Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 3

Эти набеги на родственников и знакомых совершались регулярно в течение двух недель, а потом вдруг случилось следующее. Как-то вечером в дверь Роджера позвонили. Потом постучали. Потом заскреблись, и перестали – как будто некто за дверью ослаб и сомлел.

– Если это ты, Фред, – сказал Роджер в щель. – прокляну и вызову кого надо. Черта лысого тебе в ступе, а не жрачку!

Никто не ответил. Роджер отпер дверь, и прямо ему в объятия свалился бегемот, сотрясающийся в рыданиях и измазанный вдоль и поперек сине-зелеными полосками.

– Не могу-у-у больше! – ревел Жако. – Сбегу, зарежусь, жить нельзя…

– Как чужие пироги трескать – это мы могем, – ехидно сказал обличитель Тейлор.

– Это не я! – поклялся бегемот. – Это все Фредди, он меня заставлял…

– …Но самое ужасное, – рассказывал позднее Жако, выпив полбутылки валерьянки и относительно успокоившись, – случилось вчера вечером. Фредди сидел на кухне, и я слышал… О! Что я слышал! Он точил там нож и напевал: «От каждой котлетки из гиппопотамчика поправлюсь я сразу на три килограммчика!». Гу-гу-у!…

Сглотнув, гиппопотам замолчал и вытаращенными глазами посмотрел на Роджера. Тот думал, вцепившись в свою кудлатую шевелюру. Наконец, выдохнув и тяпнув из горла валерьяночки, он заявил:

– Что вам сказать, уважаемый? Не знаю. Но засаду на него устроить придется.

Тут же он позвонил Стингу и кое о чем с ним договорился.

Фредди же, решив, что его складной нож фирмы «Пеликан» для благого дела недостаточно велик, отправился к Коллинзу за его вьетнамским тесаком. Однако, едва он вышел из дома, на него налетели и вдосталь потоптали двадцать три гиппопотама. Фредди пытался бежать, но грубые животные настигли его и сплясали на нем польку-галопку. Потом Роджер с вышедшим из-за угла Жако подняли с земли лепешку и сунули ее в почтовый ящик дома Фредди. Отблагодарив Стинга и его помощников мешком первоклассной брюквы, друзья отправились к Дэвиду Боуи. Тот открыл дверь не сразу. Изучая в глазок странную парочку, он, вероятно, решил, что особого урона ему не нанесут, и дверь наконец открыл. Окинув угрожающим, удручающим и многообещающим взглядом, Боуи сурово сказал:

– Ты пришел меня ограбить?

– Я привел тебе друга! – укоризненно отозвался Роджер.

– Угу, – и Боуи уставился на бегемота. – Это мой друг? А почему я о нем ничего не знаю?

– Это твой незнакомый друг, – нашелся Роджер.

– Ага, – и Боуи принялся разглядывать Жако в лорнет.

Тот смутился и напустил лужу.

– Ого, – и Боуи, посторонившись, пропустил бегемота в квартиру. – Но жить будешь на конюшне.

– У тебя есть конюшня? – осовел Роджер.

– Нет, – отрезал Боуи. – И что? Это так важно? Сделаем, если надо. Ты и сделаешь.

– Я?

– Ну не я же. Кто мне зверюшку привел?

И пришлось Роджеру, кряхтя и отдуваясь, строить конюшню для Жако.

– Еще немного, – бормотал Роджер, таща очередное бревно, – и я соглашусь с Фредди насчет котлеток. Ох…

– Сме-ена! – заорал Боуи, ударил в барабан и освободил Роджера, сам же, впрягшись в бревно, потащил его дальше.

Вот так, на пару, загончик был сделан. Теперь Боуи зажил весело и счастливо со своим пернатым другом. Он учил друга всему, что знал сам – а знал он немало: читать лекции, драться дубиной, вытирать ноги о таблички над дверьми, и многому-многому другому.

Бегемот скончался, как вы уже знаете, спустя десять лет на руках у безутешного Дэвида. Боуи воздвиг Жако огромный мраморный саркофаг на пустынном острове и каждый год специально приезжал туда, чтобы положить на него красную розу и поплакать в тиши. Фредди, на правах первохозяина, тоже набивался в тур по святым местам, но Боуи показывал ему кукиш и ехал сам. Тогда Фредди выкрал у него карту острова и двинулся в путь. И на том острове было ему видение: душа бегемота слетела с облаков, мрачно посмотрела на растроганно плачущего Фредди и аккуратно уселась на него. Посидев немного, она вспорхнула и удалилась в бегемотий рай. А то, что осталось от Фредди, пыхтя, собралось в некое подобие Фредди и уползло. Вот и все.

/ – картинка №76 – / ВЕЧЕРИНКА, или ВОТ КАК ЭТО БЫЛО /

Однажды у Фредди случился бал. Вечеринки же Фредди, по поводу или же без оного, были известны всему миру как невероятные загулы с ужасающим количеством гостей, спиртного и воздушных шариков. Но последний из своих балов Фредди дал на собственное сорокаоднолетие, на печально известной Ибице, вместе с неразлучным островитянином Пайком. А поскольку все фреддинские вечеринки разнились лишь в деталях, то мы и решили и совместить их все в рассказе о последнем бале Фредди Меркури. Итак:

Однажды Фредди пришел в студию и с порога заявил своим соратникам:

– У меня две новости – очень хорошая и просто плохая. С какой начинать?

– Разумеется, с хорошей, – ответили ему.

– Вы сами напросились, – предупредил Фредди и закричал. – Ура! Мы зафрахтовали лайнер и чешем на Ибицу отмечать мой день рож!

– Ура! – закричал с подоконника подслушивающий Элтон Джон, сорвался и убежал сплетничать. Никто на него не обратил особого внимания. Хотя стоило бы.

– Во-первых, чьих еще рож? – ревниво спросил Мэй.

– А во-вторых?

– Во-вторых потом.

– Ничьих не рож, – отвечал Фредди. – Моих. Всех. У меня же днюха, забыли, ослики?

– Уже сентябрь? – загрустил Джон. – Тускло-то как, граждане!

– А плохую новость? – запрыгал Роджер. – Теперь мы хотим плохую!

– Ну, вот вам и плохая, – и Фредди закручинился. – Это моя последняя вечеринка. Больше я отмечать свои дни рождения не буду. Вот вам всем!

– Ты что – помирать собрался? – захихикал Роджер.

Его ткнули в бок и глазами показали на печально-одухотворенное лицо Фредди.

– Ах, да! Я и забыл, – и Роджер развел руками. – Скрелоз. Ладно, раз уж ты так решил – не отмечай, не надо.

– Но сейчас-то я отмечу! – и Фредди потер руки. – Ох, и отмечу!

– Во-вторых, – неожиданно сказал Брайан. – Разъясни обществу – что значит «затрахфовал».

– Я тебе объясню, – подвигал бровями Джон. – Видишь ли, я очень-очень стар, а у меня четверо малых детей. Откуда бы?

– Да нет же! – сердито закричал Фредди. – Глупыши! Зафрахтовал – это.. мм.. как его… В общем, занял, забронировал, забил место, в конце концов!

– Какое место? – щечки Брайана тронул слабый румянец.

– Я тебе объясню, – подвигал бровями Джон.

– Ослы, – и Фредди уселся прямо посреди студии. – Вот гляди. Дай, – он вырвал из лап Брайана яблоко, – и слушай. Я у тебя зафрахтовал яблоко, и ты можешь в любой момент у меня его востребовать.

– Хорошо, – кротко сказал Брайан и протянул лапу. – Востребую мое яблоко. Отдай сейчас же, ворюга!

Фредди кинул яблоко в рот и захрустел.

– Сделка отменяется, – заявил он, сплюнув семена. – Но это неважно. Главное, – и он сделал знак остальным, чтобы они оттащили от него злого Мэя, – главное, я подчеркиваю, в том, что мы отправляемся – прямо щас!!!

– Вот щас прямо? – удивился Джон.

– У нас все точно, – посмотрел на часы Фредди. – Как в аптеке. Левой! Левой!

И через десять минут друзья с рюкзаками уже спешили в порт. Брайан почему-то все время сворачивал в попадавшиеся по пути аптеки, но его скрутили и вели силой – за ухо. Наконец они пришли в порт, где возле одного из причалов гордо возвышался белоснежный красавец лайнер.

– Мой! – сказал Фредди. – Я его нашел. И это все – только для нас четверых!

И он с неприязнью посмотрел на огромную толпу, во главе которой прыгал Элтон Джон и вопил:

– Мы только проводить! Мы только проводить!

Фредди показал ему зубы и полез вверх по трапу. Пропустив друзей вперед, он только собрался захлопнуть дверь, как вдруг перед ним возникли очень ответственные и деловитые Дэвид Боуи, Дэйв Кларк, Кенни Эверетт и Ринго Старр. Сзади скромно подвизался смутьян Элтон.

– Я вас не приглашал! – заревел Фредди. – Приживалки! Вон с моего кораблика!

Элтон взял его за рукав и осторожно подергал.

– Фред, ты же совершенно не разбираешься в ситуации, – сказал он мягко. – Вот он, Кларк, по натуре – импрессарио, Боуи в прошлой жизни был помощником импрессариа, Кенни всегда мечтал быть замом помощника импрессариа, а я, соответственно, больше ничего делать и не умею, кроме как быть завом зама помощника импрессариа.

– А-а-а, – сказал Фредди. – Теперь мне понятно. А это кто? – и он указал бровью на Ринго.

Тот приосанился.

– Непорядок, – сказал он сухо. – Устранить?

– Не стоит, – торопливо сказал Фредди. – Вон там ваши места.

Едва Фредди собрался захлопнуть дверь, как перед ним из ниоткуда выросла Мэри Остин с блокнотом и ручкой в руках.

– Это еще что? – ощетинится Фредди. – Я вас не знаю! Кто есть ты?

– Пресса, – с напором сказала Мэри. – Свежая пресса. Пропустите.

– Какая там еще пресса? – грубо сказал Фредди. – Пошла!

– А такая, – кротко заявила Мэри, – что если ты меня не пропустишь, я воткну ручку тебе в нос.

– Прелестно, – кисло сказал Фредди. но Мэри пропустил.

Она тут же высунулась в иллюминатор и завопила:

– Ребята! Все сюда! Можно!

– Как это можно? – бесился Фредди, едва удерживая рвущуюся у него из рук людскую массу. – Куда это можно? Нельзя сюда!

Но был смят ликующей толпой. Разбежавшись, Фредди завопил:

– Бью по тылам!

Толпа почтительно расступилась, и Фредди ухнул в воду. Вынырнув, он яростно заорал вслед торопливо отчаливавшему лайнеру:

– Убью-у-у!!!

Но было поздно – корабль увозил на Ибицу всех желающих, кроме виновника торжества.

Когда же лайнер причалил, все гости, основательно перепугав Пайка и создав нездоровый ажиотаж среди ибицян, выскочили наружу и устремились на поиски выпивки и закуски. Но, ко всеобщему разочарованию, им было сказано, что без Фредди никто ничего не получит. Мрачно рассевшись по удобным для сидения местам, все стали ждать, уперев коровьи взоры в океанские просторы.

И тут со стороны железнодорожных путей послышался какой-то лязг и скрежет. Все помчались туда и узрели Фредди, подъезжавшего к станции на первобытной дрезине, наспех смонтированной из трапа, пожарной помпы, мясорубки и четырех разных колес.

– Мы едем, едем, едем, – распевал Фредди, с воодушевлением работая рычагом, – парам, парам, пам-пам…

– Ого-го! – закричали гости, маша полусъеденными шляпами и салфетками. Голодная радость светилась в их мудрых глазах. Они вскинули Фредди на руки и бегом побежали в центр острова, где стоял стодвадцатиэтажный небоскреб, на первом этаже коего обретался ресторан.

Ага, схватят нас за пальцы приставучие читатели, че врете-то? Откуда на Ибице – да вдруг небоскреб! Да и потом – рестораны всегда делают на последних этажах небоскребов! Знаем!

Ну, раз знаете, так не лезьте! Это был специальный ресторан, для тех, кто не хочет лезть наверх. Наверху был еще один. Довольно с вас? Закройтесь, пожалуйста.

Поставив Фредди на землю возле ресторана, гости окружили его и с чувством исполнили торжественную песнь в честь именинника.

Фредди терпеть не мог глупых песней. Поэтому во время исполнения песнопения он встал на карачки, прополз меж ног окружающих и попытался скрыться. И тут мимо него важно прошел официант в роскошном смокинге. Фредди с жалостью посмотрел на свою одежду, порядком истрепавшуюся во время путешествия по самой лучшей в мире железной дороге, и зловещий огонек загорелся в его потухших было глазах. Он подошел к официанту и вежливо так сказал:

– Снимай пиджачок, гражданин офицанток.

Официант попытался бежать, но был настигнут и назван обезьяной. Фредди попытался схватить его за лацканы – и промахнулся. Рассердившись, он ухватил его за грудки – и опять мимо! Сплюнув от разочарования, Фредди принялся душить несчастного служителя культа еды, но тут откуда ни возьмись – Дэйв Кларк! Да как заорет!

– Идиет! Нет, ну ты форменный идиет! Смокинг-то, погляди – нарисованный!

Фредди с омерзением отнял руки от полузадохшегося официанта.

– Прощенья просим, – сказал он. – Сейчас, одну минутку, я только дам по морде нечестивцу.

И он принялся искать Кларка, а тот уже стоял, держа перед собой скатерть, и его не было видно.

– Стравус, – и Фредди развернулся, а подлец Кларк ускользнул, и Фредди по инерции опять грохнулся – прямо на полузадушенного официанта. Кларк тут же накинул на них скатерть и сел сверху. Несколько минут по дощатому полу катался клубок из рук, ног, скатерть трещала по швам, официант пару раз вырывался и норовил уползти, но его хватали за что придется и втаскивали обратно. Наконец драчующиеся устали и распались. Официанта, связанного морским узлом, снесли в кладовку, Дэйв Кларк обвязал свой пострадавший глаз обрывком скатерти, а Фредди завернулся в остатки хлопчатки, став похожим на патриция. Пока они сражались, гости времени не теряли и съели, выпили и снюхали большую часть фреддинского угощения. Фредди ахнул, схватил сразу два бокала шампанского, зубами – за неимением свободных рук – стянул с какого-то подноса пучок петрушки и принялся догонять.

– Карнавал! – заорал вдруг мертвецки пьяный Стинг. – Кар-р-нава-ал! Все на!

Непонятно с чего, но его послушались. Тут же Фредди и его гости нарядились в непонятно откуда взявшиеся костюмы птиц и зверей, а стингов медведь поспешно напялил маску Мита Лоуфа, и никто его не узнал. Начались песни и пляски папуасов побережья Парагвая, заблистал фейерверк, в небо взвились – а как без этого? – гирлянды золотых воздушных шаров, объятых, как водится, пламенем, а посреди всего этого великолепия, невероятных существ, тортов, фонтанов из коньяка с шампанским, масок, огней, музыки и танцев. одиноко топтался всеми забытый индюк.

Ему хотелось пить. Жалобно бирлибонькая, тряся красным носом и пышным хвостом, бегал индюк от одного сломанного пополам автомата с газировкой к другому, но водички не было. Тут индюк бурлюмкнул радостнее обычного и метнулся сквозь кусты к фонтанчику, прямо-таки источающему вожделенную прохладу!

Пробежав два шага, благородная птица неожиданно споткнулась и, взревев, рухнула мордой в грязь.

– Извините, – сказал смущенно слон, подставивший ему ножку. – Я думал, это не ты. Просто тут как все вышло? Тут… Га-га-га! – закричал вдруг он и развалился пополам.

– Педрито! – заругался Роджер, выбираясь из передней половинки. – Это ты виноват!

– Я? – плаксиво отозвался Джон. – Я ж думал, ты фламинге ножку подставишь! А ты что сделал? Кого ты подставил? Меня! Вот я и с шага сбился!

– «Шшагабился», «шшагабился», – обидно заплясал Тейлор. – И что теперь с ним делать?

– Да, – озадаченно сказал Джон. – Что с ним делать…

– Это Я спрашиваю, что с ним делать? – разозлился Роджер. – Глухота!

– Хвостик, – бестолково валялся по земле индюк. – хвостик помогите найти!

– Дятл, – выплюнул Роджер, поднимая оторванный хвост и всучая его птице. – А парик где посеял?

Индюк ахнул и ринулся на поиски парика. Слоны же, вяло переругиваясь, вновь напялили шкуру и теперь пытались собраться.

– Надоело все, – гнусил Джон откуда-то из темных недр. – Душно тут. И темно. И пахнет плохо. И телевизора нет.

– Что ж поделать? – философствовала голова, махая ушами. – Ты же сам виноват. Кто кричал: «Я в заду буду»?

– Я хотел сказать: «Я в заду буду, ежели тебя вперед пущу», – оправдывался Джон.

– Ну, так чего тебе не хватает? – пожал плечами Роджер. – Что хотел, то и получил!

Джон вместо ответа куснул Роджера за ногу. Они сцепились. Со стороны на это было довольно забавно смотреть – слон топтался на месте, кусался, давал сам себе пинка и с размаху бил себя хоботом по заду. Подошедший скунс с изумлением обозревал эти карнавальные забавы.

– Екая, братец ты мой, аллегория, – сказал он, указывая на слона воображаемому другу. Воображаемый друг кивнул и поскакал по своим воображаемым делам.

– Уйди, животное, – потребовал слон, завидя скунса.

– Нельзя, – отказался скунс. – Здесь свободный остров. Я там, где хочу.

– Вон пошел! Вон! – кричал слон.

– Вон? – покрутил головой скунс. – Вон… Вон оно как! Да сам иди, длиннорылое!

В прорези на боку «слона», напоминающей жаберную щель, показалась голова Джона.

– Тебе никто не говорил, что у тебя самый гадкий, ничтожный, глупейший, отвратительный, мерзопакостный и похабнейший костюм из всех возможных? – спросил напыщенно он. – Так вот – я тебе это скажу. У тебя…

– Слышали, – и скунс, откинув голову, явил охнувшему Джону знакомое лицо Фредди. – Ну-ну. Послушаем. Может, ты еще хочешь что-то сказать, прежде чем полетишь нах с моего бала?

– Простити, – заныл слон на два голоса. – Извинити. Я был нетрезв. Фред, это он не подумавши ляпнул…

– Геть! – и Фредди задрал хвост.

Слон в испуге затрубил и умчал, не разбирая дороги.

– Уфтеньки, – томно промолвил Фредди, чем-то обмахиваясь. – Нет, видали? Костюм им не глянулся!

Тут же откуда-то с кудахтаньем прибежал Брайан и без лишних слов вцепился в что-то, служившее Фреду веером.

– Парик отдай! – пищал он. – Ну отдай! Паричок-то! Как я без него? А он без меня? Ну пусти!

Фредди пустил, и Брайан, не рассчитав, отлетел прямо в бассейн с шампанским. Хотя это Тони Пайк думал, что там шампань. На самом деле в бассейне давным-давно была горючая смесь, состоящая из чая, водки, виски, джина и мартини. И все это было залакировано канистрой «Двойного», которую щедрый Фил пожертвовал из запасника. Понятно, что индюк выбрался из бассейна не только мокрый и слипшийся, но еще и пьяный в дудку.

– Кккукурику, – сказал он, пытаясь обнять Фредди. – Игк! Кудкуда!

И он метнулся куда-то в круг танцоров и стал там откалывать невероятные коленца, отнюдь не характерные для человека с мировым именем Мэй.

Тем временем в самом углу танцмайданчика неуклюже вальсировал сам с собой мистер Элтон Джон в костюме совы. Он торжественно плясал, изредка вспархивая, пока по его крылу, ожесточенно трубя, не пробежал слон. Элтон завалился набок, ругая толстокожего на все лады, и тут же на его другое крыло элегантно наступил жираф.

– Медведь! – взвыл Элтон, баюкая крыло.

– Врешь, – знакомым хриплым писком отозвался жираф. – Это я.

– Аксл?

– Ну так.

– А шею ты, видать, на гормончиках вырастил? – ехидно заметил Элтон.

– Даешь гормоны! – и жираф приподнял шкуру, под которой обозначились Дафф и Слэш, стоящие друг у друга на плечах.

– А задние ноги? – встревожился Элтон. – Кто зад?

– Секрет, – подмигнул Аксл, – для ма-аленькой компании.

Элтон сделал вид, что секрет ему нимало не интересен. Хотя ему было ужасно любопытно. Они с жирафом взялись за лапы и, подхватив по дороге ругающего каких-то скунсов слона, двинулись отдыхать и расслабляться. Но не тут-то было!

Откуда ни возьмись, выписывая ногами невообразимые кренделя и горланя тирольские йодли, к ним аллюром три креста подскакал индюк. Элтон кошмарно заухал и взлетел, слон рассыпался окончательно, а жираф, отчаянно бранясь, угодил вверх копытами прямо в колючие кусты. Задняя же его часть, оказавшись всеми любимым и уважаемым Билли Рэем Цирусом (который был известен лишь своей лягушачьей песенкой «Эки-бреки-ха», а боле ничем), демонстративно плюнула и прыгнула в бассейн. Фредди, мгновенно явившись туда, где весело, схватил Брайана за красный нос и швырнул вслед за Цирусом. Туда же попрыгали составные части слона и жирафа. Элтон, из дальних странствий возвратясь, макаться отказался наотрез, мотивируя это разгулявшимся диабетом.

– Эх ты, ацидофилин! – осмеял его Фредди и, схвативши за крыло, отправил соломенношляпого в бездну вод.

Купальщики же уже устали плавать. Они повылазили и, усевшись на бортике, стали курить, а кто был некурящий, просто бултыхал ногами в воде.

– Пошли плясать! – уговаривал всех Фредди. – Я угощаю!

Все тут же с удовольствием расселись за столиками у танцплощадки и сделали заказ:

– Джину!

– Виски много!

– Водочки, пожалста!

– Молочку бы кипяченого!

– Ликер киви подать!

Венчал все мощный бас Тейлора:

– ЛИМОНАААДУ!

– А плясать? – угрюмо спросил Фредди, но все уже уткнули носы в бокалы. Тогда он стал плясать сам. Он с увлечением прыгал, скакал, резво вскидывал ноги и ронял танцующих, неизменно говоря: «Пардон», словом – научно изыскивал различные модификации в области танцев, напрочь забыв то, чему его учили Слип и Джозеф Локвуд, а равно забыв и о том, кто, собственно, такие эти чертовы Джозеф Локвуд и, в особенности, Слип.

– П-предатели, – пыхтел Фредди, бросая взгляд на вдохновенно насасывающихся спиртягой друзей. – П-пиявицы. Поди-ка!

И он, схватив в охапку уснувшего за столиком Роджера, принялся отплясывать с ним залихватский танец «болеро». Проснувшийся товарищ возмущенно закрякал. Фредди не обращал внимания на сопротивление партнера и продолжал крутиться и вертеться, как шар голубой. И тут кто-то так наподдал Фредди под коленки, что танцор с хрустом сложился пополам, как кузнечик. Роджер с прощальным воем улетел под стол. Фредди, сопя от бешенства, повернулся – и никого не увидел. Тогда он посмотрел повнимательнее – и увидел. Сзади стоял какой-то паршивый карлик в кургузой кепке и с наглым взглядом.

– Порву, козлина, – пообещал Фредди.

– Слабо! – визгнул от восторга карл. – Эх, ты, бритая рожа!

И, захихикав, он ускользнул куда-то между ног пляшущих. Фредди уже засучил рукава и собрался показать назойливому гному, кто на острове капитан, как вдруг поскользнулся и с гневным криком рухнул, ушибив крестец. Оказалось, что подлый лилипут разбросал повсюду скользкие отходы производства в виде банановой кожуры, на одной из которых и оказалась Фредова нога.

Завопив от ярости, Фредди поднялся и, потирая копчик, ринулся вслед за обидчиком в другой конец зала. А карла не дремал. Некогда ему было дремать – он вовсю орудовал пипеткой, обильно орошая пол топленым маслом. Вскоре танцзал уже нельзя было узнать – все скользили, орали, спотыкались, падали, куда-то улетали, потом откуда-то прилетали, обвиняли друг друга во всех смертных грехах, дрались, гнули и жали друг друга, в общем, вели себя донельзя вызывающе.

– Ы-ы-а-а-р-р-г-х-р! – раздался крик, полный злобной радости.

Это Фредди обнаружил подлого лепрекона. Он накинулся на него, повалил и уже было собрался откусить ему кончик уха, как вдруг ему под ноги занесло Джона, они вместе упали на уже лежащего Роджера, а откуда-то сверху на них с воплем грохнулся Брайан. Как ни горько это сознавать, но нужно напомнить, что вся эта веселая компания лежала на очень маленьком существе. Настала жуткая тишина, которую нарушали только ужасающие хрипы раздавленного гнома.

– Раз уж ты там, – сказал вниз Фредди, – то ты можешь быть спокоен и даже горд. Тебе выпала великая честь – быть раздавленным знаменитой группой «Куин». Ты рад?

– Гвздрр, – был ответ.

– Он рад, – кивнул Брайан, слезая с кучи-малы.

Друзья разнялись, обнялись и двинули в другой ресторан – от сглазу.

А что же самый маленький гном, спросите вы? Не волнуйся, читатель! Гном оклемался. Правда, он немножко сдвинулся, позабыл английский и на ломаном языке жестов рассказывал всем, что он – безжалостный космический захватчик с Марса. Но, поскольку Боуи оного не признал, решено было официально объявить карлу лгуном и замухрышкой и депортировать подале – в СССР. Где он благополучно прижился в группе «Коррозия Металла», заимел новое имя – Володя-Черный Хоббит и делал на выступлениях Потрясающий Космический Занюх, но об этом не стоит сейчас. Ах, вы настаиваете? Увольте, мы вам – не журнал «Железный марш».

На острове же пьянка шла еще несколько часов, пока к Дэвиду Боуи не подошли и не спросили:

– А где Фредди, товарищ?

– Это ты мне должен сказать, – прищурился Боуи, глядя на Джона. – Ты и другие, кто его проворонил.

– Ну х-хде жи мой држочик? – пищал Брайан, которого поддерживали с двух сторон. – Я жел-лаю иво пздр… прдрз.. пзаравздрить!

– Последний раз показываю, – и Боуи, отложив в сторону пиво и доминошные костяшки, отправился на свой страх и риск искать Фредди, захватив с собой для моральной поддержки Элтона Джона. Вдвоем они прочесали весь остров, но никаких следов Фредди не нашли. И тут какая-то добрая душа в лице Пайка посоветовала им поискать пропажу в гостинице. Подойдя к небоскребу, в котором и располагался отель, поисковиками был задан вопрос:

– Где?

– На 18-м этаже, – было им отвечено. – господин Фредди заперся там в дальней комнате и никого не велел пускать. Вот и телохранители имеются.

Боуи сообщил, что ему всегда были непонятны телохранители, и двинулся на прорыв. Отступился он лишь тогда, когда снес пару кордонов, но и ему чуть не снесли башку его же собственной дубиной.

Элтон взялся за проникновение по-своему. Он встал перед охраной на колени и вежливо попросил, клятвенно обещая ничего не трогать. Над ним посмеялись и посоветовали не позорить седины. Тогда Элтон зашел за угол, подманил одну из кошек Фредди, которые в изобилии шлялись вокруг гостиницы, и закинул кошку на крышу. По канату, который он привязал к кошке заранее, Элтон влез наверх, как заправский ниндзя. Потом он закрепил канат на антенне и спустился по нему на восемнадцатый этаж. Ловко?