скачать книгу бесплатно
Уран торжествовал тогда напрасно.
На свадьбе у Фетиды и Пелея,
Там пировали Гера вместе с Реей.
Зевс избежал паденья и позора,
И этот мир покинет он не скоро.
Впервые страсть пред светом отступила,
И лишь Эрида яблоко спесиво
10
Богиням все же бросила устало,
«Прекраснейшей» с усмешкой начертала.
И всем война обещана Парисом,
Но мир не рухнул, Зевс еще парил там,
И раздраженья больше не скрывая,
Уран средь звезд ярился, угасая.
А Кронос где-то плакал за чертою.
Страсть одолел мой сын, и ногатою
Своей она над ним уже не властна,
Была надежда темная напрасна.
И в Трою устремились греки ныне,
Но Зевс свой трон сегодня не покинет.
Любовь с войной смешались в миг заката —
Во всем была Елена виновата.
Слушала Никта эту песнь, которая текла из прошлого в настоящее и грядущее, она не сказала Гее о том, что видела уже Елену, ту самую, из-за которой и начнется война в мире
– Звезды всегда были ближе ему, чем я, и он все время стремился к ним, – закончила она повествование
– Это была не любовь, но разве можно было терпеть такое? – невольно возмутилась Никта. Она пыталась понять, почему Гея была так терпима к своему непостоянному и блудливому мужу.
– Может быть и так, все познается в сравнении, Уран был уничтожен Кроносом, и потом я о том страшно пожалела, хотя кажется сама этого и желала больше всего. Но порой только теряя навсегда, мы понимаем, что натворили
– Нет, мне никогда не понять всех ваших чувств, но в сравнении с тем, что творит Афродита – это только цветочки.
– Кровавые розы, – глухо произнесла Гея.
В то время на земле еще не погиб Адонис и не было никаких роз, откуда она про них узнала, так и останется загадкой для всех и все-таки узнала, она думала об Уране, которого убил собственный сын, чтобы потом пострадать от рук своего. Пока Никта слушала, а Гея пела свою песнь, они и не заметили, как появилась в полумраке Рея – тихая и неприметная на первый взгляд, но только на первый.
Глава 18 Ссора Геи с Реей
Там, у Геи, Никта снова встретилась с Реей, недаром говорится, что в тихом болоте все черти водятся, так было и там, в душе Реи каких чертей только не бывало, она винила в своих бедах весь белый свет, и Никту, которая оказалась тут в первую очередь.
– Как вы можете тут про Кроноса говорить, да разве не он вас от Урана спас, ведь это потом хорошо стало, а пока тот был жив, он же был настоящим кошмаром, для вас для всех, или просто забыли, что он вытворял.
– Это ты забыла, где находишься, что тут делаешь, – не выдержала Гея.
– Я потеряла мужа и могу говорить о тех, кто повинен в том, что я осталась в этом мире одна. Да и не матушка ли толкала его на это ужасное преступление, а теперь строит из себя обиженную и несчастную. Не она ли заказала это убийство, которое только Зевсу и помогло утвердиться, ведь побеждает всегда тот, кто не ввязывался с такую вот схватку, а тот, кто ввязывался – проигрывает и становится злейшим врагом. Как легко сидеть на берегу и ждать, пока мимо проплывает труп твоего врага.
Гея почувствовала, что ее снова обвинят во всех смертных грехах, хотя дочь ее говорила правду, но правда показалась ей слишком горькой, потому она и стала возникать, напомнив о главном.
– Тебе чудом удалось спасти единственного ребенка, так чем же он так хорош? Не он ли сожрал в страхе за себя любимого всех, кому ты пыталась подарить жизнь, – да он мой сын, я породила это чудовище, но он пожрал все, что породила ты, и о чем же ты теперь сожалеешь и слезы льешь? Да ты должна меня благодарить за то, что мы от него все избавились.
– Но, то, что творит этот ребенок теперь, лучше было его совсем не спасать? Вот сыновья наши с тобой точно друг друга стоят, только Кронос все-таки был не так жесток и безрассуден, как Зевс. Недаром говорят, что каждый следующий бывает хуже предыдущего.
Тогда они обе повернулись к Никте, веря в то, что она их рассудит, но Никта чувствовала, что она не может принять ту или другую сторону.
– Все идет так, как идет, и не мы, а богини судьбы могут за все ответить, – пыталась она усмирить поток страстей
– И все-таки ты все слышала и знаешь, и должна сказать, кто прав, а кто виноват.
– Я пришла к вам, чтобы обрести покой и радость, но вижу, что тут ими и не пахнет даже. Вот вам и свет и радости, которые он может подарить.
Мать и дочь уставились на нее, еще больше поразившись тому, что творилось вокруг.
– И что ты хочешь делать?
– Во тьме бродить мне надоело, с вами тоже все печально, потому и остается мне только вернуться к молодым богиням, там тоже есть свои сложности, но не такие же, – усмехнулась она.
– Но там царит Афродита – богиня любви, и старым богиням лучше держаться от нее подальше.
– Я помню, что она там царит, но может быть любовь – это не так скверно, как нам кажется? Тяжело и печально порой, но интереснее, чем во мраке совсем без любви. Да и по-старому все тут у вас, даже века не смогли вас примириться, и никто, наверное, ничего не сможет больше сделать.
Гее почувствовала, что она снова останется одна, что даже Никта не хочет тут оставаться, и попыталась сделать хоть что-то, чтобы все это было не так… Но ее опередила Рея…
Глава 19 Ярость или страсть
Никта готова была отправиться во тьму, когда на пути у нее встала Рея, гневная и решительная.
– Подожди, не торопись, ты всегда успеешь, а пока лучше останься тут, ты вот слышала, как Гея защищает Зевса и, наверное, не понимаешь, почему я на него нападаю, а все очень просто. Мне казалось, когда я его спасала, что он будет лучшим, что он украсит этот мир, но что же получилось после того, когда были повержены Титаны и миром стали править боги. когда он с Аидом и Посейдоном разделил этот мир?
Да он просто решил всех богинь и всех женщин покорить, и каждая из них должна была родить ему детей. И неважно было для него, хотели они того или нет. Некоторые, особенно строптивые, вообще были обмануты. Не он ли под видом мужа прокрался к одной из них и обернулся лебедем, чтобы покорить другую, конечно, они сами были виноваты в том, что не устояли, но глупые считали за честь оказаться с ним, а умные просто понимали, что он все равно добьется своего, хочется им этого или нет. Так оно и было, и что же мы получили из всего этого? Яростную Геру, которой не было ни минуты покоя, из гордой и строптивой девицы, она превратилась в чудовище, с которым сравниться может разве что только Горгона, да она и стала настоящей Горгоной, Медуза ей в подметки больше не годилась.
– Но почему все так вышло? – удивленно спросила она.
– А потому и вышло, что не было над ним никакой власти, не было и быть не могло, вот он и решил, что все ему позволено, и решил как можно больше детей в этом мире оставить. Вот и остались они все тут, а нам никакого сдала с ними не было и нет.
Но чем больше говорила Рея, уверенная, что она будет правильно понято богиней тьмы, и та не станет ее осуждать, тем хуже все для нее на самом деле оказалось.
– Бедный, Зевс, когда у него такая мать и такая жена, то невольно бросишься в любые объятья, а что ему еще остается? – усмехнулась Никта.
Рея поняла, что все ее усилия напрасны, топнула ногой, и отошла в сторону – наверное, все станут его оправдывать. Неужели он так хорош, что смог зачаровать даже древнюю богиню, да не может быть такого, не должно так все быть, и все-таки было.
№№№№№№№
Никта решила навестить Зевса – этого одинокого и несчастного (она не сомневалась, что он несчастен) верховного бога, от которого отстранились и мать, и бабушка, и жена.
Он и на самом деле остался один против всех, и что ему остается, только переживать новые страсти, только заботиться о потомстве и привлечь на свою сторону всех привлекательных дев, жен. Только так он и может чувствовать, что жизнь идет, что она прекрасна и восхитительна.
– Ярость и страсть – вот все, что ему остается в этом мире, нет, и не может быть тут ничего другого, – тяжело вздохнула богиня тьмы, она-то знала больше и видела значительно дальше.
Она с высоты любовалась, как Зевс обнимал какую-то богиню, одну из новых, и они все были для нее на одно лицо, не отличить, не разобраться, и обреченно повторяла:
– Власть и страсть, вот все, что ему еще осталось в этом странном мире. Его мир и будет именно таким, никакого другого он не знает и не ведает, только власть и страсть. Но какой же пустой и безрадостной кажется такая жизн.
Глава 20 Раздумья на лунной дорожке
– Власть и страсть, – вот что остается, – повторяла Ника, думая о Зевсе, о том, что он брошен, оставлен всеми в этом мире. Как трудно быть верховным богом, первым из Олимпийцев, ведь это сущее наказание для мальчишки.
Но ведь она думала и о себе самой тоже, это была и она такая вот страстная и одинокая. Только никто из новых никогда не решится к ней приблизится, не оттого ли она может любоваться чужими страстями и забыть о своих собственных?
Никта шагала по лунной дорожке – границе между мирами, разделявшими свет и тьму, второе было милое и родное для нее, первое —ненавистное и далекое. Но она обречена была шагать по этой дорожке, не отклоняясь в сторону.
– Я совсем одна, – твердила она в слепой надежде, что кто-то в этой лунной пустыне может ее услышать, – Я одна и мне не хочется оставаться между своих или чужих, потому что и то и другое давно постыло.
Наверное, она скорее рванулась бы к молодым и дерзким, но они считают ее чем-то давно отжившим и скорее бояться, а Никто вовсе не хотелось, чтобы кто-то и где-то ее боялся.
– Нет, придется остаться одной и затеряться где-то во тьме.
Но вот этого ей захотелось меньше всего. Она смотрела, как Зевс придавался любви с какой-то богиней, и понимала, что где-то там еще есть жизнь, и в этой жизни она может стать кем-то, хотя бы попытаться стать, а вернуться во тьму никогда не поздно.
Так помедлив немного, богиня ступила в сторону света. Остановилась, и сделала еще один шаг. Хотела она того или нет, но оказалась лицом к лицу сначала с той самой неведомой богиней, которая убегала от Зевса вся в слезах то ли радости то ли горести.
Потом перед ней появился сам Зевс.
– Ты давно наблюдаешь за нами?
– Порядочно, ты помог мне решиться может быть на самый важный шаг в моей жизни, – отвечала Никта, теперь я все сама могу для себя решить. Страсть – это прекрасно, это то немногое, что богов делает богами, а людей людьми.
– Ты бы сказала об этом Гере, – усмехнулся Зевс, понимая, что она совсем другая, она может быть единственная, кто его понимает.
– А что с ней говорить, ты же сам выбрал свою сестру в жены для того, чтобы она не изменяла тебе и не оставила тебя. Иначе и вовсе бы в этом не разобраться, во всем, что у вас тут творится.
– Может быть, но я не думал, что она так станет терзать меня.
– А что ей еще остается делать – собака на сене, и сама ничего не хочет и другим никогда не отдаст, но ради того, чтобы обладать все новыми и новыми богинями, тебе придется терпеть все ее капризы.
– Придется терпеть, – задумчиво повторил Зевс, – только как же это порой невыносимо становится.
– А эта была резва и прекрасна.
Никта усмехнулась. Оба они подумали о том, что бы говорила она, стань женой Зевса. Но они оба понимали, что она никогда не станет ничьей женой, потому что ей хорошо было говорить обо всем этом с высоты своего положения. А быть с кем-то, лишиться власти над миром, и потом лопаться от злости и ревности, разве переживет такое древняя богиня?
– Ну для того чтобы изменить себе и миру, у тебя есть Елена, -усмехнулась Никта
Зевс удивленно посмотрел на нее, и на самом деле у него была Елена, та самая дочь Леды, которая доставила ему меньше всех радости, потому что совсем его не любила. А вот дочь ее, рожденная в нелюбви, заставит этот мир перевернуться вверх дном, все в этом мире пахло войной, новой, большой войной, которую он никак не смог бы предотвратить. И все-таки нужно было хоть что-то предпринять верховному богу, вот если бы еще знать и ведать, что же именно он должен сотворить. Но и боги, самые всемогущие боги порой страшно далеки от всего, что творится в этом мире, да и ведают они далеко не все, что там происходит.
Глава 21 Елена на острове чародейки
Елена между тем подрастала и становилась все краше. Та, которой не досталась любви, должна была обладать красотой, несравненной красотой, чтобы хоть как-то отличаться от всех, кто были с ней рядом, и это все было у Елены. Только зачем красота, если в тебя будут влюбляться, а ты так никогда и никого не полюбишь? Она не только дар, она может стать самым страшным ядом и отравой.
Только что она была возвращена домой братьями после того, когда заставила царя Афин украсть себя, спасти от более жестоких женихов, понаехавших к отцу, и тот согласился, наверное, сам не понимая почему. Тезей вообще всегда крал и спасал тех, которые ему не были нужны, такова была его судьба. Красота умеет заставлять творить безумства, Елена это умела с рождения лучше других. Но ничего у нее не получилось в Афинах. Тезей не собирался ее касаться, потому что еще раньше его обольстила раз и навсегда коварная и взрослая Медея, с которой не могла поспорить юная красавица. Дикая и жестокая дочь Этта не смогла удержать Язона, а вот с Тезеем у нее все получилось, так, что Елена была над ним не властна, не потому ли она будет любить его всю оставшуюся жизнь потом?
Хотя пока еще она о том не ведала, и отправилась к Цирцее с тайной надеждой на то, что та подскажет ей, как бороться с ее племянницей, уж кому, как не тетушке это знать. Ведь в запасе у нее была молодость и красота, то, чего никогда не будет у грозной Медеи, не потому ли расстался с ней Язон. Даже после всего, что она для него сделала, скорее всего, потому что она слишком много для него сделала. Ему не хотелось помнить о том, что он во всем был ей обязан, Язон, как и всякий грек, рвался в цари.
О волшебнице ходили разные слухи, но на самом деле она оказалась еще более грозной и яростной, чем говорили те, кто никогда ее прежде не видел. И только Елена не собиралась перед ней заискивать, потому что знала, что она не так уж мало может, что многое, если не все в ее власти. И все-таки она пришла просить, о чем сразу ей напомнила грозная Цирцея и намекнула, что она спокойно может обращать людей в свиней, ну или в любых других животных по их желанию, а если нет желаний, тогда пусть пеняют на себя.
– Тебе не о Тезее надо думать, потому что он только далекая звезда, мелькнул и погас, и нет его больше в твоей судьбе, – наконец сменила гнев на милость Цирцея.
– А о ком же тогда, – сердце Елены сжалось, она больше не могла притворяться, что хранит спокойствие.
– Загляни в свои сны, и ты убедишься в том, что нет там Тезея, как и в снах Медеи, для вас обеих он прошлое, потому и ревность – это только пустая забава.
Елена вздрогнула, она и сама стала многое вспоминать, один и тот же сон, который видела с самого раннего детства:
– Мне снится царевич, молодой и красивый, из какого-то чужого мира, я не помню, как называется с царство, из которого он явился. Но он приходит ко мне и говорит, что его зовут Парис, что мы созданы друг для друга, что ему подарила меня какая-то богиня. Но я не хочу, чтобы он вторгался в мою жизнь. Разве богиня может подарить кого-то и кому-то.
– Богини все могут, а если это богиня любви, – волшебница показала, что ей известно, о ком и о чем идет речь.
Елена вздрогнула, уж этого она никак не могла ожидать.
– Я тоже не хотела, чтобы Одиссей уходил из моей, только кто нас о том спрашивает? – улыбнулась Цирцея, – живи и радуйся, пока ничего не случится, а потом и решим, что делать дальше, но знаю одно – войны не избежать. И она начнется из-за тебя и из-за этого парня, который тебе снится, его и правда зовут Парис. И он сын Троянского царя Приама.
Цирцея улыбнулась, подумав еще раз о том, что знания умножают печали, недаром так страдала сестра Париса царевна Кассандра.
– Войны? О какой войне ты говоришь? – возмутилась Елена.
– О грядущей войне, – отвечала Цирцея, и смотрела яростно на Елену.
Ей и самой казалось странным то, что какая-то Елена, даже не Артемида или Афина, а глупая Елена должна стоять в центре всех грозных событий, и мир будет вертеться вокруг нее.
Ей этого не надо, она ничего в этом не понимает. Но она будет заправлять всем в этом мире. А богиням придется воевать друг с другом и плясать под ее дудку, и где справедливость в этом мире?
Елена поняла, что ей пора уходить, что Цирцея прощается с ней, и задерживаться здесь она больше не может, даже если бы и захотела.
Глава 22 Истории Персея и Париса
Хотя остров Цирцеи находился очень далеко от всего остального мира, но мифы о том, что она там оставалась все время одна, придумали какие-то странные люди или боги. Волшебница если и оставалась одна, то очень ненадолго.
Не бывало такого сроду. Стоило только попрощаться Елене, и поспешно покинуть остров, как там появились богини, словно бы они назначили там место встречи, а может, и назначили, как знать. На этот раз, как к себе домой явилась Эрида, и привела она с собой Афину – воинственную и неумолимую, и с ними появилась и Афродита, как могло такое сборище у волшебницы обойтись без нее? Богиня любви всегда следовала за своими подругами.
– Дочерью Зевса пахнет, – усмехнулась Эрида, которая хотела показать, что ей все ведомо, и она собирается о том рассказать другим.
Эрида не могла ошибиться, потому что слишком много было дочерей у Зевса, и какая-то на самом деле могла сюда недавно заглянуть. Кто бы она ни была, все равно его дочерью окажется.
Цирцея усмехнулась, просто так ли богиня не назвала имени дочери Зевса, знала и молчала, или просто блефовала. Но она решила сделать вид, что пропустила ее слова мимо ушей.
Да и не смогла бы она что-то ответить, потому что все уже повернулись к Никте, то ли и прежде бывшей на острове, но прятавшейся в темной аллее, то ли появившейся только что тут. Никто наверняка этого не знал.
