Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– Ну, уже и то, что я здесь, значит – противиться ему. – Признался Гор. – И рисковать тобой… Если бы кто-то заподозрил, что я беспокоюсь о тебе, и донёс Хэ, меня заставили бы запороть тебя до смерти. А если бы я отказался, нас обоих убили бы… Очень долго бы и страшно убивали.

– Поэтому… – Мария не договорила. Она поняла, и он понял, что она поняла. Молча кивнул, и она почувствовала его кивок макушкой, к которой он прижимался подбородком. Они ещё долго сидели так на лежанке Марии, молча, каждой клеточкой тела ощущая друг друга. Журчала вода в бассейне.

– Мне пора идти. – Наконец тихо сказал Гор. – Пока ещё доберусь до Приюта.

– Иди. – Прошептала Мария. – Моё сердце… Оно с тобой. Помни, что я очень хочу тебе добра. По-настоящему хочу!

– И ты помни. – Гор поцеловал её в лоб, потом, поколебавшись, нагнулся и поцеловал её живот. – Не надо ненавидеть своего ребёнка… Мы с тобой, наверное, так же появились на свет: нас родили несчастные девчонки, которых замучили и убили здесь. И они не виноваты… И мы не виноваты тоже. И твой малыш не виноват.

– Но я… – Губы Марии задрожали. – Но он… Что я могу… как я могу ему помочь?!

– Наверное, любить его. – Сказал Гор. – Я не знаю. Знает он там, в тебе, что ты думаешь и чувствуешь?.. – Он не отнимал руку от её живота. – Для меня женское тело – это такая тайна! Когда я думаю, как это в вас происходит, ну, зачатие, рост ребёнка, как он рождается, у меня голова взрывается: я этого не понимаю! Наверное, это и есть настоящее волшебство.

– Слышал бы ты, – всхлипнула Мария, – что Вонючка об этом говорит!

– Он мразь. – Убеждённо произнёс Гор, – грязь и мерзость – это он, тварь поганая, выродок… Если я выживу, я убью его, чем угодно поклянусь, он заплатит за всё, что делал, за всё, что вы от него вынесли! Я не садист, но его я буду убивать долго. И пока убиваю, он услышит всё, что я о нём думаю…Клянусь!

– Убей! – Мария задрожала, глаза её загорелись так, что Гор увидел этот огонь. – Убей его за меня!!! Отомсти ему!!! – Больно стиснула его руку. – Умоляю, пусть он мучается, пусть ему будет больно и страшно, пусть он визжит и ссытся от боли!!! Плюнь ему в глаза за меня!!!

– Обещаю. – Повторил Гор.

Вернувшись, уснул Гор не сразу, спал мало, и сон видел тяжкий, страшный. Они с Алисой сбежали, но почему-то сразу же расстались, и Гор остался в каких-то бесконечных подземельях, каких-то коридорах, горел в зелёном огне, какие-то существа вонзали ему крючья в бедро и в руку и пытались разорвать его на части… Он стонал и просыпался, мокрый, измученный, чувствуя нарастающий страх. Что-то надвигалось, что-то плохое, какая-то опасность или беда.

Проснулся окончательно он, разбуженный громкими голосами, и тем, что Арес выкрикивает его имя. Вскочил, стряхивая остатки сна. Все столпились возле бассейна и смотрели вверх, где высоко, в оконном проёме, стоял Эрот. Гор подошёл ближе, крикнул:

– Какого «уя ты там делаешь?! Как ты туда попал?!

– Я хотел на воле умереть. – Ответил Эрот. – Думал, влезу, окно выбью и выброшусь наружу. А тут решётки, прикинь?! Зато море видно, и небо!

– Эрот, дурака не валяй! Я тебе верёвку кину…

– Я не Эрот! Я Иво! Умирать под своим именем надо, а не под кличкой собачьей! Прости меня, Гор. Я тебе был другом.

– Нет! – Заорал Гор, но Эрот – Иво, – не слушая, качнулся и камнем рухнул вниз. Реакция Гора была мгновенной. Он не успел подумать, тело среагировало само: бросившись вперёд, он отшвырнул Януса, подставился под падающего Иво, оттолкнув его в воду, рухнул под его тяжестью, больно ударившись рёбрами о камень, и с коротким стоном сполз в воду. В глазах потемнело; он сразу же пошёл ко дну, но кто-то схватил его и выдернул на поверхность. Отфыркавшись, увидел ошеломлённое лицо Эрота, заорал:

– Убью придурка! Яйца голыми руками вырву на «уй! – И обнял его, застонав от облегчения и боли. Арес тоже спрыгнул к ним, помог выбраться. На боку у Гора на глазах наливался огромный кровоподтёк, от боли перехватывало дыхание; он сел прямо на ступени, задыхаясь и морщась.

– К Доктору надо. – Виновато произнёс Эрот. – Помочь?

Гор, напрягшись, с трудом встал, стараясь не стонать и как можно прямее держаться на ногах.

– Я тоже помогу. – Двинулся к нему Арес, но Гор махнул рукой:

– Эрота довольно. Надеюсь, никто больше помирать не собирается… – Сказав это, он вспомнил, что Локи умер, и всё похолодело внутри. Надо было как-то рассказать об этом Доктору и Хозяину, но не это его пугало. Сам факт, что Локи умер от его руки, сегодня казался ещё ужаснее. Оперевшись на Эрота, он двинулся к двери.

– Ребро сломал. – Доктор, который вернулся как раз в это утро, ловко и умело прощупал бок Гора, почти не причинив боли. – А может, и не одно. Я сейчас примочку приготовлю, чтобы боль снять и синяк сделать поменьше. Как это ты?

– Доктор, у нас это, Локи умер. – Первым сказал Эрот. Тот быстро выпрямился.

– Чего это? – Спросил жёстко, глаза сузились.

– Я ему двинул в рожу. – Обречённо произнёс Гор. – И не подрассчитал. Сам не знаю, как получилось. Достал он меня, сильно достал, да. Я не хотел.

– Труп где?

– Мы его в колодец сбросили. – Это уже сказал Эрот. – Мы сильно растерялись, что ли. Гор говорил, чтобы мы этого не делали, а мы как-то… Ну, в панику впали. Не хотелось, чтобы он там лежал, рядом, всю ночь.

– Ты его по лицу ударил? – Обратился Доктор к Гору.

– Локи его в спину ударил заточкой, видишь? – Вновь встрял Эрот. – Гор развернулся и ударил его. Сбоку, вот сюда. – Он показал пальцем на свой висок.

– С твоей-то силой. – Недовольно произнёс Доктор. – И всё же лучше бы вы мне труп показали. Локи ещё вполне в силе был, мог протянуть ещё не один год. Замена есть?

– Есть. – Признался Гор. – Он меня давно выводил из себя, я собирался его того, в стражу Хозяину посоветовать, а на его место взять мальчишку из Конюшни, полукровку, я его и проверил уже…

– В стражу, говоришь? – Подозрительно хмыкнул Доктор. – Или в колодец?

– Это случайно вышло. – Повторил Гор. – Я не думал, что он сдохнет. Вообще не думал.

– Ладно. – Доктор почесал плешивый затылок. – А ребро-то как сломал?

– Я полез на окошко, и упал. – Сказал Эрот виновато. – А Гор поймал меня.

– Силён! – Доктор, хоть и знал, как все в Садах, об огромной силе Гора, посмотрел на него с удивлением. – А ты-то, придурок, чего туда полез? Насмерть ведь мог убиться!

– Я хотел на море посмотреть. – Краснея, признался Эрот. – Вот и…

– Какая разница теперь? – Поморщился Гор. – Живой и ладно. Давай свои примочки…

– Тебе надо здесь полежать. – Доктор, пользуясь случаем, вновь облапал его.

– Пошёл ты… Эрот мне будет помогать. В Приюте полежу. Где длинная?

– Её пока не стоит. – Кивнул в сторону Доктор. – Удовольствия никакого.

Гор подошёл ближе. Мария лежала на лежанке, вся облепленная пластырями и обмазанная мазью, на лице – глухая маска. Ей было очень больно – она стискивала зубы то и дело, и начинала часто дышать, но не стонала.

– А что с нею? – Спросил Гор настороженно.

– Я её поучил немного утром. – Похвастался Доктор. – Начала вдруг снова строптивость проявлять, уворачиваться. Паскуда писежопая! Если я бью, стой и терпи, а она уворачиваться вздумала! Прикрываться! У-у, тварь! – Он замахнулся на девушку, и вдруг Гор перехватил его руку. Просто перехватил, но хватка у него была такая, что Доктор заскулил и согнулся с воплем:

– Ты что, о»уел?!

– Да. – Тихо ответил Гор и без замаха, но со всей силы, ударил в ненавистную рожу так, что явственно хрустнули зубы, а Доктор, не издав ни звука, отшатнулся и рухнул, как подкошенный. Девочки замерли, и на лицах новеньких отразился такой дикий восторг, что видеть это было больно. Гор потряс руку – удар получился от души, он даже повредил костяшки пальцев о зубы. Эрот уставился на него чуть ли не со священным ужасом:

– Ты что, Гор?!

– Давно мечтал об этом. – Беспечно ответил Гор. Ему вдруг стало легко и даже весело. – Ненавижу эту тварь! – Поднял Доктора за ноги:

– Давай, в комнату его оттащим, чтобы раньше времени шухер не поднял… – Они уволокли Доктора в первую подвернувшуюся комнату, запирающуюся снаружи, и Гор задвинул засов. Потёр руки, словно стряхивая с них что-то:

– Ну, вот, теперь пошли. С тобой разберёмся.

– Зачем ты меня спас? – Спросил Эрот на лестнице. Гор остановился, прислушался. Свернул к колодцу. Сел, зашипев от боли, на его край.

– Говори. – Приказал устало. – Всё говори.

– Гор…

– Гэбриэл. Гэйб, если хочешь. Так что?

– Гэбриэл! Это же имя ангела…

– Не про моё имя речь. О себе говори.

– А что говорить? Я не могу больше. Я хочу умереть. Вот и всё.

– Умереть никогда не поздно. Я сам всё время себе это говорю. Настанет самый херовый момент – сдохну, а пока повоюю.

– Для меня он настал. – Просто сказал Эрот. Гор помолчал. Потом спросил:

– Почему? Почему именно теперь?

– Лучше бы ты не забирал эту Чуху в Приют, Гор. Нет, не думай, я на неё не запал… Просто она меня заставила думать о том, кто я и что делаю. Вся эта брехня, что Чухи злобные, тупые, хитрые – не про неё. Как объяснить? Ты только не злись, Го… Гэйб! Но я скажу, я не могу больше! Знаешь, кто мы? Мы – шайка бесов, которая захватила маленького ангела и глумится над ним! Она – нежная, беззлобная, а мы – тупые, злобные уроды, понимаешь?! И я не могу этого вынести, не могу, Гор! Она не лебезила перед нами, не унижалась, не пыталась нам угодить, чтобы не били, не клянчила еду… Не злилась, не пыталась нам нагадить. Она просто умерла в наших руках. Ты видишь? Видишь?! И я не могу это вынести, не могу! Я и участвовать в этом не мог, и заступиться не посмел! А длинная в Девичнике?! Смелая, гордая, красивая! И что мы с нею сотворили?! А?! – Он почти перешёл на крик. – А со мной?! С тобой?! Гэбриэл, что сделали с нами?! Где твои крылья, ангел Севера?! В крови, в грязи? В дерьме?!

– Иво…

– Кто я такой, Гэбриэл?! Чуха – тело с сиськами, а я?! Тело с «уем?! Жрать и е»аться, больше ничего! И можешь убить меня за это, мне плевать, я всё равно хочу сдохнуть! Кому я нужен?! Извращенцам?!

– Мне. – Тихо сказал Гор после долгой паузы. – Если бы и ты сегодня умер, меня бы это сломало совсем.

– Ты и так сломался. – Растерянно попытался пошутить Эрот. Гор ухмыльнулся:

– Ломай ещё, не жалко.

Они ещё помолчали. Потом Эрот сказал:

– Я с дедом жил, когда мама умерла. Дед хороший был, смешной. А потом взял и умер. Вот так, просто: мы говорили, смеялись, он кашу мне варил. И вдруг его вырвало кровью, он упал и умер. После него дом и мельница остались, дед мне говорил, что они мои. Но моя тётка, вдова его сына, взяла меня за руку и отвела на ферму. Деньги за меня… получила. А я, дурачок, по дороге про деда ей рассказывал, понравиться ей старался… Понимаешь?!

– Понимаю. – Тихо сказал Гор.

– Зачем?! Зачем я это помню, скажи? Зачем горюю по деду, он не вернётся! В его сказках всегда хорошо всё кончалось, а он упал… с ложкой каши в руках… Мне до сих пор страшно! Понимаешь?!

– Понимаю.

– А как мне позорно было в первые дни… здесь! Я боялся деда вспоминать, словно он мог увидеть, как я чей-то «уй сосу. И до сих пор позорно! Я здесь заживо похоронен, мои мысли, сердце моё – они не нужны никому, словно я уже умер, но я же… я же живой, Гор. Я мечтаю, я… думаю о чём-то постоянно… Но к чему это всё?.. Ты знаешь?

– Нет. – Сказал Гор. – Не знаю. Я долго старался не думать об этом, и у меня получалось. Но ты прав – всё началось с этой… девчонки. Ты прав. Во всем.

– Тогда как? Зачем, Гэбриэл, ЗАЧЕМ?!

– Ты хорошо помнишь жизнь там, снаружи?

– Что?.. – Искренне удивился Эрот.

– Ну… Ты столько помнишь. А как там, снаружи, живут, ты помнишь?

– Кое-что. Но что… Зачем?

– Ты сказал, что со мной!

– Да! – Тут же ответил Эрот. – Во всём!

– Согласен бежать со мной?

– Бежать?! – Прошептал Эрот. Вцепился в Гора. – Бежать?!!

– Тихо! – Тряхнул его Гор. – Да, бежать!

– Гор, но как?

– Двое охранников будут убирать после гостей. Мы убьём их, разденем, возьмём их одежду…

– Тела в колодец! – Глаза Эрота вспыхнули бирюзой. – Гор, Гэбриэл, ты гений! А дальше?

– Мне… Нам помогут. – Прозвучал первый гонг, и Гэбриэл – навсегда теперь, – первым двинулся к лестнице.

– А где мы оружие возьмём? – Эрота тоже бил мандраж.

– В Галерее. Там полно всякой дряни, крючья, пики, железки всякие. – На ходу нервно отвечал Гэбриэл.

– А ты сможешь того… убить?

– Да. – Просто ответил Гэбриэл. Он мог, и знал это совершенно точно. Ему стоило огромного напряжения всех его душевных сил, чтобы не торопиться, не бежать в Галерею со всех ног, не рвать и метать.

В Галерее было тихо. Если сегодня здесь и были гости, они уже ушли. После первого удара колокола они оставляли своих жертв, шли мыться, одеваться, приводить себя в порядок; после второго – выходили на лестницу, чтобы до третьего покинуть Сады Мечты. Когда Гэбриэл и Иво добрались туда, уже несколько минут, как прозвучал второй удар.

Гэбриэл уже был здесь, причём в качестве жертвы; Иво попал впервые. Здесь было жутко, по-настоящему жутко. Просторные галереи с низкими сводами, мрачные, из дикого камня, даже без обычных для остальных помещений барельефов, клетки, жаровни, орудия пыток, а главное – запах, запах крови, требухи, мочи и рвоты. По наклонному полу шли желоба, в которых часто застаивались целые лужи крови, источая настоящий смрад. Иво сморщился, едва войдя туда, прошептал:

– Значит, это здесь всё… они делают?

– Да. – Так же шёпотом ответил Гэбриэл. Настороженно прислушался. Охранники приходили сюда после ухода гостей, убрать трупы, смыть водой кровь и прочее. Иво заметил что-то в клетке, сделал туда шаг, и Гэбриэл схватил его за плечо:

– Не надо. Не смотри. Не подходи.

– Там что…

– Да. Они не сразу убивают. По нескольку дней иногда. Но уродуют порой страшно. Лучше тебе этого не видеть.

– Я-я-я… – Иво задрожал, справился с дрожью. – Я лучше и правда… не буду смотреть.

– Ты отвлечёшь их, – Гэбриэл выбрал в жаровне тяжёлую и острую пику, – я убью. Сможешь?

– Смогу. – Кивнул Иво. Гор посмотрел на него с сомнением, мимолётно подумав, что лучше бы взял Ареса – Иво какой-то слишком уж… хрупкий. Но в нужный момент Иво не сплоховал. Они с Гэбриэлом спрятались в нише, едва заслышали шаги и голоса; когда стражники приблизились, Гэбриэл толкнул Иво, тот вышел и, как ни в чём ни бывало, пошёл вперёд, даже слегка посвистывая.

– Эй! – Справившись с изумлением, окликнул его один из стражников. Иво, не оборачиваясь, сделал им неприличный жест, и они дружно поспешили за ним. Гэбриэл вышел позади и со всей своей огромной силы обрушил пику, как дубину, на голову одного из них. Голова лопнула, словно спелый арбуз, охранник рухнул, даже не вскрикнув. Но у второго оказалась прекрасная реакция и неплохая выучка. Не успел Гэбриэл поднять пику во второй раз, как тот уже развернулся, выхватив меч и мечелом; мечеломом вырвал пику из руки Гэбриэла, мечом полоснул его по боку – Гэбриэл, обладавший прекрасной реакцией, каким-то почти чудом увернулся, и получил только длинный, но не опасный порез. Отшатнулся к стене, уходя от второго удара; Иво кинулся ему на помощь, но охранник просто отшвырнул его прочь, как котёнка, вновь устремляясь к Гэбриэлу, распластавшемуся по стене. Иво, сообразив, что им не справиться с ним, просто бросился ему под ноги. Тот замешкался всего на миг, но этого мига Гэбриэлу хватило, чтобы засадить кулаком ему в лицо, вырвать из обмякшей руки меч и вонзить в горло. На какие-то мгновения он замер, тяжело дыша и изумлённо глядя на агонию, но тут же опомнился и бросился срывать с ещё дрожащего тела одежду.

– Гэбриэл, мы их убили! – Иво крупно дрожал, глаза стали дикие. – Гэб…

– Одежду снимай! – Рявкнул на него Гэбриэл. – Время, время, время!!!

Оттащив тела в колодец, они поспешно начали одеваться.

– Одежда, – лязгая зубами, сказал Иво, – она того… в крови вся!

– Она чёрная. – Отмахнулся Гэбриэл. – Одевайся, живее! – Он надел светлую рубашку и лёгкие штаны, затем более плотные штаны из кожи и чёрной шерсти, натянул сапоги, не подумав, что они могли быть ему не по размеру – но сапоги, вот чудо, подошли почти идеально. Иво помог ему, обрезав у самой шеи волосы, прямо так, ножом, и перевязал сильно кровоточащую рану, порвав серую рубашку. Помогая друг другу, они надели куртки, стильные, тоже из кожи и шерсти, усиленные металлическим плетением, с метательными ножами в рукавах, закрыли низ лица черными шарфами и поспешили к выходу. Это был момент истины: сумеют, или нет?.. Не задерживаясь, не давая себе времени на колебания, Гэбриэл, подражая раскованной и стремительной походке всех стражников, взлетел по лестнице и настучал подслушанный Алисой мотив.

И дверь открылась! Иво коротко, судорожно вздохнул.

– Быстро вы сегодня. – Раздался голос. – Куда?

– Южная. – Сказал Гэбриэл первое, что пришло в голову.

– Валите. – Разрешил голос.

Гэбриэл тогда не знал, что им просто нереально повезло. Он угадал с паролем, но не только – они должны были подняться на южную башню и сменить там пост. Если бы их не дождались, тревога поднялась бы самое позднее, через полчаса. Но отсутствие Хозяина сыграло беглецам на руку: стражники не дождались смены и свалили, а в казарме наврали, что смена уже там. Не зная этого, Гэбриэл вышел в пустой очаг, такой огромный, что в него мог въехать всадник; очаг находился в конце пустого заброшенного зала. Всюду висела паутина, толстым слоем лежала пыль на сваленных в кучи по углам старых лавках, столах и прочем хламе. Когда дверь встала на место – совершенно бесшумно, – Гэбриэл и Иво очутились в заброшенном пустом зале с мёртвым очагом, месте, где никому и в голову не пришло бы искать что-то ещё. Помня наставления Марты, Гэбриэл шёл вперёд.

В башне, как и говорила Марта, они нашли тайник. Там стоял фонарь со свечкой внутри, была постель, на столе стояли две бутылки вина, на блюде лежал пирог с мясом. Иво с долгим выдохом упал на стул, схватился за голову:

– Я не верю. Не верю. Не верю. Мы сбежали?! Мы сбежали, Гэбриэл?! Давай, передохнём, я тебя перевяжу… Ты себя не видишь, ты белый весь, садись!

Гэбриэл тяжело опустился на стул. Безучастно позволил Иво снять с себя куртку, стереть кровь и вновь перевязать рану шарфом. Ему было дурно. Он видел, как лопается голова, видел агонию убитых им самим людей, видел пустой зал, и дрожал в лихорадке, вызванной этими видениями. Этот пустой, заброшенный зал почему-то оказался ещё одним шоком. Гэбриэл увидел, что они действительно похоронены заживо, их нет, они не существуют, их никто никогда не найдёт и не спасёт, и от этого почему-то было почти так же жутко, как чувствовать себя убийцей. Попав туда, они умерли, Иво был прав, они умерли для мира!

Иво надкусил пирог, протянул ему, но Гэбриэл только головой покачал: есть не хотелось. Отхлебнул ещё вина, откинул голову к стене.

– Как ты? – Осторожно спросил Иво.

– Не ссы. Нормально.

– Я не ссу. Ты правда, нормально? Ты весь белый, и… дрожишь весь. Ты чего?

– Я двух парней убил. – Хрипло сказал Гэбриэл. – Я, мать твою, ранен! – Он вдруг рванулся и крепко сжал руку Иво:

– Слышал?! Внизу!

– Да! – Прошептал тоже побледневший Иво. Гэбриэл сжал в руке меч. Пользоваться им он не умел, но надеялся на внезапность и свою силу. Они с Иво затаили дыхание… Оба надеялись, что наверх незваный гость не поднимется. Но скрип и шорох раздались на лестнице, потом они услышали чьё-то усталое дыхание, и шёпот:

– Высоконько, Марта, ты забралась… Хреново для ног, а?

Гэбриэл выдохнул с облегчением, шагнул к выходу из тайника, и перепугал Марту так, что она пронзительно завизжала, а когда Гэбриэл зажал ей рот, так больно укусила его за руку, что он сам чуть не заорал.

– Марта… Марта, это я! – Умоляюще протянул он к ней руки. – Тихо, не кричи, пожалуйста!

– Ох. – Узнала она его. – Я уже почти и не надеялась!

– Марта, что с Алисой?! Как она?

– Плохо ей. Сейчас уже шевелится, встаёт, сама по нужде ходит, но говорить ещё не может, и плачет всё время, не знаю, что с нею делать.

– Что ты ей сказала обо мне?.. Когда я её увижу?!

– Увидишь сейчас… А говорить я почти ничего не говорила. В душе всё надеялась, а вдруг?.. Как вы сбежали-то?..

Гор рассказал. Коротко, не вдаваясь в детали. Марта тоже осмотрела его раны, и покачала головой.

– Тихо только! – Предупредила прежде, чем начать спускаться. – Здесь почти никто не ходит, по ночам особенно, это крыло замка пользуется дурной славой. Тем более не стоит шуметь. Шум отсюда всех привлечёт!

Гэбриэл впервые был в замке, но не видел пока большой разницы между ним и Садами Мечты. Разве что чадящие чаши с горящей нефтью, накрытые решётками, и колеблющиеся тени от них. Но когда они миновали нежилую часть замка, здесь неожиданно оказалось теплее, уютнее и совершенно иначе. Когда-то, получив в наследство большую часть от богатств Райдегурда, своего опекуна и дальнего родственника, Драйвер перестроил Редстоун, добавив к нему новое крыло, куда больше и современнее, чем прежнее. Именно поэтому старое находилось в таком запустении и так обезлюдело… Там стены были сложены из плитняка, здесь – из кирпича и мастерски обтёсанных каменных блоков. Полы были чистыми и ровными, паутины и пыли не было. А главное – светло! Для Гора это было так ново, и постепенно в голове его прояснялось. Он сбежал?.. Он сбежал! Пусть ещё не до конца, но половину дела он сделал! И это наполнило его гордостью.

Чёрный орёл, вот уже много лет сидевший, нахохлившись, где-нибудь на камнях или на уступе скалы, летая неохотно и недалеко, вдруг встрепенулся и заклекотал, замахав крыльями и подняв ветер, разносивший пыль и мусор. Мириэль, королева Элодис, не веря своим глазам, подалась к нему. Птица спорхнула ей на руку, глаза, золотистые, как топазы, смотрели зорко и яростно.

– Ай! – Сказала Мириэль, глаза её сияли. – Ар мариат, мири ой алэ! Вэ омариэ, Сетанта Ол Таэр! Ай! – Она подкинула птицу, и орёл, мощно взмахивая крыльями, быстро набрал высоту, сделал круг над лесом, переливчато прокричал что-то и устремился на юго-восток.

На рассвете «Единорог» вошёл в гавань Таурина, пограничного эльфийского города на юге Элодиса. Скалы Таурина были последним осколком Дуэ Сааре, когда-то здесь правили эльфы Красной Башни. Башня сгорела в драконьем огне, прямые потомки тоже были уничтожены, и Таурином правил наместник, муж погибшей королевы. Детей у них не осталось, и не было никакой надежды возродить род. Местные эльфы, в отличие от Ол Донна Альвалар, живущих севернее, были не такими высокими, более изящными, светловолосые и темноглазые; при этом они считались самыми свирепыми и умелыми бойцами среди эльфов, опережая даже альваларцев.

– Хотя, как я слышал, – Гарет всё это рассказывал Марчелло, которому предстояло впервые попасть в эльфийский город, – мой дядя, Кину Ол Таэр, был Ол Донна Альвалар, и при том считался самым непобедимым и великим бойцом Острова, а может, и всего мира.

– Был?.. – Удивился Марчелло. – Сеньоры эльфы ведь живут вечно; что с ним случилось, если он был непобедим?

– Никто не знает. Может, он и жив; это неприятная семейная история. Эльфы злы на него страшно, и упоминать его в приличном эльфийском обществе не принято. Может, странствует где-то на севере…

Марчелло заметил на скалах укреплённые башни явно с сильными гарнизонами – эльфы опасались человеческого соседства. На Марчелло они смотрели, как на пустое место, Гарету кланялись, хоть и с оттенком превосходства. Выйдя из гавани, они очутились в идеально упорядоченном пространстве. Эльфы строили без острых углов, и дома их были овальными, с округлыми крышами, крытыми синей и серой черепицей. Дома эти были светлыми, красивыми, с ровными побеленными стенами, с большими окнами. По сравнению с городами людей здесь было просторно, чисто, очень красиво. Человеческие дома в те времена строились, как маленькие крепости, способные, если надо, выдержать осаду и приступ маленькой армии; здесь же не было ни запоров, ни заборов, ни ставень, и даже террасы были без дверей. Кругом были деревья и кустарники, цветы. Лес здесь был среди домов, соседствовал с небольшими дорожками и арками, любимыми Ол Донна портиками с аркадами… Порой Марчелло видел разговаривающих и поющих эльфов; они с любопытством поглядывали на Гарета, по-прежнему упорно игнорируя Марчелло, и отворачивались, удовлетворив любопытство.

– Я теряюсь, патрон. – Говорил Марчелло. – Как держать себя, что говорить?

– Ничего. – Покачал головой Гарет. – Эльфы настолько плохо относятся к людям, что произвести на них впечатление невозможно. Будешь держаться нагло – они примут это, как привычное грязным дайкинам состояние; попытаешься быть вежливым – не поверят. Лучше молчи и дай говорить мне. Молчание и невозмутимость – это единственное, что они ещё принимают и не осуждают.