряд в жёлоб, чиркнул огнивом, рассыпав пучок искр, и, запалив фитиль, выстрелил в небо. Все следили, как уносится вверх крохотный огонёк, и вдруг на его месте с громким хлопком распустилась огненная роза.

– Надеюсь, нас заметили. – Дарен вернул оружие Ланеку. – Теперь ждать будем. Может, лампу пока зажечь, воды согреть?

– Да, это мысль, – кивнул хозяин. – Вот пусть твои девицы и займутся. А вы чего рты раскрыли? – прикрикнул он на возниц. – А ну, быстро к мулам, укройте их и успокойте.

Помощь явилась быстро. Сначала донеслись лязганье и свист, потом над скалами показались клубы тёмного дыма, из-за поворота выползло облако снежной пыли, в котором светились три ярких пятна. Хозяин выбежал вперёд, размахивая фонарём. Сизая пелена замедлила ход и остановилась в двадцати шагах от каравана, шум стих.

– Эй, это вы на помощь звали? – донёсся из снежной завесы зычный голос.

– Да, да, мы! Я Седрик из торговой гильдии, хозяин этих повозок.

Из пелены вынырнул горный цверг, невысокий, но широченный в плечах, как и весь его род. Кожаные куртка и штаны измазаны в саже, на глазах под меховой ушанкой – выпуклые очки в кожаной оправе. Крепыш сдвинул стёкла на лоб, окинул взглядом обоз и путников.

– Что у вас стряслось?

– Снежные прыгуны налетели, мулов напугали.

– Кто? Прыгуны? Да ладно заливать! – хохотнул цверг. – Прыгуны – это же сказки для детей, чтобы в горы не совались.

– Да я их видел как тебя! – возмутился торговец. – Огромные, белые такие. Одного мы даже подстрелили!

– Ага, может, ты и Хозяйку их видел?

– Не видел, врать не стану, – обиделся Седрик, – только одна коняга вон жилы растянула и ось у воза треснула: если дальше по снегу ползти, того и гляди опрокинемся.

– Так бы и сказал, а то байки травишь… Ладно, цепляйте к крюкам две телеги, дотащим.

Снежная пыль уже осела, и стал виден источник шума и дыма – повозка на четырёх огромных колёсах с железными ребристыми ободьями. Впереди висел клин снегового плуга, обитый медными листами, который, словно нож, разрезал сугробы, сбрасывая за край дороги. В центре рамы пыхтел пузатый паровой котёл с высоченной закопчённой трубой. Между колёсами, словно колонны, торчали два цилиндра, опутанные трубками, блестящие шатуны лениво вращали маховик и шестерни привода. На дорогу спрыгнул второй цверг, ещё более чумазый, и сбросил на снег моток толстенных верёвок.

Пока мулов выпрягали, а оглобли повозок крепили к крюкам, Ланек ходил вокруг невиданной колесницы с открытым ртом, пытаясь понять, как же она работает. Сзади на раме висел ещё один плуг, близнец переднего, за обоими прятались одинаковые сиденья, штурвалы и рычаги управления.

«Это и понятно: не сможет такая громадина развернуться на узкой дороге. Значит, теперь она задом наперёд поедет. Вот бы посмотреть ещё, как всё внутри устроено».

– На борт не пущу, – качнул головой цверг, поймав взгляд Ланека. – Некогда за тобой приглядывать.

– Не расстраивайся, – хлопнул ученика по плечу Дарен. – Вот доберёмся до Хороса, я тебе интересней штуки покажу.

Цверги развернули фонари на трубе в сторону посёлка. Один уселся за штурвал, второй подбросил в котёл угля. Распахнулась дверца топки, алый свет на мгновение озарил лицо кочегара. Шатуны ожили, раскручивая шестерни, парокат окутался белыми облаками, дёрнулся и неспешно тронулся. Ланек запрыгнул во вторую повозку вместе с девочками. Марика всё ещё что-то недовольно бурчала Анике, а та только отмахивалась, потом и вовсе взяла кантеле и начала перебирать струны, но за шумом музыки почти не было слышно. Струи снежной пыли текли с откосов, заметая следы каравана. И снова Ланеку показалось, что там, в синей сумеречной круговерти, парит странное, укутанное белой вуалью лицо, провожая путников пристальным взглядом.

Глава вторая

Праздник Дверей зимы

Когда вдали показались сторожевые башни Змеева Насеста, снегопад окончательно стих, словно поняв, что путешественникам он уже не страшен. В сизых клубах снеговых туч возник просвет, как если бы кто-то раздёрнул плотный занавес. В ущелье хлынули лучи закатного солнца, тени резко обозначили каждый выступ, и открывшийся со склона вид стал похож на старую гравюру.

Посёлок занимал утёс над рекой и был весь как на ладони. К большим квадратным башням полуразрушенной крепости жались приземистые круглые домики, карабкаясь ярусами по чёрным скалам. Они и сами казались их частью, грибами-наростами. Дальше стены ущелья широко расходились, поворачивая. Серая лента Рены свилась в петлю, охватив каменистую отмель. Там у причала стояла пара больших судов и несколько крохотных лодочек.

– Успели! – выдохнул Дарен. – Две барки ещё остались. Но эти-то точно последние. Как доберёмся, нужно сразу места на них купить.

Третья большая лодка как раз отчаливала, направляясь вниз по течению в бухту Гунта. Ланек хорошо рассмотрел угловатую надстройку барки, больше похожую на деревенский дом. В окошках горел свет, из трубы шёл жидкий дымок. Дарен тоже проводил судно взглядом и завистливо вздохнул.

– Да, удобно тем, кто из Хороса в Гунт сплавляется. Плыви себе по течению в тепле и уюте. Жаль только, выше Насеста река бурная и берега непроходимые. Бывал я там не раз. Назад в столицу по Рене не попадёшь. Для обратного пути цверги Надгорный жёлоб построили, локтей на двести выше. По нему барки в срединные земли отправляют – разбирают их там, у нижнего причала, поднимают к верхней пристани и снова собирают.

Дорога плавно спускалась вниз и дальше шла меж фундаментами двух огромных пятиугольных бастионов. Их плоские крыши могли бы служить небольшому посёлку главной площадью и были совершенно пусты, даже снег сдувало с гладких чёрных плит.

– Смотри, видишь борозды на камнях? – указал Дарен. – Это следы когтей Змея. Его цверги запрягали в плуг, когда резали Надгорный жёлоб, так речные болтают. А сами горные помалкивают.

По кладке в самом деле тянулись длинные глубокие прорези, занесённые снегом. Хотя Ланек скорее решил бы, что это желоба водостоков. Между ними больше сажени, если это в самом деле следы когтей, какого же размера был сам Змей?

Размышления прервал пронзительный скрип тормозов: паровая повозка замедляла ход. Дорога упёрлась в ворота, сложенные из огромных гранитных блоков. Кованая решётка была поднята, на арке сияли целых семь больших светошаров. Видно, посёлок прежде был богат – даже над воротами портового Гунта их было всего пять. Машина прогремела окованными колёсами по камням и остановилась, выпустив облако пара. Торговец с помощниками принялись отвязывать повозки от тягача. А Ланек снова подошёл к двигателю, заворожённо глядя на шатуны и зубья шестерней.

– Не зевай, мы спешим. Эка невидаль – старый цвергов парокат! – Дарен сунул ему заплечный мешок и арбалет. – Давай, вон сестрички уже у караулки.

– Благодарю за службу, северянин. – Рядом остановился Седрик.

– И тебе, что принял, – кивнул Дарен. – Ну, раз мы больше вам не нужны, пойдём ночлег искать.

– Надеюсь, ещё свидимся. Счастливо, парень.

Купец хлопнул Ланека по плечу, достал кошелёк и шагнул навстречу слезающему с пароката рулевому. Аника с Марикой стояли около караулки, поставив заплечные мешки на снег. С крыльца на них глазели два речных цверга в пузатых бронзовых латах. Дарен показал им дорожные бумаги, и четвёрка вошла в посёлок. Девочки бодро устремились по главной улице к крепости.

– Нет, туда мы не пойдём, – остановил их мастер. – Вон высокий шпиль, это управа, а в ней ещё и резиденция наблюдателей Равновесия. Лучше им на глаза не попадаться, так что свернём к торговцам. Купим места на следующей барке.

Дарен кивнул на каменную лестницу вниз, в глубь узких улочек, больше похожих на кривые тропки в расщелинах гор. Сёстры пожали плечами и послушно отправились куда указано, мастер следом, а Ланек задержался, не в силах оторвать взгляд от пароката за воротами – тот как раз съехал с площадки перед караулкой на дорогу, что уходила наверх вдоль стены. Когда повозка скрылась из виду, Ланек, собираясь нагнать остальных, спустился на несколько ступенек и вдруг остановился как вкопанный. От ворот донёсся знакомый голос:

– Эй, караульный, кто сейчас прибыл?

«Кермик! Капитан гвардии Равновесия с Сорочьей заставы. Он-то что здесь забыл? В прошлый раз Дарена в острог отправил, меня – в приют, а если и теперь привяжется? Мастер говорил, он и в пещере под Водяным колесом был, командовал штурмом крепости колдунов. Спасибо Кривой Пряхе, тогда мы от него удрали».

Хватило одного осторожного взгляда из-за угла, чтобы убедиться: у караулки стоял капитан собственной персоной. У его ноги замерла удивительная собака. Вся она состояла из винтов, рычагов, бронзовых пластин и разноцветных гранёных стёклышек. Внутри черепа, в проволочной корзинке, висел стеклянный пузырёк с сияющей каплей, на голове блестели шесть глаз-кристаллов. Ланек уже видел подобный механизм в хижине охотника на Сорочьей горе. Тогда был близнец паука-светопряда, ищейка запретной магии, а этот напоминает поджарую алостанскую гончую.

«Наверняка пёс тоже чует запретную магию, а может, и просто любую. Шут знает, чему ещё научили его искусники Равновесия».

– Обоз торговый пришёл, хозяин и три извозчика, – почтительно отчитывался перед Кермиком стражник-цверг. – Ещё пассажиры были: две девицы и их охранник с учеником.

– Охранник?

– Да, мечник-северянин, детина тот ещё.

– А шрама на щеке у него не было?

– Не знаю, ваша милость, – развёл руками коротышка. – У него вот такая бородища. Кажется, они вниз ушли…

Ланек поспешно юркнул за угол, скатился по ступеням и, увидев впереди плащ мастера, выдохнул: «Спасибо тебе, судьба, Кривая Пряха, отвела беду. Явись Кермик чуть раньше… А ведь капитан за нами пришёл! Вернее, за Дареном».

Затормозить не получилось, подошвы скользнули, Ланек с разбега влетел в широкую спину механика и больно приложился о пластину скрытого под тканью панциря. Дарен резко обернулся, сгрёб мальчишку одной рукой и поставил перед собой.

– Ну, куда летишь? Убьёшься ненароком.

– Мастер, там Кермик, он вас ищет!

– Вот ляд! Так и знал, не может, чтобы всё так гладко обернулось. А откуда понял, что меня?

– Он про шрам на щеке спрашивал! А ещё с ним собака механическая. Похожа на паука с Сорочьей горы.

– Тогда точно по мою душу. И собаку взял. Плохо дело. – Дарен вытащил из сумки полупустой пузырёк со скрывающим порошком, высыпал чуть на ладонь, сдул часть на Ланека, остальное подбросил в воздух над собой. – Надеюсь, это следы нашей жизненной силы хоть немного подавит. Жаль, последний, в этой глуши нового не найти. Ты вот что, сёстрам не говори: им-то ничего не грозит, капитан их не знает. Если кто начнёт спрашивать, рассказывай, что мы в самом деле к ним нанялись.

– Да, понял, мастер. В Гунте нанялись.

– Постараемся проскользнуть на барку в последний момент, чтобы с Кермиком разминуться. А там ищи ветра в поле…

– Эй, чего вы там? Примёрзли? – окликнула спутников Марика. – Куда дальше?

Аника вертела головой, разглядывая зубчатые карнизы каменных крыш, припудренные снегом проёмы окон, украшенные незатейливым узором. Двери в домах были широченные, но низкие, почти квадратные, как раз горным цвергам впору.

– А что это? – Аника указала на кое-где сохранившиеся медные бляхи с выпуклыми силуэтами рудничных и кузнечных инструментов.

– Знаки родов, ещё от старых хозяев остались, – ответил Дарен. – И все они горным цвергам принадлежат. Это самые старые семьи, первые потомки Драма, Хозяина гор. Потому они себя драманами зовут. Считают, что все горные цверги произошли из этих мест. А теперь, видишь, здесь лодочники селятся.

Навстречу попадались только щуплые речные жители, которые смотрели на чужаков хмуро и неприветливо. Лишь пара любопытных детишек увязалась следом.

Резиденция торговой гильдии располагалась в длинном каменном бараке, выстроенном ступеньками вдоль склона. Дарен низко нагнулся и вошёл в квадратную дверь, махнув остальным. Ланек плёлся последним, зацепился за косяк прикладом арбалета, висящего за спиной, оглянулся и заметил у соседнего дома мальчишку-цверга в потёртом кожушке и шапке с торчащим драным ухом. Он держал за руку чумазую девчушку. Эта парочка не отставала уже несколько кварталов.

«Да они что, следят за нами, что ли? Чего тогда не прячутся? Ладно, шут с ними. Будут надоедать – поймаю и разберусь».

Снаружи уже сгущались сумерки, но внутри конторы сияло несколько светошаров. Девочки стояли у окна, а Дарен – у стойки в дальнем конце зала.

– Покупаю четыре места на ближайшую барку до Хороса. – Мастер выложил на стойку восемь серебряных талеров. – Когда отправляемся?

Речной цверг в чёрной шапочке конторщика с сожалением глянул на деньги и усмехнулся.

– Заберите, мы не продаём места.

– Почему? Уже кончились? Тогда дайте на следующую, там же внизу две барки!

– Я ведь сказал: не продаём.

Цверг демонстративно отвернулся, уставился в свиток.

– Нет, так не пойдёт! – Дарен упёрся локтями в стойку, звякнув ножнами меча, и навис над щуплым служителем. – Если места есть, почему не продаёте? Ждёте, когда жёлоб замёрзнет?

Конторщик поднялся со стула, устало вздохнул, почти с ненавистью глянул на посетителя и занёс руку над рычажком звонка.

– Вам сказано: мест нет, и всё! А теперь уходите! Или я позову стражу.

Дарен недовольно крякнул и направился к троим посетителям, скучающим в другом углу.

– Вы, уважаемые, тоже места ждёте? Давно?

Двое даже не подняли головы: один угрюмо глядел в стену, другой дремал, – только третий вздохнул и пожал плечами.

– Шестой день уже. Всё одно твердят: пока не продаём. И не объясняют ничего.

– А вы что? Ждёте, пока канал замёрзнет?

– А что делать-то? Назад в Гунт топать? Может, всё ещё сладится.

Дарен плюнул в сердцах, развернулся и вышел. Ланек и девочки догнали его только на улице.

– Мастер, так мы что, в Хорос не попадём?

Но тот только отмахнулся, глядя вверх, в переплетение улиц, и озадаченно почёсывая щёку.

Ланек огорчённо вздохнул.

«Вот ведь Кривая Пряха, одной рукой прикрыла, пропа́сть не дала, а другой удачу отобрала. Не попаду в столицу – прощай, учёба на механика. Мне и так уже двенадцать, другие с малолетства начинают. Скоро меня даже в мечники не возьмут».

Уже стемнело. Дарен обернулся к пригорюнившимся подросткам:

– Ну, с дорогой позже будем разбираться. А пока нужно ночлег найти, да подешевле.

– Хотите, я провожу? За три монеты.

Из подворотни вынырнул мальчишка-цверг, следом снова семенила девчушка.

– Ты поэтому за нами таскался? – Ланек шагнул навстречу, с подозрением рассматривая парочку. – Заработать хочешь?

– Здесь самая ближняя корчма – «Три Змеевых чешуйки», – ничуть не смущаясь, ответил цверг. – И недорого там.

– У вас тут что, все названия про Змея? Только про него и слышу! – хмыкнула Марика.

Дарен недовольно покосился на неё и кивнул.

– Веди, даю два медяка. Держи первый, второй под вывеской получишь.

– Ладно, – недовольно скривился мальчишка.

– Стойте, не давайте ему ничего. – Марика схватила мастера за руку. – Этот молокосос получит деньги и сразу сбежит!

– Глупая дылда! – парировал цверг. – Если длинная, думаешь, старше? Мне двенадцать уже! И не сбегу я. Нам подношение нужно на праздник Дверей зимы, мне и Ниле, каждому по монетке. Иначе всю зиму удачи не будет.

– Что за праздник? – Аника присела перед девчушкой. – А можно его увидеть? Я давно не была на празднике.

Пугливая Нила позволила незнакомой человечьей девице стереть грязь со щеки, заправить светлые волосы под шапку. Даже руку брата выпустила и ответила:

– Зиму встречать пойдём. Там все будут: и мы, и горцы. А вы разве не знаете?

– Что с них, равнинников, взять! – махнул рукой мальчишка. – Пошли, пока совсем не стемнело.

Ночь входила в посёлок. В узких улочках, под свесами крыш округлых домиков, похожих на каменные грибы-боровики, длинные тени слились в один покров. Если бы не свежий чистый снежок, отражающий свет окон, в переулках царил бы полный мрак.

– Слушай… как тебя? – окликнул проводника Дарен.

– Регин, – не оборачиваясь сообщил паренёк.

– Так вот, Регин, может, ты знаешь, что у вас в посёлке творится? Почему барки в Хорос не отправляют?

– Болтают, что жёлоб опустел, – с готовностью ответил паренёк. – Кроме горных, наверх никого не пускают. А барка, которую там собрали, говорят, так у причала и стоит.

– Понятно, а что управа?

– Да ничего. Там же одни камнелобые сидят. Все, видишь ли, потомки горных князей. Мы, речные, для них хуже головастиков. Будут они с нами болтать…

«Камнелобые! Это так речные цверги горных зовут? – сообразил Ланек. – А я думал, они все друг с другом ладят».

– Вот ваша корчма.

Проводник остановился около двухэтажного дома с ярко освещёнными окнами. Над входом висели три огромные бронзовые пластины – чешуйки, на них были нарисованы кружка, окорок и кровать.

– Да, большой был дракон, – задумчиво кивнул Ланек, глядя на чешую.

– Какой это тебе дракон? Дракон так, мелкая ящерица, – обиделся Регин. – Наш крылатый Змей, он был выше любой башни, сверкал ярче солнца, как синяя молния, а когда пролетал по небу, горы тряслись. А драконы что? И летать-то почти не умеют. Да на севере на них бароны охотятся, как на кабанов.

– Это верно, охотятся, сам видел, – кивнул Дарен и подал проводнику пару монеток. – Вот, держи.

Мальчишка аж подпрыгнул от радости.

– Две? А ещё одна за что?

– За хорошую беседу. Ну, бывай, дальше мы сами.

Корчмарь был неприветлив, но, когда Дарен заговорил с ним на у́льго, родном языке речных цвергов, согласился принять постояльцев и запросил недорого.

– И ещё, северянин, – добавил он по-имперски, когда гости уже собирались подняться. – Двери зимы открываются, все в Насесте должны пойти на праздник, даже проезжие. Будьте в полночь перед управой и не забудьте подношение Хозяйке.

– А какое? – спросил Ланек. – Я слышал, что монетки хватит?

Корчмарь молча кивнул.

Постояльцам выделили две крохотные комнатки. Голые каменные стены, две кровати и светошар под потолком. Когда поклажу засунули под койки, Дарен собрал подопечных и закрыл дверь в коридор.

– Вот что, – сообщил он вполголоса. – Вы идите на праздник вместе со всеми, а я сначала к знакомым наведаюсь, разузнаю, что на самом деле происходит.

– Скорей бы на праздник! – обрадовалась Аника. – Мастер Ди, а что там будет? Ужас как интересно!

– Вот ещё, была охота среди недомерков толкаться! – недовольно скривилась Марика. – Лучше бы дали отоспаться. Может, без меня обойдётесь?

– Нет, все отправимся! Вот, держите. – Дарен подал Ланеку семь медных монет. – По одной вам на подношение, одну за меня, остальное на угощение. Только глупостей не натворите. Самое главное – помалкивайте.

Когда шаги мастера затихли внизу, Марика рухнула на кровать, раскинув руки, и капризно протянула:

– Вы что, опять его послушаетесь? За день ноги не сбили?

– Нет, пойдёмте, это же интересно! – Аника схватила сестру за руку, пытаясь поднять.

– Тебе же сказали: все должны там быть, мы обещали, и обманывать теперь неправильно. – Ланек подбросил на ладони деньги и спрятал в карман. – Главное – не мелькать на глазах у стражи.

В дверь робко постучали.

– Вас на праздник зовут, – донёсся детский голос.

Марика недовольно вздохнула и позволила сестре себя поднять. Корчма уже опустела, но спрашивать дорогу не пришлось – жители посёлка в нарядах, украшенных синими и белыми лентами, тянулись вверх по улице. Там, перед зданием управы, выстраивались в колонну и двигались в сторону крепости по дороге, огороженной высокими шестами, увитыми белой блестящей мишурой. И дети, и взрослые под аккомпанемент флейт и бубнов напевали хором протяжный гимн. Троица пристроилась в конце колонны. Над толпой низкорослых речных цвергов возвышались десятки людей, большей частью таких же проезжих. Ланек озирался, стараясь разглядеть капитана Кермика, но тщетно. Зато заметил наблюдателя Равновесия с золотым глазом на плече серого форменного кафтана.

Там, куда упирались ряды шестов, на чёрной стене башни висела огромная маска, сотканная из синих и белых лент, – лицо Хозяйки зимы. То самое, что смотрело на Ланека из-за завесы бурана! Жители и гости кланялись лику, опускали дары в две каменные чаши и присоединялись к толпе, окружившей площадь. Широкоплечие горные цверги стояли у самой стены, особняком: видно, они закончили шествие первыми.