Кости и клыки

Торн спустился в трещину первым, цепляясь за выступы сланца. Хадан, словно ящерица, скользил за ним без верёвок. Внизу пахло сыростью и дымом давних костров.

– Здесь, – Торн поднял факел, освещая нишу в стене. Череп в ожерелье из волчьих клыков лежал на каменном ложе. Вокруг – таблички из лопаток степного бизона, испещрённые значками.

– Великая Засуха, – провёл Торн пальцем по царапинам. – Клан Щуки… убил посланника Лебедей у Перекрёстка Рек. С тех пор голодные духи требуют платы.

Хадан ткнул в рисунок на стене: фигуры в волчьих масках бросали связанного ребёнка в яму. Земля под ними была изображена как пасть с клыками.

– Жертва, чтобы утолить гнев земли, – прошептал Торн. – Но Следопыт не шаман. Зачем ему повторять эти обряды?

Хадан вытащил из-под плаща кость – ребро с вырезанной спиралью. Он провёл ею по своему татуированному предплечью, оставив кровавую полосу.

– Он не утоляет гнев, – вдруг поняла Кара, войдя в пещеру. – Он будит его. Чтобы все поверили: духи на стороне Волков.

Сверху донёсся грохот. Камни посыпались в трещину. Когда камни начали падать, Кара схватила табличку из руин. На ней был вырезан кликун с перебитым крылом, а вокруг – тени, поднимающие копья из дыма.

– «Когда кликуны замолчат, земля откроет пасть», – прочла она вслух.

Омут, помогавший выбраться, побледнел:

– Сегодня утром… последние лебеди улетели на юг.

Глава 12: "Танец сломанных крыльев"

Река Дон сверкала чешуёй первых косяков, а воздух звенел от криков чаек. Клан Лебедя собрался на отмели, где вода лизала песок ритмично, словно бубен. Лирик, юный танцор с искривлённой от рождения ногой, надевал костюм из лебединых перьев. Его движения были резкими, словно птица, бьющаяся в сети, но каждый шаг отстукивал чёткий ритм – хромая нога била по высушенной тыкве с камешками внутри.

– Танец крыльев – это голос земли, – шептала Лара, повязывая ему на лоб полосу из осоки. – Пусть духи услышат твои стопы.

Костюмы Лебедей мерцали в свете факелов: перья, выкрашенные охрой и сажей, сплетались в узоры миграционных путей. Лирик начал танец, подражая взмахам крыльев, а старейшины затянули песню, похожую на вой ветра в тростниках.

И тогда случилось. Чучело лебедя, подвешенное над костром, оборвалось. Мешок из рыбьей кожи ударил Лирика по плечу, рассыпавшись в клочья. На песок выпал горностай с грубо вырезанными на боку спиралями – плоть под узорами была свежей, будто зверька принесли в жертву час назад.

– Это знак! – закричала Ильва, тыча пальцем в спирали. – Духи отвергают наш танец!

Грох втоптал горностая в грязь сапогом, его голос гремел, как обвал:

– Волки! Они наслали порчу, чтобы погубить праздник!

Следопыт вышел из толпы, волчья шкура на плечах отбрасывала зыбкую тень. В руке он сжимал нож Кары – лезвие было в бурых пятнах.

– Твой клинок нашли у Скалы Стенаний, – бросил он оружие к её ногам. – Рядом с костями, что зовут месть.

Кара подняла нож, чувствуя, как дрожит рука. На рукояти – следы ила с перевёрнутыми спиралями.

– Это ложь! – вскрикнула она, но Грох уже хватал её за запястье.

Тут Лирик, всё ещё в перьях, хлопнул своей «бубной» ногой по земле.

– Узлы на верёвках чучела… – он поднял обрывок. – Их вязали Бобры. Смотрите: двойной плетёный узел, как для запруд!

Толпа зашумела. Гром, вождь Бобров, побледнел:

– Кто посмел?!

Лара провела рукой над узлом, затем над горностаем.

– Один нож режет и рыбу, и правду. Но здесь резали духи.

Земля вздрогнула, как раненая лань. Факелы плясали в темноте, а из трещины у Камня Голосов полез смрад – запах тлена и старой крови.

– Смотрите! – Сигма, светивший факелом в расщелину, отпрянул.

В разломе зияли кости. Десятки скелетов, переплетённых в неестественных позах. На лбах – глубоко въевшиеся, выжженные огнём спирали, на рёбрах – зазубрины от кремнёвых ножей. Среди них были кости не только людей, но и огромных пещерных медведей, чьи черепа были ритуально расколоты.

– Великая Засуха, – прошептал Ург, поднимая череп ребёнка с проломленной височной костью. – Они ели друг друга… и помечали жертв, чтобы духи узнали.  И приносили в жертву даже могучих зверей, пытаясь умилостивить голодную землю.

Лара упала на колени, её голос стал эхом из колодца:

– Голодные духи пришли за искуплением. Мы забыли их жертвы… Теперь они заберут наши.

Грох, бледный, отступил от края трещины. На дне, среди костей, что-то шевельнулось – будто выжженные спирали на черепах засветились тусклым красным.

Глава 13: «Язык огня»

Грак шёл вдоль обгоревшего леса. Его тень тянулась к чёрному пню, из которого торчала обугленная лопатка тура. На нём раскаленным кремнием были выжжены и зачернены сажей фигуры: люди с оленьими рогами на головах, окружившие деревню, из чьих хижин валил дым, извивающийся в перекрученные спирали.

– Это не рисунок… это крик, – пробормотал Жар, подросток из клана Щуки. Его пальцы, покрытые ожогами от игр с огнём, дрожали. – Дым помнит, что видел.

Он поднёс свиток к костру, и тени затанцевали на камнях, складываясь в движущиеся картины: спирали на стенах пещер смыкались в кольцо, а кости предков вспыхивали, как угли.

– «Когда спирали сомкнутся, загорятся кости», – перевёл Жар, а в его глазах отразились языки пламени. – Река-Мать хочет, чтобы мы увидели свою гибель.

Грак сгрёб пепел в горсть и швырнул в огонь.

– Духи врут. Это просто угли.

Кара и Жар обмазывали ивовые сети смолой, смешанной с толчёным гематитом и порошком из сухой, смолистой сосновой коры и мелко растёртой самородной серы, которую Жар нашёл в одной из дальних, "дышащих" пещер, куда его тайком водил Следопыт.

– Если поджечь, пламя будет липким, как смола, и ярким, как молния! – сказал Жар, его глаза горели нездоровым блеском. – Следопыт говорит, что духи огня любят такие подношения.

Но, когда первая сеть вспыхнула, пламя рванулось вверх. Огненная змея поползла к священной роще. Деревья загорелись, а древние узоры-спирали на их стволах, где в трещины коры забилась пыль от малахита и мха (случайно принесённая ветром или птицами), засветились ядовито-зелёным.

– Ты вызвал гнев земли! – Грох схватил Жара. Торн вставил копьё между ними.

– Это не он! Смотри!

В огне мелькали тени с рогами.

Грох вынес приговор Жару – изгнание. Ночью Торн вывел юношу к Волкам. Следопыт ждал их, держа горящий сучок:

– Огонь не враг. Он язык духов. Ты. Умеешь. Слушать. Огонь.

Он уже знал о способностях Жара – ещё до изгнания Ворон (будущий Следопыт) замечал странные игры мальчика с огнём.

Флешбек Следопыта – Рождение Ненависти

Пока Торн вёл Жара, Следопыт смотрел на пламя костра, и оно оживило в его памяти картины прошлого. Много зим назад. Он – ещё не Следопыт, а молодой, талантливый шаман клана Волка, по имени Ворон. Он стоит перед советом старейшин всего племени – Лебеди, Бобры, Щуки. Его обвиняют не в предательстве, а в инакомыслии. Ворон искал знаний за пределами дозволенного, общался с духами, которых другие боялись, пытался понять язык земли и огня глубже, чем это было принято. Его учитель, старый шаман Волков, пытался его защитить, но Грох, тогда ещё молодой и горячий вождь Щук, и Гром, уже тогда влиятельный мастер Бобров, были непреклонны. Они видели в Вороне угрозу устоям, потенциального смутьяна. «Твои духи слишком тёмные, Ворон, – сказал тогда вождь Лебедей, служивший главным арбитром. – Твои пути ведут во мрак. Племя не готово идти за тобой». Его изгнали. Не из клана Волка – Волки всегда были немного в стороне, – а из общего круга племени, запретив приближаться к основным стоянкам. Обида, непонимание, а затем и холодная, выжигающая ненависть к тем, кто отверг его, кто испугался его силы и знаний, стали его спутниками. Он ушёл в самые дикие земли, нашёл других изгоев, стал Следопытом, и его единственной целью стало доказать всем им, что они ошиблись, что настоящая сила – в тех тенях, которых они так боятся.

Пока Грох изгонял Жара, а племя обсуждало дурные знамения, Следопыт действовал. Далеко от стоянки, в сырой и сумрачной лощине, где даже крики птиц звучали приглушённо, он ждал. Вскоре из зарослей вышли те, кого он призвал – Зарр, вождь "Соседей", и двое его воинов. Их лица были раскрашены охрой и сажей, а на груди и руках виднелись шрамы в виде перевёрнутых спиралей.

– Земля. Готова. Их. Духи. Смятение, – Следопыт говорил своими рублеными, гортанными фразами, его глаза горели холодным огнём. – Вождь. Слепой. Ищет. Врагов. Внутри. Время. Ударить.

Зарр, приземистый и мускулистый, с тяжелой дубиной в руке, ухмыльнулся, обнажив крупные, желтоватые зубы.

– Великая Спираль требует жертв! Мы чувствуем слабость этого племени, их страх. Твои знаки, Волк, работают. Наши шаманы говорят, что их защитные круги трещат, как сухая ветка.

– Я. Открою. Вам. Путь. К. Их. Запрудам, – продолжал Следопыт, игнорируя пафос Зарра. – Ночью. Когда. Луна. Спрячется. Бобры. Будут. Беззащитны. Щуки. Далеко. На. Охоте. На. Бизонов.

Он бросил к ногам Зарра высушенную лапку бобра, обвязанную сухожилием с нанизанными на него рыбьими позвонками. – Это. Знак. Для. Ваших. Духов. Уничтожьте. Их. Запруды. Принесите. Хаос. В. Их. Дом. А. Потом… потом мы поговорим о головах Гроха и Грома.

Зарр поднял знак, его глаза хищно блеснули.

– Мы сожжём их плотины! Мы выпустим ярость реки на их жалкие жилища! А потом, Волк, мы разделим добычу. И твоя месть свершится.

Они ударили по рукам – костлявая, покрытая шрамами ладонь Следопыта и широкая, грубая лапа Зарра. Союз был заключён. Союз ненависти и разрушения.

Вейс, астроном Лебедя, разложил на берегу плетёные циновки с узлами-звёздами из крашеных сухожилий. Лира – созвездие Реки – изгибалась над отражением Дона в воде.

– Смотри, – он указал на новую звезду у «устья» реки. Её свет был красным, как рана из-за охры, смешанной с толчёным гематитом.. – Это кровь Реки-Матери. Она течёт вспять.

Кара наклонилась, и в воде мелькнули перевёрнутые отражения спиралей с Камня Голосов. Она потянулась к картам, но Вейс вскрикнул: они исчезли. На их месте лежал волчий клык с вырезанной надписью: «Время кончилось».

– Следопыт, – прошептала Кара, замечая вдали силуэт в дымаре. Тот держал в руках костяные карты, а его губы шевелились, словно он разговаривал со звёздами.

Наутро родник у рощи забил водой, смешанной с пеплом. На поверхности плавали обугленные лепестки морошки, сложенные в спираль.

Глава 14: «Соседи»

Озеро, словно зеркало забытых духов, лежало неподвижно под луной. Лирик, хромая, шёл по берегу, волоча за собой корзину с камнями для ритуалов. Его остановил звук – не голос ветра и не плеск рыбы. То был гул, исходивший из глубин, будто сама земля стонала.

Он опустил руку в воду и замер. Пальцы ощутили вибрации, словно кто-то бил в барабаны под толщей ила. Из тростников вышла Эхо, девушка из Волков, её волосы сплетены в косы с волчьими клыками. Она не слышала грома, но чувствовала его ногами. Прижав ладони к поверхности озера, она начертила на песке:

«ОНИ СЧИТАЮТ. ДВА ДНЯ»

– Кто? – спросил Лирик, но Эхо лишь провела пальцем по горлу, изобразив закрученную спираль. Перед этим Сигма, ученик Лары, взволнованно рассказывал Ургу, что видел Омута у этого озера ночью, тот что-то бросал в воду и шептал заклинания, а от воды исходил странный гул. Ург отмахнулся, списав на детские фантазии, но теперь слова Эхо заставили его похолодеть.

Сигму нашли на рассвете. Тело мальчика лежало у Камня Голосов, обвитое ивовыми прутьями, сплетёнными в перевёрнутую спираль. Его лицо, обычно оживлённое, застыло в гримасе ужаса. Ург, шаман, рухнул на колени, срывая с себя ожерелье из зубов песца:

– Волки! Они отравили его разум!

Но Кара заметила на щеке Сигмы синеватый отпечаток – след ладони с перепонками между пальцами. Такие были только у Омута, лодочника Лебедей. «Он слишком много знал», – пронеслось у неё в голове, вспоминая рассказ Урга о ночных похождениях Омута у озера.

– Зачем ему убивать своего? – прошептала она, разглядывая ивовые узлы. Техника плетения была знакомой – так работали Бобры. Или кто-то хотел, чтобы так подумали.

Лара-Белое Крыло, узнав о смерти своего ученика, издала долгий, душераздирающий крик, похожий на плач лебедя, потерявшего птенца. Она упала на колени перед телом Сигмы, её слепые глаза наполнились слезами, которые текли по морщинистым щекам. Ург, стоя рядом, положил руку ей на плечо, его лицо было каменно-суровым, но в глазах стояла глубокая скорбь. Вечером они провели ритуал оплакивания. Лара, раскачиваясь в трансе, пела погребальную песнь, и её голос, то взмывая вверх, то падая до шёпота, казалось, проникал в самые души.

На ритуале оплакивания, когда Грак, пытаясь выслужиться перед Грохом, начал громко обвинять Волков и требовать немедленной мести, Лара вдруг резко повернула к нему своё слепое лицо. «Твои слова, воин Щуки, – её голос был холоден, как лёд, – несут тень лжи. Я не вижу твоих глаз, но я чувствую черноту в твоей душе, жажду крови, которая не утолит горя. Духи плачут не только о Сигме, но и о той тьме, что ты сам носишь в себе». Грак осёкся, впервые почувствовав себя неуверенно под этим незрячим, но всевидящим взглядом. Лара же продолжила, её голос наполнился пророческой силой: «Тени тянутся к нашим детям… кровь… кровь молодых не утолит их жажду… Огонь… огонь пожрёт наши дома, если мы не остановим того, кто его раздувает…». Её слова повергли присутствующих в ещё больший ужас.

За несколько дней до нападения на запруды, Следопыт встретился с Зарром, вождём "Соседей", в своём тайном логове – сырой, зловонной пещере у подножия Чёрных Скал, куда редко забредал даже самый отчаянный охотник. Воздух был тяжёлым от дыма костра, в котором тлели кости и какие-то травы, издававшие дурманящий запах. Зарр, приземистый и широкоплечий, с выбритой головой, на которой красной охрой были нарисованы перевёрнутые спирали, сидел на медвежьей шкуре, его маленькие, глубоко посаженные глаза внимательно изучали Следопыта. Рядом с ним стояли двое его самых верных воинов, вооружённых тяжёлыми дубинами с каменными шипами.

– Время. Пришло, – Следопыт говорил отрывисто, его голос напоминал скрип старого дерева. – Их. Духи. Слабы. Шаманы. Слепы. Вождь. Глуп. Занят. Внутренней. Грызнёй.

Он бросил к ногам Зарра несколько предметов: обломок ритуального ножа Лебедей, который он украл ранее, пучок волос Кары, высушенную лапку бобра. – Это. Ключи. К. Их. Силе. Ваши. Шаманы. Знают. Что. Делать. Ослабьте. Их. Ещё. Больше.

Зарр хмыкнул, его лицо, покрытое ритуальными шрамами-спиралями, исказила хищная усмешка.

– Великая Спираль жаждет крови неверных! – прорычал он, его голос был грубым, как необработанный камень. – Мы готовы очистить эту землю огнём и мечом! Но что получишь ты, Волк-одиночка, когда мы возьмём их стойбища, их женщин, их стада?

В глазах Следопыта вспыхнул холодный, нечеловеческий огонь.

– Месть. Моя. Месть. За. Изгнание. За. Кровь. Моего. Рода. Я. Хочу. Видеть. Их. Страх. Их. Отчаяние. Я. Укажу. Вам. Путь. К. Их. Запрудам. К. Их. Запасам. Я. Отвлеку. Их. Патрули. Но. Главное… – он наклонился к Зарру, и его шёпот прозвучал как змеиное шипение, – …голова Гроха. И. Голова. Грома. Они. Мои.

Зарр расхохотался, его смех был подобен грохоту обвала.

– Договорились, Волк! Ты получишь свои головы, а мы – их землю! Великая Спираль будет довольна! Мы ударим в ночь Чёрной Луны, когда их духи спят особенно крепко!

Следопыт кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, как маска из высохшей кожи. Сделка была заключена. Кровью и ненавистью.

Тревогу подняли слишком поздно. В ночь Чёрной Луны, как и договаривались Следопыт и Зарр, враги ("Соседи") пришли с севера, как стая теней. Их тела, раскрашенные охрой и сажей, сливались с ночью, а шрамы-спирали на плечах и груди, грубо выжженные или вырезанные и натёртые охрой, тускло мерцали в отсветах подожжённых ими деревьев. Они двигались бесшумно, используя низины и густые заросли ивняка вдоль берега, чтобы подобраться незамеченными. Атака была стремительной, словно удар молнии из чёрной тучи, в самый тёмный час перед рассветом, когда большинство спало, зная слабые места в обороне – те самые, о которых им мог рассказать Следопыт.

Кара и Торн стояли на холме, наблюдая, как враги поджигают священные деревья. «Соседи», раскрашенные охрой, двигались как волки: замирали в тени, нападали из зарослей, исчезали после удара. Их шрамы-спирали на плечах напоминали карту – знаки, которые Кара видела в кошмарах.

– Это не просто племя… – прошептал Торн, сжимая коготь пещерного льва на шее Кары. – Они знают наши слабости. Их ведёт чья-то злая воля.

Грак, заметив шрамы-спирали на воинах, зарычал. Его сестра погибла в таких же узлах.

– Бобры! Это их рук дело! – Он ринулся в бой, его ярость была слепа, как и у Гроха, который, вспомнив своё обещание у могилы сына «дать духам войну», готов был видеть врага в ком угодно, лишь бы выплеснуть свой страх и гнев.

Кара увидела, как один из "Соседей", крупный и свирепый, сражается странным, коротким ножом, не похожего на обычные кремневые. На рукояти ножа были вырезаны сложные, переплетающиеся линии, напоминающие одновременно и волчьи следы, и извивы спирали. Когда "Соседа" сразил дротик одного из воинов Щуки, нож выпал из его руки и откатился в тень. Кара, рискуя, метнулась и схватила его прежде, чем кто-то другой заметил. Она сунула его за пояс, чувствуя холод камня сквозь одежду.

Враги растворились, как дым, оставив на песке перевёрнутые спирали. Одному из «Соседей», тяжело раненному, не удалось уйти. Прежде чем его добили, он успел прохрипеть, глядя на небо безумными глазами: «Великая Перевернутая Спираль… поглотит вас… неверных… Огонь очистит землю для Хозяев… Волк-Проводник… обещал…» У него за поясом нашли небольшой, грубо вырезанный из кости амулет в виде человека с рогами, обвитого спиралью.

Следопыт наблюдал издалека, его лицо скрывала волчья шкура. В руке он сжимал кремниевый нож – тот самый, с гравировками из Степи Смерти.

– Наконец-то, – прошипел он. – Духи земли проснулись. Земля. Пьёт. Кровь. Моя. Месть. Началась.

После нападения "Соседей", Следопыт в своём тайном логове проводил ритуал. Он стоял босыми ногами на влажной земле, руки прижаты к камням. Он издавал низкие, гортанные звуки, слушая землю. Он чувствовал её дрожь, её гнев, её скрытую силу. Он просил её о помощи, обещая новые жертвы. Камни под его руками, казалось, вибрировали, из расщелин потянулись струйки пара. Следопыт улыбнулся. Земля отвечала. Он знал, что его связь с "языком земли" – это не просто умение находить тропы. Это способность чувствовать глубинные течения сил, предсказывать (иногда и провоцировать) мелкие смещения пород, выходы газов, изменения в водных источниках. Он не мог вызвать большое землетрясение по щелчку пальцев, но мог "надавить" на уже существующие точки напряжения в земной коре, усилить естественные процессы, направляя их в нужную ему сторону.

В это время в лагере "Соседей" Зарр пировал с воинами, празднуя успешный набег. К нему подошёл его шаман, старый, сгорбленный человек с лицом, покрытым ритуальными шрамами в виде концентрических спиралей.

– Великая Спираль довольна, вождь, – проскрипел шаман. – Духи земли, что спят в глубине, пробуждаются от крови неверных. Они требуют ещё.

Зарр отбросил обглоданную кость.

– Они получат своё, старик. Этот Волк-одиночка, Следопыт, открыл нам путь. Он говорит, что племя Дона ослабло, что их духи отвернулись от них. И он прав! – Зарр ударил кулаком по столу. – Много зим назад наши предки жили на этих землях! Это наша река, наши леса! Но их предки, эти Бобры-строители и Щуки-хвастуны, изгнали нас, оттеснили в бесплодные степи! Они говорили, что мы – дикари, что мы не чтим духов реки. Но мы чтим истинных духов – духов Великой Спирали, что обитают в недрах земли, духов разрушения и обновления! Они обещали нам вернуть наши земли, если мы принесём им достаточно жертв, если мы очистим эту землю от скверны тех, кто забыл древнюю ярость! Следопыт… он такой же, как мы. Изгой. Он тоже жаждет мести. И его знание языка земли, его связь с её тёмной стороной… это то, что нам нужно. Он поможет нам разбудить Спираль во всей её мощи, и тогда ничто не устоит перед нами! Их плодородные земли, их женщины, их стада – всё будет нашим! А их кости удобрят землю для нового посева – посева нашей ярости!

Шаман одобрительно кивнул, его глаза блеснули фанатичным огнём. Культ Великой Спирали был древним и жестоким. Его последователи верили, что мир цикличен, и чтобы начался новый, плодородный цикл, старый мир должен быть полностью разрушен, поглощён первозданным хаосом, символом которого и была закручивающаяся вниз, в недра, спираль. Они поклонялись подземным духам, духам вулканов и землетрясений, и верили, что кровь и разрушения питают этих духов, приближая час великого очищения.

Тени сгущаются

Глава 15: «План побега»

Утро после нападения "Соседей" на запруды Бобров выдалось тяжёлым и смрадным. Дым отсыревших, недогоревших костров смешивался с запахом тины и мокрой земли, а в воздухе витало напряжение, густое, как предгрозовые тучи. Торн, его лицо было мрачнее обычного, молча осматривал следы ночного побоища: сломанные копья, втоптанные в грязь факелы, и среди этого хаоса – несколько предметов, оставленных нападавшими.

Кара подошла к нему, когда он рассматривал один из таких трофеев. Это был нож, но не такой, какие обычно использовали их племена. Лезвие, выточенное из тёмного, почти чёрного кремня, было необычайно острым и имело странную, слегка изогнутую форму. Но больше всего их поразила рукоять. Она была сделана из гладко отполированного оленьего рога, и по всей её поверхности были вырезаны сложные, переплетающиеся линии, образующие замысловатый узор, в котором угадывались и волчьи следы, и языки пламени, и какие-то незнакомые, зловещие символы. Работа была тонкой, искусной, явно чужой руки – ни Бобры, ни Щуки, ни даже Волки не владели таким мастерством резьбы по кости.

Торн повертел нож в руках, его пальцы ощупывали гладкую поверхность рукояти.

– Это… это не просто "Соседи", Кара, – прошептал он, его голос был глухим от дурных предчувствий. – Таких ножей я никогда не видел. Их оружие обычно грубое, примитивное. А это… это сделано мастером. И эти знаки… они не похожи ни на что из нашего мира. Следопыт… он дал им нечто большее, чем просто путь к нашим запрудам. Он вооружил их. Или… или привёл сюда тех, кто владеет этой силой.

Кара с трудом сглотнула, вспоминая безумный взгляд и предсмертный хрип одного из раненых "Соседей", который успел прошептать перед тем, как его добили: "Великая Перевёрнутая Спираль… поглотит вас… Волк-Проводник… он дал нам силу Хозяев Огня…"

– "Хозяева Огня"… – повторила она шёпотом, и от этих слов по её спине пробежал ледяной холодок. – Что это значит, Торн? Какие ещё хозяева?

Они смотрели друг на друга, и в их глазах отражался страх и растущее понимание. Следопыт не просто мстил. Он не просто заключил союз с диким племенем "Соседей". Он втянул в эту войну что-то ещё, что-то древнее, чужое и неизмеримо более опасное. Что-то, связанное с огнём, с разрушением, с силой, которой их племя не могло противостоять. Оставаться здесь, в этом котле ненависти, страха и надвигающегося ужаса, было равносильно самоубийству. Это было безумие.

Той же ночью, когда стоянка погрузилась в тревожный, чуткий сон, а патрули Грака, усиленные после нападения, рыскали по периметру, как голодные волки, Кара и Торн встретились у старой, плакучей ивы на берегу Дона. Лунный свет едва пробивался сквозь густую листву, отбрасывая на их лица неровные, пляшущие тени.

– Мы должны уходить, Кара, – голос Торна был твёрд, как кремень, из которого был сделан тот зловещий нож. В нём не осталось и тени сомнения. – Сегодня же. Немедленно. Следопыт привёл сюда не просто дикарей с дубинами. Он разбудил древний ужас, который пожрёт нас всех, если мы останемся. Грох ослеп от ярости и страха, он не видит истинной угрозы. Мы не можем больше ждать.

Кара посмотрела на тёмную, неспокойную воду Дона, в которой отражались холодные, безразличные звёзды. Её сердце бешено колотилось, но в душе, сквозь страх и отчаяние, пробивался росток холодной, отчаянной решимости. Она знала, что Торн прав. Пути назад не было.

Она медленно кивнула, её глаза блестели в полумраке.