скачать книгу бесплатно
Но Аластар стал обнюхивать коробки под столом и бубнить что-то себе под нос.
– У тебя есть копчёная баранина? – вдруг спросил он.
– Нет. – тихо ответил Генри и вдруг взорвался. – Ты что шотландец?!
Аластар удивился реакции Генри. Его никто ещё за все триста лет о таком не спрашивал. Никакой национальности он себе не приписывал. Он появился из Зодиака
, откуда родом все фамильяры.
– Не знаю, я об этом не думал. – честно ответил кот.
Тишина и пустота встретили Джека. Он остался один дома. Часы громко отбивали секунды, и за окном выл ветер. Стало холодно, и жгучее желание убежать сковывало сердце парня. Мысли от страха утекли не в то русло, и перед Джеком вспыхнула яркая картина прошлого Рождества. Такой же оживлённый Уоррен, только в снегу и повсюду висят гирлянды, большие леденцы и ёлки и ещё ёлки, и пахнет глинтвейном… Сердце заныло от тоски по этому волшебному празднику. Но они ещё не пережили Хэллоуин. Рано думать о снеговиках и имбирно-пряничных человечках.
Тем не менее Джек улыбнулся, позволяя воспоминаниям и чувствам наполнять его. Он вспомнил снегопад. Вспомнил свежий воздух и запах елей. Вся куртка и шапка в снежинках, он идёт навстречу Генри. Он улыбается, и Генри тоже. Вокруг огни и слышится: «Всё, что я хочу на Рождество – это ты.» Румянец на щеках и приятный морозец. Генри смущённо отводит взгляд, любуясь магазинчиками, которые преобразились к празднику.
Они идут в кафе. Джек несёт чушь о снегоуборщиках, а Генри его слушает и смеётся. На них узорчатые свитера с оленями. Они напивают «Прошлым Рождеством»**. В помещение кожа согревается, и красные укусы мороза на щеках потихоньку пропадают.
– Ты будешь клубничные? – спрашивает Джек, хотя знает, что Генри всегда берёт именно их.
Парень рядом кивает, смотря на меню напитков. Как бы долго он не раздумывал, выбор всегда падал на глинтвейн.
– А я буду банановые. – словно хвастается зеленоглазый. – Ты уже определился?
Ещё один кивок, и официант уже уходит с полученным заказом. Между парнями образуется неловкая тишина. Генри перебирает темы для разговора, но каждый раз возвращается к одной из самых сложных. Он прикусывает губу, надеясь, что Джек первым займёт их языки чем-то лёгким. Но Джек молчит.
– Я решил уйти из университета. – негромко объявил-таки Генри.
Блондин сначала смотрит на него без каких-либо эмоций. Это даже пугает парня, и он начинает растирать ладони, уже жалея, что сказал.
– Что? – с чистым непониманием спрашивает Джек.
Получилось, что он пропустил мимо ушей тихий лепет друга, пока был погружён в свои мысли. Генри вздыхает и отводит взгляд, ища за что бы им зацепиться. Однако, выражение лица блондина, заставляет его повторить.
– Ты серьёзно? – на Джека накатывает шок. – Зачем?!
Генри не хочет объяснять. Он знает, Джек его поймёт, но он так боится передумать, боится, что запутается в своих мыслях. Эта идея ещё не высижена и под давлением критики может потерять смысл. Не продуманы детали, только размытый план.
– Ну, – неуверенно начинает Генри. – мне нравится на факультете литературы, но я не чувствую себя там уверенно. – парень стал ломать пальцы, запинаясь на каждом слове. – Я чувствую, что ограничен там и чему-то обязан.
– То есть тебе не хватает свободы? – уточнил Джек. – Это не проблема! – улыбнулся он. – Просто ходи на пары, слушай, записывай, сдавай работы, а потом приходи домой и читай что нравиться и пиши о том, что тебе нравится! Нужно просто подстроиться…
Генри застонал.
– Я устал. – опустил голову он. – Три года уже подстраиваюсь. Я не создан для рамок, не умею я засовывать свои эмоции в коробку определённого размера.
– Тебя только границы беспокоят?
– Нет! – пылко ответил Генри.
Ему бы не хотелось говорить о большем, но Джек один из немногих, кому он доверяет.
– Я, – парень густо покраснел, и стараясь скрыть это, съехал под стол.
Джек, конечно, всё заметил и почему-то краска залила и его лицо. Ему показалось, что причина Генри глубоко личная, и это его взволновало. Он широко распахнул глаза, до боли сжимая колени.
– Когда я в университете, то мне кажется, что все люди искусства созданы для какой-то высшей цели. Все эти прекрасные греческие колонны, картины барокко и музыка Баха… – Генри сглотнул. – У меня такое чувство, что все художники и скульпторы попадают в рай, но те, кто пишут… – парень зачем-то зашептал, и Джеку пришлось наклониться ближе. – Некоторые пишут о таких страшных вещах, которые действительно случаются, а книга – это очень опасная вещь, её строки сливаются в нескончаемый поток с мыслями в голове. Они навсегда остаются в памяти. Поэтому с книгами нужно быть осторожнее. – Генри замолк на несколько секунд, таращась на стол. – Книга проникает в душу. – парень нахмурил брови, рассуждая над следующими словами. – А что если я напишу что-то плохое и тем самым наврежу кому-то?
Брови Джека поднялись настолько высоко, что скрылись за чёлкой.
– Ты настолько переживаешь об этом? – из его рта даже вылетел смешок.
Генри снова покрылся краской и перевёл взгляд в окно. Ему было нелегко делиться такими глупыми мыслями. Да, глупыми, но для него они значили куда больше, чем для Джека.
– Я бы мог низвергнуть в ад всё человечество. – с трепетом проговорил Генри и от чего-то улыбнулся. – Люди верят всему, что написано в книжке с серьёзной обложкой. Ими можно управлять.
Иногда Генри было не узнать. Словно какая-то его часть, глубоко скрытая вырывалась наружу на несколько секунд, обезличивая его обычную натуру, обнажала клыки и разжигала пламя. В эти секунды Джек задерживал дыхание, упиваясь той силой, которая исходила от его друга. Ему безумно нравился такой Генри, ему хотелось заглянуть туда, где покоится эта искра, окутанная звёздной пылью, и ею же сдерживаемая.
– Но я не хочу этого. – всё потухло, Генри вновь прикусил губу и опустил голову. – Не хочу быть в обществе тех, кто может. Мне кажется, что именно этому нас там и обучают – обучают лгать и совращать сладкими речами. Мы, как политики, становимся кукловодами.
– Не понимаю. – Джек откинулся на спинку диванчика, закинув руки за голову.
– Теперь я тоже. – вздохнул Генри. – Стоит что-то рассказать, и весь смысл тут же улетучивается.
Парень посмотрел в сторону, поджав губы. Джек мог бы заметить это и понять, что Генри лжёт. Ему пришлось рассказать только то, что он мог рассказать, но это не имело смысла для Джека, ведь его друг скрыл всю суть. Ему бы хотелось поведать о том, что его мнительность заставляла каждую ночь, лежа в кровати, думать о том, что если он попадёт в ад, то будет существовать бесконечно в своём самом худшем кошмаре. Страх перед страхом, вот что поистине ужасает и путает. Одно время Генри лелеял мысль стать святым, но жертва была для него слишком большой. Не мог он отказаться от чтения Гарри Поттера по вечерам или от лжи, часто выручающей его. Рай – заоблачная фантазия, утопия. К тому же, все крутые парни попадают именно в ад. Сколько первоклассных музыкантов и спортсменов проводят свою загробную жизнь в пекле во искупление земных грехов. Идеальная непорочная жизнь скучна и посредственна, как белый нетронутый никем холст. Да, он идеален и чист, но разве был он создан для того, чтобы сохранять свою первозданность вечно? Без красок он не исполнит своего предназначения. И кто знает, может Бог и есть художник, а краски – это вся наша жизнь, наш опыт, все эмоции от чёрных до ярко-красных, и всё отображено на нашей душе? Он рисует без воды, выводит каждую линию, добавляя всё больше и больше цветов, а где-то оставляет белизну. Нельзя начать сначала, можно лишь нанести новый слой поверх, в конечном счёте собрав на холсте огромный слой краски. Если посмотреть сбоку, можно разглядеть каждый пройденный человеком этап, чувства, мысли и поступки. И таких холстов не счесть, их столько, сколько звёзд на небе, а может даже больше, поэтому Его мастерская необъятна. Душ несметное количество и, что, если Бог в этой мастерской не один?
Дьявол ходит между рядами и выбирает наиболее уязвимых. Он достаёт свою собственную кисть, вечно окрашенную грехами, и рисует свои узоры. В первую очередь пытается изменить слишком идеальные холсты, а после дорабатывает остальные. Они не могут встретиться, Бог и Дьявол. Ни один не знает в каком углу мастерской находится другой. Это похоже на игру. Но почему-то люди непременно становятся её участниками.
Генри представляет себе всё именно так. Он чувствует, что вот-вот до его холста доберётся кисть Дьявола, и Бог будет вынужден выкинуть его и обречь на вечные страдания. Сколько страшных вещей он слышал в университете, заронивших в его голову сомнения. Однажды, когда он не почувствовал отвращения, смотря на кровавую сцену из фильма, он понял, что теперь его холст испорчен. Если быть точным, это было одним годом ранее. Но парень ошибался. Это не университет утащит его в ад, не его книги, а он сам. Но, конечно, не без чьей-то помощи.
– Я больше не тихоня и не трус. – такими были мысли блуждали по разуму Генри. – Я теперь один из падших.
Был ли это кошмар для него? Поначалу, но посмотрев на себя в зеркало, парень ощутил тот самый порыв, радостный подъём, который в дальнейшем будет посещать его во время грозы и совершения мелких шалостей с Джеком. Это чувство успокаивало и заставляло гордо выпрямлять спину.
– Ты теперь особенный. Мы павшие и мы должны гордиться этим. Мы выбыли из игры и у нас теперь своя дорога. – Генри услышал чужие мысли в своей голове, но позже уже не смог отличить их от своих.
– Так я и собираюсь сделать. Пойду своей дорогой. – думал парень, смотря на Джека. – Я уйду из университета, уйду из игры, меня больше не испортят и не исправят. Моей музой будет луч восходящего солнца, а страхом – закат. Я на нейтральной территории. Я в стороне. Я удержу равновесие. Я буду ни тем, ни этим и одновременно и этим и тем. Я не буду гнаться за славой и не буду в тени. Мне не нужен университет, сбивающий моё равновесие. Лишь я могу удержать его.
Тем временем официантка принесла парням панкейки, аппетитно политые клубничным сиропом. Джек взглянул на довольного друга и принялся разрезать десерт на кусочки.
Снег повалил сильнее, покрывая грязную землю кристально чистым ковром, будто Бог старался всё-таки как-то отбелить черноту холста.
Долгожданный конец рабочего дня. Генри выключает компьютер и вытирает барную стойку. Он думает, что Аластар будет делать, ведь сам он сейчас пойдёт домой, примет душ и будет смотреть какой-нибудь фильм. Ответ был очевиден: ему придётся взять кота с собой. Генри кидает взгляд в сторону чёрного. Тот спокойно сидит около окна, наблюдая за каплями, стекающими по стеклу.
– Аластар, – обращается к нему парень, и кот обращает на него свои лимонные глаза. – ты сейчас вернёшься в свой мир или… пойдёшь со мной?
– Конечно, пойду с тобой. – не задумываясь, ответил Аластар.
Всё-таки иметь друга кота довольно необычно, но захватывающе. Генри даже стал ощущать какую-то начинающую образовываться связь, и выражалось это тем, что он бы расстроился, если бы кот сейчас отказался идти с ним.
Свет в магазинчике погас, и парочка направилась домой. Люди по большому счёту почти не обращали внимания на огромного, по сравнению с обычными представителями домашних любимцев, кота, хотя иной раз слышалось что-то вроде: «Смотри, какой гигантский! Хочу такого же!» Генри даже на секунду загордился тем, что теперь у него есть такой кот. Мало того, что большой, но ещё говорящий и с неплохим киношным вкусом. Аластар же наконец-то почувствовал себя целым. У него появилась цель, он обрёл смысл, у него возник план. Сначала он был не уверен на все сто процентов, что Генри его хозяин, но с каждой минутой, проведённой вместе, кот чувствовал тот же зародыш связи, какой ощущал и Генри.
Парень открыл ворота забора, пропуская вперёд Аластара. Они оба сейчас желали оказаться внутри, одежда начала промокать от дождя. Генри отпер дверь, и они вбежали внутрь. Дом, милый дом. Парень снял промокшее пальто и повесил около батареи. Аластар стал трясти лапами, пытаясь избавиться от воды на шерсти.
– Эй, – воскликнул Генри. – аккуратней! Весь пол намочил.
Кот виновато посмотрел на хозяина, а Генри почему-то захотелось улыбнуться.
– Прости, – промурлыкал кот. – я не привык к людским домам.
Генри обожал те минуты, когда на кухне кипел чайник, в камине разгорался огонь, а он сидел около огромной коробки с DVD-дисками и выбирал кино на вечер. В этот раз рядом сидел чёрный кот и рассматривал его фильмотеку.
– То, что надо. – довольно сказал Генри, вставляя диск в проектор.
Он достал сэндвичи из холодильника и, приготовив чай, уселся перед экраном. Аластар запрыгнул на диван и устроился рядом, подвернув под себя передние лапы. Заиграла культовая музыка.
– «Хэллоуин»
? – хмыкнул Аластар. – Как незатейливо.
– А что? По-моему, как раз под праздник. К тому же я его ещё давно хотел пересмотреть, но никак не получалось… А теперь я не один.
– Ты что, боишься смотреть ужасы в одиночку?
– Нет. – заволновался Генри. – Не боюсь, правда. Просто вечером предпочитаю не смотреть всякую жуть про маньяков, потому что уснуть потом не могу.
Кот ехидно улыбнулся глазами. Генри почувствовал себя пятилеткой, который боится мультиков про монстров. Но немного порассуждав об этом, парень решил, что мужество признать свои страхи надо тоже иметь. И он смирился с тем, что, возможно, в глубине души боялся подобных вещей.
Кот спокойно наблюдал за самой жуткой резнёй. Видимо, ещё и не такое видел. Генри иногда поглядывал на него и думал, что это выглядит странно, что он смотрит кино с котом, который комментирует каждое действие на экране.
В голову Генри проникло воспоминание, о котором он давно уже не думал. Это было что-то вроде державу. Он сидел на диване, только в доме своих родителей, а рядом сидел не кот, а его кузина. Тогда ему было пятнадцать лет, а ей двадцать два. За окном раздавался гром, и небо проливало слёзы. Они смотрели «Пилу» и Генри почти всё время сидел с закрытыми глазами. Ему было стыдно, что девушка рядом с ним спокойно внимает всему, а он, уже достаточно большой парень, боится. Чарли не смеялась над ним, не издевалась, она держала его за руку, утешая. Она была его любимой родственницей. Один взгляд в её зелёные глаза, и к нему приходило спокойствие. Она была очень красива. Короткие тёмно-каштановые волосы с высветленной чёлкой, падающей на левый бок, тонкие изящные брови, нежные черты лица, вечная ухмылка. Чарли была сорви головой, и никого не удивляло, что она с полным спокойствием могла наблюдать за самой жесткой резнёй. Генри всегда казалось, что она чем-то похожа на Кристен Стюарт и он говорил ей об этом при каждой встрече. Девушка лишь улыбалась голливудской улыбкой и трепала его по голове. Она была изящной, но в то же время сильной. Именно такие девушки и нравились Генри. Но он никогда не встречал таких, поэтому Чарли оставалась для него единственным идеалом. Вы не подумайте, никаких извращённых мыслей. Он любил её как сестру, доверял ей все свои секреты и мечтания. Она же рассказывала ему о жизни. От неё Генри узнал о нюансах в любви, дружбе, вообще в любом деле. После её слов он становился всё более осторожным. Хорошо это или плохо, судите сами. Но Генри стал жить спокойной жизнью, благодаря наставлениям Чарли. Только скоро ему предстояло пренебречь всем, что было ему сказано, что он так тщательно забивал себе в голову.
Титры и Генри выдохнул с облегчением.
– Хороший фильмец. – заключил Аластар.
Парень стал разминать ноги и включил свет в гостиной. На самом деле у него на душе остался неприятный осадок. Поэтому он решил использовать своё самое главное оружие против таких ощущений – музыку. Генри вытащил наугад пластинку с полки и устроил её на проигрывателе. Заиграл Дэвид Боуи – «Страшные монстры».
– О, – завопил Генри, дивясь совпадению. – серьёзно?
Аластар с удовольствием наблюдал, как Генри, пританцовывая, убрал грязную посуду в посудомойку. Потом парень подбежал к проигрывателю и сменил пластинку, снова выбрав наугад. На этот раз он попал на Мэрилина Мэнсона со своим кавером к «Мечтам». Это ему больше понравилось, и он даже стал петь вместе с Мэрилин, словно он выпил не чай, а что покрепче. Генри улыбался своему поведению и пел, смотря на Аластара, который лишь ухмылялся, как ухмыляются обычно коты.
– Почему бы и не расслабиться? Тем более это точно поможет выветрить все плохие мысли. – думал парень.
Спустя несколько песен и ещё немного, Генри, выдохшись, упал на диван. Его грудь часто вздымалась и на душе было спокойно. Более того, он чувствовал какой-то трепет. Хотелось вскочить и начать танцевать снова. Музыка его ещё никогда не подводила.
– Это забавно. – сказал Аластар. – Думаю, ты понравишься некоторым моим знакомым из мира Хэллоуина.
– О, – протянул Генри. – как мило, Аластар.
Он махнул рукой в сторону кота и откинулся на диван. Вдруг парень почувствовал, как дико устал. Он зевнул и прикрыл глаза. Аластар оглядел комнату и, спрыгнув, стал её исследовать. Он подошёл к камину и заглянул на нижнюю полку, где обнаружил фотоальбом. Кот умудрился достать его и как-то открыть. На него с белого листа смотрел маленький перепуганный Генри, сидящий рядом с тыквой.
– М-м-м, – протянул кот. – Генри. 2001 год. 10 лет. Хэллоуин тире День рождения.
Генри сразу распахнул глаза и вскочил с дивана.
– Эй! – крикнул он, подбежав к коту. – Ты что смотришь мой альбом?!
– А что? Хочу узнать тебя получше. – ответил тот.
Генри вздохнул и сел рядом.
– Да, весёлый день был. – прокомментировал он фотографию, тяжело вздохнув.
Аластар продолжил листать, а Генри всё больше смущался. Кот дошёл до фотографии, где Генри во фраке и с таким же испуганным лицом, как на первой фотографии стоит рядом с какой-то рыжеволосой девушкой в бежевом блестящем платье до пола.
– Генри и Диана. 2008 год. Выпускной.
– Что за Диана? – поинтересовался Аластар.
– Просто девушка, с которой мне пришлось пойти на выпускной бал. – пожал плечами парень.
– Ты не выглядишь счастливым. – заметил кот и повернул голову к Генри.
Генри ещё раз пожал плечами и отвёл взгляд.
– Ты не уловил смысл в слове «пришлось»? Думаю, это не важно. – вдруг сказал он и захлопнул альбом, ставя его на место. – Я иду спать.
Аластар остался сидеть у камина, гадая, что могло случиться с Генри. Когда он был маленьким, его могло напугать что угодно, но что именно случилось на фотографии с выпускного. Кот снова скинул книгу на пол и открыл нужную страницу. Он долго всматривался в лицо своего хозяина. У котов, а особенно у таких, как Аластар, хорошо развита интуиция, а точнее то шестое чувство. Он мог неплохо распознавать человеческие эмоции. В конце концов, Аластар понял, что лицо Генри не испуганное, а попросту грустное. Это не помогло коту понять причину, по которой оно таким стало, но зато он сорвал с Генри маску и увидел истину.
Генри лежал на кровати, так и не переодевшись, и смотрел в потолок. День был явно не из обычных, но ничего страшного не случилось. Напротив, он нашёл нового друга. Теперь нужно сохранить всё в тайне. Генри очень хотелось сейчас же позвонить Джеку, но для его же блага, парень подавлял эти порывы. Впереди долгая ночь. Но как заснуть, если завтра должно произойти что-то. Что-то обязательно случиться. Генри был в этом уверен.
Кот поднялся по лестнице на второй этаж и по запаху отыскал комнату хозяина. От Генри пахло кофе с молоком и это Аластару нравилось. Он тихо, кошачьей походкой, проскользнул внутрь и обнаружил Генри на кровати всё в том же задумчивом состоянии.
– Генри. – позвал чёрный.
Парень вздрогнул и резко сел.
– Ты меня напугал. – признался он.
– Прости. – произнёс Аластар. – Мне разрешается запрыгнуть на твою кровать?
Генри с удивлением уставился на желтоглазого.
– Ты запрыгиваешь всюду без разрешения, а тут вдруг решил исправиться?
Аластар наклонил голову набок и ответил:
– Нам можно быть везде, но нельзя без разрешения хозяина переступать границы его ложа.
