Хроники Нордланда. Цветы зла

– Откуда она здесь? – Тихо спросил у Гэбриэла Терновник, сидевший рядом.

– Вам же сказали… Алиса Манфред, из этих… как их… Трёхозёрок, кажется.

– Более глупой лжи и представить невозможно! Вы пытаетесь выдать лавви за обычную кватронку – но это так же смешно, как и опасно!

– Лавви? – Переспросил Гэбриэл. – Какую лавви? Что это такое?

– Ты в самом деле не знаешь. – Протянул эльф. – Ты знаешь, для кого она поёт?

– Для всех…

– Лавви не поют для всех. Особенно те песни, которые сочинили сами. Она поёт для кого-то одного. Она здесь для кого-то конкретного. Я думаю… Для тебя или для твоего брата – больше здесь нет никого, кто мог бы заинтересовать её.

– Хорошо. – Решился Гэбриэл. – Она поёт для меня. И что?

– Я так и думал. Но ты в самом деле не знаешь, кто она такая… А она сама – знает?

– Нет.

– И это меня не удивляет. Почему-то. Нам надо поговорить. Как можно скорее.

– Хорошо. – Гэбриэл почувствовал неприятный холодок в груди. Едва появилась возможность исчезнуть из трапезной, он поднялся с эльфом на башню, где их никто не смог бы подслушать. Было пасмурно; где-то в отдалении, над лесом, ворчал гром. Суда, идущие по Ригине, зажгли огни, огни горели в окнах замка и в далёком Гранствилле. Ветер трепал флаги и волосы.

– Некоторые называют лавви феями цветов, – начал Терновник, – но они не феи. Несомненно, у них много общего с феями, очень много, но на самом деле они – метаморфы, как волколаки, носферату или драконы. Это исконные жители Острова, они возникли вместе с ним, это порождение Острова, как Страж. Они в каком-то смысле тоже Стражи, хоть и не такие могущественные. Когда-то, до прихода людей, их было очень много. Они жили в лесах и рощах Острова, оберегая, леча и храня свою территорию от любого зла… Проклятие Стража ударило по ним, пожалуй, сильнее, чем по всем прочим существам. На них охотились все: рыжие тролли, некроманты, люди… Одни стремились уничтожить их, чтобы завладеть Островом целиком, другие – чтобы воспользоваться их силой и магией, заключённой в их крови, третьи – за ними самими, как за бесконечно желанными, прекрасными и странными созданиями. Для людей это самая сильная приманка! К тому же считалось, что лавви способна продлить жизнь своему владельцу… Избавить его от болезней и нужды, превратить его дом и место, где она живёт, в прекрасный сад, где нет ни болезней, ни вредоносных существ, где всё цветёт и пышно плодоносит. На данный момент на острове осталось всего три лавви, все они живут в Дуэ Элодис. Эльфы берегут их, как зеницу ока, потому, что без лавви мир этот лишится половины своей красоты и благодати. То есть, эльфы думали, что их всего три. Об этой малютке мы ничего не знали… Она совсем дитя, ей меньше двух десятков лет – возраст совсем детский для бессмертного создания.

– Ей шестнадцать. – Сказал Гэбриэл.

– Эрны! – Воскликнул Терновник. – Где вы взяли её?!

– Она – не вещь! – Вспыхнул Гэбриэл. – И нечего говорить о ней так! «Владелец»… Мерзость какая! Мы с нею ничего не знали о том, кто она…

– Это ещё хуже. – Нахмурился эльф. – Я же сказал: она метаморф! Она способна изменять свой облик, превращаться. В своём обычном облике она – воплощение той силы, что рождает жизнь, она – сама любовь, жизнь, рост… Лавви связана с той силой, что взламывает камни, чтобы взошёл цветок, и стирает их в пыль, она – суть того начала, которое порождает жизнь, безудержную, жизнь, как стихию. Но у всего есть оборотная сторона, и рушит лавви так же безудержно, как и создаёт. К тому же, лавви страшно ревнива; её ревность так же не знает удержу. Эльфы считают лавви, дриад, русалок низшими существами, потому, что они живут инстинктами, сиюминутными эмоциями, их рассудок подчиняется их чувствам. Лавви – это стихия природы, земли, леса, и, как любая стихия, она рождает, но она и убивает.

– Она ни разу не превращалась…

– Это ничего не значит, кроме того, что на её глазах ещё ни разу не подвергалось опасности то, что она любит. Поверь, если это произойдёт, её незнание только усугубит ситуацию. Она испугается, запаникует, и тогда… Никто не знает, что она натворит тогда.

– Но во что она превратится? – Спросил Гэбриэл, чувствуя себя несчастным и подавленным.

– Хочешь посмотреть? – Как-то странно взглянул эльф. Гэбриэл колебался не больше трёх ударов сердца:

– Да. Я должен посмотреть.

– Смотри. – Эльф уколол себе палец и выдавил каплю на парапет. Не долетев до камня, капля взорвалась мелкой пылью, и облачко её превратилось в странное крошечное создание. В целом оно напоминало человечка: голова, две руки, две ноги, – но только в целом. Оно казалось сплетённым из ветвей и сучьев, полым внутри, заполненным зелёно-золотым огнём, с треугольным подобием лица, больше похожим на маску, вырезанную из дерева, увенчанную двумя ветками, словно рогами. Глаза создания полыхнули золотом – так знакомо! – оно зашипело, вытянулось, поводя руками, окружило себя зеленовато-золотым сиянием… Кину быстро накрыл его ладонью.

– Даже такое крошечное, оно опасно. – Сказал без тени улыбки. – Потому, что эта сила не знает границ. Это та сила, что уничтожает замки и скалы стирает в пыль… Только в лавви она так сильна, что делает это в считанные мгновения, а не за века и тысячелетия. Я видел, как огромный дракон за несколько секунд превратился в прах. Даже драконий огонь его не спас. И поверь, силе этой всё равно: какого размера её носитель. Хоть бы и крошка вроде этой. Так же, как всё равно силе, которой владеет лавви в своём нормальном облике… Эта сила, напротив, способна, рождая жизнь, превращать в цветущие поляны выжженную землю за считанные часы. Это я тоже видел… Так возродился Дуэ Элодис, сожженный драконами.

Гэбриэл сглотнул, провёл рукой по лицу, с силой, прогоняя дурноту. Для него это крошечное существо оказалось потрясением… Алиса?! Алиса – вот ЭТО?! У него в голове это не укладывалось. Нет, он не мог в это поверить! Он просто не в состоянии был в это поверить!

– Ты откуда знаешь, что она лавви? – Спросил, не скрывая враждебности. – Она выглядит, как обычная девушка…

– Она не выглядит, как обычная девушка. – Возразил эльф. – Она слишком красива, изящна, необыкновенна для обычной девушки. Золотой огонь в её глазах – его не спутаешь ни с каким иным.

– Ну, может, она – полукровка…

– Полукровок лавви не бывает. – Покачал головой эльф. – Лавви берёт любое семя, какое сочтёт подходящим, но ребёнок лавви – это всегда девочка и всегда лавви, кто бы ни был её отцом. Обычно это альв или эльф Элодис, но иногда и кто-нибудь другой… Лавви может родить и мальчика, если любит его отца и желает дать ему сына, это случалось всего дважды за всю историю Острова, и оба раза это были необыкновенные существа. Снежный Принц, сын ледового эльфа и лавви, за тысячу лет до появления здесь людей разбил и полностью уничтожил снежных и горных троллей, их нет больше на Острове. Он был королём всех народов Острова, эльфов, драконов, цвергов, альвов, дриад… Его дворец и сейчас стоит в горах. Желал бы я тебе увидеть его!

– Погоди! – Гэбриэл обхватил голову руками. – Я не знаю… К чёрту этих принцев, сколько бы их ни было! Моя Алиса, моё солнышко – она и такой может быть?! Как ты показывал?! Я не верю! Не верю!!! Она столько вынесла… Над нею издевались… Её били… Она не превращалась!

– Потому, что сами по себе лавви абсолютно беззащитны. – Сказал эльф. – Они могут попросить помощи у леса, но только если находятся в лесу, или вблизи от того места, откуда может прийти помощь, но это, поверь, не настолько опасно, чтобы спасти им жизнь, если на них напал настоящий враг. Лавви превращаются только в гневе, защищая то, что охраняют и любят. Видимо, такой опасности до сих пор не возникало. Но это не значит, что она не возникнет.

– Мне всё равно. – С остановившимся взглядом произнёс Гэбриэл. – Я люблю её. Я люблю её даже такую… И буду защищать и любить.

– Как только люди увидят её настоящую, узнают её силу, они потребуют уничтожить её. Ты не знаешь людей – а я знаю.

– Я знаю людей. – Хрипло сказал Гэбриэл. – Так, как за все свои тысячи лет не узнал ты. Я… и Алиса, – мы оба их знаем. Я не оставлю свою девочку, своё солнышко, только потому, что люди опасны для нас. Нет – именно поэтому я её не оставлю ни за что. Я смогу её защитить! А брат мне поможет.

– Лучше всего ей укрыться у эльфов, в девственном лесу, где она будет счастлива, в безопасности и покое. Если ты и в самом деле любишь её, ты сам захочешь этого. Когда ты состаришься и умрёшь, она только-только достигнет зрелости, Станет самостоятельной и взрослой. Сейчас это дитя, нежное и несмышлёное. Посмотри на шестилетних девочек – разве, положа руку на сердце, ты смог бы захотеть такую?

– Нет. – Зажмурился Гэбриэл. Ему было больно.

– Но Алиса, при всей её женственной прелести – именно такое дитя. Она не знает ни самой себя, ни силы своей, ни правды о себе… А эльфы и другие лавви позаботятся о ней, научат всему, что нужно, поддержат, воспитают…

Гэбриэл молчал. В душе его шла такая мучительная борьба, что он больше не слышал эльфа. Тот был прав… Тысячу раз прав! Гэбриэл много раз чувствовал, что в Алисе слишком много детского для такой взрослой девушки, что она и вправду, как дитя, во многих своих проявлениях, во многих поступках, даже в движениях, по-детски непосредственных и трогательных. Чего стоит жест её, прижатые к груди кулачки с переплетёнными пальчиками! Он остался точно таким же, каким был у пятилетней! Но отказаться от неё… Расстаться… Хуже, чем умереть! Значит, он рисковал жизнью, терпел такие муки, бежал, боролся со смертью – всё ради того, чтобы расстаться с нею навсегда?!

Но с другой стороны, в лесу, с другими лавви, ей будет… лучше. Гэбриэл в самом деле любил её по-настоящему. Так сильно любил, что понимал необходимость отпустить её, как бы больно ему ни было. Он мучился сейчас от самых себялюбивых чувств – каково будет без неё ему?! А следовало думать, как это отразится на ней… И Гэбриэл вынужден был признаться себе: ей это пойдёт только на пользу. Сел меж зубцами башни, закрыв лицо руками. Терновник смотрел на него с неожиданными сочувствием и пониманием. Спросил почти мягко:

– Ты так любишь её?

– Да. – Прошептал Гэбриэл. – Я так люблю её. Я не знаю, как я буду жить без неё… Всё, что я делал до сих пор, всё, чего добивался, я добивался ради неё… Для чего я теперь? – Встал, прошёлся, посмотрел на Гранствилл, словно видел его впервые. Произнёс как-то странно:

– Она сегодня придёт ночью ко мне… Брат обещал устроить. Там и поговорим.

– Хорошо. – Эльф помедлил, словно хотел что-то сказать, но не сказал и ушёл – к ним по стене шёл Гарет. Проводил Терновника взглядом, убрал от лица волосы, растрёпанные порывом ветра.

– Вы чего? У меня всё нутро перевернулось, словно умер кто-то. Что случилось, младший, что он тебе сказал?!

– Алиса – лавви. – Тихо ответил Гэбриэл.

– Алиса – кто?! – Не поверил Гарет. – Да ты что, правда?! Да ну, их больше не существует!

– Их трое. Помимо Алисы. Три живёт в Дуэ Элодис. И вот Алиса ещё.

– Но это же потрясающе, младший! – Искренне обрадовался Гарет. – А он сказал тебе, что она может?! Да Хефлинуэлл через неделю будет не узнать! А отец?! Младший, он может поправиться! Ну, может, не совсем, но ему совершенно точно будет намного лучше! Ну надо же, а?! Фея цветов – у нас, в Хефлинуэлле!!!

– Она не фея. – Так же тихо возразил Гэбриэл. – Она этот… как его… метаморф. Она превращается.

– А! Я слышал про это. Типа, лавви может превратиться в чудовище и… Так. – Сам оборвал себя. – Понятно. – Опять убрал волосы от лица. – Ты что, из-за этого так расстроился?

– Он сказал – ей лучше будет уехать к эльфам. – Гэбриэл зажмурился. – Наверное, он прав. Только я что буду делать без неё?..

– Слушай. – Задержал его Гарет. – До сих пор она ни во что не превращалась. Ну… превратится. И что?.. Для этого нужно, чтобы что-то страшное произошло, ну, а мы этого просто не допустим. Будем беречь её, пусть живёт в замке, в безопасности, в покое… И ничего страшного не случится. Господи, вот проблема-то! – Встряхнул брата. – Да перестань ты, я сам сейчас зарыдаю! Вот наказание… Пошли!

– Ты устроишь нам встречу?

– Уже устроил. Пошли… – Первые тяжёлые капли упали на парапет, братья бросились под защиту крыши. Через минуту гроза набросилась на замок и город, поливая их потоками небесной воды, сверкая молниями и грохоча громом.

– Здесь, – говорил Гарет, пока они шли в свою башню, – она защищена ничуть не хуже, чем в эльфийском лесу.

– Почему? – С надеждой спрашивал Гэбриэл.

– Потому, что это Хефлинуэлл, младший. И потому, что с нею ты. Ни деньги, ни страх, ни нужда даже – не сделают то, что может любовь… Ты же сам это знаешь. Поверь мне, если какой-то урод прознает про неё и захочет заполучить, он и в эльфийском лесу её достанет!

– Спасибо тебе. – Немного погодя вдруг сказал Гэбриэл.

– За что?! – Удивился Гарет.

– За то, что принял меня, помогаешь, заботишься об Алисе… Я вот подумал, что если я умру, всё станет твоим.

– А ты бы хотел, – Гарет остановился и повернулся к брату, – чтобы Я умер, и всё стало твоим?

– С ума сошёл?! – Гэбриэл отшатнулся от него. – Да мне вообще, кроме Алисы и вас ничего не нужно!

– И чем я хуже тебя? – Гарет вновь привлёк брата к себе, встряхнул. – Мне нравится, что я сын принца, что у меня куча классных вещей, но я не собираюсь жизнь свою превратить в погоню за ещё большим, и уж точно не принесу в жертву богатству тех, кого люблю. Много лет всё наше богатство не могло вернуть нам тебя, оно не вернёт нам маму, не вылечит отца. Хотя… оно здорово поможет нам отомстить.

Поздно вечером, когда уже стемнело, Алиса, как было условлено с кормилицей Глэдис, накинула тёмный плащ с капюшоном и вышла в сад. Гроза уже не бушевала, передвинувшись куда-то к Блумсберри и ворча там приглушённым громом, но дождь ещё шумел, поливая уже пропитанную влагой почву, тяжёлыми каплями обрушиваясь с каждой ветки. У Алисы мгновенно вымокли ноги и подол платья; но она не обратила внимания – ей не терпелось увидеть Гэбриэла. Ей передали от принца в подарок жемчужное ожерелье, и Алиса спешила похвастаться Гэбриэлу, по которому страшно соскучилась, и которому хотела столько рассказать! Но увидела Гэбриэла в галерее, выходящей в сад, и тут же забыла обо всём: он весь погас, в глазах, как в Садах Мечты, вновь были усталость и тьма. Ахнув, Алиса коснулась его щеки:

– Что с тобой? Ты весь погас… Что с тобой?! Что-то случилось? Что-то плохое?!

– Господин всё тебе расскажет. – Сказал Гэбриэл, не отвечая на её ласку. Алиса развернулась к эльфу, и в глазах её замерцали золотые искры. Она мгновенно почувствовала, что этот странный… субъект – причина перемены в Гэбриэле, и насторожилась, словно кошка, котёнку которой грозит опасность. Маленькая, она не выглядела беззащитной в этот миг. Лицо эльфа стало слегка озадаченным, словно он столкнулся с тем, чего не ожидал и не понимал. Гарету, который пришёл с братом, вдруг показалось, что Алису окутывает золотисто-изумрудное сияние. А вот что ему точно не показалось, так это то, что в саду вдруг как-то посмурнело, и усилилось гудение насекомых. В воздухе заплясали такие гигантские шершни, каких Гарет и не видел никогда! И почувствовал страх. Что он сделает, при всей своей силе, если эти твари нападут?!

Не делая резких движений, эльф сказал мягко:

– Я не причиню никому зла, золотая госпожа. Напротив.

– Что ты сделал с моим Гэбриэлом? – В голосе Алисы зазвучали странные вибрирующие нотки. – Что ты ему сказал?!

– Господин рассказал мне, кто ты такая. – Поторопился Гэбриэл. – Помнишь, мы с тобой гадали?.. Ты – лавви, фея цветов. Он тебе сам всё объяснит…

И эльф объяснил. Но добавил:

– С тобой что-то не так. Ты и лавви, и… что-то ещё. В тебе есть что-то не знакомое мне. Но в любом случае, среди эльфов тебе будет лучше. Подумай! Дайкины всегда будут угрожать тому, что ты любишь; будут рубить твои деревья, рвать и вытаптывать твои цветы, убивать твоих животных. И особенно они любят пожирать детёнышей! А среди эльфов ты будешь в безопасности. У тебя будет всё, что ты любишь: безопасность, комфорт, любовь, прекрасные сады, забота и обожание…

– Я поняла. – Сказала Алиса. Вибрирующие нотки исчезли. Она повернулась к Гэбриэлу.

– А ты что мне скажешь? Ты тоже считаешь, что мне надо уехать?

– Да. – Глядя на свои руки, ответил Гэбриэл коротко.

– И что ты будешь делать, когда я уеду?

– Отец с братом решат. Надо будет, женюсь на ком-то… Уничтожу Хэ, брату буду помогать.

– Значит, ты всё уже решил, да? – Золотые искры вновь заплясали в глазах Алисы. – Всё-всё решил! Ты готов расстаться со мной! А я?! Посмотри на меня! – Голос Алисы задрожал от обиды. – Как ты обиделся тогда на меня! Ты помнишь?! А мне сейчас не обидно, А?! Мне – не обидно?! Посмотри на меня, Гэбриэл! Посмотри мне в глаза! – Крикнула запальчиво. – И скажи, что не любишь меня и хочешь, чтобы я уехала! Скажи, что тебе чудовище не нужно!!!

Гэбриэл посмотрел ей в глаза. Маленькая, разгневанная, она была, словно рассерженный дракончик. Глаза его тоже вспыхнули.

– Хочешь правду?.. Я скажу. Наверное, я должен сейчас сказать то, что ты ждёшь, чего хочет господин эльф, и так будет правильно и полезно для тебя. Но я не могу тебе врать, Алиса. Я люблю тебя так, что если ты и вправду станешь такой, как я видел, я буду тебя защищать от всего мира… Если ты… крови моей захочешь, я сам тебе подставлю себя: бери! Что ещё тут скажешь? Да, я готов тебя отпустить, потому, что тебе так будет лучше. А я буду утешаться мыслью, что ты счастлива, здорова, тебе хорошо… Видит Бог, я постараюсь утешиться этим. Я ведь знаю, Алиса, что в самом деле ты меня не любишь. Ты просто жалеешь меня, благодарна мне, а сердечко у тебя благородное и нежное, вот ты и считаешь, что должна быть со мной. Я же это понимаю! Я неловкий, невоспитанный, грубый… Я уже не говорю о своём теле и своих руках… А ты…

– Ты… – Алиса задохнулась, слёзы хлынули на щёки, – Ты… – Замолотила кулачками по его груди. – Ненавижу тебя! И поделом, поделом тебе, что я тебя брошу, поделом!!! Как ты можешь?! КАК ТЫ МОЖЕШЬ?! А когда я умру, ты ПОЖАЛЕЕШЬ!!! Ясно? Ясно?! – Она всплеснула руками и разрыдалась. Гэбриэл бросился к её ногам; эльф и Гарет перестали существовать, он ничего и никого не видел больше.

– Солнышко, только не плачь! – Он стиснул её руки, но Алиса вырвалась, выкрикивая что-то невнятное сквозь рыдания.

– Ну прости меня! – Умолял Гэбриэл. – Что мне сделать, Алисочка, что?!

– Никогда не прощу-у-у! – Рыдала Алиса. – Уходи, дай мне умере-е-еть!!! Пусти меня-а-а!!! Ненави…жу…те…БЯ!!!

– Ну, тебе-то зачем умирать?! – Гэбриэл встал, посмотрел на лестницу, ведущую на стену. – Щас поднимусь туда, хряпнусь вниз, и всё у всех станет хорошо!!! – И двинулся к лестнице.

– Нет!!! – Завизжала Алиса, повисая на нём. – Не смей!!!

– От меня одни проблемы у всех! – Крикнул Гэбриэл. – Я всем мешаю, я же вижу!!! Умру, и у всех всё наладится, и у тебя у первой!!! Пусти меня!!!

– Нет!!! – Алиса завладела его лицом, лихорадочно целовала его всюду. – Нет, нет, нет!!! Прости меня, прости! Не говори так, не надо!!!

– Ненавидишь меня? – Потребовал Гэбриэл. – Да?

– Нет! – Вскрикнула Алиса. – Люблю тебя, люблю тебя, люблю!!!

– Это любовь. – Прошептал эльф. Они вместе с Гаретом отступили подальше в тень. – Будь я проклят, но это любовь! Аж мурашки по коже…

Гэбриэл и Алиса самозабвенно целовались, забыв обо всём на свете. Эльф шептал:

– Си ман и йулма нин энкуантува? Она не умирает… она никогда не умрёт! – Глаза его светились печалью и нежностью. Гарет молчал. Зависть и какая-то непонятная тоска стиснули его сердце. Никто и никогда не целовал его ТАК, никто не кричал на него в таком отчаянии, и сам он не испытывал ничего подобного… Это было даже нелепо, но при том так… красиво! У него тоже мурашки бежали по коже. Прерывая поцелуи, Алиса и Гэбриэл смотрели друг на друга, что-то быстро говорили, и глаза их сияли таким счастьем, такой любовью, такой нежностью, что было бы грешно хоть на миг усомниться в их чувстве, и тем более помешать им… Нацеловавшись, Алиса и Гэбриэл ворковали и хихикали; Гэбриэл осушал поцелуями и нежными прикосновениями слёзы Алисы, она пальчиком рисовала какие-то узоры и знаки на его груди, требуя заверений в любви и извинений, и получая их. Вспомнив про эльфа, Алиса повернулась к нему, взглянула с вызовом, обвив себя рукой Гэбриэла и переплетя свои пальчики с его пальцами.

– Мне всё равно, что вы говорите про нас. – Произнесла уверенно. – И не надо мне никакой помощи от эльфов. Спасибо за мою долю ваших забот, но мне они не нужны. Я выбрала, где мне жить, и мне здесь нравится! Да, животным, растениям и цветам здесь нелегко, но тем я им нужнее! Здесь есть главное в целом свете: здесь есть любовь! И здесь есть мой Гэбриэл… Я никогда-никогда его не оставлю!

– Ты права, маленькая лавви. – Сказал эльф. – И я уважаю твой выбор. Настаивать я не буду… Я понимаю вас, поверь, я знаю любовь. Я лишь не ожидал, что она настолько… – Он запнулся, заметив красную искру на ладони Алисы. – Покажи мне своё кольцо! – Сказал изменившимся голосом. Алиса носила своё колечко камнем внутрь, потому, что оно порой так сильно сияло, что привлекало много лишнего внимания. Поколебавшись, она развернула колечко, и лица всех троих озарились льдисто-рубиновым сиянием.

– «Пламя Фейри»! – Благоговейно произнёс эльф. – Одна из эльфийских реликвий, дар любви и смерти! Но как… Где?!

– Я его нашёл. – Признался Гэбриэл. – Оно такое простенькое было… Пока я его не взял. Тогда оно так вот и засияло, и я решил его Алисе подарить, когда её найду.

– Это судьба. – Сказал эльф. – И не мне вмешиваться в эту историю. Я лишь хочу предупредить, что это очень сильный артефакт. «Пламя Фейри» принесёт влюблённым удачу, будет хранить их любовь и приведёт их друг к другу, как бы далеко не развела их жизнь. Но если кто-то из двух лжёт в любви, оно убьёт его. Потому и говорят: дар любви и смерти.

– Я не боюсь. – Сказал Гэбриэл. – Пусть я сдохну, если вру моему Солнышку! Не жалко.

– «И пусть я сдохну, если вру… не жалко». – Пробормотал Гарет, накачиваясь вином. Рядом сидела рыжая легавая собака и преданно смотрела на него. – Знаешь, Нора, а мне этого не дано… Мне предстоит жениться на толстой корове либо унылой швабре. Знаешь, кто я? – Он взглянул на Нору, и она подалась к нему, виляя хвостом так, что раздался быстрый стук.

– Я потомок верного сына и Марфы. Ну, того, кто пас стада своего отца, чтобы тому было, чем угостить своего блудного сына, и той, что готовила, пока Мария слушала Христа. Да-а-а. Потому, что я о многом пекусь. – С непередаваемой горечью поведал герцог собаке. – И в основном о том, что отнимется у меня.

Нора заскулила и подсунула голову под его ладонь.

– Ты самая настоящая сука. – Хохотнул Гарет, лаская её. – Глупая, ласковая и преданная.

– Гари? – Гэбриэл вошёл совершенно неслышно. – Мне показалось, я тебе нужен.

– Пить будешь?

– Буду.

Гарет был так пьян, что, наливая брату, пролил вино.

– Упс! Пролил…

– Дай, я.

– Стоп! Я сам. – Гарет с пьяной настойчивостью налил-таки брату вина и сунул бокал, облив его. – Ой… ты мокренький теперь! Пей. И ещё пей. Ты пьяный?

– Не совсем.

– Тогда ещё пей. – Он вновь налил вина, и снова разлил, на этот раз на себя. – Ой… я тоже мокренький! Выпил? Теперь скажи, какого «уя ты болтал, а?!

– Ну… – Гэбриэл прекрасно знал, о чём он; собственно, из-за этого он и пришёл. – Иногда я об этом думаю.

– Ты козёл. – Прокомментировал Гарет, и Гэбриэл парировал:

– А ты близнец козла! – И Гарет фыркнул, широким жестом поливая вином себя, брата, столик, кресло, и немного попадая в бокалы.

– Туше! – Мгновенно перестал смеяться, хмуро и сосредоточенно глядя на свои сжатые кулаки.

– Это я виноват. – Сказал вдруг. – Я один во всём виноват, я, сука, я!!! – Обхватил голову руками. – Я котёл с кипятком на тебя опрокинул, и маме пришлось тебя везти к Мириэль. Если бы я этого не сделал, всё было бы хорошо, понял?! Я двадцать лет живу с этим!!! Думал, найду тебя, и всё исправлю, а ни хрена не исправилось!!! Мама мертва, отец болен, ты весь в шрамах, и всё ИЗ-ЗА МЕНЯ!!!

У Гэбриэла сердце сжалось.

– Не ты виноват. Тебе три года было, ты ведь пацан был совсем! И не ты, а Хэ. Он ведь небось и без того соображал там, в головёнке своей поганой, что бы нагадить… Не могло это случайно всё получиться, значит, следили, ждали. Не тогда, так после бы. Не я, так ты.

– Кончай меня лечить, эй! – Пьяно возмутился Гарет.

– А я и не лечу. Кто виноват, тот и ответит. И нечего чужие подвиги себе присваивать!

– Ты не попал бы в Сады Мечты, если б не я! – Упорствовал Гарет.

– И не нашёл бы Алису. Чёрт с ними, со шрамами, мне без Солнышка ничего не надо.