Сказочница

– … да соберемся часиков в пять, помянем. Что за паршивая жизнь, а? И пожить толком не успел, и с работой не сложилось. А голова была – огого.

Маэстро напрягся, пытаясь понять, о ком идет речь. В этот момент дверь приоткрылась, из приемной высунулась голова Василича:

– Там эта, Дмитрий Аристархович… собрались все уже.

Волна злости поднялась и тут же погасла. Дела прежде всего.

– … у меня еще пара стендов, что Игорь собирал, до сих пор пашут, как часы! Светлая была голова, никакой задачи не боялся… – Вениамин Исаакович, скорбно тряся бородкой, прошел в зал для совещаний. – И пятидесяти еще не стукнуло, вот ведь напасть. И дело свое бросил тогда, не довел. Глядишь, мы бы сейчас на коврах-самолетах уже летали. Или мысли могли читать.

Маэстро открыл было рот, но передумал.

Игорь Руничев умер и унес тайну, которую так мечтал отыскать Коленька, с собой в могилу. Маэстро прислушался к себе и не нашел в этой новости ничего утешительного.

Глава 12. Инженерный замок

Калидас торопливо пересек набережную Мойки, поминутно оглядываясь. Подсветка в центре города работала исправно, но архивариус все равно чувствовал себя неуютно. Он знал, что даже фобия такая есть – боязнь темноты, но в собственной комнате отсутствие света его совершенно не волновало. А вот в чужом, хоть и исхоженном вдоль и поперек районе города она всегда накатывала и каждый раз неожиданно. Калидас в два шага проскочил пост охраны у Нижнего Лебяжьего моста, по привычке запорошив глаза и без того сонному полицейскому.

Он обогнул замок с востока, но к центральному входу не пошел. Там, конечно же, заперто в такой поздний час, и это правильно. Кому надо – тот войдет без лишнего шума и суеты. Входов, в том числе подземных и тайных, в Инженерном замке императора Павла хватало с избытком!

Для старомодного архивариуса, хоть и не замеченного в поклонении царской фамилии, Михайловский замок всегда принадлежал только одному человеку. Не потому, что император в нем жил – и умер – только один, а потому что этот самый император в буквальном смысле вложил в замок душу. Сложную душу и подчас весьма несговорчивую.

Калидас поднялся по ступеням в небольшую пристройку, где дверь запиралась снаружи на изящный, но совершенно бесполезный замок. Впрочем, нежеланных визитеров отпугивала уже сама дверь – тяжелая, старая, с проржавевшими петлями. Любой воришка побрезгует таким входом, ну а туристы на задворки не попадали вовсе, об этом заботились охранники, регулярно перегораживая лентами и решетками какую-нибудь сторону замка. Калидаса решетки не смущали, а дверь, если как следует попросить, открывалась совершенно бесшумно.

Напоследок обернувшись, он скользнул внутрь через небольшую щель – большего и не требовалось. Чувство страха немедленно исчезло, стоило оказаться между старых, изъеденных трещинами стен. Двигаться дальше в непроглядной темноте архивариус не рискнул. Чтобы не щелкать пальцами через каждый шаг, Калидас порылся в складках длинного плаща и вытащил свечу, которая вспыхнула, стоило ему провести над ней ладонью. Хорошо, когда простые хасты удаются с первого раза. Он усмехнулся собственной глупой мысли и двинулся по коридору мимо комнат, занятых под склад ненужного барахла. Некоторые и вовсе стояли заколоченные. У замка императора Павла была не такая уж плохая администрация, но то ли они не умели выбить денег, то ли плохо расходовали те, что получали с туристов. Кроме парадных зал и пары временных выставок, замок стоял не при делах, и Калидас каждый раз раздражался, видя былое великолепие в таком упадке. Ему хотелось блеска – начищенные воском полы, мерцание тысячи свечей в огромной люстре, шуршащие бальные платья, оркестр, робкий шепот влюбленных в темных углах и громогласный бас какого-нибудь отставного генерала. Калидас давал волю воображению, перемещаясь во времена, которых на самом деле Инженерный замок никогда не знал.

Павел прожил в нем только сорок дней.

Черных лестниц в замке было много, и Калидас выбрал ту, что вела в тронный зал императрицы. Ему нравились выполненные в виде арок проходы, которые вели к полукруглой нише, а также ровное, идеально выверенное сочетание белого и красного, который в мерцании свечи отливал благородным, истинно царственным багрянцем. Перед встречей надо было подготовиться – хотя страх темноты улетучился, а свеча горела ровно, он все равно старался держаться подальше от окон. Ему чудились шорохи, которые на поверку оказывались всего лишь сквозняком или играми привидений. В замке было целых пять тронных залов, и Калидас никогда еще не встречал императора в других, кроме двух его собственных. А, может, правду говорят, что Александр знал о заговоре и все одобрил? Впрочем, Калидас давно усвоил правило – быть призраком и знать правду совсем не одно и то же. Он выскользнул из приемной императрицы и поспешил миновать огромный и пустой Столовый зал. Хоть бы стол поставили, раз уж оставили прежнее название.

Калидас еще раз напомнил себе, что затеял прогулку до Замка не потому, что не услышал от Глостера ответов. Мастеру было не до него, к этому архивариус давно привык. Тени прошлого служили неплохими оракулами – во всяком случае получше обычных шарлатанов и гадалок, обводивших простаков вокруг пальца. Калидас поморщился – в Артели не терпели самозванцев, дуривших народ и зашибавших кругленькие суммы гаданием на картах, хрустальными шарами, чтением ладоней и прочими сомнительными средствами. Доступ к истинной магической силе давали только правильно выполненные хасты – сложенные особым образом пальцы и движения рук. Остальное было от лукавого.

Калидас растерянно миновал очередные покои.

В Георгиевском зале – последнем перед Круглым тронным – ему как-то привиделся призрак графа Литты, по неизвестной причине предлагавший Калидасу вступить в орден Госпитальеров и получить указания, где зарыт тайный клад. Как призрак графа вообще заблудился в замке, Калидас понятия не имел и твердо предложил вельможе вывести его отсюда, но граф переполошился и умчался сквозь стену, поминая нехорошими словами и Павла, и почему-то свою прекрасную жену Екатерину Скавронскую. Калидас запоздало вспомнил, что забыл спросить, действительно ли у графа был роман с собственной падчерицей.

– Старый слепой дурак… – прошелестел голос где-то совсем рядом.

Калидас вздрогнул. В Инженерном замке – как и в любом старом доме – в избытке водились обычные бессловесные привидения, но постоянный призрак обитал всего один, и все о нем знали. Не в обычаях Императора было сыпать оскорблениями за спиной.

– Слепой дурак, не видящий дальше собственного носа… – снова прошептали где-то совсем рядом.

Калидас нахмурился и помотал свечой в разные стороны. Обычно это простое движение прогоняло морок, если кто-то вздумал бы его навести. Пальцы сами собой сложились в защитную хасту, но c годами левую руку то и дело сводило судорогой.

Калидас и сам уже не помнил, сколько книг и свитков перечитал на тему главной «Ахиллесовой пяты» чудотворцев, даже сам по молодости считал, что стремительное развитие технологий должно принести свои плоды. Однако годы шли, а пальцы так и не становились быстрее, сложные движения по-прежнему давались с трудом, а защемления нервов случались все чаще.

У всего была своя цена.

– Эй! – окликнул архивариус. – Кто-нибудь слышит меня?

Нехорошо, конечно, так орать при работающей сигнализации и видеокамерах по углам. Простая хаста, придуманная, кстати, его предшественником в Артели для самых обычных пленочных фотоаппаратов, до сих пор прекрасно работала, стирая изображение и звук даже с цифровых носителей. Встречи лицом к лицу с кем-нибудь живым Калидас опасался меньше всего.

Какого черта кто-то обзывает его дураком и боится показаться, Нострадамуса им поперек глотки! Калидас еще раз помахал свечой, но никого не увидел. Настроение испортилось окончательно, и архивариус решил пройти через Круглый Тронный побыстрее, а там спуститься к другому выходу. Не сложилась встреча – значит, не сложилась, и нечего тут убиваться. Захоти Император поболтать, давно бы явился.

Легкий порыв ветра и едва заметное глазу движение портьеры привлекли его внимание.

– Тоже поглумиться пришел? – на пороге тронного зала маячила низенькая хмурая фигура императора Павла в неизменной треуголке.

Калидас пожал плечами и отвесил легкий поклон.

– Если у вас, Ваше величество, очередной период депрессии, извините покорно вашего нерадивого слугу. Хотел посоветоваться, без вашей мудрости порой тяжко. Но не стану тревожить по пустякам…

– Что вам живым, до нас, жителей той стороны? – император поплыл к окну и принял еще более трагическую позу. – Вам нет дела до тех, кто ушел раньше срока.

Калидас вздохнул. Чтобы выслушать обычные причитания Павла, без которых не проходила ни одна беседа, требовалось не так уж много терпения. Но сегодня ему уже хватило.

– Кто новый магистр ордена де Бирса? – брякнул он в лоб, не уверенный, что император вообще его услышит.

– Опять дворовые сплетни? – уточнил Павел, поправляя треуголку и заинтересованно косясь в его сторону. – Все ставишь карету впереди лошади?

– Да уж скажете! – с досадой выпалил Калидас, намереваясь уйти. – Не знаете, так не морочьте голову. И без вас этим куча народу занимается. Людей похищают среди бела дня, недавно, вон, мертвым одного нашли. Полиция с ног сбилась, а результата нет. Хотите – чутьем называйте, хотите еще как. Но некроманты вернулись, а значит – у них новый магистр. Поэтому и жертвы.

Он вспомнил девяностые – последнюю вспышку яростной деятельности ордена. Тогдашние некроманты не заморачивались с похищениями – проводили свои ритуалы прямо на месте, не церемонились. Времена были голодные, без работы осталось огромное количество людей – а потому и в жертвах, и в адептах недостатка не было. Не проходило и недели, чтобы на берегу Обводного или под каким-нибудь мостом не находили свежее капище и обугленные кости. Чем страшнее магия – тем выше цена. Магия смерти доступна любому – если тот осмелится переступить черту.

К тому, что император отнесется к новости с равнодушием, Калидас готовился – но, очевидно, не сильно преуспел. Он открыл было рот, чтобы еще раз воззвать к призраку, но вспомнил, что совести у того не было по вполне очевидным причинам.

Павел проплыл мимо него с насупленным видом и прежде чем пройти сквозь стену, мягко заметил:

– Я бы на твоем месте волновался о более насущном. Предатели всегда найдутся. Ты подумай, старик, подумай – все ли у тебя под носом так, как тебе кажется? Самые страшные замыслы рождаются из самых хороших побуждений. Прощай.

Растерянный Калидас торопливо спустился на первый этаж, безуспешно отгоняя гнилостный запах и дурные предчувствия.

Глава 13. Ключ от мансарды

Лара в отчаянии дергала на себя ручку, которая и без того держалась скорее на честном слове. Крот попытался еще раз ударить в дверь плечом, потом оставил попытки и метнулся к балкону.

– Куда ты? Только не…

– Впервые жалею, что я не руфер, – пробормотал парень, притормаживая у балконной двери. – Даже не уверен, что на него вообще можно попасть.

Лара осторожно подошла к нему, гадая, выдержат ли пыльные доски выдержат ее вес, или провалятся, утащив в бездну. Окна мансарды выходили на Гороховую. Лучше бы она осталась внизу, тем более…

– Смотри, снова он! – Крот дернул ее за рукав так, что Лара оступилась на узкой доске и едва не упала вниз. По улице, двигаясь в сторону Александровского сада, шел мужчина в легком развевающемся плаще и широкополой шляпе. – Не похож на сотрудника посольства, да и на полицейского не тянет. А разговаривал так, словно большая шишка.

Странный субъект действительно двигался быстро, сунув руки в карманы, и ни разу не оглянулся на здание.

– Ты тоже думаешь, что это он нас запер?

– Уверен, – мрачно ответил парень и вернулся к двери. – В сети должно быть пособие, как открыть такой замок с помощью отмычки.

– А у тебя есть отмычка? – приободрилась Лара.

Крот пожал плечами и выразительно оглянулся. Она совершенно не разделяла его оптимизма – куча строительного хлама совершенно необязательно таила в себе что-то полезное. Парень уселся прямо на пол, снял очки и несколько раз нажал пальцем на дужку. По стеклам побежали строчки.

– Что это? Странные очки…

– А с какой стати я бы носил обычные? – презрительно буркнул Крот, водя пальцем по стеклам, словно по экрану. – Я не слепой.

Он направил очки прямо на дверь и нажал в другом месте. Раздался едва слышимый клик, словно щелкнул затвор невидимого фотоаппарата.

– Отправлю приятелям, – пояснил он, видя Ларино недоумение. – Вместе быстрее найдем. Сейчас загружу сеть…

– Твои очки могут выходить в сеть?

Теперь уже он посмотрел на нее с легким недоумением.

– Ты никогда не слышала про Гугл Глас?

Лара помотала головой, внезапно чувствуя себя очень старой. Крот снисходительно пояснил:

– Это очки, которые могут фотографировать, искать в интернете, да много чего могут. На самом деле Гугл-Глас – это лишь вторая версия, полное говно. Эти – уже новое поколение, пока не для открытой продажи. Мы возились с ними кучу времени, прежде чем получилась нормальная вещь. Даже стекла пришлось заменить.

Он заметил, что Лара слушает вполуха и оборвал лекцию.

– Да, они умеют выходить в сеть.

– А почему мы просто не позвоним в службу спасения? – она вытащила телефон из сумочки. – Или они обязательно расскажут полиции? Но ведь мы ничего не сделали, только поднялись по лестнице?

– И сныкались от копов, – возразил Крот. – И через стенку посольство. Что полиция подумает, а?

– Тогда я согласна на балкон! – выпалила Лара. – Я не хочу сидеть тут, словно… словно в плохом ужастике!

– Ты что, боишься? – Крот посмотрел на нее с едва заметным презрением. – Ну посидим немного, ребята скоро напишут, как разобраться с этой штукой. Ну или если не получится, начнем сверху охраннику в будке кричать.

Лара едва не шагнула к окну, чтобы начать кричать немедленно.

– Но в таком случае это минимум арест, думаю – меланхолично заметил Крот. – Мы же вроде нелегально перешли границу дружественного государства, почти.

Арест? Лара отшатнулась от окна к перегородке. Томагавк ее в жизни на порог школы не пустит после такого.

Нетерпеливо выхаживая из угла в угол, она с завистью косилась на Крота, который все так же сидел, надев обратно очки, и ждал.

Когда-то в мансарде было райское местечко. Если высунуться, с балкона виднелся шпиль Адмиралтейства. Лара расстелила пару бумажных платков и аккуратно уселась на кучу хлама, увенчанную двумя досками. В ее воображении у окна появился патефон и что-то проникновенно пел Вертинский, в комнату, весьма скромную по размеру, уместилась софа в турецком стиле, с небрежно брошенным шелковым халатом и тапочками с загнутыми носами. На балконе – никаких гнилых досок, только натертые воском половицы – стояло глубокое кресло, в которое можно забраться с ногами и курить тонкую дамскую сигару с длинным черным мундштуком. На полу лежал широкий персидский ковер, по которому мягкими лапами неслышно передвигался огромный пушистый котяра…

– Вот хрень! – тихо выругался Крот, вставая на ноги и снимая очки. – Коммандос пишут, это будет не так-то легко.

– Почему?

– Потому что они не смогли найти даже тип этого замка. Те, что похожи, не должны запираться совсем.

– Но ведь нас заперли! – Лара разозлилась. – А мы не слышали ни звука!

Парень кивнул, сосредоточенно водя пальцем по стеклам.

– Прислали пару фотографий универсальных отмычек. Должны открыть все что угодно. У тебя шпилька есть? Или скрепка?

Лара хмыкнула, пальцем показывая на стянутые в простой хвост волосы. Откуда у нее шпильки? Не свадьба все-таки.

Крот сосредоточенно рылся в рюкзаке. Скрепку он все-таки отыскал, разогнул и начал ковыряться в замке, то и дело сверяясь с инструкцией в очках.

– Зачем тебе очки, если можно купить простой планшет?

– Зачем мне простой планшет, который при желании всегда могут отобрать? – возразил Крот. – Очки выглядят безобидно. Удобно и не вызывает подозрений.

– У кого?

– У всех.

Он пожал плечами и продолжил возиться с замком.

– Взломщиком не становятся, прочтя пару статей в Википедии.

Пожалуй, это прозвучало резче, чем Ларе того хотелось. Но она не могла сдержать досаду – не на Крота, а в первую очередь на саму себя, влипнувшую так по-дурацки. В полицию не позвонишь, знакомым тоже. Маме? Эта мысль вызвала только дрожь. Она должна что-то сделать, из них двоих она – взрослая, а вместо этого решения принимает странный парень, который уверен, что ничего сверхъестественного не существует, а взламывать замки можно и по инструкции.

– Хочешь сама попробовать? – огрызнулся Крот не поворачиваясь. – Маникюр испортишь, смотри.

– Со взрослыми так не разговаривают!

– Это ты так решила?

Отлично. Лара надулась и села обратно на вытертое место. Сопляк, недомерок, она в школе таких…

В школу она не вернется, если этот сопляк не взломает дверь. Лара засунула гордость куда подальше и промолчала, сделав вид, что копается в сумочке.

Хотя что такого могло ей понадобиться прямо сейчас?

Наконец, она достала записную книжку и ручку. Можно попробовать…

Мансарда снова наполнилась звуками патефона и мягким баритоном Вертинского. Игла с легким шипением скользила по пластинке, с каждым оборотом приближаясь к центру. За окном шумела гроза, но сквозь облака уже просвечивало настойчивое июньское солнце.

– Тебе следовало предупредить о визите, – прошипел кот Огюстен, легко царапая коготками поверхность дорогого ковра. – Ты же знаешь, я метеозависим.

– Ты зависишь только от собственной лени и желудка, приятель, – на перилах балкона, важно покачиваясь при каждом шаге, расхаживал огромный черный грач. – Благодаря первому я до сих пор жив вопреки второму.

– Ты скоро догонишь меня своими философствованиями, – Огюстен мурлыкнул и прыгнул на софу.

– Дурное дело нехитрое, – грач лукаво прищурился. – Как поживает твоя хозяйка, прекрасная мадемуазель Лулу?

Огюстен зашипел, топорща усы и оскалившись. Грач от неожиданности вспорхнул с балкона и сделал небольшой тур над крышей, после чего осторожно вернулся на прежнее место, убедившись, что приятель успокоился.

– Теперь она уже не мадемуазель, – вылизывая переднюю лапу пробурчал Огюстен. – Теперь говорят «гражданка». Или «товарищ». Ну как можно называть женщину товарищем? Не говоря уже об известном оксюмороне, который тут совершенно неуместен, это как минимум грубо.

Он принялся за вторую лапу.

– Ну и она теперь не Лулу, в довершение всех бед. Товарищ Пономарева, не больше – не меньше. Каково, а?

Грач чихнул, прикрываясь крылом, но кот все равно расслышал едва заметный смешок, который тот пытался скрыть.

– Смейся, смейся. Ждем выселения со дня на день. Слишком шикарные апартаменты, знаешь ли. А старухи напротив, – кот прошипел что-то совершенно нецензурное, – а старухи, между прочим, раздувают слухи.

– Ты про крышу?

– Да нет, это старая песня, – отмахнулся кот. – Исполняет желания, все такое. Думаю, еще лет пятьдесят о ней никто и не вспомнит. Удачная байка, но прожила недолго.

– Тогда о чем они могут говорить? – недоумевал грач.

– О сокровищах, разумеется. О царских сокровищах. Видишь ли, мы тут в двух шагах от дворца, если ты заметил пролетая. И страховое общество, что под нами, прямо скажем, не бедствовало десять лет, нет-с.

Когда Огюстен злился, он начинал говорить, словно придворные, которые в свое время весьма активно навещали мадемуазель Лулу по делам, несомненно, государственной важности.

– Они надеются, что чекисты придут ломать стены?

Кот снова зашипел.

– Тише ты, не каркай! Чекисты если приходят, то сами не уходят – слышал поговорку? Накличешь сейчас! Но могут и не чекисты, оборванцев много шастает. Поэтому, мой друг, – Огюстен сделал выразительную паузу, – я и обратился к тебе с той маленькой просьбой.

– Маленькой? – грач возмущенно махнул крыльями. – Сам просишь почти невозможного, а после этого называешь вороной! Я тебе не подвальная крыса, Огюстен!

Кот лениво спрыгнул с дивана и прошелся вдоль балконной двери, топорща усы и выгибая спину. Наконец, демонстрация величия ему наскучила.

– Я никогда не называл тебя крысой, приятель. Так ты смог разузнать о ключе?

Настал черед грача торжествовать. Он снова сделал круг, на этот раз до дома напротив и обратно. Старух он не увидел, поэтому на бреющем полете вернулся на балкон к нетерпеливо водившему хвостом по полу Огюсту.

– Я сделал кое-что получше, приятель. Но ты задолжал мне объяснение.

Левой лапой грач придерживал тоненький шнурок, на котором болтался тяжелый ключ с красивой резной головкой. Огюстен подпрыгнул.

– Мяу! Скорее, давай его сюда.

Грач легко вспорхнул с балконной решетки.

– Э, нет, приятель. Сначала объяснения. Если не сокровища, то что? Зачем тебе и твоей хозяйке так нужно запереть эту комнатушку? Чтобы патефон не украли? Я же вижу, она собралась дать деру. Вон, за ширмой, чемоданчик виднеется. А ты как же, бедняжка? Не в подвал же к крысам? Возьмет с собой бедолагу, не иначе. Хотя породистый кот в багаже – это улика, понимаешь ли. Может выдать, побирушкой уже не прикинешься.

Огюстен только скалил зубы и шипел.

– Давай выкладывай, – подначивал грач, с каждым кругом забираясь все дальше от балкона. – Что такого секретного в этой мансарде? Вы уже не вернетесь сюда.

– Чекистам недолго осталось, – проворчал Огюстен.

– Даже если так, – покачал крыльями грач. – Даже если так, мой пушистый друг. Тебе этой каморки уже не видать. Давай облегчи душу. Чекистам я тебя не сдам, толку мне с них?

Кот немигающим взглядом следил за ключом. Потом широко зевнул, продемонстрировав длинный розовый язык, и облизнулся.

– Изволь, – промурлыкал он, прыгая обратно на софу. – Только на улицу я кричать не буду и не проси.

Грач спикировал на спинку кресла, стоявшего на балконе. Огюстен свернулся калачиком прямо на шелковом халате и начал рассказ:

– Этот ключ никто никогда не должен найти, мой друг. Мы запрем эту мансарду и увезем его с собой в Европу. Так надо, потому что так велит здравый смысл и банальная предосторожность.

– Вы не хотите передать его кому-то? – непонимающе моргнул грач.

– Конечно же, нет! – Огюстен возмущенно выпустил когти и тут же спрятал. – Тайна этой мансарды должна быть похоронена вместе с нами.

– С на… – начал было грач, но договорить не успел.

Белый пушистый ком в один прыжок преодолел расстояние, разделявшее софу и кресло. Огюстен давно натренировал это движение – Лулу хохотала, как безумная, когда он приземлялся на шею очередному поклоннику, вышедшему на балкон выпить чашечку кофе.

Ключ на шнурке приземлился на обитый железом порог балкона и со звоном отскочил вглубь комнаты

…прямо в руки Ларе. Она ахнула, немедленно накрыв его записной книжкой.

Крот, уставший возиться с дверью, сидел у порога, бездумно дергая молнию на рюкзаке. Ее испуг заставил его поднять голову.

Лара выдернула исписанные листы и разорвала на мелкие кусочки, но ключ, крепко зажатый в ладони, никуда не исчез. Этого не могло быть на самом деле! Нельзя вот так взять и заставить вещь появиться из ниоткуда! Портал в прошлое? Она чуть не засмеялась в голос. Да ведь не было никогда мадемуазель Лулу, и кота не было, и грача. Она их только что выдумала, очередная версия сказки о Колобке, ничего другого. Но ключ был у нее в руке, и если она придумала, что он должен подходить к замку…

– Попробуй вот это, – она протянула парню находку. – Может, подойдет.

Крот вытаращился на нее, подскочил и буквально вырвал ключ из руки.

– Откуда это? Как? – он пробормотал что-то себе под нос и кинулся к двери.

Разумеется, ключ подошел. Крот развернулся и непонимающе уставился на нее.

– Нашла в куче мусора, – Лара постаралась, чтобы ее голос звучал как можно естественнее. – Просто водила рукой от скуки. Мы идем или как?

Они торопливо сбежали по лестнице, на этот раз не задерживаясь, чтобы разглядеть лепнину или потолки. Спускаясь следом за Кротом, Лара снова и снова пыталась придумать разумное объяснение. Может быть, она на самом деле задела какую-то доску ногой, а там оказался ключ? Или…

Но ведь он упал ей прямо в ладонь, сверху. Не с потолка же? Так не бывает. Будь желания материальны… она ведь хотела, чтобы дверь открылась. И чтобы они выбрались из ловушки. Но ничего не произошло, пока…