Дом у виноградника

– У нас собралась интернациональная и сильная команда. Поэтому мы получаем международные награды.

– Всегда хотела спросить, какая правильная температура для подачи вина? – проявила интерес Катя, чтобы их эмоциональный контакт с Юсифом немного спал.

– Даже в современных ресторанах зачастую не знают, как правильно подавать вино. Так как это правило пришло к нам из Франции, а в те времена температура во французских погребах была намного ниже, чем сейчас в современных ресторанах. Вы и сами можете себе представить разницу между температурой ресторана сегодня и холодом французских погребов зимой. В среднем правильная температура для хранения вина составляет 10-15 градусов, а подача – до 20 градусов, в зависимости от сорта и региона, – объяснил Адриано.

Юсиф подумал о том, что его чувства всю жизнь словно пробыли в погребе. И любовь к Лике была. Но такое впечатление, что её всё время неправильно хранили и неразумно подавали. Живут же люди всю жизнь, подстраиваются друг под друга. Растут, развиваются. А он только к пятому десятку ощутил нечто, подходящее под хрестоматийное описание настоящей любви. Грех это? Или спустившаяся с небес фата-моргана? Он не мог ответить на вопрос. Юсифу мечталось замереть в этом моменте жизни, вкушать Катю без остатка и быть бессовестно и вопреки всем счастливым.

Ужин у Адриано и Саиды был восхитительным, вино – вне всякой конкуренции.

– Спасибо вам за этот приём. За душевную встречу. Захотелось тоже всё бросить и заняться виноделием, – сказал Юсиф.

– Да, Азербайджан сейчас нуждается в инвестициях в виноделие и увлечённых людях, способных заняться этим непростым, кропотливым, но безумно интересным занятием, – с надеждой посмотрел на Юсифа Адриано. Такое впечатление, что он принял эти слова не за светский комплимент, а за чистую монету, за искреннее желание господина Курбанова.

– Вы не боитесь конкуренции? – создал интригу Юсиф.

– Знаете, здесь я впервые почувствовал гармонию с собой. Наверное, я постепенно становлюсь азербайджанцем, – расхохотался Адриано. – Мне хочется найти единомышленников. В виноделии деньги второстепенны, на первом месте – творчество. И вино, как картины, музыку, стихи, трудно повторить. У каждого получается свой уникальный продукт.

– Поэтому, Юсиф, мы ещё надеемя попробовать ваше вино, – дополнила мужа Саида.

Юсиф посмотрел на них. Они даже были похожи. Бывает же такое. Италия и Азербайджан соединились в одной семье. Традиции двух культур родили такой потрясащий бизнес-проект, скреплённый любовью.

Катя и Юсиф доехали до дома четы Колаяни на велосипедах, которые на их радость обнаружились в гараже у Вугара. Велосипеды были современные, удобные, и даже по темноте ехать обратно было не страшно и комфортно.

– Как тебе Колаяни? – спросил Юсиф Катю по дороге.

– По-моему, они чудесные. Тут может быть другое мнение? – удивилась Катя.

– Да, искренние ребята. Счастливые, я бы тоже хотел разбить здесь палатку и остаться жить навсегда, – мечтательно произнёс Юсиф.

– Хорошо подумал? Кажется, только вчера один трудоголик рассказывал мне о жизненной необходимости вернуться к работе для психологической стабильности, – с серьёзным видом заговорила Катя.

– Тогда этот трудоголик не пережил прошедшую ночь… – объянил Юсиф.

– Юсиф, это волна. Понимаешь, нас накрыла волна. Она нас качает, направляет. Но мы же с тобой взрослые люди и понимаем, что это не бесконечно, – сказала Катя.

– Я не думаю о будущем, а мечтаю. Построить или купить здесь дом. Обнимать тебя каждое утро, поить свежим ароматным кофе… – Юсиф говорил с такой интонацией, словно рассказывал сказку ребёнку.

– Ты сам в это веришь? Наверное, если бы это услышали твои партнёры и друзья, не поверили бы. Я тоже не верю, как Станиславский, – рассмеялась Катя.

– Зря. Я тебе от души говорю… Почему все думают, что только дети могут так искренне мечтать. Взрослые мальчики, как я, тоже могут, просто для этого надо очень постараться и словить нужный момент.

– Юсиф, ты прекрасен. В мечтательном состоянии – особенно. Ты так беззащитен. Словно голый, без всей деловой мишуры, – не побоялась этих слов Катя.

Юсиф верил ей. И сам это понимал. В эту секунду, в этих обстоятельствах, он словно был рождён заново, его ещё ничего не испортило, не испытало, не заставило совершать жёсткие, но нужные поступки.

По приезду Катя отправилась в душ. Юсиф остался во дворе. В небе чётко очертились своим сиянием звёзды. Огромная луна в жёлтом свечении выделялась на их фоне. До полнолуния оставалось несколько дней, одного краешка не хватало до ровного и завершённого круга. Все что начинается и растёт вместе с луной, имеет шансы расти и жить долгое время. Так считают астрологи. Это обнадёживало Юсифа. Ему хотелось найти логическую опору, способную укрепить его веру в эту новую, зрелую любовь.

Это была ещё одна ночь, которую они никогда не забудут, которую положат на самые тайные полки памяти, чтобы никто и никогда до неё не достал. При приближении их тел возникали незаметные человеку искры, но жар от них был материален. С каждой секундой он всё больше обожал и жаждал её тело. Тело, которое воспринималось продолжением её чистой души. Принципы Кати, её голос, её прямолинейность были тем, что он всегда искал, но не находил в других женщинах. Любовь… Она такая хрупкая, такая невесомая. Особенно, когда настоящая. Что? Что нужно сделать, чтобы она жила, не умирала, не заболела… Известно одному Богу. И Юсифу оставалось только молиться. Как говорил Махатма Ганди, у Бога нет религии. И Юсиф знал, что Бог всегда за любовь. Она в знаменателе всех жизненных примеров. И любовь может быть единственным оправданием решений, которым трудно найти логическое объяснение.

Юсиф не курил много лет. Лет пять он спокойно выдерживал борьбу с этой вредной привычкой. Но в эту ночь, после того как Катя уснула, он вышел на веранду и закурил найденную на кухне Вугара сигарету. Будто знал, что готовит ему завтрашний день.

***

Сорт винограда Каберне Совиньон признан одним из самых популярных в мире. Виноделы из разных стран используют Каберне Совиньон для приготовления тысяч брендов красного вина. Сорт отличается тяжёлым и насыщенным вкусом, ярким ароматом, поэтому для получения более живого напитка мастера предпочитают смешивать его с Каберне Фран и Мерло. Для виноградников Каберне Совиньон характерна неприхотливость, хороший урожай и быстрое разрастание. Подобные свойства стали основой широкого распространения сорта среди виноделов от Ливана до Канады.

Виноградники умеренных широт придают напитку роскошный букет вкусов с тонкими оттенками оливок и чёрной вишни. Выращенный в жарких странах Каберне Совиньон приобретает чарующий «джемовый» оттенок вкуса.

Сегодня каждый знает, что Каберне Совиньон – это Бордо. Раньше ходили легенды о том, что корни происхождения винограда уходят в далёкое прошлое. Люди связывали Каберне Совиньон с сортом знаменитого винограда Битурика. Существовали десятки предположений о происхождении сорта. Некоторые утверждали, что впервые Каберне Совиньон появился в испанской провинции Риоха.

Баян Ширей

Переход от тёмного к светлому всегда сложен и прост одновременно. Он не стоит много денег. Он стоит некоторого количества времени. А время ещё более ценный ресурс, чем финансы.

Душевные болезни трудно решить вином. Ни алгоколь, ни табак не лечат раны, а лишь маскируют их, не давая прийти к трезвому и адекватному выходу. Вино как искусство, как праздник вкуса – это одно. Вино как лекарство, как вытеснение ненужных мыслей – опасный инструмент. Обнуление, белые одежды и смерть ради жизни трудно пережить. Смерть – не только физическую, но кончину определённого периода.

Соломенный цвет, зеленоватый отлив, прослеживаемый запах фруктов, тона луговых трав, лимонника. Оттенки ананаса и личи. Вино «Баян-Ширей» было лёгким, но не для Юсифа, который глушил вину его огромным количеством. Ящик вина стоял в погребе Вугара. И это был самый быстрый способ уйти на дно.

Утром после чудесной ночи, приправленной действием вина четы Калояни, Юсифа разбудил звонок. Звонил Руслан. Его друг и партнёр.

– Ты уже знаешь? – спросил он.

– Что знаю? – недоумевал Юсиф.

– Новости смотрел? Или хотя бы ленту на фейсбуке?

– Ты о чём? – ничего не понимал Юсиф.

– Фото Ланы на первой полосе. Во всех СМИ. Тело россиянки без признаков жизни обнаружено в отеле в Монте-Карло.

– Как?.. – выдохнул Юсиф, слов не было. Конечно, ему было плевать на жизнь Ланы. Раньше. Когда она была жива и здорова. Но смерть молодой и красивой женщины, с которой как-никак их что-то связывало, проткнула Юсифа.

– Да, друг. Ну, думаю, с тобой это никто не свяжет. Но допросить всё равно могут. Тем более у вас дочь общая. Начнут копать, этот факт, конечно же, всплывёт. Ты не переживай, подключим лучших адвокатов, – тараторил Руслан.

– Подожди. Я в Азербайджане. И вообще, не об этом… Человека не стало. Известны какие-то подробности? – уточнил Юсиф.

– Ну… Какие подробности. Понятно, что с каким-то неизвестным папиком она там зависала. Что ты, Лану не знаешь?

– Знаю. Понимаю. Но убивать-то её зачем? – бормотал Юсиф.

– Затем, что твоя Лана всегда многого от всех хотела. Напомню, что и от тебя тоже, – бесцеремонно выражался друг.

– Это не повод убить человека…

– Что это – убийство, ещё никто не доказал. Впрочем, наверное, это так. Идёт следствие. Она была мотыльком, летящим на огонь. Такой конец был предсказуем, – холодно заявил Руслан.

– Не говори так. В этом есть и моя вина. Если бы я помогал им с Авророй, она бы не поехала в Монте-Карло.

– Ты о чём? Не вздумай корить себя. Это бессмысленно, раз. Во-вторых, ей не хватало приключений. И любого количества твоих денег ей бы не хватило. Ей всегда нужно было больше, больше, больше… Она сама шла на риск. И это привело к такому финалу.

Юсиф всё понимал. Мозгом. Умом. Но не сердцем. Его не волновали предстоящие допросы. Он был готов всё рассказать, признаться в связи. Ему уже было не страшно. Уже более трёх лет он не чиновник. А предприниматель имеет больше свободы и никому не должен объяснять свои грешные связи. Развод с Ликой свершился, да и она догадывалась о Лане. Дети? Те со временем примут этот момент и, уверен, простят. Но сам себя он простить не мог. Мысль о том, что он мог повлиять на ход событий не давала ему покоя. Остаться с Ланой? Нет, это невозможно. Поддержать материально? Да, мог. Но спасло бы это? Перевоспитать её? Поиграть в Макаренко? Глупо. Даже в состоянии аффекта он это понимал. Что? Что тогда надо было сделать, чтобы этого не произошло? Держать связь? Находиться рядом? Помогать избегать рискованных связей? Юсиф блуждал в мыслях, не находя ответа. Чувство вины, не подкреплённое логикой, грызло его изнутри. Если бы ему кто-то сказал, что он так воспримет эту ситуацию, в трезвом рассудке он бы не поверил. Он отсматривал новости, опубликованные фотографии и приходил в ужас. Ужас от своей беспомощности что-то исправить.

– У тебя есть мечта? – спросил он как-то Лану.

– Да. Ехать на кабриолете по Монте-Карло, в шёлковом платке и солнечных очках, включить Рианну, отключить телефон. Лететь навстречу лучшему мужчине на планете.

– Я бы мог быть этим лучшим мужчиной? – шутливо спросил тогда Юсиф.

– Ой, нет, – по простоте душевной, не подумав, сказала Лика.

– А чем я не хорош? – продолжал уточнять Юсиф.

– Ты не настолько богат. У тебя есть жена. И ты пожизненно привязан к России. А мне хочется свободы, моря, путешествий. Нет, прости, это не ты. Но ты не переживай, это же просто мечта.

– Я не переживаю, солнышко. Ведь пока ты со мной, – спокойно отреагировал Юсиф тогда и продолжил предаваться любовным утехам.

По всей видимости, Лана нашла мужчину своей мечты. И он стал для неё последним. Кошмар. Это страшный сон. Вино лилось рекой. По его венам. В крови доза алкоголя превышала допустимые нормы. Тошнило. Надо было чем-то закусывать. Но кусок в горло не лез. Юсиф впал в ещё худшее состояние, чем то, в котором он приехал в Азербайджан. Лика ушла, Лана умерла… Это он! Это он разрушил их жизни. Он во всём виноват. Только он. Его метания, связи, неуважение к этим женщинам. Если бы он не играл их судьбами, все могли бы быть счастливы. И главное – живы.

Катя третий день не понимала, что происходит. Проснувшись утром после чудесной романтичной ночи, она не обнаружила Юсифа. Спокойно это приняв, подумав, что он ушёл зачем-то к себе, она пошла в ванную, потом приготовила завтрак. Но ни к завтраку, ни к ужину он не пришёл. Катерина не понимала, что происходит. Вечером она дошла до ворот Юсифа, упорно звонила минут пять и ушла, так и не понимая, куда он мог деться. На звонок никто не отреагировал. Наверное, он улетел. Другого объяснения не было. Любовь прошла, как говорится, завяли помидоры… В её сорок пять – это, конечно, больно, но не как в шестнадцать. Была любовь. Уже хорошо. Какое-никакое исмаиллинское приключение. Катя вернулась к походам за продуктами, даже стала разбирать почту на смартфоне, изучала новые концепции передач, присланные авторами. Договорилась с собой, что горевать не будет. Потому что посетившая её любовь была неожиданной. Пусть так и останется мимолетным подарком. Всё-таки женщина за сорок намного умнее и терпимее, чем даже в тридцать.

Вечерами накатывала ностальгия. Но Катя, твёрдо решив не жалеть себя, открывала книгу и жила жизнью героев, выпивала на ночь тёплое молоко с мёдом и ложилась спать. Ей снился Юсиф. И это были не горестные, а счастливые сны. Вот они купаются в море и брызгают друг на друга солёной водой. И море чистое, спокойное, прозрачное. Вот они идут по цветочным лугам, обнимаясь и вдыхая пряный аромат. Сны были яркие, словно в них увеличили контрастность. Катя просыпалась счастливой. Не было обид и печали. Была светлая любовь, заглянувшая так ненадолго.

Катя говорила себе, что, наверное, это её судьба отпускать и терять мужчин, которых она сильно любила. Видимо, так лучше. Лучше для кого-то другого. А её мужчина на всю жизнь – это Русик. Обычно они переписывались в мессенджере. Как нормальная мать Катя не доставала сына звонками. А он не забывал писать ей «доброе утро» и «спокойной ночи». Катя позвонила сыну.

– Привет. Как ты? – спросила Катя.

– Привет, мам. Хорошо. Занимаюсь, готовлюсь к докладу на конференцию по истории, – услышала она знакомый и любимый голос.

– Я тоже неплохо. Пока здесь, в Азербайджане. Я тебе писала, – отчиталась она сыну.

– Да. Я тоже хотел бы туда съездить. Со мной учится Рауф, азербайджанец. Он говорит, у них классно.

– У вас там весело. После учёбы сможете долго путешествовать, навещая друзей по учёбе.

– Да, ты, как всегда, права. Но пока мы даже об этом не думаем. Тяжело тут, если честно. Много задают и хорошо проверяют. Можешь радоваться, бамбук я тут не курю, – обнадёжил Рустам мать.

– Я в тебе не сомневалась, – подбодрила Катя сына, – ты у меня самый лучший!

– Это ты самая лучшая мама на свете. Я только сейчас начал понимать, что всю жизнь ты мне за маму и за папу. И мне очень хочется, чтобы ты была счастлива. Ты это заслужила.

– Спасибо, мой родной, – слёзы навернулись на глаза Кати.

– Найди себе мужа в Азербайджане. Это лучше, чем сувениры привозить, – проявил чувство юмора сын. И Катя поняла, что сын уже настолько взрослый, что готов делить маму с кем-то ещё.

– Ты знаешь, насколько я привередлива. И такого, как мне нужно, в природе не существует, – ответила Катя.

– А надо найти. Может, ты плохо ищешь? Может, мне тебе английского лорда поискать? – не унимался сын.

– О, нет. Они не в моём вкусе. Посмотри на себя в зеркало. Разве ты найдёшь английского лорда такого типажа?

– Да, мам, тебе нужен кавказский лорд.

– Зараза, – сказала Катя, – ты подкалываешь мать.

– Обнимаю, мам, пора бежать. Ты подумай над моим советом. Потому что англичанки как раз в моём вкусе… И если я уеду…

– Русик, не начинай. Не вводи маму в состояние депрессивного транса. Когда ты, кстати говоря, домой собираешься?

– Думаю, после Рождества буду у тебя.

– Целую, сын, – нежно сказала Катя.

– Пока-пока, – раздалось в трубке, и звонок отключился.

Катя замерла у окна с улыбкой на лице. Стояла и думала, какой у неё всё-таки хороший сын. И правильно, что она за него боролась и оставила, одна растила. Его голубые глаза были её путеводной звездой. Ей так многое хотелось сделать в жизни ради сына, чтобы он ей гордился, не чувствовал себя обделённым отцовским вниманием. Ей хватило мудрости рассказать ему настоящую историю его появления и судьбу его отца. О жарком махачкалинском лете, полном страсти, о терракте в театральном центре и отце, который вывел их из зала, спас им жизни. Но жизнь которого оборвалась там же, в зале (См. Книгу «Качели над Каспием»).

Прошло три дня, как Юсиф, по мнению Кати, уехал. Звонок сына поднял настроение. В окне было темно, и только полная луна светила, как огромный магический фонарь. Катя так задумалась о прошлом и настоящем, что почти не заметила, как включился свет на втором этаже дома, в котором гостил Юсиф. Первый ей не был виден из-за забора. Может, Вугар приехал. Катя не придала значения загоревшемуся свету в окне и пошла спать.

Утром, позавтракав, Катя обратила внимание, что сбоку от дома остались велосипеды, на которых они с Юсифом ездили к Калояни. Катя решила вернуть их, раз приехали хозяева дома.

На звонок опять никто не реагировал. Но она заметила, что калитка открыта. Взяв смелость зайти, Катя пробралась во двор. Но в нём никого не было. И машины не было. Странно, на чём тогда приехали хозяева? Катя поднялась к двери, и та на удивление опять же была открыта.

В гостиной сидел Юсиф. С потерянным видом он пил кофе. Рядом стояли пустые бутылки от вина.

– Ты вовремя, – выдавил он из себя.

– Подозреваю, что сегодня ты лучше, чем был вчера, – продолжила мысль Катя.

– Да, это точно. В предыдущие дни тебе лучше было меня не видеть, – объяснил Юсиф.

– Я ждала какого-то более логичного объяснения от тебя. Хотя ты не должен мне ничего объяснять. Я тебе не жена, не любовница…

– Прекрати. Без тебя тошно. Ты больше чем и первая и вторая…

– Ничего себе, какие откровения, – съязвила Катя.

– Я виноват в том, что умер человек.

– Ты кого-то убил? – спокойно спросила Катя, не понимая, что происходит.

– Нет. Боже упаси. Убил кто-то другой. Я косвенно виноват.

– Ты подавал оружие? – Катя держала себя в руках и старалась насколько возможно сохранять равновесие.

– Я не остановил её на пути к смерти.

– Кого «её»? – спросила Катя, понимая, что услышит то, что знать не хочет.

– Лану, – произнес незнакомое Кате имя Юсиф.

– Это кто? – всё-таки уточнила Катя.

– Моя бывшая любовница, если коротко. Хотя так и есть. Зачем придумывать другие определения. Её труп нашли в гостинице в Монте-Карло. Вероятно, её убил новый любовник.

– Надеюсь, в прямом смысле слова ты в этом не замешан.

– Да нет, конечно. Просто я был старше, умнее её. Надо было ей объяснить, что всё именно так когда-то закончится. Но я этого не сделал, – Юсиф продолжал винить себя.

– Ты не прав. Я не знала эту девушку. Но думаю, что она была совершеннолетняя. И в таком возрасте человек сам принимает решения. Ему не обязательно давать советы и менторскую поддержку. Ты ей обещал, что всю жизнь будешь её спасать?

– Нет, – тихо сказал Юсиф.

– Ты её удочерил? – продолжала Катя.

– Нет, – опять произнёс Юсиф.

– Так что тогда? В чём дело? Да, так бывает в жизни. Люди не вечные. И сколько мы проживём, известно одному только Богу. Перестань пить и заниматься самобичеванием. Это – не выход. Похорони её по-человечески. Близким помоги. Если хочешь как-то реабилитироваться. Хотя я не думаю, что ты совершил нечто плохое, что требует какой-либо реабилитации.

– Ты права. Катя, ты права. Я не могу взять себя в руки. Не успел я отойти от разрыва с Ланой, как эта новость. Такое впечатление, что я, именно я, навредил и Лане, и Лике. Не дал им сложить своё женское счастье.

– Ты из себя монстра не делай. Тебе не мешало бы поесть. А не только кофе пить. Лика – это твоя жена?

– Да, бывшая, – вздыхая, ответил Юсиф.

У Юсифа было осунувшееся лицо с мешками под глазами. Бледный, несчастный, потерянный.

– Я ходил в магазин. Кофе закончился. Яйца купил.

– К жизни возвращаешься, – порадовалась Катя. – На моё счастье ни калитку, ни дверь не закрыл. Я уж думала, ты улетел.

– Без тебя? – удивился Юсиф.

– А ты мне обещал улететь со мной? – поинтересовалась Катя.

– Нет… Ну… Предполагал.

– И поэтому три дня не объявляся. Мужчины, вы забавный народ. А если бы я улетела? – продположила Екатерина.

– Ты же не собиралась… – глотнув кофе, сказал Юсиф.

– А могла бы, решив, что ты последний козёл! – не выдержала Катерина.

Юсиф уже набрал воздуха в грудь, думая своим застывшим от обильного алкоголя мозгом, что сказать Кате в оправдание. Но Катя спасла его:

– Не напрягайся так. Не стоит. Иди в душ, постой сначала под горячей, потом под холодной водой. И так несколько раз. Спаси сосуды, включи сознание.

– Спасибо, родная, – Юсиф подошёл к Кате и поцеловал её в щёку.

Несмотря на то, что, конечно, Катя злилась на Юсифа, она была бесконечно рада, что он здесь. Несчастный, печальный, убитый чувством вины, но здесь. Потому что, как бы Катя себя ни обманывала, он ей нужен. В десятки, сотни раз больше, чем все остальные. Катерина всё больше приходила к мысли, что для любви, не для страсти, а именно для любви надо должным образом поврослеть, пройти через боль и испытания, научиться понимать, изучать человека, чувствовать. И главное – принимать. Идеальных нет. Это аксиома. Идеальными и безупречными люди кажутся под наркотическим воздействием космической любви, но рано или поздно это заканчивается. И перед тобой возникает не человек мечты, а сгусток недостатков, который не принимает душа. Пока тело просит этого человека, жаждет его, мы прощаем эти недостатки. Но огонь страсти надо разводить постоянно. И часто недостатки и недопонимание своей мощной струёй негодования страсть тушат. И приходит ощущение пустоты, которое само по себе – однозначная точка невозврата. После неё – или расходиться, или уходить в переосмысление и возвращаться. Но вернуться можно не успеть…

И только взрослый человек, прошедший через радости и горести любви, понимающий и берущий на себя ответственность за партнёра, может войти в долгие и серьёзные отношения. Вот Катя же не убила Юсифа после трёх дней игнорирования и отшельничества, а в двадцать и даже в тридцать она бы орала как потерпевшая, ненавидела его, хлопнула бы в итоге дверью и разрушила всё лучшее, что было. А сейчас ей ясно, что Юсиф в ней нуждается: в её простой заботе и внимании. Парадоксально, но в свои почти полвека Юсиф беззащитен перед внутренними вызовами, которые в таком возрасте уже проходят не так быстро, как в двадцать. Потому что психика уже не такая гибкая, как раньше, переключатели плохо срабатывают. Катя совсем не думала о том, сколько будет жить эта история. То, что она есть, в таком виде и в этих обстоятельствах, – уже здорово. Это большой подарок небес, который был необходим, как воздух, им обоим. И глупо, совсем глупо им не воспользоваться и потерять.

Катя пожарила яичницу. Сбегала к себе за помидорами, луком и сыром. Яичница с томатами и жареным луком обволокла весь дом уютным и вкусным запахом. Катерина сварила кофе. Порезала хлеб, сыр. Разложила всё на столе, постелив чистую, нагло и самостоятельно найденную в шкафах семьи Вугара.

– Как пахнет, – восхищённо сказал Юсиф, приобняв её сзади, – божественно, лечебно…

– Садись, будем кушать.

Но Юсиф уткнулся носом в её волосы, вдыхал их, чуствовал запах Кати и не хотел её отпускать. Он был счастлив, что она пришла и вытащила его из дьявольской рефлексии отчаяния. Она – хрупкая, нежная – достала сто килограммов его безжизненного тела из алкогольного ада, чтобы возродить и заставить жить. Юсиф крепко сжал руки на Катиной груди, прижав её всей своей мощью. Была бы воля и возможность, он шёл бы так дальше по жизни с ней, как с путеводной звездой. Он впервые за почти пять десятков жизни на этой сложной и противоречивой планете понял, что такое любовь. Любовь – не испытание, не боль, не притирка; не те акробатические этюды в кровати, как с Ланой. А любовь, которая над миром, над обстоятельствами, которой неважно, какая погода за окном, что думают окружающие, и кто из них двоих в этой любви главнее.

Катя чувствовала сквозь волосы его дыхание. И оно пробирало до мурашек. Оно летело вниз живота чем-то горячим и пульсирующим. Ей было холодно и жарко одновременно. Юсиф согревал её своими крепкими и надёжными объятими. Она смотрела на его большие и крепкие руки, сомкнутые на её груди, и думала, какие они красивые, по-мужски красивые, эти руки. Смуглые, с длинными, но не тонкими аристокрастичными пальцами. Настоящие крепкие мужские руки с небольшим шрамом на указательном правом пальце.