Глубина

– Здрасьте, – буркнул Молоток, кивком одаривая обоих.

Бегающие глазки охранника скользнули по ним, задержавшись на перевязанном плече Молотка и бледном лице Барса. Неподвижный лишь чуть качнул головой в ответ, его взгляд на мгновение зацепился за Соню, и в его каменных чертах мелькнуло что-то вроде понимания.

– По какому делу? – проскрипел беспокойный, перекладывая автомат с руки на руку.

– К Снайперу, – коротко бросила Соня, её голос был ровным, без тени просьбы. Она смотрела прямо на каменного охранника, будто ведя безмолвный диалог именно с ним. – Он меня ждёт.

Неподвижный медленно, почти лениво кивнул. Он отстранился от косяка, и его длинные пальцы провели по затвору автомата не проверяя, а словно поглаживая старого знакомого.

– Проходите, – сказал он глухим, низким голосом, в котором не было ни гостеприимства, ни угрозы. – Он в своей каморке. Только оружие… сами понимаете.

Это не была просьба сдать стволы. Это было напоминание о правилах. Молоток молча перевел свой дробовик в безобидное положение, за спину. Соня убрала пистолет в кобуру, пристегнув клапан.

Каменный охранник отступил в тень, пропуская их внутрь, в гулкий полумрак ангара, пахнущий махоркой, металлом и людской тоской. Бегающие глазки всё ещё нервно следили за ними, пока они не скрылись за первым же углом лабиринта из фанерных и жестяных стен. Дверь за ними была уже открыта.

-–

Помещение Снайпера был не просто секцией – это была крепость внутри крепости. Его «каморка» оказалась отгороженным углом ангара, заваленным ящиками с патронами, разобранной оптикой и банками с консервами. Сам он сидел на скрипящем офисном кресле, за столом, сколоченным из досок. Перед ним лежала разобранная винтовка с длинным, тщательно ухоженным стволом.

Снайпер был стар. Не возрастом – временем, проведенным в Хмари. Лицо – сетка глубоких морщин, вытравленных ветром, туманом и прицеливанием. Глаза, цвета стального шлака, смотрели на мир с привычной усталой сосредоточенностью. Он не поднялся, когда они вошли, лишь скользнул по них взглядом, будто проверяя поправку на ветер.

– Ну, здрасьте, – его голос был похож на скрип ржавой петли. – Герои в гости пожаловали. Слышал, с военными у вас разговор вышел. Жаркий.

Он провел сухой, узловатой ладонью по затворной раме винтовки.

–Из-за вашей стычки, теперь на Большую землю нам всем дорога закрыта. Надолго. Пока страсти не улягутся. А заказы на чудеса оттуда – наш хлеб. Нехорошо вышло.

Соня шагнула вперед, поставив руки на стол.

–Мы не за тем пришли, чтобы оправдываться, Снайпер. Ты мне должен. Помнишь «Ржавый ручей»? Трое твоих, и ты в их числе. Я вас вытащила, когда ваш кладоискательский поход пошел под откос.

Снайпер медленно кивнул, не отрывая от нее взгляда.

–Помню. Говори, какой долг.

– Нужно, чтобы все узнали. Все базы, все лагеря. И на Большую землю, если найдется смелый, чтобы просочиться. Есть угроза. Похуже любой пакости. Их называют «скользкие». Они не просто мутанты. Они – сама пустота. Они стирают всё на своем пути. Идут из Глубины, из-под шпиля Комплекса. Если их не остановить, скоро не останется ничего. Ни лагерей, ни Большой земли. Ни самой Хмари.

Снайпер слушал, его лицо оставалось непроницаемым. Он взял со стола самокрутку, прикурил. Дым струйкой пополз под потолок.

–Сильно сказано. А доказательства где? – он перевел взгляд на Молотка и Барса. – Кто-нибудь из вас видел их, кроме того психа Совы и той девочки-призрака?

Молоток мрачно покачал головой. Барс, всё еще бледный, тихо ответил:

–Нет. Но я… чувствую дыру, которую они оставляют за собой. Не смерть. Пустоту. Она как гниль на карте, которую я не могу нарисовать.

– Чувствую, – с презрительной усмешкой передразнил Снайпер. Он медленно поднялся, и его тень накрыла их. – Уходите. Я свой долг отработал, приютив вас здесь после вашего побоища. Не буду я сеять панику, основываясь на видениях контуженного картографа и рассказах двух тронутых. Вы мне всю торговлю на Большую землю похороните на пустом месте.

Соня не двинулась с места. Её пальцы вцепились в край стола так, что побелели костяшки.

– Мы не видели их, – сказала Соня, и в её голосе впервые прозвучала не уверенность, а тяжёлое, выстраданное признание. – Но мы видели то, что осталось после них. Мы нашли поляну, где Сова стоял против них один. И мы видели… его.

Она сделала паузу, подбирая слова, которых не хватало.

–Он был как камень. Как скала, в которую поколениями бились волны. Но когда он говорил о них… в его глазах было нечто, чего я не видела даже у приговорённых к смерти. Не страх. Хуже. Это было… понимание. Понимание того, что есть нечто сильнее смерти. Сильнее боли. Нечто, что просто… стирает.

Молоток мрачно кивнул, его мощные пальцы сжались в кулаки.

–Он говорил об этом месте… будто о могиле. Не своей – всей Хмари. И мы верим ему. Потому что если что-то может сломить волю, закалённую в этом аду… это и есть доказательство.

Соня посмотрела прямо на Снайпера, и в её взгляде горела странная смесь отчаяния и уверенности.

–Мы не просим тебя верить в сказки. Мы просим поверить в страх самого бесстрашного человека, которого ты когда-либо встречал. Иногда самое страшное – это не раны, а тишина, которая остаётся после. А они несут именно такую тишину.

– Слов много, – Снайпер сделал шаг к выходу, указывая на дверь. – Фактов – ноль.

И тут заговорил Молоток. Его голос, глухой и тяжёлый, прозвучал как обвал в гробовой тишине.

–Я не видел скользких. Но я видел Сову. Видел, как он движется в бою. Он – смерть на двух ногах. И если ОН говорит, что это нечто хуже… я верю. Если Хмарь сама посылает старуху в наши сны, чтобы предупредить… я верю. Иногда слепое доверие – единственное, что остаётся.

Снайпер замер, его спина всё ещё была к ним. Соня воспользовалась этой паузой, её голос упал до опасного шёпота:

–Ты думаешь, мы пришли к тебе от безысходности? Мы пришли, потому что старуха назвала твоё имя. Она сказала, что после случая с тем новичком в «Живых трубах»… ты должен был понять. Долги Хмари не прощаются. Она напомнит. Вот он – твой час. Не мой долг. Твой.

Снайпер обернулся. На его каменном лице не было ни страха, ни злости. Было лишь горькое, полное усталости понимание. Он молча сгреб со стола гаечный ключ.

Старый ходок еще мгновение смотрел на нее, словно взвешивая на прицельной сетке. Потом резко стряхнул пепел и встал. Его тень, длинная и угловатая, легла на стену.

–Черт с вами. Соберу. Но агитировать будете сами. А я уже сделал больше, чем должен был. Идиоты.

Глава 11

Глава 11

Едва слова Снайпера покинули его уста, как снаружи, из главного зала ангара, донесся первый крик. Не крик боя или ярости, а короткий, обрывающийся вопль чистого, животного ужаса.

Все в каморке застыли, вытянувшись в струну. Снайпер первым сорвался с места, но не к двери, а к столу, где лежала его разобранная винтовка. Его пальцы, привычные и точные, схватили ствол и затвор.

– Что это? – резко бросил Молоток, сжимая дробовик. – Разборка?

– Не похоже, – сквозь зубы процедила Соня, прислушиваясь. Крики множились, сливаясь с хаотичной, беспорядочной стрельбой. Это была не перестрелка, а паника.

Барс стоял, прислонившись к косяку, его лицо стало серым, восковым. Он смотрел в пустоту перед собой, его глаза были широко раскрыты, но видели они не стену из ящиков, а что-то иное.

–Они уже здесь, – прошептал он, и его голос был похож на скрип заржавевшей двери. – Я… чувствую. Как на карте появляется дыра. Не смерть… Пустота. Она ползет.

Снайпер с грохотом вогнал затвор на место. Его взгляд был тяжелым и острым, как клинок.

–Всем за мной. Быстро.

Он рванул дверь, и они высыпали в узкий коридор, ведущий в главный зал. Бежали по нему, сбиваясь в кучу, давя друг другу на пятки.

Охранник с бегающими глазами лежал ничком посреди прохода. Его автомат валялся в метре от распластанной руки.

Они высыпали в главный зал и замерли, охваченные леденящим ужасом, которого не могла вызвать ни одна обычная пакость. Ангар превратился в филиал ада.

Воздух вибрировал от пронзительного, неземного шепота, исходившего от самых многочисленных существ – Теней. Это были бывшие люди, но теперь лишь уродливые подобия. Их кожа отливала мертвенным, рептильным блеском, а глаза затянули молочно-белые бельма. Они не бежали, а словно перетекали, выскальзывая из одного пятна теней в другое с пугающей скоростью. Их руки заканчивались длинными, отточенными до бритвенной остроты стальными когтями, которые беззвучно рассекали воздух и плоть. Одна из таких Теней материализовалась прямо за спиной отстреливающегося ходока, и через мгновение его тело, исполосованное стальными когтями, уже бесформенной массой сползало на окровавленный бетон.

Между ними, подобно живым бастионам, двигались «Стражники» – массивные, покрытые темным, будто оплавленным хитином, гуманоиды. Их движения были не быстрыми, но неотвратимыми, как движение ледника. Пули, выпущенные в них паникующими ходоками, отскакивали от брони с сухим, хрустящим звуком, оставляя лишь ссадины. Один из таких Стражников методично, словно тараном, проламывал свою грудь сквозь баррикаду из ящиков, за которой отстреливалась горстка людей.

А над всем этим, почти сливаясь с тёмным потолком ангара, парили несколько «Воителей». Высокие, искаженные фигуры, их длинные, тонкие конечности заканчивались призрачными клинками из сгустившейся тьмы. Они не просто убивали. Когда их клинки, не оставляя кровоточащих ран, пронзали жертву, та не умирала, а начинала судорожно биться, ее кожа на глазах темнела и покрывалась рептильной чешуей, а глаза заволакивались бельмами. Через несколько ужасных секунд на свет появлялась новая Тень, присоединявшаяся к стае убийц.

Барс, стоявший как вкопанный, вдруг судорожно схватился за грудь, его лицо побелело. Он с трудом поднял руку и дрожащим пальцем указал вглубь зала, в сторону главных ворот.

–Главный… – выдохнул он, с трудом ловя воздух. – Он… он не здесь. Он смотрит на нас из дыры. Из ниоткуда.

Взгляд Снайпера рванулся туда, куда указывал Барс. И он увидел Повелителя.

Он был человекоподобен, но словно состоял из разломанной реальности. Его фигура, высокая и худая, постоянно двоилась, будто он одновременно стоял здесь и в каком-то ином, смежном измерении. Вместо плаща его с головой окутывала клубящаяся, живая тьма, в которой плавали бледные, мертвенные огоньки-зрачки. От него исходила не звуковая волна, а физическое ощущение давления – тишины настолько абсолютной, что от нее звенело в ушах и сжималось сердце.

Снайпер, не говоря ни слова, вскинул винтовку. Прицелился в центр клубящейся тьмы, где должна была быть голова. Выстрел грохнул, оглушительно громкий в этом шепчущем кошмаре.

Пуля, выплюнутая снайперской винтовкой, со свиром врезалась в бетонную стену, высекая сноп искр. Повелитель даже не дрогнул. Он не уклонялся – он просто сместился. Мгновенно, бесследно, ровно на столько, чтобы смерть прошла сквозь призрачную дымку его плаща, не причинив вреда. Бледные огоньки-зрачки в клубящейся тьме медленно повернулись в сторону Снайпера. И всё.

Тишину разорвал единый, пронзительный вопль – не голосовой, а исходящий от самой пустоты. Он скомандовал.

И ад пришёл в движение.

– Коридор! Отход! – скомандовала Соня, её голос резанул воздух, как лезвие. Она развернулась, стреляя на ходу, прикрывая их отход.

Каменный охранник, пытавшийся прикрыть их, был пронзён сразу тремя парами стальных когтей и рухнул.

– Снайпер! – крикнула Соня.

Старый ходок не отступал. Он стоял, как утёс, перезаряжая винтовку. Его лицо было спокойным.

–Бегите. Кто-то должен дать вам время. – Он приложился уже не в Повелителя, а в ближайшего Стражника, методично проламывавшего путь к ним. Пуля ударила в сочленение брони, и тварь взревела, замедлив ход. – Я свой долг отрабатываю. До конца.

Это был не жест отчаяния. Это был расчёт. Жертва ради тактической цели. Снайпер стал якорем, точкой сопротивления, на которую накатывала волна.

Молоток, рыча, всадил заряд дроби в Тень, которая материализовалась в двух шагах от Барса.

–Держись рядом! – проревел он, хватая картографа за плечо и таща его к спасительному коридору.

И тут один из Воителей спикировал сверху. Его клинок, холодный как сама смерть, чиркнул по спине Барса. Картограф не закричал – он замер, его глаза закатились, а по телу пробежали судороги.

– Нет! – Соня сделала отчаянный выпад, пытаясь прикрыть его, но было поздно.

Барс упал на колени. Он поднял на них взгляд, и в его глазах бушевала война. Наполовину остекленевшие, наполовину полные дикого, животного ужаса.

–Я… вижу… – просипел он, и его голос был поломанным, на две октавы выше. – Всё… пусто… Простите…

Его пальцы судорожно впились в бетон пола,оставляя кровяные полосы. Кожа на лице и руках начала темнеть, грубеть, покрываться мертвенной чешуёй. Он пытался бороться, пытался выплюнуть из себя наступающую Пустоту, но это было подобно попытке остановить прилив.

Молоток, с лицом, искажённым яростью и болью, поднял дробовик. Его рука не дрогнула.

–Прости, браток, – хрипло выдохнул он и выстрелил.

Тело Барса дёрнулось и рухнуло навзничь, избавившееся от мучительного превращения. В глазах Молотка плясали демоны. Он развернулся, его массивная фигура заполнила проход.

– Соня, отходи! – его рёв заглушил шепот Теней. Он стал живым бастионом, стреляя в упор по всему, что двигалось. Заряды дроби разрывали Теней в клочья, но их было слишком много. Они обтекали его, как воду вокруг камня. Один из стальных когтей впился ему в бедро, второй – в плечо. Молоток лишь глухо ахнул, но не отступил ни на шаг. Он стрелял, пока не кончились патроны, затем отбивался прикладом, превратившимся в дубину.

И тогда в дело вступил Стражник. Тот самый, которого задерживал Снайпер. Он подошёл вплотную. Его хитиновая ручище, похожая на кузнечный молот, с размаху ударила Молотка в грудь. Раздался оглушительный хруст. Мощное тело Молотка оторвалось от пола и отлетело назад, в Соню, сбив её с ног.

Что-то тяжёлое и неостанавливаемое ударило её в голову. Мир погас.

-–

Сознание вернулось к ней с тупой, раскалывающей болью в виске. Она лежала в темноте, в том самом узком коридоре, придавленная чем-то невероятно тяжёлым и неподвижным. Воздух был густой, спёртый, пах гарью, кровью и чем-то ещё – сладковатым и гнилостным, запахом самой Пустоты.

Она попыталась пошевелиться, и её пальцы наткнулись на грубую ткань куртки. Пальцы скользнули выше, наткнулись на что-то липкое и тёплое, уже начинающее загустевать. И тогда она поняла.