Сказочница

– Сегодня приходила Лариса Беркутова.

Программисту понадобилось секунд десять, чтобы сложить А и Б.

– Не представляю, каково ей… Думала узнать что-то о Коле?

– Ты разговаривал с ним в тот день?

Оба знали, о каком дне шла речь. Маэстро держал задание Коли в секрете, но о пропаже ценного сотрудника знал весь Институт.

– Да, – Марат ненадолго задумался. – Он спрашивал о Германе, и я отправил его к Жеке. Все-таки они долго проработали вместе.

Маэстро рассеянно кивнул. Вернувшись в кабинет, он уставился в окно, пытаясь поймать ускользавшую мысль. Жека и Герман – два сотрудника расформированного экспериментального отдела, которым заведовал Игорь Руничев. Тот самый Руничев… с чего бы Коле интересоваться его делами?

Он бросил взгляд на часы, в нетерпении барабаня пальцами по стеклу. Слишком многого от Шуриков ждать не стоило, еще того меньше Маэстро ожидал от их подельников – домушников. Он не любил действовать впопыхах, такие планы редко выгорали – но в этот раз риск того стоил. Стоило ему заметить флешку у Ларисы, как счет пошел на минуты. Он много раз видел треклятую утку в руках Коленьки, и даже смутно припомнил, как тот намекал, что в ней – ключ от рабочего компьютера. Все, что найдется в квартире – станет приятным бонусом.

Маэстро задумчиво почесал в затылке при мысли о том, сколько Шурики попросят за внезапность, а еще за то, что работать придется в общественном транспорте, в толпе людей. За такое они брались только в самых крайних случаях. Тертые калачи, дело знали туго – и знали, что своя шкура дороже нулей в кармане. Маэстро вздохнул, проводив взглядом преданного Василича, собиравшегося домой. Нечего парню в это впутываться, рановато еще. Шурики подозрительные, что твой черт – еще адрес потребуют и родословную до пятого колена.

Родословная Василича у Маэстро имелась, но делиться секретами он не любил.

Хлопнула дверь, профессор остался в одиночестве. Время близилось к четырем, но раньше половины шестого Шурики обычно не показывались. Они приходили вечером, даже если задание было готово к десяти утра. Не любили при свете ни работать, ни сдавать дела, а в белые ночи и вовсе только за дополнительный куш. Маэстро крякнул и полез в верхний ящик стола, проверяя, на месте ли конверт. Не хотели люди за идею работать, была идея да вся вышла.

Эх, Коленька, Коля… Ты был из тех, кто работал если не за идею, то хотя бы за совесть. Где теперь такого отыщешь?

Визиту бывшей жены Маэстро не удивился – но, откровенно говоря, визит изрядно запоздал. Больше двух месяцев прошло, а она только соизволила явиться. Другая бы первым делом на работу побежала выяснять, что да как. Тут ведь и любовница могла быть, и другой конфликт. Но нет, даже не почесалась!

Маэстро с неудовольствием уставился в окно. Работу надо продолжать, нечего киснуть. Подумаешь, пришла фифа, всколыхнула старую занозу. На вид – ни кожи, ни рожи, и что Коленька в ней нашел? Молодой был, не разглядел за фасадом. А теперь что ж, время горевать давно вышло.

Маэстро поднялся, развернул к себе кульман. Чертеж вышел небрежным, без основной надписи и даже рамка обозначена весьма приблизительно. Осталось совсем немного – по большому счету, последние месяцы Маэстро больше наводил лоск, вся основная «начинка» давно уже стояла в цеху, подвергаясь самым изощренным испытаниям, какие только мог изобрести начальник отдела технического контроля. Но Маэстро слушал его доклады вполуха – главным беспокойством оставалось отсутствие опытного материала. Руки так и чесались испытать, наконец, чудо-зверя, но ведь надо-то наверняка! Не на кроликах и не в климатических камерах – а поймать, наконец, взять за горло одного из гадов, чтобы заглянуть в полные страха глаза и убедиться, что все эти годы работы были не зря.

И тогда предательство Руничева перестанет терзать его.

Если бы не Шурики, Маэстро уже сейчас торопился бы вниз, на экспериментальный этаж. Но порядок должен быть во всем – сначала отчет, а завтра можно и с железом повозиться, не привыкать.

Маэстро подцепил мизинцем папку с края стола и еще раз пробежал документацию глазами. Все должно работать, компьютер давно уже выдает гарантию успеха в восемьдесят девять и пять десятых процента, но ведь симулятор – это вам не живое существо.

И все-таки зачем Коля интересовался Руничевым?

В дверь постучали.

– Можно? – голова одного из Шуриков просунулась в небольшую щель.

– Проходите, давайте, – замахал на них рукой Маэстро. – Побыстрее!

При мысли о том, что обтянутый брюками жирный Шуриков зад торчит на всеобщее обозрение в коридоре, зубы свело болью.

Шурики ввалились в кабинет, который внезапно стал невероятно тесен. Оба носили одинаковые черные пиджаки и вельветовые брюки, делавшие их фигуры еще более нескладными. Шурик номер два держал в руках небольшой пакетик, а номер один – сложенную рулоном газету «Комсомольская правда». Маэстро машинально отвернул кульман к стене, хотя практического смысла в этом не было никакого. Вряд ли визитеры знали, что это предмет, а не еврейская фамилия.

– Ну что?

– Хату проверили. Бабская хата, ничего особенного.

Маэстро вздохнул. Ровно как он и подозревал.

– Шмотки, цацки, журналы эти везде… – Шурик номер один запнулся. – Гламуровые, вот. Хахаля вроде не водит.

– Холодильник пустой, – добавил Шурик номер два.

Маэстро быстро протянул первому конверт, который мгновенно исчез в широком кармане помятого пиджака.

– Спасибо, ребятушки, – Маэстро кивнул и встал у окна. – Дело, конечно, того не стоило, но все равно спасибо. С сумочкой не выгорело, я уже понял. Жаль, жаль…

Он поцокал языком.

Шурики молчали, потом номер один забрал у второго пакет.

– Мы еще в мусоре пошарили, – Маэстро скривился. – Нашли вот. Может, что важное.

Что можно выудить из мусора в квартире пригламуреной дуры? Маэстро на мгновение вскинул глаза к потолку. Из пакета Шурик достал второй пакет, прозрачный – и в нем болталось что-то мокрое, похожее на детскую игрушку, но определенно биологического происхождения.

Ярко-фиолетового цвета с шипами.

Маэстро стало нехорошо. Шурики, не дожидаясь его реакции, положили на стол газету и развернули, явив взгляду профессора скомканный исписанный лист бумаги. Маэстро осторожно, двумя пальцами развернул листок и начал читать.

– Оставьте… – прошептал он. – Идите, идите. И это…

Неужели свершилось? Он боялся произнести свою мысль вслух, поэтому выбрал обходной путь.

– Проследите за ней. Обычная такса. Адрес знаете.

Шурики синхронно кивнули и скрылись за дверью. Задавать вопросы они не любили и занимались этим, только когда вознаграждение казалось недостаточным.

Маэстро завернул пакет в газету и торопливо вышел. В мозгу настойчиво звенела мысль о том, что она сама пришла к нему… сама, по доброй воле! И он дал мерзавке уйти живой и невредимой! Старый дурак, слепец!

В лифте ему встретился Михалыч – зам главного энергетика, лысенький холостяк, любивший засиживаться допоздна, играя в танчики. Маэстро лишь торопливо кивнул, хотя по лицу Михалыча было ясно – тот бы не отказался пропустить по стакану пивчанского и пожаловаться на жену, которая давно бросила его и даже отсудила приличные алименты. Маэстро все его истории знал наизусть, потому что Михалыч и в трезвом виде говорил на единственно важную для него тему.

Но сейчас кое-что было намного важнее.

Маэстро запер за собой дверь экспериментальной лаборатории – по сути, главной комнаты уже не существовавшего отдела, отобранного давным-давно у Руничева. С передвижного металлического столика полетели на пол ошметки силиконовых трубок и пара саморезов. Маэстро, едва дыша, расстелил кусок полиэтилена и осторожно выложил содержимое принесенного Шуриками свертка.

Безусловно, это была не игрушка. Он поворачивал мокрый комок и так и сяк, пытаясь представить на его месте кошку или хомяка. Но у домашних животных не бывает такого шипастного хвоста и длинной, похожей на крокодилью пасти с двумя рядами острых клыков. Это определенно мало напоминало домашних игуан, ставших популярными в последнее время. То, что лежало на столе, совершенно точно не походило на что-либо из известного ему животного мира. И цвет… в природе не существует настолько ярких цветов, такие краски возможны лишь в мире технологий.

И мире колдовства.

Что делал этот странный комок в квартире бывшей жены Николя? Почему Шурики принесли ему детские каракули, в которых описан фиолетовый дракон? Совпадение?

Картина внезапно предстала перед глазами Маэстро так ярко, как никогда прежде. Ну конечно же! Разумеется, ей это и в голову не пришло раньше, какая ерунда! Ведь эта вертихвостка с самого начала знала, с самого начала принимала участие во всем. Потому что она с ними заодно! С этими шарлатанами, упырями, невесть кем еще, погубившими его мальчика. И не постеснялась же разыграть перед ним святую наивность!

Профессор оскалился и погрозил пальцем неведомо кому.

Приходить прямо в лапы к Маэстро было слишком рискованно, слишком самонадеянно. Обратного хода, дорогуша, уже не будет.

Глава 8. Мастер Артели чудотворцев

Работа архивариусом – или библиотекарем, кому как удобнее – считалась не только унылой, но и совершенно бесперспективной. В Артели давно поговаривали, что главным скорее изберут кого-то вообще не из Круга, чем того, кому положено знать все секреты и присутствовать на всех заседаниях. Калидас вспомнил, с какой усмешкой смотрели на него остальные, когда тайным голосованием Мастером выбрали Глостера – на два десятка лет его младше! Единственным сомнительным преимуществом было то, что архивариус жил в самом Охотничьем замке. Когда пустили маршруты в Кронштадт, добираться общественным транспортом стало хоть немного легче, но с того момента, как Артель разместилась в бывшем особняке Стейнбок-Ферморов, удаленность от центра и основных магистралей доставляла чудотворцам изрядные неудобства.

Если верить архивам, до Второй Мировой смельчаки отваживались приплывать на лодках, но Калидас видел в этом одно ребячество. Лучше трястись в конке или даже крутить несколько часов педали, чем положиться на благосклонность капризного Финского залива.

Он спустился по железной лестнице, еще раз напомнив себе почаще наведываться в обсерваторию – птицы повадились гадить даже в едва приоткрытые окна мансарды, несмотря на пугало, снабженное парочкой безобидных шутих. Архивариус прошел длинным коридором, чутко прислушиваясь к скрипу паркетных половиц под ногами – ремонт с каждым годом нависал над усадьбой все с большей неизбежностью, но Малый Круг упрямо голосовал… за перенос голосования по этому вопросу. Отчасти Калидас понимал их – замок так и не стал домом для членов Артели, а рисковать хрупким подобием секретности никому не хотелось.

Калидас протянул руку, чтобы постучать в обитую дерматином дверь, но та сама распахнулась ему навстречу. Обычные шуточки Глостера, пора бы привыкнуть. Мастер всегда знал, кто стоит за дверью, а иногда – тут Калидас мог лишь догадываться – даже знал, зачем к нему пришли.

– Здорово, дружище! – глава Артели не поленился подняться из кожаного кресла, чтобы протянуть руку и хлопнуть архивариуса по плечу. – Заметил твою кислую физиономию на последнем собрании. Было так ужасно?

Что бы Жанна ни говорила, Калидасу Глостер нравился. Тонкие черты лица, довольно высокий, темные, коротко стриженные волосы и привычная панибратская манера вести разговор. Мастер не любил тратить время на пустые разговоры – даже чаепитие умел превратить в деловое совещание, а уж попойку… тут Калидас просто снимал шляпу. В Глостере было обаяние, которого Калидасу отчаянно не хватало самому.

Но Калидас знал Глостера с детства – когда тот еще ходил пешком под стол, если мать приводила его вечерами на заседания Малого Круга. Он знал всех и каждого, быстро учился и показывал великолепные результаты. Калидас вспомнил, что Глостеру стали поручать задания по обеспечению безопасности Артели раньше, чем кому-либо на его памяти.

Тут он сообразил, что Мастер все еще ждет ответа.

– Нет, то есть… Нет, я вовсе не по этому поводу. Все прошло нормально, ты и сам знаешь. Они опять съехали с темы, даже со всех тем разом.

Глостер усмехнулся.

– А ты все переживаешь, что динамики рождаемости нет? Что поделаешь, эмансипация добралась и до Артели. Моя мать считает, что мужчины не должны запирать женщин у плиты, представляешь? А ведь она всю жизнь при Союзе прожила, из них лет двадцать – в коммуналке!

Архивариус невольно оглядел кабинет, в котором лишь недавно, после выборов, стал бывать регулярно и больше как друг. Глостер не заботился о свободном пространстве, поэтому занял эркер большим рабочим столом; в кабинете, все стены которого занимали книжные стеллажи, не осталось места даже для журнальной тумбы. Калидас много раз предлагал ему расширить пространство, замок это вполне позволял – но Мастер лишь отшучивался.

– Еще что-нибудь на повестке? Или я уже могу, наконец, предложить тебе чаю?

Калидас сообразил, что опять витал в облаках.

– Да это… – он замялся. – Принес новый номер «Желтого угла»… Очередная каляка от нашего общего знакомого.

По лицу Мастера пробежала тень, но он повторно хлопнул архивариуса по плечу и вернулся за стол.

– Садись-садись, в ногах правды нет, дружище. Рвешься в бой? Но с кем драться, ты мне скажи? С этим «Ды. Лы»?

– Это…

– Погоди, ты думаешь, это Маэстро. Допустим. Не перебивай. И ты предлагаешь конкретно что? Опровержение? Но что мы напишем? Что какая-то институтская шишка пишет махровый бред в желтую газетенку? А разве ему кто-то запрещает, а? Или предлагаешь написать такое же про Институт? Фантазия-то у тебя богатая, я не сомневаюсь…

Глостер ухмыльнулся, и Калидасу стало жарко. Если он знал об их отношениях с Жанной, просто увольнением ассистентки дело не кончится.

– Я думаю написать в редакцию, – уточнил он. – С требованием опровержения информации, как недоказанной.

– От себя лично?

– Ну… – в вопросе крылся подвох. – Даже от себя лично. Или…

Глостер печально покачал головой и достал из верхнего ящика стола трубку и табак. Не торопясь набил, закурил и пустил колечко дыма в раскрытую форточку.

– Все хочу научиться, как Гэндальф у Толкиена. А что касается редакции – он же приплатил за эту статью, наш тайный поклонник. Понимаешь, дружище? А кто платит – тот девушку и танцует. Поэтому о жалобе они ему радостно сообщат. Ты что же, хочешь Маэстро свое настоящее имя раскрыть? Или будешь от лица колдунов-затейников жаловаться? Так лучшего доказательства ему не сыскать!

Калидас шепотом выругался, признавая поражение.

– Но ты нос не вешай, – Глостер отложил трубку и вытащил из-под груды исписанных от руки листов с расчетами свежий номер «Комсомолки». – Давай лучше о серьезном. Я заметил, ты пытался поддержать меня на собрании, но из этого вышло мало толку. Всем подавай информацию, доказательства! Чертов Гугл поработил разум. Мы должны, наконец, обнаружить, где эти мрази засели и выкурить оттуда раз и навсегда. Я тут периодически прогуливаюсь, проверяю разные наводки…

– С ума сошел! – выпалил Калидас, начисто забыв про субординацию. – Они же тебя придушат, как котенка! Тем более, если у них появился…

– Спасибо за высокое мнение о моих способностях к самозащите, – Глостер усмехнулся, показывая, что не обиделся. – Я осторожен. Но больше беспокоюсь, что до сих пор ничего не нашел, хотя, признаюсь – старался. И не думаю, что у ордена появился Магистр. Сколько лет назад помер последний?

– С десяток будет, – Калидас пожал плечами. – Но они всегда возвращаются, Глеб. Хорошо прячутся и следы заметают. Да еще похищения – слишком все сходится.

Мастер едва заметно кивнул.

– Они стали сильнее, понимаешь? Орден де Бирса возродился – осталось понять, как и кем, черт побери, – архивариус в раздражении мял в руках выпуск «Желтого угла».

– Были бы у нас материалы следствия, – пробормотал Глостер, рассеянно листая «Комсомолку». – Но Рамиль давно на пенсии, и делиться с ним никто не станет, я уже пытался его расспрашивать.

Лучший повар Артели проработал в управлении МВД по Петербургу неполных тридцать лет, и до сих пор был вхож в некоторые отделы, закрытые для обычной публики. Но Калидас понимал, что до деталей такого резонансного дела тех, кто служил ему источником информации, все равно не допустят.

Внезапно холеная, тонкая рука Глостера замерла на полпути. Взгляд остекленел, Мастер водил пальцем по строчкам, перечитывая несколько раз один и тот же заголовок и маленькую заметку под ним, потом резко вскочил на ноги.

– Прошу прощения, дружище, срочное дело. Но мы ведь с тобой, как две сороки-наседки, все уже обсудили?

Калидас помолчал, ожидая продолжения, но его не последовало. Глостер лихорадочно промчался вдоль стеллажей, сдернув по пути свой темный плащ и нахлобучив невпопад широкополую шляпу. Калидас поднялся, снедаемый любопытством, но Глостер, казалось, и не замечал его жадно скользящего по газете взгляда.

– Ладно, пойду, – пробормотал архивариус себе под нос, но с места не тронулся. – Чучелу надо что-то более сильное приделать, не пугаются пернатые пуканья и гуканья, хоть тресни.

Глостер кивнул, явно погруженный в свои мысли, махнул ему рукой и пулей вылетел в коридор. Калидас взял газету со стола: «Полиция раскрыла имя одного из похищенных две недели назад. Мужчина найден мертвым в подъезде собственного дома».

В заметке было лишь несколько предложений. Мужчина, за сорок, пропал две недели назад, а вчера поздно вечером был найден в бессознательном состоянии у дверей квартиры, из которой исчез, и вскоре скончался, не приходя в сознание. Кроме этого сообщалось, что родственников у него не было.

Игорь Руничев. Калидас поморщился. Почему Глостер сорвался, прочтя заметку? Ему самому имя не говорило ничего – и чудотворцем этот мужчина точно не был. Архивариус вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь, и вернулся к мыслям о Маэстро и его статьях.

С одной стороны – Жанна права. Они сидят без дела очень долго, их становится все меньше, а новые чудотворцы рождаются все реже, даже материнский капитал не помогает. Некроманты – лишь одна из проблем, но разве можно позволять чернить себя кому ни попадя?!

Но с другой стороны прав и Глостер. Нельзя вот так писать бумажки направо и налево, да еще подписываясь собственным именем. А если вымышленным – сейчас такое и читать не будут, это вам не ВикиЛикс. Калидас добрался до библиотеки, привычно набросил на чучело пиджак и распахнул окно. Для очистки подоконника хватило пары бытовых хаст с простейшей системой уравнений – сущая ерунда. Зря он накинулся на Глостера – тому, поди, быстро наскучило сидеть в кабинете и покуривать трубку, вот и рвался к приключениям. Калидас бросил взгляд на часы – половина третьего, и впереди еще куча работы, пока не появится Жанна и не развеет его тоску.

Он вздохнул, скомкал экземпляр «Желтого угла» и точным ударом отправил через пол прямо на кухню, к Рамилю, после чего уселся на подоконник в ожидании неминуемого скандала.

Глава 9. Дома у Крота

Крот оказался не сторонником легких путей. Вместо того чтобы уютно устроиться в метро и доехать с Гражданки до Комендани пусть и с пересадкой, пусть за час, но в полном покое, он потащил Лару на остановку автобуса, который ехал до «Пионерской». Автобусы Лара не очень любила, тем более народу набилось много, кто-то наступил ей на ногу, а кто-то едва не упал, когда водитель стартанул с места так, словно за ним гнались бандиты. Крот ничего не заметил, но зато предложил ей сесть, когда освободилось ближайшее сидение. По мере приближения к Приморскому району, Лару все больше терзали сомнения.

С нынешними веяниями в законодательстве это тянуло на совращение малолетнего. И ничего, что она школьная учительница – Крот ведь из другой школы. И восемнадцати ему, скорее всего, нет. Его дед мог оказаться генералом в отставке и спустить ее с лестницы. Или бабка окажется чокнутой и начнет их «женить». Она торопливо достала телефон и перечитала гороскоп, который уже успел поменяться с утра.

«Судьбоносные встречи редко выглядят таковыми. Не упускайте ваш шанс».

Ну хорошо, упускать она не будет. Но поостеречься стоило. Лара с трудом дозвонилась до участкового, который в прошлом году помогал ей тащить новую тумбочку и долго потом напрашивался на чай, рассказала о взломе и сказала, что будет ночевать у подруги. Когда дотошный мужик попытался выяснить, где подруга живет, она повесила трубку.

– Либо вы не расстроены, либо этот участковый – мудак, – нависая над ней прокомментировал Крот. – Короткий разговор получился.

Лара вздрогнула. Он говорил четко, но шепотом, и окружающие явно не расслышали ни единого слова.

– Нет, просто… Не хочу навязывать следствию свое мнение, – выкрутилась она и отвернулась.

На Комендантской площади, где Лара была последний раз несколько лет назад, многое изменилось. Круглый торговый центр прямо посередине достроили, сделав в нем подземный выход из метро, со всех сторон агрессивно наступали вывески центров поменьше и пожиже. Сойдя на остановке, они двинулись через дворы прямо к большой восемнадцатиэтажке – Лара с опаской задрала голову, разглядывая смутно виднеющиеся очертания крыши. Если его «предки» живут на самой высоте…

Ей повезло – лифт отвез их на восьмой этаж, где Крот гордо отпер дверь и буквально втолкнул смущенную Лару в ярко освещенный коридор – раза в два больше коридора в ее маленькой двухкомнатной квартирке.

– Ба, я дома! – заорал парень, скидывая куртку и ботинки. – Со мной гости!

Лара не стала разуваться, подозревая, что сейчас ее отправят восвояси и правильно сделают. Дверь прямо напротив открылась с легким скрипом, и в коридор выплыла маленькая круглая старушка, едва достававшая Ларе до плеча.

– Это Лара, – кивнул Крот. – А это Наина Романовна, моя ба. Я предложил ей переночевать, потому что ее хату только что обнесли. И еще в метро пытались сумку вырвать, уроды. Я их прогнал.

– Батюшки-светы! – ахнула старушка, помогая Ларе снять куртку. – Ты что же, видел их, Кирюшка?

Все-таки Кирилл. Лару обрадовало наличие у Крота обычного, человеческого имени.

– Угу, – парень уже ковырялся в холодильнике и отвечал с трудом.

– А вы, Ларочка, как с Кирюшкой познакомились-то? – Наина Романовна повела ее в кухню, оклеенную рельефными терракотовыми обоями. – В этой его… гей… гейм-зоне, что ли?

Крот чуть не поперхнулся, но прожевав, расхохотался. Лара не сдержала улыбки.

– Я в школе работаю, – объяснение получилось невнятным. – Учителем русского и литературы.

– Невероятно! – Наина Романовна просияла словно маков цвет. – Хоть кто-то за него решил взяться, это же кошмар! Ничего не делает, Ларочка. Учиться не хочет, работать не работает, скоро в армию – так говорит его по зрению не возьмут. Зрение-то и правда дрянь, но ведь работать это не мешает! Прошу вас, повлияйте хоть немного! Мы уж и руки опустили с дедом. Голова золотая, на бесплатное бы поступил в институт – так нет, отказывается наотрез!

Лара смущенно уставилась в пол, искоса поглядывая на Крота. Вряд ли парень рассчитывал на такой эффект. Он уже не смеялся, но и особо расстроенным не выглядел.

– Да вы садитесь! Двигайся, лоботряс, – Наина Романовна беззлобно пихнула внука под бок, усаживая Лару на низенький диван. – Вам супу налить? Только сварила, вот как чувствовала, что Кирюшка скоро явится.

Супу? Лара испуганно посмотрела на Крота. Она ведь только переночевать, это…

Но отказать было невежливо – да и если честно, бесполезно, потому что старушка уже орудовала у большой плиты, разливая суп по тарелкам. Вопрос, очевидно, считался риторическим. Зато пока никто не обвинял ее в растлении. Лара вздохнула свободнее и отдала должное позднему обеду, который бабушка Крота готовила как настоящая еврейка – просто божественно.

К восьми часам пришел и дедушка – Альберт Геннадиевич, очень моложавый старик в легких джинсовых брюках и забавной кепке. Он тоже выразил надежду, что Лара поможет наставить внука на путь истинный, но с ним у Крота все было слажено гораздо проще. Дед, очевидно, совершенно не умел сердиться на парня.

– Русский и литература – эт хорошо, – важно кивал он, поглощая выданный ему суп. – А что там приятели твои, гики эти? Работу нашли?

В компьютерной терминологии Альберт Геннадиевич разбирался лучше супруги.

– Неа, – буркнул Крот, не отрываясь от планшета. – Посылают везде. Восемнадцати нет и все дела. Только если курьерами на полставки. И куда нам всем, в курьеры, что ли?

– В Макдональдсе вроде можно, – неуверенно предположила Лара. – Там постоянно объявления висят.

– Не берут, – помотал головой парень. – Надо чтобы восемнадцать, трудовая, посменная работа. Типа такие малолетки ни на что не годны, гамбургер правильно завернуть не смогут.