Перо из крыла Ангела. Тайны творчества

– Рукописи должны гореть и не сгорать, – повторила Елизавета слова нового Баюна…

Конечно Баюна, и на камине проступила золотая цепь древнего славянского письма. Та самая, над которой чах Кащей, и хранил на протяжении веков кот Баюн… Конец света отменяется?

Из брани избран, чтобы статьизбранником судьбы и рока.И на челе его печатьотверженного и пророка.Про рок устал он говорить,да кто его теперь услышит?И пусть во тьме свеча горит,душа, дыша, взлетает вышеИ падает, и грешный мир,оставленный, о ней вздыхает,Из брани голоден и сир,пророк, как рок, один шагает.От чаянья беды молчит,отчаянье в себе подавит.И снова с нами говорит,пусть мир воинственный бездарен.Но где-то у иной чертыи в полосе иного светаНад миром дивной красотыон избран, чтобы слыть поэтом.И вдохновение к немунисходит – боль и наказанье,И этот свет, и эту тьмыон видит в тишине от браниУшел, но только краткий миг,и вечность будет за плечами…Какой-то призрачный старикот чаянья души не чает.И с частью горести и лжирасстанется, чтоб счастье ведать,Но как душа его дрожитв преддверье смерти и победы….И в вечных отсветах огняон тень и свет иной эпохи.И снова смотри на меняпро рок забыв, пророк высокий,В тумане, в сумраке тревогодин, забытый в поле воин,И только век, и только богего внимания достоин…Про рок устал он говорить,да кто его теперь услышит?И пусть во тьме свеча горит,душа, дыша, взлетает вышеИз брани избран, чтобы статьизбранником судьбы и рока.И на челе его печатьотверженного и пророка.2.На город опускается туман,Окутал душу ужасом и снами,Нам Лучезарный был однажды дан,Что сделали мы с ним? И за словами,Исполненными трусости и лжи,Он гордый, стал однажды глыбой мрака,И кот Баюн от ярости дрожит.Но рукопись еще горит по знаку….И все – таки от горя почернел,Стал черным —черным наш Баюн прекрасный.И тот, кто цепью золотой владел,Исчез, и призывал нас всех напрасно.И цепь иная полонит кота,Он пленник Лукоморья-Люцифера,Но где тот мир, где дивная черта,И черт стал бесом, а Морена пелаО гибели, и содрогнулся мир,Хранимый ими, рукопись сгорела,Но только дуб священный перед ним,Еще заря последняя алела.И вот тогда, решив спасти от тьмы,Явился иностранный к нам профессор,Его на Соловки отправить мыХотели снова, пошленькая пьесаТрагедией суровой обросла,И головы шальные полетели,Но в мире этом станет больше зла,И больше бед, мы этого хотели.Они уносят Гения опять.Чтобы избавить от тоски и мрака.И будет королева долго ждать,Пока еще над миром этим драмаНе кончилось, отчаянный пророкПро рок твердит, и падает устало,Ну разве не настал еще тот срок,Чтоб рыжий кот вернулся к нам сначала,Потом и Лучезарный, а не мракПришел в тот мир, о, жуткая година.И мир ослеп от боли и от драм,Когда его последний бес покинул….Мы, наконец, осилим лабиринт,Где все – тупик и нет пути иного.Смотри—ка, снова рукопись горит.И стало больше значить мысль и Слово.И в тишине, у дальнего костраНе ведьмы, берегини чаровали,Лишь Очкастый мрачен был с утра,А Темный позабыл про все печали,А рыжий растворился до поры,Нет бесов, черти – наше отраженье,И там, в лесу, уже горят костры,Огонь нам снова дарит воскрешенье…И суть иную обрели слова,Свеча костром Купальским обернулась,Елизавета навсегда права,И с ладом Лада в этот мир вернулась.Никто не станет в тишине скулитьО том, что тьму осветит лучезарный,И пусть огонь небесный в нас горитИ только разгорается с годами…

Глава 18 Спасите сказку, остановите сказочников

Кот Баюн на этот раз отправился в дремучий лет.

Оттуда в нехорошую квартиру поступил сигнал СОС, который мог уловить кот Баюн с его острейшим слухом, только наполовину превратившийся в прежнего кота Баюна. Он и сам чувствовал, что-то ему сильно мешало стать самим собой, только не мог понять что именно.

– И чего тебе не хватает для полного счастья? – давеча поинтересовался Мефистофель, видя, что кот стал какой-то унылый, подверженный вспышкам немотивированной ярости.

– Сам не знаю, – признался кот, – надо поговорить с Кащеем Бессмертным, он хоть и чудовище, но доброе чудовище, тоже хочет мир спасти, а то сиротой останется, некого морозить будет да со свету сживать. Если мир погибнет, ведь и он другим станет, а Кащей не хочет этого.

– Кащей доброе чудовище? – усомнился Мессир, – да я у него свирепости учился. Ты что-то сильно путаешь.

– Все течет и изменяется, в мире вон какая жара, наверное, потому что Кащей добрый стал.

– Не верю, – оборвал кота Мефи.

– Да, сам не знаю, как его такой недуг поразил, – признался кот, – вот и надо узнать, что у них там творится, может чем-то еще помочь можно.

Кот растворился, словно его и не было тут.

№№№№№№№

В дремучем лесу было тихо и прохладно, хотя никакого порядка там отродясь не бывало, но ничего, в творческом беспорядке тоже жить можно…

Кот Баюн добрался до старинного замка, где издавна и скрывался от мира Добрый Кащей, как бы странно это ни звучало…

– Вот, явился не запылился, – заявил Баюн, – ты звал меня, я и пришел.

– Да кого же мне еще звать, мне белый ворон сказал, что если Баюн не поможет, то больше некому, на тебя последняя надежда.

– Ты бы мне хоть поведал, что стряслось, отчего спасать-то надо заповедный лес и сказки, я вроде и не глуп, но ума не приложу, что за болезнь такая трудноизлечимая навалилась на нас всех.

– Это я прошляпил все, сам довел свой мир до уничтожения, а теперь ничего поделать не могу, – стал само бичеваться Кащей.

– А можно яснее, – усмехнулся кот, – от твоих причитаний ни сказке, ни тебе самому легче не станет.

– Да подожди ты, дай попричитать вволю. Ведь и слова сказать некому. Скоро совсем онемею, язык прирастет и шевелиться перестанет.

Кот уселся перед троном Кащея, и сделал вид, что приготовился слушать, но Кащей, видя его насмешливую физиономию, решил сразу перейти к делу, нечего кота сказками кормить, от них сыт не будешь.

– Все было прекрасно в нашем царстве – государстве на протяжении веков: добрые герои награждены, злые наказаны. Кто-то бриллианты получил за послушание и ласку, кто-то жаб и лягушек, за то, что ленив был и нагл. Каждому свое, а как по-другому быть должно? Любому дитю ведомо, что добро должно побеждать зло. И все было ладом, побеждало. А потом каким-то сказочницам не понравилось, что пару девиц мы заморозили, зверюшек каких-то подстрелили, еще что-то такое сделали непотребное. И решили они сами править сказочным миром.

Сначала вроде потихоньку – полегоньку, а потом все сильнее и яростнее наступали. Ты ведь знаешь, как эти добрые да милые девицы – феи могут в душу залезть, так и хочется им если не помочь, то хотя бы не мешать. Ушли в сторону, смотрели, любовались на добрых и милых, и что? Тут уже все зверюшки пушистые да прекрасные, все друг друга любят до умопомрачения, никто никого не ест и даже не кусает, все просто замечательно, никакого зла нигде не существует, отродясь не было, и быть не может. А когда опомнились, мы его уже и днем с огнем отыскать не могли, – развел руками Кащей.

– И что же в этом плохого? – спросил кот, он или не понимал, или просто притворялся….

– Да все замечательно, – передразнил его Кащей, – налюбоваться не могли, мы с Лешим и Водяным плясали от радости, что у нас такие добрые и хорошие сказочницы появились, только недолго музыка играла, недолго Леший танцевал. Беду и смерть они принесли, когда выдохлось и испарилось все зло, словно его никогда и не было. А все наши добрые и милые обленились, заскучали сначала, потом затосковали, как серые волки завыли. Так, что и белый свет им не мил, последняя надежна на чертей была, они то вон какие шустрые, думали мы с Лешим, что они что-то придумают. А они могли придумать что-то, только пока еще зло с нами рядом жило, а теперь черти стали бессильны, обнимаются, целуются друг с другом, то поют, то пляшут, но ведь веселия больше не было никакого, веселье оно вместе с печалью рука об руку ходит. А добра не меряно, черти упали и все окаменели, вон одни камни по всему лесу вместо чертей. А с ними и души людские мертвыми сделались.

– А что же сказочницы добрые?

– А своими добрыми и поучительными сказками они заполонили весь мир, и чем больше пишут, тем скучнее и страшнее жить становится. Хотя страшнее, не то слово, страх то со злом мы тоже потеряли. Унынию нет конца и края, тошно всем одним словом, погиб мир, надо хотя бы попытаться его спасти.

Помертвело все, дремучий лес, как и заповедный, стали мертвым называться, я понял, что никто больше не оживет, никто не вернется, и надо спасать мир, а кто, если не Кащей этим и должен заняться.

Звал- свистел Змея Горыныча, только он тоже в кому впал, за ним -то больше никто не гоняется, никто его убить не хочет. А он и жил только пока опасность его подстерегала, а если опасности нет, то и радоваться нечему, без борьбы не бывает жизни, тебе ли этого не знать – не ведать?

В общем, Горыныч наш давно уже при смерти, не знаю, спасем его или нет, а остальной мир и сказку саму надо спасать…

Замолчал Кащей, хотя при коте он все-таки оживился, надежда появилась, что все еще измениться может, что потеряно не все, а вдруг сказка хотя и больна долго и продолжительно, но скорее жива, чем мертва?

– Ладно, Кащей, я к Змею полетел, с него начнем оживлять и спасать сказку.

– А чем мертвый Змей тебе поможет? Темнишь ты, чего-то, кот.

– Из комы его выводить будем, а уж потом он поможет, – подмигнул Кащею Баюн.

Кащей прислушивался к тому, что творилось вокруг, ворона отправил следить за котом Баюном, кто его знает, что у того на уме.

Ворон вернулся и поведал, что Змея воскресить удалось.

– Баюн и мертвого поднимет, – гордо заявил белый ворон.

– А что потом?

– А потом вернулся Горыныч с целой вязанкой Сказочниц к себе в горы и доложил, что самых добрых и безнадежных он собрал и притащил, а с остальными еще можно работать, они вменяемые, может вредить перестанут, нормальные сказки писать начнут, а не такие.

№№№№№№№

Кот Бегемот взирал на дюжину добрых-предобрых сказочниц, все они были примерно средних лет, одинокие, сразу видно, что кроме сказок ничего у них не оставалось в жизни, но упрямые, как сто чертей.

Какой-то дурак им внушил (наверное, Соловей Разбойник, кто еще мог такое сотворить), что если сказки будут добрыми – предобрыми, то и мир станет добрее, и они спасут мир от зла, если перестанут его замечать, а то и вовсе уничтожат по своему велению и хотению.

Вот об этом с пеной у рта Главная сказочница Галина коту Баюну и твердила.

– Да как ты смеешь нас обвинять, сказки должны быть добрыми-предобрыми и должны всех чему-то хорошему учить. Это каждый филолог троечник знает, только ты бестолковый и тупой ничего не понимаешь.

– А того Стрелка —викинга не ты ли учила, сдается мне, что он твоих сказок наслушался, вот и пошел всех убивать от доброты беспросветной.

– Да как ты смеешь, меня всеми премиями наградили…

Галина отступила в ярости, замахнулась на кота, но рухнула в высокую траву, не без помощи, Баюна, конечно. Уж такого бесчинства кот допустить не мог, его и пять комиссаров расстрелять не могли, а чтобы добрая сказочница прибила – жизни лишила – это уж слишком.

Остальные немного присмирели, погруженные в свое спасительное добро, они уже ответить коту, зло не потерявшему, никак не могли.

Борьба была долгой и упорной, кот Баюн признал свое поражение, и тогда Горыныч снова собрал Сказочниц в одну вязанку да и оттащил на Корабль призрак…

Плакал по дороге Горыныч крокодильими слезами, хотя жаль ему было этих несчастных по-настоящему, не притворялся наш Змей, как заморский крокодил, только при этом Горыныч и себя, и сказку, и мир спасал, а потому игра стоила свеч.

А как только Корабль призрак вместе с добрыми сказочницами растаял в тумане, а мир снова стал прежним – и добрым, и злым, но пригодным для жизни, так стало просыпаться сонное царство, зачарованное и почти убитое добром. Все зашевелилось, запело, заплясало, кто-то поколотил кого-то, кто-то спас кого-то – одним нравилось спасать, а другим колотить.

Кащей Бессмертный воскрес в прежнем своем виде, начал кого-то морозить, кого-то по заснеженному лесу гонять. В общем, жизнь вернулась в мир, стала прежней, и там и добра и зла было достаточно

Кот Баюн скромно молчал. Но он стал со временем по праву победителя главным Хранителем сказки, вернул себе то. что за века было утеряно, казалось безвозвратно. Следил за тем, чтобы добра и зла было поровну, но соблюдал главный закон, как бы что ни начиналось, добро должно было побеждать зло, хотя бы в самый последний момент, когда надежда таяла, как прошлогодний снег и уже не верилось, что так случится, все – таки случалось. В крайнем случае, Велеса вызывали, а тот любое зло утихомирит.

Тогда все герои вздыхали спокойно до следующего столкновения.

Когда Кащей Бессмертный снова столкнулся с котом Баюном – тот уже почти превратился в прежнего Баюна, после того, когда спас мир, то спросил у него:

– А что там с Добрыми сказочницами теперь творится?

– На Корабле призраке они остались, мечется тот корабль по морям, по океанам, пугает всех мореходов, которые с ним встретятся, шарахаются от него, как от чумы и стараются проплыть незаметно, чтобы беды не случилось.

– Все так безнадежно? – вздохнул сердобольный Кащей.

– Ну не так, порой они пытаются к какому-то берегу причалить, только никуда их и на пушечный выстрел не пускают.

– А что для них закон, где добро побеждает зло, не писан? – упрямился Кащей.

– Писан-то писан, только они страшно упрямы, и никак понять не могут, что не может быть сказок, в которых нет зла, это черт знает что, но не сказка..

– А если когда-нибудь поймут? – Кащей готов был заступиться за этих несчастных.

– А вот когда поймут, тогда и поглядим. Может, и вернем их в мир…

Они оглянулись – в небесах летел Змей Горыныч, и радостно махал им лапой, в это время какой-то воин выстрелил, Змей схватил стрелу и бросил назад, парень рухнул замертво.

Кот и Кащей бросились к нему.

– А это как называется? – возмутился Кащей, вытаскивая из брюха воина стрелу.

– Как всегда, добро победило зло, Змея конечно, по голове не погладят за этого мертвого героя, но если бы этот стрелок с большой дороги его убил, то кому бы легче стало? Мы бы Змея лишились.

Леший разводил костер, чтобы схоронить воина и ворчал, мол, Змеи совсем распоясались. Но ворчал он так, для вида.

В общем, мир был спасен, жизнь продолжалась, и она была по-своему прекрасна, если в нее не допускать добрых сказочниц, которые уничтожат сказку, то и жизнь хороша, и жить хорошо.

Но кот Баюн, который почти древний Баюн и Кащей Бессмертный стоят на страже, они бесчинства и сплошного бесконечного добра в своем сказочном мире не допустят, и не надейтесь даже….

А если будете упрямится, то на Корабле призраке место найдется для всех добрых-предобрых Сказочников… Но оно вам надо?

Глава 19 Три Великих Поэтессы и два кота. Они идут к нам

Поймала как дама Бальзаковского возраста кота Баюна, да и заставила его поиграть с ней в кости. Играли они конечно, на исполнение заветного желания. Проигрался кот в пух и прах. Что делать? Долг платежом красен, тогда и стал тихо кот наш ученый спрашивать:

– Чего изволите, какое желание исполнять придется?

Задумалась Дама, да и выпалила вдруг:

– Поэтессой быть хочу!

Кот облегченно вздохнул, лапы потер, он то уж думал, какое запредельное будет желание, а это коту раз плюнуть, да все по его же прямой специализации. Они и сам уже собирался Фабрику Поэтесс открывать.

– Будешь ты поэтессой, получше других, – пообещал кот, – отправляйся на сайт Стихи ру, завтра проснешься знаменитой.

Дама и пошла туда, забыв обо всем на свете. Напечатала все, что написалось с ходу, сидит, ждет исполнения желания. А там тишь, ничего такого обещанного не случается. Вызвала она кота снова, как только старую лампу до блеска натерла, ту самую, которую Черный кот чистил когда-то.

Вот и на этот раз явился к ней не Баюн, а Черный кот собственной персоной. Он знал о том, что происходило накануне, вот потому свою лампу ей и подсунул, а она-то подмены и не заметила.

– Чего изволите, мадам? – спрашивает наш кот, и так лапкой шаркнул для приличия и даже в полупоклоне мушкетерском склонился.

– А у тебя не склероз ли, дорогой, ты послал меня на сайт, обещал, что проснусь знаменитой, и где все оно?

– И что? – кот дурачился, а дама распалялась.

– Я проснулась.

– С добрым утром!

– И тебе не хворать, только лучше бы вовсе не просыпалась, ничего не случилось, дюжина читателей, и все неизвестные, я так подозреваю, что это ты и мой муж только и были.

– Ну, какие наши годы, – начал словоблудничать кот.

Но взглянул на поэтессу и сразу понял, что годов – то у нее почти совсем не осталось. Но он не хотел ее обижать, просто так все само вышло. Не особенно его такту учили, даже Мефистофель прощал ему цинизм, вот и доигрался, бедняга.

– Извиняюсь, мадам, я понимаю, что надо торопиться, чтобы хоть что-то успеть еще. Но не поздно даже в последний день что-то начать, а у вас, надеюсь, он не последнний

Кот уставился в компьютер, и стал что-то изучать, обмозговывать, даже лапой за ухом чесал, так напрягался.

Дама ворчала, пищала, рычала, она никогда не умела ждать, а тут и подавно. Горы золотые наобещали, и ничего не исполнялось. А еще говорят, что утро вечера мудренее.

Черный понял, что надо поторопиться, и потому он стал листать другие сайты с невероятной скоростью, вероятно издеваясь, и испытывая ее терпение.

– И что это за Стихи ру такие, если ничего они не читают, -сокрушалась новоиспеченная Поэтесса.

Она думала, что все просто, особенно после сделки с котом, а тут какие-то подводные камни, козни врагов и завистников.

– Проза, – вдруг выпалил Баюн.

– Что проза? Я не хочу прозу, мне стихи в голову лезут, я уже столько их успела написать, а в лодке прозы далеко не уплывешь, – капризничала дама.

– Если ты перестанешь меня перебить, я расскажу тебя свою идею. Твои стихи надо печатать на Прозе.

– А это с какого перепою, там написано проза, как там стихи напечатать? – искренне удивилась Дама.

– Так в том то и дело, там, где этих стихов вагон и маленькая тележка, их никто не отыщет, а здесь их не так много. И твои стихи, ну как бы это сказать, чтобы не обидеть, прозаики только переварить и могут, поэты столько не выпьют.

– Чего не выпьют? – топнула ножной Дама.

Да что это за кот такой странный, мухоморов он что ли наелся, говорит какими-то сплошными загадками.

– Это я так, ладно, проехали, поэтесса ты моя самоварная.

– Я не самоварная. Я профессиональная, у меня и образование филологическая, знаешь, какие люди меня хвалили.

– Догадываюсь, а я думаю, почему это Гений не любил стихов? Вот умора была бы, если бы Елизавета их начала писать, хотя хуже бы все равно не написала, – вполголоса размышлял он, впечатывая стихи на странице прозы. И делал это быстро и умело, можно сказать молниеносно.

Сначала Поэтесса ему не поверила, ей казалось, что он просто еще раз хочет разочаровать и опозорить ее. Но читатели побежали со всех сторон.

Прозаики, оказывается, отвлекаясь от своих бесконечных повествований, читали что-то коротенькое, только стихов им и не хватало больше всего: таких простых, незамысловатых, слегка зарифмованных, но душевных и жизненных. Каждый из них хотел вставить такой вот стих, чтобы немного разбавить густую и тягучую прозу, вот и разбавляли.

Сначала кот сам ей читал отзывы:

– Понравилось. Улыбнуло. Спасибо.

– Благодарю. Рад знакомству, заходите ко мне.

– У меня тоже новенькое, я буду читать вас, а вы – меня.

Недоверие еще не перебороло радость, и Поэтесса стала подозревать кота в каких-то аферах..

– А это не ты сам пишешь отзывы, какие-то они короткие и одинаковые. Да еще поди клонов наделал, чтобы самим себя хвалить?

– У блудливой свекрухи сноха всегда гулящая, – огрызнулся кот, пытаясь на обычный язык перевести неприличную поговорку.

Это старый Баюн на нее не обижался, а новый обиделся, или сделал вид, что обиделся.

– А не пора ли тебе самой делом заняться, а то я уже все лапы отбил, все когти затупил, нашла секретаршу себе, у Гения не был, а у тебя и подавно не стану.

Он понял, что проговорился, и приготовился услышать вопль о подмене котов, но Поэтесса уже погрузилась в рецензии, отзывы и все остальное творчество – глубоко ушла – ничего не заметила.

Ждал ее вызова Баюн, ждал, да и понял, что не дождется, что-то там этакое случилось – приключилось.

Сам отправился посмотреть, что происходит у нашей новоявленной поэтессы. Да вроде ничего особенного, сидит, работает, даже не заметила, как он пришел. Неужели слава мировая пожаловала так быстро? Кот Баюн должен был признаться, что хотя он и обещал любое желание исполнить, но в это верил мало. Так и есть, подозрения оправдались.

Он заметил черный хвост нового кота, который при его появлении под кровать спрятался, вдохнул пыли да и начал чихать, ругаться и возмущаться из-за того, что кто-то осмелился его за хвост тащить.

– Это ты? – удивленно спросил Черный кот (сплошное притворство)

– А кого ты хотел увидеть, ты, что с моей Девой Орлеанской сотворил?

– Я? – еще больше удивился Черный, – да твою работу сделал, вон смотри, как на нее клюнули, ты ей хотел показать, что поэты ее не примут и на дух, а что на самом деле.

Баюн понял, что ЧК что-то там такое устроил, чтобы позлить его, и доказать, что ни на что он не способен.

– А они клюнули? – поинтересовался он, заглядывай на монитор и глазам своим не веря.

Черный молчал. Сразу ясно, что какая-то очередная афера, надо выяснить, только какая, сам же он не признается, хоть ты его убей.

– Клюнули, куда им деться.

Баюн заглянул еще раз в комп.

На первый взгляд все вроде так, и сайт тот, и рецензий уже сотня, и Поэтессу не оторвать от экрана. И вдруг он заметил подмену.

– Проза, не понял, при чем тут проза.? Ты что творишь? – стал возмущаться он.

– Да что непонятного, если нас не пускают на один сайт мы бегом на другой, а там и рады к поэзии приобщиться. Прозаики вообще все терпят, чего у них только нет, теперь и стихов хоть отбавляй. А кто постарался, в твою рыжую голову это бы и не пришло, все мне делать приходиться. Так и стал я котом на замену.

– Ты что в прозу стихи втиснуть собрался?

– А почему бы нет? Они тут не так многочисленны, а отзывов вон сколько.

– Но это же полное безобразие. Едва мы порядок наводим, а ты хаос нам даришь с радостью. Вот почему черных котов так опасаются, да что там, просто не любят.

– Зато сработало, не то, что у тебя.

– Понимаешь ли, – кот Баюн хотел объяснить своему вечному противнику, что к цели надо идти прямым путем, а не петлять по кривым тропинкам и дорожкам.

Но ЧК не дал ему и мяукнуть даже.

– Цель оправдывает средства, – изрек он деловито, а ты мне просто завидуешь, давай поспорим, – он протянул лапу, – я из любой Поэтессу сделаю.

– Спорить не стану, – заявил Баюн, – но я уверен, что это чистая случайность, на первых порах и финансовые пирамиды доход приносят, а что происходит с холявщиками потом, не помнишь.

– Творчество не пирамида, к твоему сведению, – нагло заявил Черный, – он стал учить Баюна, что такое творчество.

Но не стоит злить Черного кота, это всем будет дорого стоить. Уж если он разойдется, тогда не остановишь. Но к вечеру того дня к нашей Деве присоединились еще две поэтессы. Одна была просто безбашенной, как любит вслед за молодыми повторять сам Мефистофель, вторая бездарная, а третья с философским уклоном.

Но как ни странно, когда Баюн рыдал и визжал, и шипел, читая эти творенья, третья показалась ему самой страшной. Философия ее просто убивала насмерть, как свист Соловья разбойника. Он понимал, что если не остановит ЧК, то Проза просто рухнет под таким натиском.

– А чего ты возмущаешься? – вопил Черный, – помнится прях у тебя было тоже три, и они пряли свою бесконечную пряжу. Вот и у меня их тоже три – все в контексте твоих сказок, ты был хорошим учителем.

– Это на что ты намекаешь? – насторожился Баюн.

– Не бойся, это твои бессмертные, а эти-то не вечны, за ними тоже когда-нибудь Морена придет.

Баюн не был жесток, но он запер Черного в клетке по переносу животных, тот с трудом, но все-таки там поместился. И в таком стесненном состоянии тот уже новых поэтесс сотворить никак не мог. Он только поглядывал из заточения, страшно сверкали в полумраке его глаза.

Но этом Фабрика Поэтесс на время приостановила свою деятельность.