Феникс

Я опасаюсь, что мой мальчик теряет голову.

Я пыталась вразумить его, пыталась показать, что Роуз не в чем обвинять. Она искренне любит его. Я уверена, что причин для ревности и быть не может!

Мне хочется положить конец их ссорам, но Роберт даже не хочет теперь меня слушать. Он говорит, что я, как женщина, конечно же приму сторону Роуз, но ведь я являюсь его няней, которая любит его больше, чем кого-либо еще.

После моих объяснений Роберт просит прощения, он успокаивается, но в тот же день я вновь слышу, как он возмущается по поводу общения Роуз с другими мужчинами.

Я не знаю, как это прекратить. Но подобного больше не должно случаться.

Я говорю не за себя… мне больно видеть, как Стивен плачет по ночам, заслышав за весь день ругань своих родителей. Мальчику всего 4 года, такие отношения лишь погубят его.

Я должна что-то сделать!»

«Июль 1991,

В нашей семье, наконец, царит покой и порядок. Все конфликты, что когда-то разносились по всему поместью, больше не существуют.

Роберт успокоился. Он вновь счастлив, он дарит своей жене и сыну ту самую любовь, какую должен испытывать каждый семьянин.

На днях мы купили видеокамеру. Я, конечно, совершенно не понимаю, что это за чудо техники, но нынешний век – век прогресса. Роберт мне все отчетливо объяснил, сказал, чтобы я брала эту вещь и пользовалась, когда мне вздумается. Но разве нужна старушке какая-то новомодная безделушка?

Я решила, что кроме своих дорогих деток мне снимать больше нечего. Когда мы гуляем все вместе, Роберт берет с собой эту чудо-машину. Я снимаю, как моя семья играет, беседует, делает что-то совместно. Пусть мои руки и дрожат немного, чтобы я могла сгодиться в хорошие операторы, но после каждой съемки мы просматриваем все по телевизору. Роберт гораздо моложе меня, он знает, как пользоваться всеми этими штучками. Он преобразует все снятое на так называемую видеокассету, после чего мы садимся за стол и просматриваем все, что я успела снять.

Какой ужас… до чего может додуматься человеческий мозг!

Зато так Стивен может рассказать своим детям о своей семье, а те своим детям и так далее… Хотя все может измениться. Было бы хорошо, если бы это воспроизводимое видео устройство сохранилось надолго.

Мы храним все кассеты в специально отведенной для этого комнате. Там Роберт также занимается «проявкой фотографий». Что это такое, я не знаю. Какими-то заумными словечками он мне постоянно рассказывает об этом, но я все равно ничего не могу понять.

Как же мне успеть за этой молодежью?..»

«Декабрь 1991,

Почему все не может идти так гладко, как хотелось бы?

Целый месяц Роберт запирался в своем кабинете, даже не рассказывая никому о том, что он там делает. Мне становиться страшно.

Когда я пытаюсь завести про это с ним разговор, он как-то хитро улыбается, что сразу бросает меня в дрожь, и говорит, что скоро я обо всем узнаю… Как его понять?

Я сообщила о данном происшествии Роуз, ей также не удалось после ничего разузнать.

Роберт стал слишком скрытным.

Он вновь отдаляется от семьи. Как оказалось, Роуз стала слишком одинокой. Роберт перестал ей уделять какое-либо внимание.

Он, почему-то, разговаривает только со мной. Я, конечно, понимаю, что занималась его воспитание с самого рождения, уделяя все свое внимание лишь ему одному, но Роуз и Стивен теперь его семья. Он обязан вернуться к ним!

Он сказал, что никто не поймет его так хорошо, как я. Но разве Роуз не знает о нем больше?

Роберт спускается ко мне в подвал, только чтобы скрыться от своей любимой. Я сколько раз задавала ему вопрос, почему он так поступает. В ответ он показывает мне все ту же мерзкую улыбку, которая заставляет остановиться мое сердце.

Однажды я не смогла удержать себя в руках. Я дала ему пощёчину и потребовала прекратить так себя вести.

В ту же самую секунду я пожалела о содеянном… это был первый раз в моей жизни, когда я подняла на кого-то руку. Я встала перед Робертом на колени и принялась извиняться, а он повернулся ко мне с той же улыбкой на лице, поцеловал меня в лоб и ушел.

Вечером того же дня я зашла в его кабинет, воспользовавшись запасным ключом. Он сидел там и бездвижно смотрел в стену. Его взгляд был таким пустым, что у меня подкосились ноги. Я и так не здорова, а тут мне сразу же стало хуже.

Я не посмела его отвлекать, а когда он все же почувствовал мое присутствие, то одарил меня тем же мертвым взглядом. Я опешила и стала молить его вернуться к прежней жизни, когда он был всегда улыбчивым молодым человеком, дарующим любовь всей своей семье.

Все было впустую… Роберт поднял меня с пола и пообещал, что в скором времени все станет лучше, чем было когда-то. Я успокоилась, приняв его слова всерьез.

Надеюсь, он сдержит свое слово.»

«Январь 1992,

Я проклинаю тот день, когда столь горячо полюбила всю семью Холлов! Я жалею, что когда-то стала работать у них!

Я ненавижу саму себя!

Я дала себе и Богу клятву, что сделаю все, о чем меня когда-либо попросит мой дорогой Роберт.

Зря у меня язык повернулся когда-то такое сказать… Роберт потерян. Я не могу теперь воспринимать его как милого и доброго человека. Он стал настоящим чудовищем, и я стала такой вместе с ним…

Наконец, он мне открылся. Я ждала этого так долго. Однако лучше бы я никогда не знала о том, что твориться у него на душе!

Я решилась сделать запись в своем дневнике, чтобы хоть кто-то узнал о настоящем Роберте. Я все изложу здесь, на бумаге. Пусть я и предам его, но Бог будет очень рассержен, если никто из нас не покается!

Роберт убил ее… убил Роуз.

Он мне рассказал, он все мне рассказал.

Он лишь притворялся, строил из себя беззаботного счастливого супруга и отца. Ему было больно, он не смог смириться с тем, что кто-то сможет украсть у него жену. Я пыталась вразумить его, пыталась остановить. Он лишь отругал меня и приказал молчать.

Я знала, что он что-то задумал, но что конкретно… конечно же это он сохранил в тайне. Я не знала, когда начать действовать. Я опоздала.

Лишь только я зашла в их спальню, чтобы сообщить о доставленной почте, как вдруг Роберт пронзает ножом милую Роуз, держа ее в крепких объятиях. Она даже не кричала. Из ее глаз мигом побежали слезы. О эти глаза, полные болью от столь ужасающего предательства. Он ей сказал… сказал, что так будет лучше. Теперь никто не посмеет забрать ее.

Я до сих пор не могу здраво мыслить и осознавать весь ужас пережитого мною события.

Безумный… безумный Роберт!

Мы вместе закапывали тело Роуз в задней части двора у того места, где обычно Роберт сажал ее любимые цветы.

Господи, помилуй! Не гневайся на этого безумца, он не ведал что творил! Его разум ослепила лютая ревность.

Я также повинна в том, что произошло. Я никогда не смою с себя кровь очаровательной и милой Роуз.

Детка, я каюсь в грехах своих! Не держи зла на Роберта… Сам Дьявол сыграл с ним злую шутку. Я знаю, он любил, любит и всегда будет любить одну лишь тебя!»

Дрейк вызывающе отстранился от прочтения записей. Еще многое предстояло узнать про Роберта Феникса Холла, однако самое главное было предоставлено в данном отрывке.

Олдену была предельна ясна подобного рода реакция друга, поскольку ему самому стало весьма не по себе, когда он только представил эту картину. Обезумевший хозяин поместья. Нож. Убийство собственной жены. И не решающая дать отказ на помощь в устранении тела няня. Она всем сердцем его любила, а значит не могла поступить иначе.

– Такой дичи я еще в жизни своей не встречал! – выругался Дрейк. – Да что за сумасшедший дом? Как можно так поступать с живым человеком… как можно просто взять и лишить его жизни? Она ведь была матерью его ребенка.

– Я знаю, Дрейк, – начал Олден. – Сам в подобное поверить не могу.

– Роуз всего лишь обсуждала что-то с коллегами на том вечере, а этот ее психованный муженёк понапридумывал себе Бог знает, что и спустя несколько месяцев просто вонзил ей нож в тело. Он прикончил свою жену!

– Эй, приятель, не заводись так.

– Да я просто понять не могу, что творилось со всей этой семейкой!

– Ладно, возьми себя в руки, – потребовал Олден. – Своими криками ты ничем не поможешь.

– Наверное, у этого Роберта Холла совсем не было мозгов, в точности, как и у нашего маньяка, раз им так нравиться резать людей.

– Остались последние записи, Дрейк. Давай же, надо закончить то, что начали, – Олден подозвал к себе друга, предоставляя ему доступ к ознакомлению с содержанием текста. Минуту брюнет отвел на размышления, решаться ему читать записи или нет, но после все же подошел, хоть и нехотя, к другу, принимаясь изучать последние фрагменты истории.

«Август 1993,

В поместье стало совсем темно и сыро.

Никаких отголосков прошлой счастливой жизни.

Неделю Стивен хворает от постигшей его болезни. Жуткий кашель мешает мальчику спать по ночам. Мне приходиться отречься от собственного сна, чтобы в любое время оказывать ребенку помощь и давать ему необходимые лекарства, выписанные доктором.

Роберт все реже проводит время с сыном. На мои просьбы скоротать с ним несколько часов никак не отвечает, словно игнорирует полностью все то, что я ему пытаюсь сказать.

Мне начинает не нравится, как Роберт косо поглядывает на Стивена, когда удосуживается заглянуть в его спальню. Он так и норовит показать свое враждебное отношение к больному ребенку. Его ему ничуть не жаль.

Стивену не становиться лучше. Доктор лишь качает головой и разводит руками.

Я думаю, он боится сказать, что мальчику не жить. А я не хочу потерять еще и этого ребенка. Роберт достаточно сотворил. Я боюсь, что он изничтожит и собственного сына.»

«Сентябрь 1993,

Прошлым утром я оповестила Роберта о том, что Стивену не удалось побороть болезнь. Температура у него не спадала, а из-за злобного кашля он уже и позабыл, как разговаривать.

Роберт провел эти два дня без еды. Он постоянно молчит. А сегодня вечером, когда он вроде как решил подремать, я слышала, как он постоянно повторял: «Ты мертва, Роуз, и твой пасынок тоже!»

Я пыталась убедить Роберта просить помощи у психолога, чтобы тот вернул его нормальное состояние. Он на человека перестал быть похож.

Господь Бог карает его за совершенное им убийство!

Правда, если и Роберта в скором времени заберут либо небеса, либо бурлящие языки пламени я не выдержу… он остался единственным любимым мною человеком.

Помимо всего прочего я должна покаяться, что посмела обмануть его.

Я спасла от него Стивена. Я ему соврала. Благодаря моим настоям целебных трав мальчик пошел на поправку. Я не дам Роберту прикоснуться к нему. Если он так возненавидел собственного сына, то тот теперь останется под моей опекой и опекой моих хороших друзей.

Стивен, милый… если тебе посчастливиться когда-то найти мои записи, прошу, сохрани их, узнай всю правду, но не держи зла на отца. Мы с ним оба виновны.»

В конце, на переплете была оставлена личная подпись владелицы дневника – Бетти Руш. Именно благодаря этой женщине история приобрела оттенок отчетливости и ясности.

– Давай выбираться, дружище, – окликнул Дрейка Олден, принимаясь подниматься по лестнице.

Брюнет не стал торопиться. Он забрал с собой оставленный другом дневник, чтобы поделиться полученной информацией с их спутницами.

Девушки накинулись на парней с расспросами про увиденное и найденное там, внизу, как только показались их макушки.

– Вот, ты любишь такие вещи, – Дрейк протянул дневник своей лучшей подруге, которая тут же его приняла.

– Еще одни записи? – поинтересовалась Эмма.

– Да в них сущий кошмар описан, – объяснил Олден.

Девушки выстроились вокруг парней, желая перед отправлением узнать краткое содержание всего описанного в найденном дневнике.

– Вещица принадлежала домработнице и по совместительству няне данного поместья, – начал Олден.

– Она работала здесь еще со времен сына Тома Холла, – подловил Дрейк. – Что самое ужасное и в то же время интересное, так это то, что столь уважаемый Роберт Феникс Холл, вокруг истории которого мы и мечемся в поисках разгадок, оказался убийцей собственной жены.

Девушки хором ахнули, удивившись изложенному факту.

– Ага, – подтвердил Олден. – А своего сына, Стивена, он, скажем мягко, слегка недолюбливал.

– Мальчик тоже умер? – поинтересовалась Иви, перебив своего друга.

– Не совсем, – продолжил шатен. – Эта самая няня, Бетти Руш, заподозрила неладное со стороны Роберта. Она обманула его, сказав, что его сын не справился с болезнью и умер от жуткой простуды.

– А на самом деле, – подловил нить повествования Дрейк, – она забрала Стивена себе, живого и стремительно идущего на поправку.

Очередная волна удивления со стороны молодых дам накрыла парней.

– Дай нам, Боже, выбраться отсюда живыми, – воодушевилась Эмма.

– По мне, так Бетти Руш досконально все объяснила, – опешила Тейлор.

– Эта няня, кстати, не была такой уж святошей, – заверил девушек Дрейк. – Она помогла Роберту закапывать тело его жены, которую он зарезал ножом прямо у нее на глазах.

– Мне начинает казаться, будто все в этой семейке были немного поехавшие, – заключила Тейлор.

– Поведение няни объяснимо, ибо она с Робертом всю жизнь провела, наверное, хотела помогать ему абсолютно во всем. И уж ей наверняка не хотелось отправлять его за решетку, – предположила Иви, до этого внимательно слушая доводы товарищей.

– Ладно, убедила, а что насчет самих владельцев поместья? Есть ли объяснение их странному поведению? – поинтересовалась Тейлор, как обычно слегка съязвив. – У них девчонки так и так помирали. Некоторые владельцы из-за горя бесповоротно с ума сходили. А последний так убийцей заделался.

На подобное не только у Иви, но и ни у кого не нашлось ни ответа, ни даже малейшего предположения.

– Сплошная жуть, – вздохнула Эмма.

– Давайте покончим с этой безумной историей. У нас осталось два незавершенных дела, – напомнил всем Дрейк. После чего, с еще большим напряжением по всему телу, молодые люди поспешили на третий этаж поместья. Надежда на нахождение видеомагнитофона именно там весьма возросла.

Третий этаж не представлял собой конструкцию с двумя ответвлениями от главного коридора, как было на двух нижних ярусах. Там были расположены четыре двери на приличном, в результате больших размеров комнат, расстояние друг от друга.

Молодые люди решились начать с обыска первой по счету комнаты, в порядке отсчета слева-направо. Но как только Эмма потянулась к дверной ручке, всю команду отвлек сильный фоновый шум, доносящийся за третьей дверью.

– Какого черта это было? – выругался Олден.

Молодежь на время воссоздала идеальную тишину, чтобы удостовериться в отсутствии какой-либо для них опасности.

– Мы, конечно, можем еще так постоять, но я думаю, следует все же проверить, что является причиной такого шума, – произнес Дрейк. – Хотя этот шум мне кажется довольно знакомым.

– Поверь, и мне тоже, – заверил Олден. – Я не раз в своей жизни разбирал какую-либо технику, и могу вас всех заверить, что подобное происходит с телевизором по причине, например, неправильного подключения проводов или же после простого завершения показа при помощи приставки.

– Значит, ты хочешь сказать, что вот мы и нашли, где можно просмотреть содержимое найденной кассеты? – спросил Дрейк.

– Или же кто-то помог нам его найти, – произнесла Иви с некой осторожностью. – Если вы понимаете, о ком я говорю.

Об одном упоминании о маньяке-убийце молодых людей окутала паника. Нечто подобное уже происходило. Этот самый человек пытался указать им на мертвое тело паренька в очках. А так он либо хотел, чтобы группа друзей узнала всю правду перед смертью, либо он сразу же их всех отправит на тот свет, пока они будут возиться с техникой, даже не давая им ни малейшего шанса на раскрытие запутанной для всех истории.

– Рискнем? – поинтересовался Дрейк.

– Если ты хочешь, чтобы тебе вспороли живот, тогда валяй, – огрызнулась Тейлор.

– Ты хочешь выбраться или нет?

– Что за глупый вопрос!

– Тогда помоги нам, – стребовал брюнет.

У нужной двери молодые люди приступали к готовности распахнуть деревянную преграду и зайти внутрь скрываемого за ней помещения.

– Если что, я готов ко всему, – Олден демонстративно вертел в руке используемый как раз в целях самообороны скальпель, дабы заверить и себя, и своих друзей в необходимости сохранения спокойствия.

– То, что нужно, – перевела дух Эмма, пригревшись под боком вооруженного героя.

– Если все готовы, тогда вперед, – нацеленный на встречу с непредвиденным Дрейк повел за собой группу опасливых, но еще не потерявших рассудок друзей в пучину темноты, где в конце, режа уши молодым людям тем же противным звуком, виднелся прямоугольник с мерцающими черно-белыми полосками.

Глава 20.

Молодые люди окружили подающую признаки жизни технику. Шум только нарастал, а перебегающие на экране черно-белые волны раздражали светочувствительные аппараты глаз.

– Кассета все еще у тебя? – Дрейк призвал свою белокурую подругу к содействию.

Эмма незамедлительно достала из и так уже растянувшихся под весом собранных девушкой предметов карманов проигрывающее устройство. Она вставила кассету в отведенную специально для нее область. Горящие красным цветом лампочки на проигрывающей видео технике осведомляли об уже включенном и подключенном механизме.

Экран телевизора заполнился черным цветом, картинка так и не появлялась, хотя видеомагнитофон уже приготовился к воспроизведению.

– Минутку, – Олден склонился над представшей перед ним техникой и принялся разбираться с возникшей проблемой.

– Будь осторожен! – вскрикнула Эмма. – Не хватало еще, чтобы тебя током ударило.

– Не волнуйся, – шатен издал легкий смешок, после чего занялся переподключением всевозможных проводов.

Молодые люди услышала отдельные сочетания букв, которые со временем, как Олден настраивал устройство на нужный лад, преображались в целые слова.

«Бе… Бет……ти….Б..ти….Бе..и….Бетт….Бетти!»

Изображение слегка подводило своими темными тонами, которые никак не могли вырисовать четкую картинку. Перебегающие из одного края в другой волны лишь ухудшали ситуацию. Олден перебрался к задней части телевизора, где несколькими движениями смог заставить технику во всех красках ознакомить молодых людей с изображением.

На экране в нижнем углу вырисовывалась дата 13/07/91. Молодой мужчина с прической в стиле ретро, трехдневной щетиной и изумрудного цвета глазами широко улыбался в камеру.

– Бетти, не переживай, тебе всего лишь надо направлять, как ты выражаешься «эту штуку», в нашу сторону.

– А если я ее уроню, Роберт? – произнес женский голос за кадром.

– Просто держи ее крепче.

Мужчина отстранился, попятился назад, и на экране можно было разглядеть яркую зелень и крыльцо поместья, что скрывались за его спиной.

– Эй, приятель! – Роберт окликнул кого-то в стороне, и через мгновенье к нему подбежал радостный мальчишка, который звонко выкрикнул слово «папа». – Бетти уже записывает, ты должен поучаствовать в съемке.

Роберт взял на руки своего сына, который энергично принялся размахивать руками в сторону Бетти, держащей в руках записывающее устройство.

– Это видео сохранится надолго, и ты, Стивен, будешь пересматривать его, когда захочешь вспомнить, каким ты был маленьким. Поэтому давай, помаши себе взрослому.

Роберт поставил сына на землю, а сам с улыбкой на лице стал наблюдать, как его маленькая копия выполняет его поручение.

– Ты выглядишь очень милым, Стивен, – заверила мальчишку няня.

– Спасибо, – отозвался тот. – Я обязательно оставлю себе будущему какое-нибудь послание.

Видео приостановилось, и изображение застыло на тот моменте, когда Стивен своими маленькими детскими ручонками убирал растрепавшиеся от легкого ветерка волосы.

Видеомагнитофон вновь загудел и принялся показывать продолжение.

Другая дата – 16/07/91.

Съемка велась в известной Дрейку мастерской, где он успел застать целый ряд написанных картин.

Роберт, слегка сгорбившись, сидел напротив мольберта, на котором он старательно выводил линию тонкой кистью. На его лице читалось полное сосредоточение. Его глаза сузились, ноздри расширились, а губы сжались.

– Бетти, я даже боком чувствую, что ты меня снимаешь, – брюнет обратился к няне, не прерываясь от работы.

За кадром раздался смех старушки.

– Прости, дорогой, но твое погружение в прекрасный мир искусства невозможно упустить. А с этой вещицей, если ты когда-нибудь отречешься от своего любимого дела, можно восполнить весь процесс.

Роберт повернулся к няне со слабой улыбкой на лице.

– Я так полагаю, ты с этой техникой уже подружилась.

– Снимать вас, моих самых дорогих людей, большое удовольствие, поэтому я быстро приспособилась, – объяснилась няня.

Роберт на мгновенье задумался, улыбка с его лица исчезла, и он отложил кисточку в сторону.

– Бетти, – хозяин поместья замолк на секунду, обдумывая, как бы правильнее изложиться, а среагировавшая на свое имя няня молча требовала продолжения. – Почему у тебя нет своих детей?

– Так получилось. Я не могла забросить работу, мне нужно было на что-то жить, хотя этот дом предоставлял мне и постель, и пропитание, и крышу над головой, однако мне нужно было содержать родных, которые сильно болели. И так все закрутилось, что я позабыла о собственном счастье, получая огромное удовольствие от того, как я даровала это самое счастье семьям твоих предков и твоей собственной, – проговорила Бетти.

– Но ведь ты не можешь кого-то назвать своей дочерью или сыном, – Роберт устремил свой взор на мольберт, одновременно изучая свое творчество и поддерживая разговор с няней.

– Я могу смело называть тебя своим ребенком, хоть и не я даровала тебе жизнь, – откликнулся женский голос.

Брюнет хотел было что-то ответить, но в мастерскую вошла Роуз в бежевом шелковом халате.

– Хорошо проводите время? – шатенка подошла вплотную к своему мужу, прислонившись к нему грудью и положив свои тонкие, белоснежного цвета кисти на его широкие плечи. – Это прекрасная работа, милый!

Роуз прониклась портретом ее сына с еще некоторыми незавершенными деталями.

– Стивену обязательно понравится! – заверила своего мужа шатенка.

– Ты уложила нашего сына в постель?

– Да, – ответила Роуз. – Я почитала ему на ночь и после того, как он стал мило посапывать, решила наполнить ванну и немного освежиться.

Перед тем как вновь взяться за кисточку Роберт закинул голову назад и прикоснулся своими губами к румяной щеке жены. А Роуз в свою очередь подсела к няне, чтобы лишний раз не отвлекать мужа от работы.

– Он уже сколько часов упорно трудиться, чтобы представить портрет своего сына наилучшим образом, – прошептала Бетти.

– Наконец у нас все замечательно, больше никаких пререканий и ссор, – откликнулась Роуз. – Дальше будет только лучше.

Данный кадр был сменен другим.

У главного входа в поместье что-то бурно обсуждали люди в рабочей форме. У крыльца в разных местах были разбросаны строительные материалы и инструменты. Над лакированной дверью прорисовывалось уже знакомое молодым людям изображение величавой птицы – Феникса.

Роберт расположился чуть-чуть поодаль, изредка наблюдая за продвигающейся работой нанятых им людей. Он сидел за маленьким столиком, пролистывая одну страницу за другой свежего номера газеты.

– Стивен, будь осторожен! – Бетти подошла ближе к Роберту, к которому целенаправленно бежал его сын.

– Этому ребенку все равно, поранится он или нет, когда он чего-то хочет, – засмеялся Роберт.

– Папа, папа! – Стивен чуть не сбил няню с ног, когда он столкнулся с ней и схватился за подол ее платья.

– Что такое, малыш?

– Кто это? – мальчишка указал рукой на трудящихся у дома мужчин.

– Это рабочие. Я попросил их несколько украсить наше поместье, – объяснил сыну отец.

– А как украсить?

– Они изобразят очень красивую, необыкновенную птицу. Она сгорает и восстает из пепла. Перерождается. Приносит в мир что-то новое.