Тайны Великой Эрдинии: Странствия

Учитель и ученик одновременно открыли глаза.

– Это бы не помогло, – уверенно произнёс Арон. – Банда всё равно разорила бы поселение. А если бы это была не банда, то это сделало бы войско, которое привёл хозяин соседних земель. Другое дело кузнец. Остаток жизни совесть бы не мучила его. Если бы, конечно, этот остаток жизни у него был…

Учитель улыбнулся.

– Возможно и так. А может быть, и нет. Мы не знаем, что произошло бы, если бы воин смог принять бой.

– В любом случае, – Арон глянул на пленённого им брата Мирия. – Я спрашивал его, зачем он ко мне приставлен. Он не счёл нужным ответить мне, заявив, что я не имею права задавать этого вопроса, так как не являюсь жрецом. И ты сможешь его освободить. Но я уже просил тебя дать мне полчаса, чтобы я смог как следует укрыться от своего надзирателя.

– А если я освобожу его сейчас? – как бы невзначай поинтересовался философ.

– Ты волен делать то, что считаешь нужным, учитель! – Арон опустил веки, словно отдавая себя на волю того, перед кем он сейчас стоял. Мальчик знал, что это сработает, и не ошибся, смирение в глазах ученика сильно подействовало на учителя.

– У тебя полчаса! – подумав, произнёс брат Марк. – Но долее я не могу наблюдать его в этом состоянии. У брата Мирия, наверное, уже все конечности затекли.

– Более мне и не нужно, учитель! – просиял Арон. – Пусть боги будут благосклонны к тебе!

– Пусть боги будут благосклонны и к тебе, ученик! – тихо прошептал брат Марк быстро удаляющейся спине Арона.

Урок не прошёл даром. Сам о том не подозревая, брат Марк навёл Арона на некоторые размышления. Снова в голове у мальчика возник тот же вопрос: зачем понадобилось ограничивать его настолько, чтобы он не смог даже вздохнуть, не ощущая на себе взгляда соглядатая. Ответ пришёл мгновенно. И этот ответ не понравился Арону.

– Крим! – Арон остановился только в своей комнате, вперив взгляд в друга. – Что ты рассказал им о Зойе?

Крим спрятал глаза.

– Прости Арон, – промямлил он. – Я ничего не говорил. Но разум мой словно открытая книга для них. Я не знаю, что они могли прочесть в моих мыслях.

– О, боги! – Арон схватился рукой за лоб. – Как я мог быть настолько слеп?

– Ты не виноват! – Крим сел возле дверей так, что войди кто-то, послушник бы оказался скрытым за правой створкой.

– Не ходи за мной! – крикнул Арон, быстро скрываясь в подземном ходу под полом своей комнаты. – Я скоро вернусь!

В тот самый момент, как Арон покинул свою комнату, в неё ворвался брат Феон в сопровождении брата Мирия. Заглянув за створку двери, и найдя там Крима, брат Феон резко поднял того за ворот, словно четырнадцатилетний подросток был весом с пушинку.

– Где он? – только и произнёс Верховный Жрец.

– Он сказал, что скоро вернётся… – глухо прозвучал ответ.

Арон нёсся по подземельям гномов, не замечая ничего вокруг. Он знал, куда нужно бежать. Он уже давно это знал. И сейчас у мальчика не было другого выбора, как взять то, что было запрещено. Ибо в его понимании ни один запрет ни стоил человеческой жизни, тем более жизни матери одного из его друзей.

Арону не составило труда открыть секретный замок и проникнуть в скрытое помещение библиотеки, куда где-то внутри своей души он сам себе запретил входить в тот самый момент, когда Геон намекнул ему на причину того, что Арону не дают узнать содержание пророчества, а именно на то, что если не знаешь чего-то, то это что-то не властно над тобой. Арон лихорадочно листал страницы, пытаясь запомнить как можно больше из написанного. Одна книга, другая, третья. Нет! Арон застонал. Здесь была только часть пророчества, а именно то, что он уже знает. Должны существовать и другие библиотеки. Но пока ему было достаточно и этого.

Арон положил книги на место, вышел из библиотеки и аккуратно закрыл замок. Пусть всё будет так, как будто никто не трогал старые рукописи. Пусть никто не узнает, откуда Арон черпает сведения.

Выйдя из подземелья и проигнорировав взгляд брата Мирия, в котором кроме невысказанной обиды и гнева читалось некоторое изумление тому, как Арон легко может перемещаться внутри стен замка, мальчик прямо обратился к Верховному Жрецу:

– Где Зойя?

– Здравствуй и процветай, Арон! – качнул головой брат Феон, словно не слышал вопроса мальчика.

Тогда Арон, хищно улыбнувшись, начал декламировать нараспев:

«Сияет свет неведомой звезды,Возникшей и погасшей однодневно.Всё – звери, птицы, вечные дубы –Замолкло, и практически мгновенноСердца людей забились в унисон,Толкая кровь по венам. Всё живоеВнезапно обуял волшебный сон,Когда глаза открыты, и такоеВозникло чувство, словно эра началась,Куранты жизни новый век пробили.И закружилась вечность, понеслась…И Боги книгу старую закрыли,Начав писать о новых временах…»

Брат Феон, брат Мирий и даже Крим словно онемели. Они в ужасе воззрились на Арона, а тот продолжал:

– Она ничего мне не сказала, да я бы и не стал выпытывать это у неё. – Арон выкинул руку, указывая перстом на Верховного Жреца храма. – Ты своими действиями подвиг меня на поиск. И если ты хочешь, чтобы я этот поиск прекратил, Зойя должна быть дома сегодня же!

– Да, господин! – странно было видеть ужас в глазах всегда спокойного брата Феона. – Но сегодня это невозможно. Завтра она будет дома целой и невредимой, – брат Феон кинул быстрый взгляд на брата Мирия, который пристально смотрел на Верховного Жреца. Брат Мирий стремительно кивнул, думая, что никто в комнате не мог заметить движения его головы. Все взгляды были прикованы к брату Феону. Но брат Мирий снова не учёл быстроты реакции Арона. Краем глаза мальчик успел заметить кивок, и лишь только понял, что означает это перемигивание, сердце его остановилось. Душа кричала. Но Арон сумел сохранить непринуждённое выражение лица, ничем не выдав того, что понял намерения монахов.

Арон кивнул и, сделав знак Криму следовать за собой, вышел из комнаты. Он даже не потрудился проверить, не побежит ли за ним брат Мирий, словно комнатная собачка. Арон уже точно знал, что его тюремщик освобождён от своих обязанностей. У мальчика промелькнула мысль, что в этот день он нажил себе врага, и возможно наживёт их больше, но сейчас Арону не хотелось думать об этом. Он просто хотел остаться наедине со своими друзьями. И именно сейчас это было практически невозможно. Его лучшего друга – Крима – ждало новое испытание.

Глава 3. Преданность и предательство

…И наступает откровенья миг,Когда друзей ты делом проверяешь.Пусть разум твой ещё не так велик,И сердцем ты измену допускаешь,Но коли верен друг, он не предаст.Пусть даже завтра для него не будет.Легко свободу он и жизнь отдаст,Лишь верить должен, что ты прав. ПогубитМгновенье промедленья души тех,Кого ошибочно опасными считают…Отрывок из песни странника.

«Порою приходят времена, когда ты не имеешь выбора, и именно в этот момент необходимо совершить что-то, чего бы ты не сделал никогда, если бы ни возникшая ситуация, другого выхода из которой ты не видишь, кроме как подвергнуть испытанию самое дорогое в твоей жизни». Именно такие мысли лезли в голову Арона в тот момент, когда он стремительно нёсся по коридору. Мальчик изо всех сил искал другой выход из возникшей ситуации, кроме того, очевидного, который моментально пробрался в его голову. Но другого выхода он не видел. Он не сможет это сделать один. И не делать этого он тоже не может. Арон с сомнением взглянул на бегущего рядом друга. Сегодня он нажил врага. Если этот день принесёт и потерю друга, то это будет, пожалуй, один из наихудших дней его жизни.

Арон резко остановился посреди коридора. Крим по инерции пролетев немного вперёд, тоже затормозил и обернулся к другу, в упор глядящему на него.

– Что случилось? – дыхание Крима немного сбилось, хотя было очевидно, что тот становится крепче. Раньше такая пробежка стоила бы ему больше сил.

– Ты должен сделать выбор! – глухим голосом выдавил из себя Арон. – Прямо сейчас!

– О чём ты говоришь? – Крим удивлённо уставился на Арона. По его мнению, всё было просто замечательно. Но Арон не разделял его уверенности.

– Зойя находится в храме, – голос Арона стал ровным и тихим. Создавалось впечатление, что, произнося слова, мальчик выносит себе приговор. – Ты знаешь, что хранит она в своей памяти. Над ней нависла серьёзная опасность. И мне нужно найти её, пока ещё не стало слишком поздно, и монахи не совершили с ней ничего, что невозможно будет исправить.

Крим остолбенел. В мозгу послушника звучала фраза, сказанная только что в его присутствии самим Верховным Жрецом: «Завтра она будет дома целой и невредимой».

– Они ничего ей не сделают! – с жаром выпалил он. – Брат Феон пообещал тебе это.

– Он солгал! – уверенно возразил Арон. – Она ещё в большей опасности, чем тогда, когда я вышел из подземных пещер.

– И… – Крим потеряно опустил руки. – Что я должен делать?

– Ты должен выбрать, кого ты сейчас предашь – меня или церковь, – грустно усмехнулся Арон. – Мне нужны твои предположения о месте, где могут содержать Зойю. Я не буду тебя принуждать, если ты откажешься помочь мне. Я пойму. Я понимаю, что означает пророчество для тебя. Ты же должен твёрдо понимать то, что для меня оно – пустое место. Я переступлю через пророчество, если его исполнение потребует от меня слишком многого. Я переступлю через веру многих живущих сейчас и живших долгие столетия до этого. Я всё сделаю по-своему. Брат Феон считает, что прав. Он просто руководствуется тем, что написано в древних письменах. Я считаю, что Зойя должна остаться сама собой в кругу своей семьи, и если смерть придёт за её духом, то лишь тогда, когда она будет готова принять это. У тебя нет времени. Ты либо помогаешь мне, либо уходишь. Сейчас…

В глазах Крима застыла боль. Душа его разрывалась на части. Сейчас перед его мысленным взором мелькали мгновения, которые он провёл с Ароном – избранным, бывшим настолько снисходительным к нему, чтобы позволить стать не в своей тени, а рядом. Другие мысли были о долгом и упорном обучении, тайных знаниях, которые открывали ему то, что может случиться, если отойти от линии пророчества. И эти воспоминания причиняли невообразимые страдания, сливаясь в одно – в его жизнь. Отступит ли он от линии пророчества, если поддастся сейчас голосу сердца и ступит на путь, который сулит ему лишь презрение со стороны воспитателей и друзей, отторжение от церкви и, скорее всего, неизбежную смерть? Не нарушит ли он движение событий, которые должны в итоге привести к спасению его мира? Да и есть ли опасность для Зойи? Возможно, все мысли Арона – просто его выдумка, и женщине ничего не угрожает? Крим вздохнул. Боль в его глазах сменилась грустью. Он принял решение. Возможно, когда-то он раскается в нём. Возможно, даже очень скоро…

– Я укажу тебе путь! – немного хрипло произнёс послушник. И со всех ног припустился в сторону, противоположную той, куда они с Ароном до этого направлялись.

Арон мельком взглянул на друга. Тот был удручён, очень удручён. И состояние его было понятно. Какой бы выбор он ни сделал, этот выбор ведёт его к огромной потере. Либо к потере всего, ради чего жили все его предки, ради чего вообще развивалась эта цивилизация. Даже если эта потеря и мнимая, сейчас она казалась Криму более чем реальной, ощутимой, зримой. Либо… – об этом Арону трудно было даже подумать, потому что это стало бы потерей и для него, потерей такой опустошающей, что она, наверное, посеяла бы в нём самом семена разочарования, способные прорасти через долгие-долгие годы, дав вечные, никогда не засыхающие побеги – либо к потере дружбы. И Арон совсем не был уверен, что для Крима желание сохранить его дружбу перевесит многовековые традиции и веру, впитанную Кримом с молоком матери. Не до конца уверен был Арон и в том, что то, что он сейчас собирался делать, было правильным. Ведь сам он не знал содержания пророчества. Арон прочёл лишь его начало. То, что он и так знал. Но что было дальше, от избранного до сих пор было закрыто. И сейчас Арон руководствовался лишь голосом своего сердца, совершенно не задумываясь о том, что бы сказал разум, знай он то, что известно Криму. Арон снова поглядел на друга. Может быть, зря он поставил перед ним столь сложный выбор? Возможно, у Крима вовсе нет выбора? Если бы было хоть немного времени! Но нет! Если он, Арон, сегодня же не разрешит эту ситуацию, его друг может лишиться родного человека, и Зойя, если и останется жить, то никогда не сможет стать той же живой и разговорчивой, милой и отзывчивой, любящей и верной матерью, которую знал до сего времени Вилон.

Остановившись перед одной из дверей, Крим указал Арону рукой на неё. Больше в его глазах не было ни боли, ни грусти. Там была лишь решимость, которая читалась и в его сердце. Арон всеми фибрами души ощущал, что Кримом было принято решение, но какое… Арон до сих пор этого не знал. Итак, это либо ловушка, либо путь в помещение, в котором, как казалось Криму, держали в заточении Зойю. Ну что же… Арон решил довериться другу, потому что если Крим, даже опираясь на многотысячелетние знания о том, что может произойти, сохрани он сегодня преданность Арону, предаст его доверие, то… Есть ли смысл вообще в чём-то ещё? Почти уверившись в предательстве, Арон грустно взглянул на друга и толкнул дверь, створка которой медленно закрылась за его спиной, как только он шагнул внутрь указанной Кримом комнаты.

Арон оглядывал помещение. Посередине комнату разделяла частая металлическая решётка с прутьями толщиной примерно с запястье Арона. В решётке была проделана низкая дверь, пройти через которую можно было лишь согнувшись. На двери висел огромный замок. И, конечно же, он был закрыт. Из глубины той половины комнаты, которая была за решёткой, на Арона смотрели грустные глаза Зойи.

Подойдя к металлическим прутьям, Арон вцепился в них пальцами, пытаясь хотя бы немного сдвинуть. Конечно, это было глупо! Разве можно было всерьёз ожидать, что толстенные прутья будут из такого мягкого металла, что он сможет погнуть их.

– Зойя? – тихо спросил он. – Ты в порядке?

– Уходи! – прошептала женщина. – Умоляю, оставь меня!

– Чем они запугали тебя? – Арон не сводил с неё глаз.

– Кириям… – раздался шёпот. – И… – женщина не смогла больше сдерживаться, слёзы сами потекли по её щекам. – …Вилон, – едва слышно выдохнула она.

Услышав шумный вздох за своей спиной, Арон обернулся. Глаза Крима перебегали с Арона на Зойю. В них стояла такая тоска и разочарование, ужас и жалость, боль и смятение, что Арон быстро протянул руку, потянув к себе друга и обнял его, словно пытаясь защитить от того, что открылось глазам послушника.

– Они шантажировали тебя дорогими тебе людьми? – голос не слушался Крима, казалось, он осип настолько, что мог только шипеть.

– У них не было выбора, сынок! – всхлипывая, вступилась за своих палачей Зойя. – Ты знаешь…

– Пророчество! – сквозь зубы процедил Арон. – Сколь же многие должны будут погибнуть из-за меня, чтобы жрецы могли порадоваться его свершению?

Странный испуганный взгляд промелькнул в глазах Зойи и Крима. Что-то здесь было не так… Что же такое было написано там? Неужели…

Судорожные размышления Арона были прерваны звуком открывающейся двери.

– Крим! – зловеще прорычал брат Мирий.

– Как ты мог? – голос брата Феона в противоположность брату Мирию был печален, и это более всего ударило по Криму, закрыв для него всё, что было дорого для мальчика с самого момента, когда он был принят в церковь. Всё в Верховном Жреце указывало на такое неподдельное разочарование одним из любимых учеников, что в Криме внезапно всё перевернулось. Сейчас ему было бы проще принять любое наказание, даже самую жуткую и мучительную смерть, чем чувствовать то новое отношение, которым одарил его учитель.

Следом за братом Феоном и братом Мирием вошли ещё двое незнакомых Арону монахов, последний из которых запер дверь ключом, сунув его себе в карман. Жрецы показались Арону не просто большими, а очень большими. По сравнению с ними маленький восьмилетний мальчик выглядел как букашка у ног бегемота.

– Итак! – с такими же грустью и разочарованием в голосе, как говорил до этого брат Феон, обращаясь к Криму, произнёс Арон, обратившись к Верховному Жрецу. – Ты солгал мне?

– Нет, Арон! – твёрдо ответил тот. – Я не лгал. Эта женщина прибудет домой целой и невредимой!

– Совершенно невредимой? – Арон медленно пошёл в сторону Верховного Жреца, тот начал отступать. Монахи-громилы наполовину прикрыли его своими телами. Арон остановился, оглядывая открывающуюся перед ним картину. – И её дух, и её мозг… Всё в ней будет в полном порядке?

– Арон! – терпеливо произнёс брат Феон, жестом приказывая охранникам расступиться. – Тебе стоит покинуть это помещение. Здесь мы решаем внутренние дела церкви.

– Внутренние дела церкви? – скрипнул зубами Арон. – Какие внутренние дела? Я никогда ни при каких обстоятельствах не стану узнавать у этой женщины о пророчестве! Это моё слово!

– Арон! – терпению Верховного Жреца не было предела. – Тебе стоит покинуть…

– Брат Феон! – в глазах Арона начал разгораться огонь – Тебе мало моего слова?

– О, нет! Конечно, нет! – разулыбался брат Феон. – Твоё слово – закон. Но обстоятельства бывают различными…

– Брат Феон! – рыкнул Арон.

Внезапно в памяти мальчика ясно всплыли уроки Геона, там… тогда… Дракон унёс его. Он был в беспамятстве и получал огромное море знаний, которые забыл, стоило ему очнуться в пещере дракона возле заботливых гномов. Но вот один из уроков…

Арон резко повернулся к брату Мирию. Весь облик мальчика теперь выражал абсолютное спокойствие, словно более ничто не волновало его.

– На колени! – ровно сказал он.

Голос его тоже изменился, он стал более глубоким и повелительным. И Арон знал, ни одна живая душа сейчас не в силах ослушаться его.

Брат Мирий медленно опустился на колени, склонив голову до самого пола.

– Посмотри мне в глаза! – тем же ровным и не позволяющим не выполнить приказа голосом произнёс мальчик.

Брат Мирий поднял взгляд и преданно уставился в глаза избранного.

– Читай! – велел Арон. – Со строк «И Боги книгу старую закрыли, начав писать о новых временах…»

И брат Мирий начал медленно декламировать:

«И Боги книгу старую закрыли,Начав писать о новых временах…Открылись очи золотой богини,И блещет неба свет в её глазах,Спасенье есть у мира, и отнынеНедаром звёзды светят в небесах…»

– Остановись, Мирий! Не-е-е-ет! – простонал брат Феон.

Боковым зрением Арон заметил, как громилы медленно двинулись в его сторону.

– Стоп! – приказал мальчик, моментально освободив разум брата Мирия.

Тот стоял на коленях и тряс головой, абсолютно ничего не понимая.

Взгляд Арона тем временем переметнулся на Верховного Жреца.

– Может быть, ты и его лишишь памяти или души? – Арон вытянул кисть руки в сторону брата Мирия.

– Что произошло? – прошептал тот, чувствуя, что мальчишка снова посмеялся над ним.

– И его! – рука Арона переметнулась к одному из громил, упёршись пальцем в рубашку подошедшего уже почти вплотную монаха. – И его! – Арон указал на второго неизвестного ему жреца. – Да и себя тоже! – добавил мальчик. – Ибо я не обещал не трогать вас. Слово моё касалось лишь тех, кто заслуживает моего доверия. Оно не касается тебя, Верховный Жрец! – Арон опустил голову, грусть возникла на лице мальчика. – Было время, когда я считал тебя пусть строгим, но практически безгрешным. Если бы кто-либо посмел сказать мне, что ты так ловко умеешь лгать!… – Арон покачал головой. – Оставь эту женщину, брат Феон! Она не сможет рассказать мне более чем ты!

– Ты угрожаешь мне? – вопрос, заданный таким спокойным голосом, на который сейчас был способен лишь Верховный Жрец, словно взорвал атмосферу в комнате. Все в ужасе уставились на Арона, позволяя тому дать лишь отрицательный ответ. Но настроение всех вокруг не подействовало на мальчика.

– Да! – так же спокойно, как брат Феон, ответил тот. – Я угрожаю тебе! И угроза моя – не пустой звук. Она вполне реальна. Поэтому, думаю, тебе стоит прислушаться к моим словам. И ты знаешь, – очаровательная улыбка Арона как-то мгновенно разрядила обстановку в комнате, – я смогу распознать обман.

– Да будет по слову твоему, господин! – склонил голову брат Феон, более не найдя, что ответить.

– Пусть боги будут благосклонны к тебе! – произнёс мальчик слова прощания.

– Пусть боги будут благосклонны и к тебе! – склонил голову Верховный Жрец.

Арон повернулся, чтобы выйти и жестом позвал за собой Крима, но голос брата Феона остановил его.

– Крим!

Арон обернулся, он не собирался уходить отсюда без друга.

– Ты останешься здесь! – твёрдо приказал Верховный Жрец. И теперь в его голосе уже не было того спокойствия и смирения, которое слышал Арон, когда монах обращался к нему.

– Послушник пойдёт со мной, брат Феон! – внутри Арона что-то зарычало, и это что-то не хотело отдавать друга на растерзание волкам.

– Я останусь, Арон! – раздался слабый голос Крима.

– Нет! – прорычал Арон.

– Он – член церкви! – улыбнувшись, напомнил Арону брат Феон. – И он обязан подчиняться главе церкви.

Верховный Жрец был прав. И эта его правота разъедала душу Арона.

– Я клянусь, его душа будет в норме! – пообещал Верховный Жрец.

Внутри Арона всё налилось тяжестью. Его душа?… Он подставил друга! Лучшего друга… Что он может сделать, коли тот сам идёт навстречу зверю? Арон быстро взглянул на Крима. В его глазах читался приговор самому себе. Ради того, чтобы не предать Арона, Крим предал себя. Он уже готов был к тому наказанию, которое, как ему казалось, заслужил. Крим приготовился к смерти, жуткой смерти в пасти дракона. Сегодня свершится жертвоприношение. Это бывало крайне редко, но Арон знал – иногда это случалось.

– Может быть, он и обязан подчиняться тебе! – процедил сквозь зубы Арон, бросая беспомощный взгляд на Крима. Ах, если бы он только сам попросил его о помощи! Если бы Крим не был так упрям и не рвался смерти в пасть! – Но ты должен подчиняться мне! – тон мальчика стал более повелительным. – Он должен прислуживать мне перед сном.

– Боюсь, это невозможно, господин! – склонил голову Верховный Жрец. – Но я пришлю тебе другого послушника.

Внутри Арона всё заледенело. Он умоляюще посмотрел на Крима.

– Друг! – прошептал он. – Прошу…

Тот покачал головой, отводя взгляд.

– Нет, – голос Крима звучал как-то неестественно грустно. – Всё кончено, господин!

Арон медленно повернулся и покинул комнату. Внутри всё болело. Все члены словно сковало, в душе поселилась апатия. Сейчас ему более всего хотелось забиться в какой-нибудь угол, и завыть, словно волку на полную луну. Он – кошмар этого мира. Он – ужас, страх, бездна, горе. Он – зверь, запертый в клетке предрассудков, надежд и непонимания. Ну почему? Почему? Куда идти? Можно было пойти к Вилону, но разве тот сможет понять сжигающую душу боль? Священный дракон… Арон вспомнил, как встал перед драконом, защищая собой Зойю. Получится ли у него это теперь, когда за спиной будет тот, кого жертвует церковь, кто идёт на жертву сам, считая себя врагом всего мира? Нет… Вряд ли…

Арон упал на колени в пустом коридоре храма и во весь голос возопил:

– Повелитель!!!

– Я всё ещё благосклонен к тебе, – раздался грустный голос в душе.

– Помоги… – простонал Арон, падая на пол и сворачиваясь в маленький клубок. – Помоги…

– Что ты хочешь? – Арон словно наблюдал грустную улыбку на прекрасных устах черноглазого юноши.

– Убей меня! – слёзы лились из глаз мальчика. – Убей!

– О-о-о! – теперь в голосе Геона сквозило удивление. – Я приму любое твоё решение, я могу выполнить большинство твоих просьб, но это…

– Убей! – просил мальчик. – Убей! – стонала его душа.

– Это даже мне не по силам! – грустно усмехнулся Геон. – Может быть, попробуешь попросить что-нибудь ещё? – Арон словно наяву наблюдал, как шаловливый глаз Геона подмигнул ему.

Обычно, насмешка повелителя приводила мальчика в хорошее настроение, но сейчас даже это было ему безразлично. Горе сжигало его дух.

– Убей! – шептали уста Арона.

– Сказал же, не могу! – раздражённо повторил Геон. – Встряхнись, наконец! Ищи! Не опускай рук!

– Он не хочет жить! – вырвалось у Арона сквозь стон. – Он…

– Ну! – Арону показалось, что Геон присел рядом с ним, хотя он видел, что никого возле него не было. – Это поправимо! Многие люди порой ненавидят жизнь, не понимая её значения. Раскаяние бывает слишком тяжело. Особенно, если человек, пусть и ошибочно, считает, что по-настоящему виновен.

– У меня нет ни времени, ни возможности! – пожаловался Арон. – Он оставил меня!

– Вот здесь ты не прав! – покачал головой Геон. – Он не оставил тебя. Крим пошёл за тобой до конца, пожертвовав более чем жизнью. Твой друг пожертвовал своими убеждениями. И цена этому – раскаяние. Но раскаивается он вовсе не в том, что остался верным тебе. Раскаивается он в том, что предал веру.