Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

В ячейке послышался шум. Рекс осторожно выглянул из душевой. Собрат сидел на постели, упираясь головою в потолок, и пялился вокруг ничего не понимающими глазами. Вдруг у входа мелькнула тень, и прямо на грудь несчастному прыгнул крысенок с оскаленной пастью.

– Эй, тихо, тихо, порядок, я тут, – поспешно закричал Рекс, но было уже поздно. У страдальца снова закатились глаза, и он мешком свалился с лежака на пол. Рекс вздохнул. Ночная гимнастика до предела измотала его. Он был болен, зол и очень голоден. И хотя душ – как ни странно – приносил некоторое облегчение, раны, пусть даже и не слишком опасные, затягивались с трудом, а процесс регенерации всасывал из него последние силы. Черт с ним, решил Рекс, пусть пока поваляется на полу. А когда он выбрался из душа, ячейка оказалась совершенно пустой. Собрата по несчастью не было и в помине. Крысенок тоже куда-то исчез. Единственное, на что Рексу осталось уповать, так это на обыденность ночного приключения. На то, что полиция не заявится сюда выяснять причины шума, выискивать виновных и проверять документы. Ну а если и заявится… там видно будет. Он был в Городе, и, в конечном итоге, лишь это имело значение.

Попытка связаться с банком из ячейки ни к чему не привела. Рекс безуспешно пытался войти в банковский компьютер из всех близлежащих свободных ячеек пока не вспомнил слова, сказанные тем длинным типом с парализатором предводителю ночных мальчиков. Вход в банковский компьютер с периферийных устройств был блокирован. По крайней мере, на всех верхних уровнях.

Глава седьмая

1

Изнурительную, ноющую боль еще можно было к какой-то степени нейтрализовать ионным душем, но что было делать с голодом? Тело, как всегда в подобных случаях, требовало калорий и аминокислот. Особенно калорий, причем в умопомрачительных количествах. Раны и яд советовали Рексу поудобнее устроиться на лежаке, однако голод настоятельно предлагал позаботиться о хлебе насущном. После недолгого сопротивления Рекс капитулировал перед желудком, с кряхтением выбрался из ячейки и отправился на поиски этого самого насущного хлеба. Его беспокоило только отсутствие крысенка, ну-как вернется, а его, Рекса, нет? Не потерялся бы.

Положение было – хуже некуда. Зондирование цепей инфора, проведенное им просто с отчаяния, отняло остатки сил и всего лишь подтвердило вещи в принципе уже известные со слов предводителя ночных мальчиков: вплоть до особого распоряжения Совета Координаторов, все жилые ячейки Города от банковского компьютера отключены, и деловые операции проводятся только с собственно банковских терминалов и терминалов членов Совета Координаторов. Надо было пробираться вниз, а он не имел ни документов, ни даже денег на лифты.

Хотя экстрасенсорные способности Рекса оказались чуть ли не полностью заблокированы ядом, слава богу, с интуицией, вроде бы, все было в порядке. Рексу не нужно было ни у кого спрашивать дорогу. Прохожих в тоннелях было мало, все они при виде него шарахались в сторону или испуганно жались к стенам.

Ноги несли Рекса сами, и он, привычно полагаясь на чутье, был озабочен лишь одним обстоятельством: не нарваться бы ненароком на пост или патруль санаторов. Его своенравная интуиция, всегда действовавшая по методу максимальной эффективности, могла выбрать в подобной ситуации и кратчайшую дорогу к цели, наплевав на всяческие фигли-мигли человеческого общественного устройства.

Однако, судя по окружающей обстановке, для этого случая интуиция сделала исключение и все же провела некую коррекцию маршрута. И без того не слишком людные и опрятные коридоры сменились такими, какие из чувства естественной брезгливости постарались бы миновать даже скрыплы. Раны нестерпимо зудели, голова кружилась и мучительными спазмами сводило живот от аромата подгорелой протопищи, на который, как он полагал, и ориентировались его обычно сверхъестественно чувствительные, а теперь основательно отупевшие от яда рецепторы. Причем вели они его уж конечно не в ресторан отеля типа Палас или Рекомье, а в самую подозрительную из всех подозрительных жрален.

Вожделенная жральня была уже совсем рядом, когда из темного бокового ответвления тоннеля ему под ноги с жутким воем метнулась тоненькая женская фигурка. Торс ее был обнажен, блузка свисала с предплечий, разорванная юбчонка задралась выше испачканных кровью трусиков. Глаза ее были вытаращены, лицо искажено мучительной гримасой. Девушка раскинула руки, не пропуская Рекса вперед, и, уставясь напряженным взглядом куда-то в область его пупка, завопила жутким голосом:

– О-о-о, неужели вы способны пройти мимо и не съесть эти чудные, эти хрустящие, эти прожаренные протеиновые чипсы?! О-о, загляните к нам! Мы ждем вас! О-о-о!

Рекс скрипнул зубами и плюнул от злости. Перед ним был рекламный голографический фантом-иллюзор, созданный идиотом для идиотов, и потому сам по себе донельзя идиотский. Рекс прошел сквозь него, но, увы, чудо-реклама была снабжена механизмом возврата. Так что весь оставшийся путь он вынужден был проделать под аккомпанемент утробных завываний и мелькание ржавых трусиков.

Жральня оказалась именно жральней, не рестораном, не столовой, даже не забегаловкой: подиум у пересечения нескольких тоннелей, низкий бетонный потолок с торчащими прутьями арматуры, неровный бетонный пол, грязные колченогие столики и гнусно чавкающий автомат-раздатчик. Единственным сколько-нибудь освещенным местом в ней являлась стойка бара. Бар был платный, о чем и оповещал транспарант, висевший прямо под светильником: "В долг – завтра".

Рекс протиснулся к раздатчику и надолго застрял перед ним. Автомат лениво чавкал, выплевывая в пластиковые тарелки стандартный обед: пахнущую мокрыми тряпками похлебку, изображавший собою бифштекс пласт поджаренной протопищи с гарниром из гидропонных водорослей и пресловутые чипсы. На двух захваченных Рексом подносах медленно росли горы тарелок.

Не выдержав ожидания, Рекс запустил в одну из них пальцы.

– Ну, ты отойдешь когда-нибудь, или нет? – зашипел сзади чей-то злобный голос. – Или ты прямо тут жрать пристроишься?

Рекс обернулся. Дышавший ему в затылок мужик в униформе водителя грузопоезда испуганно попятился, наступая на ноги стоявших сзади людей. Очередь за Рексом и в самом деле собралась большая.

– Да нет, я ничего, просто народу много, – растерянно сказал мужик. Очередь торопливо раздалась в стороны, водитель что-то неразборчиво пискнул, бросил поднос на пол и, круто развернувшись, помчался к лестнице. Рекс подхватил подносы и, балансируя горами тарелок, медленно пошел к свободному столику возле пневматического мусоропровода, огромный зев которого строители, очевидно, просто поленились прикрыть люком. Судя по поведению водителя, нравы тут царили простые и чрезмерно безыскусные.

Рядом, сдвинув несколько столиков, торопливо насыщалась молодая и очень шумная компания. Мальчики, судя по внешнему виду, были крутые, девочки тоже отнюдь не были принцессами из сказки. Ели прямо с подносов, опустевшую посуду швыряли в мусоропровод, и если промахивались, то не удосуживались оторвать зад от стула. Время от времени молодые люди поодиночке или группами навещали бар. Компания была абсолютно аналогична ночной шайке, и не случайно, при всей переполненности жральни, по соседству с ними были исключительно свободные столики.

Рекс быстро расправился с содержимым первого подноса и сгреб на него опустошенную посуду. Компания следила за ним с видимым интересом, и интерес этот был нехороший. Их вожак, тощий лохматый малый, явно нацелился заняться Рексом лично, и только дожидался момента, когда тот направится мимо него к мусоропроводу. Кое-кто из шайки даже прекратил есть, а все сидевшие спиной развернулись, чтобы насладиться предстоявшим зрелищем.

– Гля, чуваки, во здоров жрать, к-козел! – восторженно пропищала анемичная девица, старательно демонстрировавшая всем окружающим свои более чем скромные прелести. – Куда в него только лезет?

– Ща поглядим, – лениво процедил сквозь зубы вожак под восторженный рогот окружающих.

Рекс начал закипать. Ребятки хотели развлечься? Почему бы и нет. Он был готов поучаствовать в представлении в меру своих скромных сил. Конечно, драки, подобной ночной, допускать было нельзя. Рекс и так достаточно наследил, и ему, вероятно, следовало бы на всякий случай убраться отсюда подобру-поздорову. Рекс оглядел потолок и наметил крюк, на котором предстояло повиснуть незадачливому вожаку. Вдруг, как по команде, весельчаки отвернулись от него, и в неестественной тишине жральни Рекс услышал тяжкий грохот шагов Командора. К нему приближался биоп.

Это был молоденький парнишка в форме рядового санационной службы, и с ним все было ясно с первого взгляда – рожденный в трущобах, воспитанный телетаксером и абсолютно не представляющий себе, какой ценой еще предстоит расплатиться за силу и власть. Стероидные уколы, трехмесячное обучение, полугодовая накачка мышц и – вперед, на охрану столбовой дороги прогресса. Впрочем, у этого на рукаве красовалась жирная литера "К", курсант, щенок и сосунок, но как он шел! Одна рука кулаком в бедро как у Макса Гронкса в телесериале Пауки Вселенной, плечи ссутулены как бы под грузом мышц, глаза вприщур и нижняя челюсть выдвинута так далеко вперед, что не понятно, каким образом умещается во рту язык. Что за дурак выпустил его одного в патруль? Впрочем, нет, он был не один. Поодаль, по ту сторону подиума, отрезая Рексу дорогу к лестницам, удобно привалилась к колонне еще одна огромная фигура.

Биоп с грохотом придвинул ногой стул к столику, плюхнулся на него и уставился на Рекса строгим немигающим взглядом. Рекс, игнорируя, продолжал неторопливо есть. Биоп нахмурился.

– Кто такой! – рявкнул он натужным басом. – Почему не пропускаешь водителей к раздаче? Документ!

– Пошел вон, – негромко сказал Рекс.

– Что? – взвизгнул биоп своим естественным, увы, жидковатым голоском. – Что ты сказал?!

Стул отлетел в сторону. Биоп вскочил и широко размахнулся. Рекс нырнул ему под руку, уперся ладонью в курсантский подбородок и слегка толкнул. Опрокидывая столики, биоп вылетел с подиума прямо на движущуюся дорожку и мгновенно исчез в тоннеле. Рекс сел на место и снова принялся за еду.

Естественно, с его стороны это была всего лишь демонстрация, поскольку уже через несколько секунд перед ним выросла фигура напарника незадачливого курсанта. Точнее, напарницы, ибо это была женщина. И какая женщина! Рекс взглянул ей в лицо, да так и замер с ложкой у рта.

Валькирия, Брунгильда, она была поразительно красива. И в то же время, без сомнения, эта красавица была биопшей. Контраст между ожидаемым уродством и реальной красотой действовал ошеломляюще, и в голове у Рекса проскочила дикая мысль о том, какой же уродиной она должна была быть в добиопские времена, чтобы все те деформации, которые делают из нормальных людей уродов, смогли произвести с нею столь удивительную метаморфозу?

Двигалась биопша стремительно, с грацией пантеры, а сжатые кулаки и свирепая физиономия не оставляли сомнений в целях этого передвижения.

– Эй, эй, полегче, я не дерусь с женщинами, – сказал Рекс, и тут же стремительно присел, уворачиваясь от нацеленного в лицо кулака.

Несколько минут посетители жральни не по телетаксеру, а въявь наблюдали захватывающую картину рукопашной схватки, в которой нападавшая сторона била, ломала и сокрушала все, что угодно, кроме своей цели. Цель эта, хоть и огромная как элефант, в своей верткости и ловкости оказалась для биопши абсолютно недоступной. Наконец, тяжело дышащая биопша остановилась, рука ее скользнула в карман и выскочила оттуда вооруженная лучевым нейронным ножом. Рекс присвистнул. При всем своем опыте эту штуку он видел впервые. Нейронные ножи были оружием абсолютно запрещенным. Это был именно нож – его луч действовал на расстоянии не более тридцати сантиметров, однако малейший укол, по слухам, вызывал столь сильные мышечные судороги, что даже у биопов от них ломались кости. Причем чем сильнее и физически развитее был человек, тем эффективнее действовало это оружие. Если болевой шок не убивал человека на месте, то он превращался в мешок переломанных костей. За одно хранение нейронного ножа рядовой гражданин мог быть сгноен в санатории. Но, как известно, властям закон не писан, и вопрос лишь в том, кто именно находится у власти.

Пригнувшись и перебрасывая нож из одной руки в другую, биопша скользящими шагами медленно надвигалась на Рекса.

Посетители жральни, опрокинув и отбросив в сторону ту малость мебели, что еще умудрялась оставаться на своих местах, сгрудились на противоположной стороне подиума у бара.

Передвигалась биопша крайне рационально, движения ее были выверены и очень точны. Возможности избежать схватки у Рекса не было ни малейшей. За спиной его был зев мусоросборника, из которого доносилось надсадное чавканье перегруженного пневмотранспортера, а попытка прыгнуть в любую из сторон неизбежно привела бы его прямо на нож. Рекс схватил стул, и в это время биопша метнулась вперед.

Эманация ненависти, исходившая от нее, была так сильна, что пробивала блокаду, поставленную в организме Рекса ядом скрыплов. Все ее намерения были ясны ему прежде, чем воплотились в этом прыжке. Спинкой стула Рекс зацепил руку биопши, отводя в сторону лучевое лезвие. Выставив вперед правое плечо, он нырнул вниз, охватил руками ее колени и резко выпрямился. Биопша, издав сдавленный вопль, взлетела в воздух и исчезла в зеве мусоропровода. Мусоропровод удовлетворенно чавкнул.

Как ни в чем ни бывало, пострадавшие от столкновения поставили на место опрокинутые столики и, не заботясь о судьбе упавшей пищи, выстроились в очередь у автомата. Веселая компания глядела на Рекса во все глаза. Рекс покосился на бармена. Нет, он оказался человеком разумным, торчал на виду, попыток вызвать патруль не делал.

Рекс шагнул к своему столику, рассеянно удивившись, что тот стоит на месте со всем своим содержимым. Вдруг из-под его ноги выскочил и завертелся прямо перед столиком веселой компании лучевой нож. Один из парней стремительно нырнул вниз, схватил его и сунул в карман. Рекс шагнул к нему и молча протянул руку ладонью вверх. Парень побледнел и нерешительно оглянулся на друзей.

– Ну! – сказал Рекс. Компания сидела смирно, в глаза Рексу никто не смотрел. Сзади кто-то из друзей сильно толкнул парня в шею. Тот вынул нож и кинул его Рексу. Рекс поймал нож на лету и засунул его в один из потайных карманов куртки. После этого он уселся за стол и принялся методично поглощать еду.

Веселая компания некоторое время оживленно совещалась. Наконец, лохматый предводитель поднялся с места, подошел к стойке, пошептался с барменом и направился к Рексу, сжимая в руках два хайбола.

– Разрешите присесть? – спросил он, неожиданно демонстрируя знакомство с правилами этикета. Рекс пожал плечами. Лохматый утвердился на стуле, придвинул к Рексу хайбол и сказал, с места в карьер переходя на ты:

– Угощайся.

2

На гидропонный уровень Эни привело любопытство.

Реклама протеиновых чипсов, которую соорудил Юри Граб, и вдохновительницами которой оказались, по его словам, Эни с Лайаной, прогремела на весь шестой уровень и вызвала громовый хохот у всех ее видевших людей, за исключением хилотелых бородатых эстетов и кое-кого из профессиональных рекламных психологов.

Особую активность проявляли конкуренты. По артистическим кафушкам звучали насмешливые песенки, от которых отчетливо тянуло заказным душком. А кто-то – Юри, как ни старался, так и не смог выяснить, кто именно – разорился даже на соответствующий телетаксерный клип с самой Анабель Гламурофф в качестве главной горлодерши и ногодрыжицы.

Виктор Бюллер дрогнул и хотел было уже отказаться от этой рекламы. Лишь благодаря настояниям Лайаны она была установлена на пробу в одном единственном месте, на самом верху, куда немедленно открылось настоящее паломничество людей с шестого уровня, как любопытствующих, так и профессионалов.

Отправлялись будто на пикник, ряженными под люмпов веселыми группами, с вином и музыкой и непременным отведыванием рекламируемого кушанья. Вот и Эни, оживленная и даже счастливая, поскольку ее главная физиологическая система, наконец-то, заработала с полной нагрузкой, тоже пала жертвой всеобщего ажиотажа и, в сопровождении камердинера, помчалась, как пелось в пресловутом клипе, "отравиться и видом, и вкусом".

Наглядевшись на "дебильную неряху" – у камердинера, как показалось Эни, поблескивало-таки в глазах при виде оной нечто мечтательно-хищное – они прошли в ближайшую жральню, где и заказали себе на пробу одну порцию чипсов на двоих. Чипсы, вопреки уверениям Виктора, оказались не более омерзительными, чем любая другая протеиновая пища, и здешний люд брал их охотно.

Они довольно быстро расправились с захваченной с собою бутылочкой Малю. Но уходить Эни не хотелось, а у здешнего бармена – с ума сойти – оказался вполне приличный, хоть и ординарный Барот райанского разлива. Да и содержал он стойку бара в относительно опрятном состоянии. Эни потихоньку попивала вино, время от времени отправляя в рот крохотные кусочки чипсов, и от всей души наслаждалась царившей в жральне атмосферой низкопробности и порока.

Камердинер поехал с нею неохотно, был хмур, насторожен и держался скованно, то и дело переглядываясь со здоровенным малым с перебитым носом, который обосновался со своими друзьями неподалеку от них за той же стойкой.

Компания поглядывала на Эни с интересом. Одеты они были с дешевым шиком третьеуровневых суперменов, вели себя с развязностью не столько даже шумной, сколько пошлой, но перебитый нос – как мужик – впечатление производил, и Эни подумывала, а не велеть ли камердинеру свести ее с этим великолепным представителем человекообразных обезьян.

Вдруг камердинер вздрогнул, подобрался, взгляд его сделался колючим и острым. Эни проследила за этим взглядом, и все мысли о парне с перебитым носом тут же вылетели из ее головы. Начисто.

На подиум поднимался настоящий гигант. Он был чуть ли не на две головы выше любого из присутствующих здесь мужчин. Даже камердинер не годился ему в подметки. Да, вот это был мужик! У него были огромные, налитые чудовищной силой руки и ноги, колоколообразная грудь. Его широченным плечам мог бы позавидовать любой биоп. Картину завершало зверское выражение на испещренном свежими шрамами лице. Все составляющие ее главной физиологической системы сладко заныли.

Гигант ухватил пару свободных подносов и направился к раздающему автомату. Одного движения его огромной ручищи оказалось достаточно, чтобы смахнуть в сторону от раздатчика всю очередь. Не дожидаясь, пока его подносы наполнятся, он запустил в тарелку лапу и отправил в пасть основательный пласт поджаренного протеина.

Эни смотрела на эту зверюгу завороженным взором и не сразу поняла, что камердинер что то настойчиво говорит ей.

– А?.. – рассеянно переспросила она.

– Я должен Вас немедленно покинуть, мадемуазель. Дела его Имперского сиятельства. Но, не волнуйтесь, за Вами присмотрят и все Ваши желания исполнят.

Камердинер кивнул парню с перебитым носом, и тот, изобразив на плутоватой морде почтительное ожидание, в тот же миг оказался рядом.

– Кирша, – торопливо сказал камердинер, – ты поступаешь в распоряжение мадемуазель. Покажешь ей все, что она захочет видеть, а когда ей все тут надоест, проводишь до рума. Это на шестом уровне. Обращаться с нею, как с хрустальной вазой.

Слова его были прерваны оглушительным грохотом, с которым покинул подиум злополучный курсант – биоп. Потом Эни оказалась свидетельницей захватывающего зрелища – схватки двух зверюг: так приглянувшегося ее главной физиологической системе громилы и огромной биопши.

Когда все закончилось, и зверюга уселся доедать свою еду, камердинера рядом уже не было.

Эни была громилой буквально заворожена. Размеры, ловкость, мощь этого суперсамца бросали ее в дрожь, а чудовищный аппетит действовал необычайно возбуждающе.

– Скажите, Кирша, – обратилась она к спутнику, – почему он не убегает? Что если биопы вызовут сюда подкрепление?

– Это очень правильно, что он остался, – ответил Кирша, тоже глядевший на громилу со странным блеском в глазах. – Тут сейчас для него, по жизни, самое безопасное место. Никому и в голову не придет ловить его в жральне. Все будут думать, как Вы, что он уже слинял.

Высказанная мысль показалась Эни несколько сомнительной. Хотя, с другой стороны, некое рациональное зерно в ней, безусловно, имелось.

Эни снова принялась разглядывать громилу. Кирша же переключил свое внимание на нее, и внимание это было лестное, тем более, что уже через несколько секунд он, как бы невзначай, раз – другой тронул коленом ее бедро, а потом и вообще основательно к нему прижался.

– Для друзей я не Кирша, а Кир… мадемуазель, – сообщил он, приятно улыбаясь.

– Прелестно, – рассмеялась Эни. – Меня тоже не обязательно называть мадемуазелью. Для своих друзей я просто Эни.

– Кстати, Эни, как Вас сюда занесло? Любовь к приключениям? От Вас же за версту несет нижними уровнями.

– Я пришла поглазеть на рекламу чипсов. Я, видишь ли, художница с шестого. Так что неча миндальничать, давай на ты.

Кир рассмеялся.

– Ты кому вешаешь лапшу на уши? От тебя и восьмым-то не пахнет. Тоже мне, художница с шестого.

– Ладно, сдаюсь. От тебя, видно, ничего не скроешь. Я и в самом деле люблю приключения.

– И крепких мужиков? – поинтересовался Кир, выразительно на нее посмотрев.

– И крепких мужиков в особенности, – подтвердила Эни.

– А откуда ты знаешь Лощеного? Он… твое приключение?

– Какого Лощеного? Ах… о, господи, – Эни даже содрогнулась от отвращения, – да как тебе такое в голову пришло? Нет. Конечно же, нет! Моим приключением он быть не может.

– Как знать, – загадочно улыбнулся Кир. – Так вы с ним случайно познакомились?

– Можно и так сказать. Я, во всяком случае, знакомства не искала.

– Это хорошо, – протянул Кир с какой-то странной интонацией. – Это очень даже хорошо.

– Не раскатывай носа, не придется и разочаровываться, – Эни не сводила взгляда со зверюги. – Ого, смотри-ка, кто к нему подсел… Как ты думаешь, что-то затевается? Может, и мы сядем поближе?.. Послушаем…

Кир на минуточку задумался, потом, будто на что-то решившись, кивнул головой.

– Пошли.

Он помахал рукой своим припижоненым друзьям, после чего вся компания дружно обсела соседний со зверюгой столик.

3

В хайболе плескалось плохо очищенное спиртное с примешенной к нему явно ядовитой дрянью, но это не насторожило Рекса, поскольку в стакане предводителя находилась точно такая же гадость. Отравить его лохматый желания не имел. Напротив, Рекс был ему для чего-то нужен

– Не боишься патруля? – спросил лохматый.

– Нет, – коротко ответил Рекс.

– Да уж, – согласился предводитель. – Других поблизости все равно нету, раз лейтенант дежурит на транспортной развязке. Да еще на пару с курсантом. Лихо ты их. Пей. Это я тебе.

Рекс невольно поморщился. Биопша, оказывается, была офицером, а он и не заметил. Он отодвинул от себя пойло и спросил:

– Что тебе надо?

– Имею предложение. Про топарей слыхал? Так вот нам, – он широко повел рукой в сторону своих друзей, – очень хочется прошвырнуться на шестом по Бродвею и пощупать тамошних телок за вымя. Как ты на это смотришь? Повеселимся?

Рекс презрительно сплюнул на пол. Поветрие, как и следовало ожидать, покатилось на окраины. Вот уже и на Азеру его завезли какие-то люмпены из числа новых поселенцев. Рекс отрицательно покачал головой, но тут же спохватился. Ему и самому надо было вниз. Топари могли послужить прекрасным прикрытием. Да и деньгами у них можно было разжиться, если повести дело с умом.

– Ну, что? – сказал лохматый, с надеждой глядя на Рекса.

– Тоже мне, веселье, – хмыкнул Рекс, стараясь не показать, насколько заинтересовало его предложение. – Время на вас терять.

– Время – деньги? – весело спросил лохматый. – Такому бойцу мы можем и заплатить. Сколько?

– У вас, небось, и денег-то нет, – пробурчал Рекс, лихорадочно соображая, сколько же запросить, чтобы и не отпугнуть непомерной жадностью, но и не продешевить. Денег для того, чтобы добраться до банка, надо было иметь изрядно.

– Ты не умничай. Ты говори, сколько возьмешь.

– Брать буду повременно. Три солера в час. А не нравится – вали отсюда.

– Идет, – решительно сказал лохматый и, прежде чем Рекс успел пожалеть, что мало запросил, добавил, – дороговато, конечно, но, думаю, отработаешь. Биопов ты взял чисто.

– Чепуха, – пренебрежительно заявил Рекс. – Там будут парни посерьезней. Так что деньги ты мне выдашь вперед. А то знаю я вас, жуков.

– Договорились, – сказал лохматый, – где искать тебя?

– Тут.

– Э, парень, тебе бы исчезнуть. Эта баба со своими ребятами весь гидропонный раком поставит, чтобы только тебя достать.