скачать книгу бесплатно
– Так точно, есть! – бодро рапортует вошедший.
– Как Вас по имени отчеству?
– Григорий Федорович!
– Хорошо, Григорий Федорович, присаживайтесь и излагайте Ваш план. Что можете нам сообщить?
– Подкоп! —горячо выпаливает и обводит всех изучающим веселым взглядом воентехник.
– Куда? – удивленно сдвигает фуражку на затылок Парахин, – Куда Вы собрались копать?
– К Соленому колодцу.
– Чем он отличается от Сладкого? Они завалены одинаково. В одном трупы, в другом – железо и рухлядь от поселка, – пожимает плечами комиссар, в чем разница? Зачем нам это?
– Отличия есть и весьма кардинальные. Если внимательно присмотреться. Со Сладким понятно, воду брать нельзя. А вот с Соленым очень интересно получилось. Фашисты, как выяснилось, забросали колодец только наполовину. Телеги, доски и поломанные механизмы застряли где-то посередине и образовалась пустота, между торчащим мусором и гладью воды! Если выйти в этот проем, мы получим воду… Сколько угодно, в неограниченном количестве. И сможем ее брать втайне от немцев, собьем врага с толку. И одержим очередную победу! – улыбается Трубилин.
– Это чрезвычайно сложно в наших условиях, Вы это понимаете? – пристально смотрит на воентехника Ягунов, – Это как выстрел снайпера, только в инженерном смысле. А в нашем случае еще и с завязанными глазами. Один промах и все полетит к черту! Цена тысяч жизней всех, кто сейчас находится под землей…
– А разве раньше было иначе? Когда фриц газ пустил? – напоминает Трубилин, – Будем целиться как ворошиловские стрелки, товарищ комполка! Не допустим промаха! Будем бить только в яблочко… И никак иначе!
– И как осуществлять этот подкоп? – уточняет Желтовский, – Что потребуется?
– Пробить тоннель. Я прикинул метров 20 выходит. При слаженной работе мы сможем скалу одолеть и воду добыть. Я все продумал. Не один день на это ушел… Я осматривал участок со всех возможных сторон. Нашел оптимальное направление. Не прогадаем!
– За сколько сможете пробить? – уже вдумчиво и участливо спрашивает Парахин, – Для нас вопрос времени в приоритете.
Трубилин задумывается. Смотрит в темноту. Зачем-то достает из кармана часы на цепочке, слегка улыбается, потом четко выдает:
– 36 часов.
– Лихо! – потирает подбородок Ягунов, – Это то, что нам надо. Сроки впечатляют. Уверены в успехе предприятия и таких цифрах?
– Так точно! Двое суток максимум, но я думаю, управимся раньше…
– Там слой большой, – сомневаясь, качает головой Парахин, – это я вижу и чую по опыту прошлой шахтерской жизни. И фриц шалит в том месте… Покоя не дает!
– Да, Вы правы товарищ комиссар, слой приличный и сверху и сбоку! Порода на пути к колодцу достаточно плотная. И что самое трудное разнородная, нестабильная. Я смотрел, там и почва рыхлая и скала монолитная, все вперемежку! Легко не будет… Но мы на курортную прогулку и не надеемся! Когда нас трудности пугали? Грунт сложный. Но мы хитро под углом пойдем, я все рассчитал. И там прослойка обычной земли есть, постараемся держаться ее. Так быстрее будет. Не волнуйтесь, справимся! Вот глядите… – Трубилин раскладывает помятые бумаги, исчерченные карандашом., – Начнем отсюда, из района 5-го поста. И дальше в этом направлении… Выходим прямо сюда, как удар казацкой пики! Быстро и дерзко…
– Что дерзко это да! – соглашается Левицкий, – Немчура точно такого не ожидает. Вот это будет сюрприз для них. Они уже в полной уверенности, что извели нас жаждой…
– С курса не собьетесь? – переживает Ягунов, – А тут такое дело, чуть не туда… и пошла сплошная каменная пропасть… Малейшая ошибка, сами понимаете! Это людские ресурсы и судьба всего гарнизона.
– Я все понимаю, товарищ полковник! На кону самое дорогое – жизнь всех наших товарищей. И военных, и гражданских. Степень ответственности осознаю целиком и полностью.
– В любом случае, пока других вариантов у нас нет, – вздыхает Ягунов, – А предложение товарища Трубилина самое лучшее, что мы имеем сейчас. Просто луч спасительного света среди всей этой нависшей тьмы. Значит так, капитан! Берите людей сколько нужно и приступайте немедленно! У нас каждая минута равносильна человеческой жизни… Кого хотите взять?
– Самых сильных, молодых и выносливых. Работа тяжелая предстоит. И опасная. Хотя у нас тут каждый шаг опасный в этих катакомбах… Курсантов у нас навалом. И летчиков и связистов. Но в первую очередь буду брать железнодорожников, 65 батальон. Это мастера своего дела. У них и взгляд наметанный, технический, мы поймем друг друга с полуслова. Я с лейтенантом Велигоновым уже беседовал. Они готовы выступить хоть сейчас…
– Замечательно, – довольно произносит Ягунов, – Ну, вот что-то уже складывается в нашу пользу! Если с водой вопрос решится положительно, отсчет другой пойдет, и люди духом воспрянут! Тогда фашиста вновь начнем бить на полных оборотах… Давить эту ядовитую мерзость!
– Мы и так особо темпа не сбавляли! – замечает Парахин, – Хоть и в газовом тумане, и без капли воды, а в бой идем! И также тевтонскую мразь каждую ночь долбим.
– Будь острожен, Гриша! – напутствует Левицкий, – Фашист не дремлет и глыбы камнями вокруг нас весьма коварные… Похуже чем любая болотная топь! Чуть не туда ступил – и назад уже не вернешься. Поэтому гляди во все стороны с предельным вниманием, как никогда!
– Все будет нормально. Тут в катакомбах, все разворачивается в каком-то другом темном измерении. Почти потустороннем. – улыбается Трубилин, – А наш тоннель – это будет как плавание сквозь камень, сквозь бурное море разбушевавшихся гибелью скал, только корабли это видимо мы сами…
Глава 6
…В глухой штольне нервными пляшущими языками бледного пламени горит костер, отчаянно сопротивляясь разлившейся пучине могучего мрака. У костра сидят, укутавшись в шинели, греясь, курсанты-летчики.
– Вот огонь… Что это? – зачаровано глядя на взмывающее пламя, произносит Чернышов, – Танцует перед нами, изгибается, жаром обдает… Как живой! Появляется из ниоткуда и уходит в никуда! Где он прячется? Когда мы его не видим? Сколько мы его наблюдаем, используем, и не знаем до сих пор толком, что это за явление такое. Зачем он рядом с нами? Может сказать нам что-то должен?
– Огонь и огонь, стихия природная, чего не понятно? – скептически хмыкает Немцов, – Интенсивный процесс окисления, то бишь горения, сопровождающийся излучением в видимом диапазоне и выделением тепловой энергии. В научном смысле – совокупность раскалённых газов, выделяющихся в результате химической реакции. Цитата – учебник физики! Все ясно и понятно.
– Древний жрец… Посредник между мирами. Если говорить языком поэтов! – усмехается Волошенюк, – Посланник богов! Или течение полыхающих душ героев, которые указывают нам правильный курс…
– Насчет жрецов и богов это уже слишком, – замечает Чернышов, – а вот как необъяснимый феномен, который мы знаем очень плохо, это да! Что за ним стоит?
– На тебя катакомбы тоже начинают влиять, Лешка! – замечает Немцов, – Скоро шайтанов видеть начнешь! Или еще каких кикимор подземных… Удивляться нечему, Тьма тут всем рассудок мутит, вползает змеей и травит ядом своим все что в нас есть светлого и хорошего. Я слышал на многих мрак действует не лучшим образом! Настоящие психозы начинаются…
– Ну да! Еще не хватало… Чтоб я до такого докатился? – усмехается Чернышов, – Да не за что! Я пытаюсь понять процесс, ищу варианты разгадки, анализирую ситуацию! Ничего тут потустороннего нет. Это мысли просто… А они тоже сумбурными бывают, но внутри сохраняют здравое ядро логики!
– С этого все и начинается! – улыбается Волошенюк, – С мыслей и смутных чувств… А потом пошло поехало! Моргнуть не успеешь – и дядюшка Люцифер перед тобой! Во всей красе и сиянии инфернального пламени! И все это становится единственной реальностью.
– Мне это не грозит! – твердо заверяет Чернышов, – Я меру знаю… во всем! Меня за угол в темноту не утянешь! Я – борец, а это как минимум характер! И я готов сражаться всегда со всеми – хоть с плотскими врагами, хоть с духами незримыми!
– Ну с привидением ты в партере не сойдешься! – шутливо отмечает Волошенюк, – Захват, болевой не проведешь! Там другие категории… Вся физическая мощь просто мимо! В пустоту просто провалишься и все! И неизвестно как на тебя будет воздействовать противник.
– А это уже сфера воли и стойкости разума, Толик! – ворошит дрова в костре Немцов, взмывая в темноту ворох искр, – Это поле боя психологическое! Более тонкое… И та скрытая от глаз, область откуда может выйти и страх и отвага! И только наша вера, наше сердце, и выберет правильное направление и не даст упасть…
– Хорошо если так и случится! – подмигивает Волошенюк, – А то ведь все эти странные феномены другим законам подчиняются, и человек элементарно не может понять, что происходит, и его сносит как штормовой волной! Бьет, выворачивает путает… Проносится стремительно, ошеломляя рассудок и чувства… Что это было?
– Да что бы ни было, а с нами лучше не связываться! – грозно предупреждает Чернышов, – Если мы прямо в рыло не дадим, так хоть за хвост поймаем! И отхлещем так, что мало не покажется! К нам только с миром ходить можно… Разве не так?
– А если ему вообще фиолетово на твои понятия вражды и дружбы? – внимательно смотрит на друга Волошенюк, – И живет он по своим правилам, и ты для него просто чудо невиданное?
– Ну агрессия и мир… это же у всех есть! – восклицает Немцов, – Тут сразу понятны намерения – или тебя сожрать хотят или искалечить, или любовью одарить! Обычные вещи.
– Вот ты, Коля, капусту или яблоко жуешь, – поясняет Волошенюк, – ты задумываешься о страданиях этого живого проявления природы? О его страхах и прочих чувствах? Просто ешь и все… Так и здесь. Какое-нибудь существо могущественней нас пролетело, съело и не заметило.
– Ну ты сравнил! – усмехается Чернышов, – Человека, самое сложное и разумное создание и какой-то неприметный фрукт! Природа все создала согласно предназначению. Кто слаб, кто силен, есть эволюция развития – дерзай, совершенствуйся! Мы ведь как племя, вышли из обезьянней формы и каких высот достигли!
– Может мы такие же плоды для кого-то, как и обыкновенные овощи и прочая растительность для нас, – сообщает Волошенюк, вглядываясь куда-то в темноту, – что такое смерть, так никто и не ответил еще… И что за ней может быть!
– Ну так мы с тобой скатимся в религию! – подсмеивается Немцов, – И понесется там все ангелы и демоны, мрак и свет, рай и ад, грех и наказание. Удобные формы управления людьми в обществе!
– Так разобраться, – рассуждает Чернышов, – Свет и Тьма – две составляющие мира, от которых все и исходит. Образно. По сути, два бойца на ринге, два непримиримых противника, которые молотят друг друга испокон веков… И никто никак верх не возьмет!
– Более оформлено, это Бог и Дьявол, – потягивается Волошенюк, – если все-таки брать религиозные учения. Две силы, благая и разрушительная. Это даже с физикой пересекается… Есть в мире процессы созидания и процессы распада. Цветения и гниения. Рождения и гибели… Духа и плоти!
– Все это символика, как на маскараде! – зевает Немцов, – В каждую эпоху придумывают какой-нибудь новый фетиш и ему поклоняются… Игра человеческая в собственные фантазии. Сами себя развлекаем от скуки существования. Удивительное и странное создание – человек! Чего в нас только не намешано, как в хорошо приготовленном борще!
– Тогда получается мы что-то далеко вторичное, производное, искусственное? Просто случайные формы, куклы? Марионетки на ниточках в театре… – размышляет Чернышов, не отрывая взгляда от разошедшегося огня, – Нет, как-то совсем убого, абсурдно и жестоко по отношению к нам. Ведь у нас есть осознание себя, воля, чувства, любовь… Ведь в нас сила заключена великая! Каждый ее чувствует…
– Да, только слепы мы все живущие! – неожиданно заявляет Волошенюк, – Одна Тьма вокруг нас и есть… Бредем по черным тоннелям неизвестно куда. И пришли откуда, тоже не знаем. Помрем и не поймем что это все было.
– А мы как звезды красные, пылающие! – вдохновенно бросает Чернышов, – И должны рассеять этот старый гнетущий мрак! И вывести все живущее к свету! Чтоб уже гармония восторжествовала!
– Ну и как Лешка? – саркастически произносит Волошенюк, – Что-то получается? Особенно в нашем подземелье? Я к чему… Тьма – штука совершенно не изученная. Что в ней скрывается на самом деле? Что это за загадочная ширма? Мы привыкли бежать от нее, а может наоборот, сделать шаг навстречу? Погрузиться в самую жуткую пугающую Пропасть, пройти это все… Понять весь ее тайный механизм? И стать еще сильнее и обрести новое знание? И эти катакомбы – предоставленный шанс?
– Ты о чем Толик? – поворачивается Немцов, – Тут же смерть кругом! Дохнем как мухи, от газа, обстрелов и голода! И холода могильного… Тоннели в трупах, а ты про какие-то откровения свыше вещаешь! Что-то я тебя совсем не пойму!
– Люди везде гибнут! Везде и всегда… И в мирное время тоже! Умирают… опадают как осенние листья каждый день. С начала появления этого мира! – парирует Волошенюк, – Гаснут как задутые свечи. И поболее чем здесь в подземелье… Вспомни сколько погибло наверху! В степи… Не соотносимо. Я пока к этим каменоломням шел такого насмотрелся, что на всю жизнь хватит! А здесь, как бы это странно не звучало – жизнь! Еще есть… пока держится! Забитая черными силами в подземный угол. А эти пещеры хранят нас, как могут… И тьма нас от пуль скрывает! Был бы свет кругом, открытое пространство, мы бы уже сейчас не беседовали, сидя под надежной броней камня! Разлагались бы мертвой плотью по выжженным сопкам. Перепахали бы нас с землей… Смекаете? Мы живы, благодаря этой Тьме! Она наша спасительница, можно поэтически сказать – богиня! И чего-то она от нас хочет… Я это чувствую!
– И что именно? – иронично вздыхает Чернышов, – Поклонения? Еще больших жертв? Свежей крови…
– Если бы так было, нас бы уже здесь не было, – взволнованно произносит Волошенюк, – это избитые представления о том, что представители ночного непризнаваемого отверженного мира заставляют себе кланяться! Церковниками наверно придуманные, чтобы людям мозги пудрить… Как раз наоборот! Я слышал Темные, Древние, Первые создания не требуют к себе поклонения, а приветствуют силу свободы в человеке, его неординарность и независимость. Некое товарищество могучих личностей, способных к вольному творчеству и проживанию!
– Очередные легенды, Толик! Таких много у разных народов, читай не перечитаешь, – отмахивается Немцов, – одно и тоже склоняется на разный лад! Все это область мифов и прочих сказок… Если идти куда-то вперед, нужно отбросить этот старорежимный хлам, ну в крайнем случае поставить в библиотеке на пыльную книжную полку… Всем этим учениям мистическим и красивым историям там и место!
– Я так не думаю! – упрямо заявляет Волошенюк, -Все что нас касается, имеет смысл… В каждом эпосе народном, каким бы фантастическим не выглядел, есть рациональное зерно. И информация, заслуживающая внимания. Просто нужно видеть ядро и шелуху… Как скульптор в камне видит будущую статую.
– И что твоя богиня? Церера? – усмехается Чернышов, – Геката? Или кто там еще был? Что она тебе шепчет, по ночам? Что-то нежное, страстное? Пылкое? Она вообще хороша собой? Любая богиня прекрасна… Телом точно! И как у вас с ней все происходит? Уж рассказывай…
– У тебя только амуры на уме! – улыбается Волошенюк, – Есть вещи поважнее всех этих поцелуев и томных вздохов полуночных… То, что касается духа и силы нашей!
– Ну так и что ты там уже вкусил, от угощений темной дамы? – подмигивает Немцов, – Есть что изящное, незабываемое? От чего не оторваться?
– Словами сложно передать, – задумчиво произносит Волошенюк, – все на уровне смутных чувств и непонятных мыслей… Но через этом невнятный туман переживания явственно проступает непреклонный Зов! Тянет что-то глубинное подземное к себе, в запретные чертоги! Туда, где еще может и человек то не был никогда! И мы должны быть первыми?
– Чего-то мне не особо хочется дальше в пропасть проваливаться! – восклицает Немцов, – Итак залезли в самый Мрак! Перешли границу света и темноты, и вязнем как в болоте… Расползаемся, сидим на камнях как жуки потерянные. Порой сам себя забываешь!
– Не наше это пространство! – неожиданно заявляет Чернышов, – Совсем чужая природа! Мы сотканы из света… Из голубизны неба, дыхания облаков! Нас всегда ввысь тянет! Тем более нас, летчиков! Мы летать должны, а не по тоннелям брошенным ползать, Колян прав!
– В нас и мрака предостаточно! – хмуро усмехается Волошенюк, – Возможно еще побольше, чем света… И чем мы изначально были заполнены.
– Ну вот когда чернота берет верх, – рассуждает Немцов, – фашист и получается!
– Или что похуже… – добавляет Чернышов, – Из темноты только чудовища и могут родится! Нет, Толик, как бы Тьма нас не соблазняла, какие прелести не показывала, не наше это! Мы – дети Солнца! И бескрайнего горизонта, свободного парения в опьяняющей высоте… Это наш путь! И никакой другой…
– А ты на себя посмотри Леха! Ты похож на безупречного совершенного ангела? – загадочная улыбка скользит по лицу Волошенюка, – Земля, тело, прах… Физическая мощь, насущные плотские желания, злость, готовность убить, змеиная изворотливость разума. Это не мы? Если это все убрать, что останется? Кем мы будем? Из тьмы выходит Жизнь, какой мы ее знаем. Из почвы вырастает цветок, из яйца пролупляется птенец, даже Солнце является из черноты космоса! Каким оно было раньше? Тьма- материнское лоно, вынашивающее любой плод от растения до животного и человека! Это таинство Рождения… Врата через которые приходят все яркие и прекрасные образы этого мира! А какими они были до этого?
– Может и до Тьмы и до Света что-то еще было? – размышляет Чернышов, – Кто знает каким было начало всего? И как проходил процесс становления Вселенной, и что будем в будущем?
– Все может быть! Природа как поле хлебное! Что посеешь, то пожнешь… – мечтательно вздыхает Немцов, – Вот закончится война! Построим ракеты, как завещал нам Константин Циолковский и полетим к звездам… Там все и увидим своими глазами, все узнаем! Может мы еще и будем первыми космическими пилотами! Наша эскадрилья ЯВАШ! А что? Будем закладывать красивые виражи в сиянии громадных светил. Но то что первым в космосе будет летчик из СССР, я твердо верю! Мы – передовая страна, и первыми полетим к далеким планетам… Будем осваивать космические просторы, строить коммунизм на всех ближайших планетах.
– Ага! Еще братьев по разуму найдем, – подхватывает Волошенюк – создадим симбиоз невиданных цивилизаций! Под знаменем марксизма-ленинизма… свободного творчества и прогресса! Жизнь развивается от низшего к высшему! Вот и мы выстроим головокружительную невиданную конструкцию, которая расцветет ошеломительным бутоном!
– Тут на своей планете надо порядок навести и мир установить! – усмехается Чернышов, – Чтобы все братьями по разуму на земле сначала стали! А потом уже на другие галактики замахиваться. А то вот прилетят какие-нибудь фашистские капиталисты, буржуи проклятые на тихую чудесную планету с добропорядочными жителями и начнут все жечь и колючей проволокой обматывать, газом травить лишних и ненужных… Остальных в шахты загонять на рабский труд. Чтобы себе выгоду извлечь! Прибыль… Этакие пришельцы-паразиты, захватчики! Кому это надо?
– С этим мы разберемся и уже скоро! – твердо чеканит Немцов, – Этой коричневой гадости больше не будет! Никогда… И капиталисты вымрут как динозавры, останутся в исторических хрониках, на страницах как реликтовые ископаемые! Ошибка природы… Заболевание, холера мерзкая! Случилось же такое. Теперь все маются…
– Чем мрачнее ночь, тем прекрасней рассвет! – улыбается Волошенюк, – Разобьем врагов, пройдем все испытания на нашу долю выпавшие, обретем опыт бесценный, сильнее будем!
– Нам бы еще выйти из этого проклятого подземелья! – озирается Чернышов, – А то все дальше от дома и света в какую-то трясину проваливаемся! Начинаешь забывать прежнюю человеческую жизнь… Со всеми ее радостями и горестями. Одни скалы эти угрюмые внутри и остаются… Будто сам постепенно каменеешь!
– Тихо, пацаны! – приподнимается Немцов, – Свистит что-то… Вон там, в коридоре!
– Газ? Опять курвы пускают? – перекидывает автомат вперед Волошенюк, – Так на этом участке проблематично. Глубоко мы сидим нынче…
– Нет, Толя! Это не фашистская вонючка ядовитая, – принюхивается Чернышов, – Газ шипит как гадюка, уже все выучили этот звук, не спутаешь! Тут что-то другое…
– Что еще может быть? – крутит головой по сторонам Немцов, – Тем более на нашей территории, далеко от входов?
– Может что-то новенькое гансы придумали! – передергивает затвор винтовки Чернышов, – Будем разбираться…
– Скребется кто-то, словно когтями и холодом подуло… Как зимой, в стужу! – сообщает Волошенюк, – Только как такое возможно, у нас температура на всех уровнях примерно одинаковая. А тут такой сильный перепад.
– Да тут всегда холод собачий! Удивил… – хмыкает Чернышов, – Сквозняк наверно… как обычно!
– Нет, правда, -подтверждает Немцов, – чем-то ледяным обжигающим дохнуло, да так, что сосульки того и гляди на ушах повиснут…
– Там кто-то есть… По-моему, – замерев, всматривается Волошенюк, – даже тень легла, по потолку пошла. Огромная! Что это?
– И впрямь что-то движется! Большое… Ни чета нам! С нами не сравнить, – ахает Немцов, – По размерам как танк! Не меньше… Ну-ка что у нас из оружия еще есть?
– Я ничего пока экстраординарного, враждебного не вижу! – успокаивается Чернышов, – Вроде что-то шабаркается, но тень большая она и от клопа тут может увеличиться до слоновьих размеров, если попадет под нужный угол освещения. Так что ни кипишите раньше времени. Может из наших кто шарашится… Сейчас пароль спросим!
– Боюсь, что это бесполезно будет! – взволнованно произносит Немцов, – Вряд ли это нам ответит. Оно из камня! Но живое… И явно не человек! Я это как-то понимаю.
– А что тогда? – поворачивается Волошенюк, – И как ты мог…
Слова зависают в воздухе, цепенея…
Привычное полотно тьмы трескается… Идет по швам, словно рвущаяся ткань плотной сакральной завесы… Из темной глубины тянутся какие-то щупальца и степенно переваливается что-то громоздкое. Оно будто продирается через тернии чужого мира, рождается, обретает формы. Вспыхивают фосфорицирующие глаза, горящие запредельным огнем. Ближе и явственней начинают проступать контуры странного темного и грозного существа. Оно крутится, перекатывается, словно примеряет новую одежду поразительного образа. Потом проворно и даже как-то изящно поднимается и оглядывается покачиваясь и замирая, осознавая себя в подобном виде. Многочисленные конечности и крылышки колышутся в завораживающем танце. Оно похоже на огромную креветку и не лишено определенной чудовищной грации. Оно смотрит на ошеломленных людей не человеческими, но умными и проницательными глазами. Будто гипнотизирует и пытается подчинить своей воле. Затем начинает медленно приближаться…
– Вот это да! Это как такое может быть? Откуда?
– Твою мать, что это?
– А я почем знаю? Такое и в страшном сне не привидится!
– Это призрак? Или что-то другое?
– Он не прозрачный,
– Жук подземный? Они здесь живут, такие?
