скачать книгу бесплатно
Плита начала издавать какой-то потрескивающий звук, а искры забегали чаще. Все уставились на каменную глыбу. Наташа встала и скомандовала:
– Всё, контора, нет времени на болтовню. Одеваемся и в путь.
Все, кроме меня, встали и на ходу снимая верхнюю одежду, направились к вешалкам возле лестницы, которые я сначала не заметил. Наташа сказала, чтобы я присоединялся, и что для меня тоже найдётся комплект.
Через несколько минут мы уже были переодеты в одежду одинакового покроя – простые рубашки и штаны из хлопка чёрного цвета. Наташа пояснила, что эта одежда помогает настроиться на совместный переход.
Одежда оказалась мне маловата, но это было не критично. Из одного отделения шкафа возле вешалок Вадим достал что-то наподобие походных ковриков, только сделаны они были не из резины, а из более плотной ткани, и были толще обычных сантиметров на пять. Он вытащил их одной охапкой, оттащил к круглой плите и ловко разложил по поверхности. Потом вернулся и достал из того же ящика надувные подушки под шею, наподобие тех, что выдают в самолётах. Все нацепили их на шеи и подошли к плите. Наташа первая улеглась на один из ковриков головой к центру плиты и велела мне лечь на соседний. Уже не пытаясь что-либо понять, я просто делал то, что говорили. Когда я улёгся на коврик, моя голова оказалась в паре десятков сантиметров от головы Наташи. Я слышал, как она дышит как будто успокаивая сбившееся дыхание. Я взглянул на неё и увидел, что она смотрит на меня:
– Ищи руки, когда окажешься там. Как найдёшь, считай, что осознался. Дальше я всё сделаю сама. Только помни: надо найти руки и вспомнить себя.
Мужчины заняли свои места вокруг нас и тоже стали шумно дышать. Наташа вновь обратилась ко мне:
– Дыши, как мы. Слушай, как я дышу, и повторяй. Делай всё более и более глубокие вдохи, пока не ощутишь толчок в спину. Как скажу «начали», ничто не должно тебя отвлекать, закрой глаза и все силы сосредоточь на дыхании. Это важно.
Я кивнул в ответ, и Наташа придвинулась ко мне и своими холодными алыми губами чмокнула меня в губы. От неожиданности во мне всё передёрнулось, в ушах зазвенело, а в лицо ударила кровь. Я замер и смотрел на Наташу. По её губам я разобрал слово «начали».
Она улеглась на прежнее место и стала шумно дышать. Моё смущение привело меня в такое замешательство, что я тут же позабыл обо всём. Всё, что я мог делать, чтобы унять своё смущение, это дышать, как и все остальные. И я начал повторять вдохи и выдохи в такт остальным, да с такой силой, что уже через несколько вдохов начала кружиться голова. С каждым вдохом головокружение усиливалось, но моё смущение не позволяло мне останавливаться. Я боялся привлечь внимание остальных и дышал, что было сил, пока в какой-то момент не ощутил сильнейший удар в спину, от которого перехватило дыхание. Я даже не успел испугаться, поскольку меня отвлекло другое – плита под нами начала поворачиваться по кругу с ужасным грохотом. Хотя это был не совсем грохот, больше было похоже на сильнейшие вибрации от того, что каменная глыба двигалась по другой каменной плите. Или это и правда был шум, но такой силы, что тряслось всё вокруг. В сознании всё поплыло, открыть глаза не получалось. Появилось жуткое ощущение рывка в сторону. Я подумал, что упал с плиты. Я снова попробовал открыть глаза, и на этот раз получилось.
Вокруг были сумерки. Меня окружал старинный город – невысокие каменные домики, прилипшие один к другому. Место напоминало средневековый европейский город-крепость. Неподалёку высились башни то ли церкви, то ли какого-то замка. Внизу по улице виднелась крепостная стена. Я встал и пошёл по направлению к узкой улочке, которая начиналась сбоку от здания, возле которого я стоял. Повернув за угол, я увидел, что в конце улицы мелькают чьи-то тени. Я решил направиться к ним. Проходя мимо одного из домов, я заметил, что из окон на меня кто-то смотрит. Силуэт человека за окном расплывался в мягком зеленоватом свечении, исходившем откуда-то из-за его спины. Остановившись, я попытался его разглядеть, но почему-то взгляд фокусировался плохо. Проскользнула мысль о том, что я, возможно, пьян. Я прислушался к себе. Да, видимо, это было так, поскольку меня даже покачивало и штормило. Я попробовал вспомнить, где и по какому поводу мне наливали, но ничего не выходило. Слегка покачиваясь, я побрёл дальше по улице. Промелькнула мысль, что нужно попить воды – возможно, станет лучше. Я начал ощупывать одежду, но костюм лёгкого покроя не подразумевал карманов, в которых могла бы заваляться бутылочка воды. Тут моё внимание привлекла странная вещь – руки, которыми я водил по пиджаку, отсвечивали зелёным светом. Я вытянул руки и уставился на них. Неожиданно на меня будто что-то снизошло. Не знаю, как сказать точнее, но я понял, что я – это я. До этого я не управлял своими поступками, хотя мне так казалось. Все мои открытия напоминали быстрые вспышки. Продолжая идти по улочке, я попытался вспомнить, что ещё я должен был сделать, кроме того, что найти руки, однако в голову ничего не приходило. Упёршись в перекрёсток с ещё одной маленькой улочкой, я понял, что могу элементарно заблудиться. Потом сообразил, что заблудиться можно только в том случае, если знаешь, куда и откуда ты шёл. А тут не было никаких отправных точек. Я повернул направо и решил дойти до высокой стены, которую видел с того места, откуда начал маршрут. Теперь тени мелькали в том направлении. Людей я так и не мог увидеть, возможно, из-за этих непонятных сумерек, в которых можно было ориентироваться, но было крайне сложно что-либо отчётливо разглядеть. Дорога запетляла между домиков и устремилась вниз. Похоже, городок был построен на высоком холме. Стена оказалась дальше, чем я думал, и я решил срезать расстояние через маленькие дворики. Это явно было ошибкой, поскольку я мог не найти то место, с которого начал свой путь. Соображал я всё ещё не на все сто, а какими-то вспышками: то полностью отдавал себе отчёт в происходящем, то продолжал делать что-то машинально, на автопилоте.
Свернув в одну из арок посреди ряда домов, я оказался в небольшом дворике, окружённом двухэтажными каменными постройками. Я заметил, что во дворике нет никакой растительности, впрочем, как и в остальных местах города, которые я успел увидеть. Зато в одном из окон на втором этаже опять мелькнул и исчез силуэт в зелёном свечении. Это меня очень заинтересовало, и я решил подняться и посмотреть, кто это за мной наблюдает. На второй этаж вела деревянная наружная лестница. Я без труда взбежал по ней и оказался на балконе, с которого хорошо было видно, что происходит на улице. Прислонившись к стеклу, я увидел комнату, обставленную в старинном стиле. Я бы сказал, что обстановка напоминала дома высшего сословия в XIX веке. В центре комнаты стоял круглый стол, вокруг стола на резных стульях сидели четыре человека в одеждах примерно того же времени, к которому относился и интерьер. Женщины были одеты в платья до пола, а на головах у них красовались шляпки с кружевами. Двое мужчин были одеты в сюртуки пушкинского времени. Не став вдаваться в детали, я попытался найти того, кто мог стоять у окна, а ещё мне было интересно, что это за зелёный свет. Источник его я нашёл довольно быстро – на тумбе у окна стояла лампа с зелёным абажуром. Причём лампа, по всей видимости, была электрической, что меня очень удивило. Признаков того, что в городе было электричество, мне не попадалось. По мерцающим на стенах оранжевым теням я понял, что в дальнем углу горит камин, а вот человека у того окна, в котором я его видел, не было. Я подумал, что это мог быть один из джентльменов, сидевших за столом. Глянув на людей ещё раз, я заметил, что все они сидят с закрытыми глазами, а их ладони лежат на поверхности какой-то круглой доски. Я догадался, что они проводят спиритический сеанс. Я чуть было не засмеялся, но сумел сдержаться, чтобы не обнаружить своего присутствия. И тут мне в голову пришла ребяческая мысль. Наклонившись ниже стекла, я встал на корточки на первую ступеньку лестницы и размахнувшись, стукнул по раме у себя на головой, надеясь создать достаточно шума, чтобы напугать собравшихся за столом. Но всё получилось даже эффектней – не закрытая на задвижку створка рамы дёрнулась и с размаху ударилась об ограничитель, да ещё с такой силой, что одно из стёкол не выдержало и рассыпалось на мелкие куски. Перепугавшись собственной выходки, я слетел с лестницы и скрылся под тенью арки. Да, тень была, но от чего – непонятно. Луны и других источников света не было видно. На прощание я глянул в испорченное мной окно и во включившемся ярком свете увидел мелькающие за ним тени, перемещающиеся по комнате. Тревожные голоса становились всё громче. Я хотел понаблюдать ещё, но тут послышались удары колокола. Я опять будто пришёл в себя и понял, что снова потерял контроль над ситуацией и действую по чужой программе. Вспомнил, что мне нужно искать ребят. Было непонятно, где искать, но нужно было что-то делать, и я решил идти на звук колокола, звонящего откуда-то неподалёку, других идей не было. Достаточно быстро я добрался до сооружения, похожего на католический костёл. К моменту, когда я оказался на крыльце, колокола уже не били, а дверь в костёл была приоткрыта и из неё исходило приятное свечение. Недолго думая, я вошёл внутрь и хотел усесться на одну из скамей, но тут услышал знакомый голос. Это была Наташа.
– Вот ты где! А я думала, уже не найду тебя до возвращения.
Я хотел начать задавать вопросы, но она остановила меня и сказала, что хочет мне что-то показать, а времени у нас осталось совсем немного. Наташа схватила меня за руку и потащила на улицу. Быстрым шагом мы пересекли площадь и оказались в каком-то переулке, потом сбежали по улочке вниз с холма и очутились у ворот в крепостной стене. С одного края ворот стояла исполинская тень высотой со стену. Тень походила на человека в доспехах. Наташа велела мне спокойно пройти мимо. В арке через стену оказалось абсолютно темно, и я шёл, полагаясь на держащую меня за руку Наташу. Пройдя несколько метров, она дёрнула меня, и мы будто бы вывались из темноты арки и оказались на залитой лунным светом песчаной дороге. Дорога с холма спускалась вниз и через поля уходила куда-то за горизонт.
– Вот с этой дороги можно начинать перемещаться, куда захочешь. А место встречи – это та площадь у храма. Ты так быстро с неё убежал, что я не успела тебя догнать, и хорошо, что ты смог вернуться на неё сам.
Я кивнул и поинтересовался, где остальные. Наташа пояснила, что скоро нам возвращаться, и мы уже не успеем их найти. Но, по её мнению, в этом не было ничего страшного, главное, что я запомнил площадь, на которой все встречаются. И самым замечательным и странным для неё было то, что я смог осознать себя в этом мире с первого же раза.
– А откуда происходит возвращение?
Наташа пожала плечами:
– В этом месте это неважно. Раньше проблем с этим не было. Давай не будем тратить силы на болтовню и пройдёмся до обрыва, – Наташа указала на соседний холм.
Мы уже поднялись на возвышенность и практически подошли к обрыву, чтобы посмотреть, что внизу, как я ощутил знакомое чувство падения. Потом опять что-то зашумело, и я ощутил себя лежащим на чём-то мягком. Я попробовал открыть глаза, и опять это было мучительно сложно. Потом попробовал ещё раз и смог слегка разлепить веки. В щель между ресницами пробивался какой-то источник белого света. Я не мог открыть глаза сильнее, понял, что не владею телом. Меня моментально охватила паника. Я ощутил себя заложником внутри собственного тела. Какое-то время я безрезультатно прикладывал усилия, чтобы сдвинуться с места или полностью открыть глаза, но ничего не выходило. Мне казалось, что это продолжается очень долго. В какой-то момент я ощутил, что нужно перестать бороться и надо расслабиться. Как ни странно, это сработало. Глаза раскрылись, и я увидел тот самый источник белого света – это была одна из лампочек на стене возле одного из валунов в подвале. Рывком я вскочил, сел на корточки и бешеными глазами осмотрелся вокруг себя. Ребята уже сидели на стульях возле стола и с интересом смотрели на меня. В голове звенело, а тело как будто пронизывали сотни иголок, так, как если бы я отлежал всё сразу. Я постепенно приходил в себя. Когда я наконец полностью понял, где нахожусь и что происходит, я не спеша сполз с плиты и направился к столу. Не дав мне плюхнуться на стул, Димыч взял меня под руку и сказал, что нам лучше идти в дом. Сил спорить не было. Быстро переодевшись, мы выдвинулись к дому, а Вадим и Витя остались, чтобы всё убрать и выключить свет.
Мороз пробирал до костей. Я ощущал подавленность и усталость, в то время как Наташа и Димыч были в отличном расположении духа. Они смеялись и даже играли в снежки, а на подходе к дому повалили меня в сугроб. В первое мгновение я хотел заорать на них и треснуть Димыча, завалившегося на меня, но вместо этого от снега у себя за шиворотом и в штанах ощутил бодрость и прилив радости, и тоже засмеялся. Я заметил, что метели нет, а на небе сияет половинка луны. Попытался сказать ребятам, что мы ведём себя как дети, но ничего не получалось – из меня вырывался хрюкающий смех. Я расслабился и развалился на пышном сугробе. Наташа и Димыч лежали возле меня и тоже смотрели на звёздное небо. Небывалая лёгкость внутри меня поражала, такой свободы я не ощущал, пожалуй, с самого детства. Было просто здорово так лежать и ни о чём не думать.
Тишину нарушил Димыч. Спокойным и тихим голосом он сказал:
– Ты извини нас за весь этот балаган. Но так было нужно, чтобы ты преодолел барьер и переместился вслед за нами. Мы тут никто, никому не родственники и не мужья с жёнами. Мы свободные люди, увлечённые неизвестным вокруг нас. Позже мы расскажем тебе больше, а пока знай, что мы собрались тут, чтобы пробиться на ту сторону. И тебе, как и нам, повезло быть свидетелем того, что это реально. Это только первые шаги, и я уверен, что это только начало. Не знаю, что будет дальше, но мы планируем отдаться этому полностью и надеемся, что ты пойдёшь с нами, – Димыч посмотрел мне в глаза, я посмотрел ему в ответ и улыбнулся.
– Я так и думал! – весело сказал Димыч и выбравшись из сугроба, мы пошли в дом пить чай, после которого меня опять очень быстро разморило, и я отправился на второй этаж в свою новую спальню. Когда я собирался завалиться в постель, в комнату поднялся Димыч:
– Саша, утром мы должны вернуться к своим ролям. Ты будешь приезжим другом хозяина, писателем. А мы будем теми, кого ты увидел в первый раз. Такие обстоятельства, что нам нужно играть свои роли для успеха дела. Я всё тебе объясню, но чуть позже. А пока просто подыгрывай нам. Так нужно, поверь.
Я хотел спросить, зачем весь этот цирк, но Димыч попросил немного подождать. Я понял, что лучше и правда пока оставить всё, как есть и не усложнять и без того непонятную ситуацию, в которой я оказался. Я был уверен, что новые ответы приведут к ещё большему количеству вопросов. А в данный момент меня, как ни странно, мало что заботило по-настоящему. Впервые за долгое время я ложился спать в предвкушении следующего дня.
22.12
Новый Год
Спал я крепко, глубоким сном. Проснулся только от того, что жутко хотелось в туалет, благо что в спальне был санузел с душем и туалетом. Посетив его, я улёгся обратно в кровать, поскольку за окном было по-прежнему темно, и проспал по ощущениям всего ничего. Как ни странно, в теле были упругость и бодрость, которых я не чувствовал очень давно и не давала о себе знать привычная щемящая боль в груди. Я даже встал и потянулся всем телом, чтобы обнаружить усталость, но тело хоть и было несколько скованным после сна, никаких признаков усталости или боли не подавало. И тут меня осенило: мне не снился сегодня тот чёртов дом, так долго преследовавший меня. И настроение моё было скорее приподнятым, чем подавленным, как обычно после сна. Я вспомнил, что и ночью до этого я спал без сновидений и тоже выспался. Я улыбнулся. Мне стало даже боязно от своего открытия. Точнее, я побоялся спугнуть своё новое настроение и состояние.
В комнате было прохладно, и я с удовольствием вернулся под тёплое одеяло, надеясь ещё поспать. Некоторое время я дремал, но глубоко заснуть не получалось. Немного поворочавшись, я понял, что мне очень хочется пить. Воду я забыл с собой взять, но пить из-под крана в уборной не решился. Спал я в термобелье, в нём и пошёл вниз. «Если вдруг кого и встречу внизу, – думал я, – то будет не особо стыдно». В голове начали всплывать обрывки только что снившегося сна, оказывается, что мне всё-таки что-то снилось, это было что-то занимательное, связанное с Наташей. Спускаясь по тёмной лестнице, я всё лучше и лучше вспоминал детали сна. В голове промелькнула мысль, что если не спугнуть сонный настрой, то возможно, я вернусь к прерванному сну. С полузакрытыми глазами я нырнул в гостиную и уже собирался повернуть к кухонной зоне, как боковым зрением заметил нечто, что заставило меня захотеть провалиться сквозь землю – за столом у камина сидели люди, причём их было много. Прикрытыми глазами я разглядел Витю и ещё каких-то двух пожилых женщин, сидевших на стульях рядом. Я уже слишком долго стоял спиной к собравшимся, и они почему-то молчали. Было похоже, что я отвлёк их от общения своим топотом по лестнице, погружённый в свои сонные мысли. Я подтянул штаны и решил сделать вид, что никого не заметил, но тут раздался оглушительный смех Димыча. После чего громогласно, опять в своей гусарской манере он произнёс:
– Я же говорил вам, дамы и господа, что наш друг-писатель до ужаса эксцентричен.
Несколько человек рассмеялись. Среди смеявшихся была и Наташа. Я собрался с духом и развернулся к столу, за которым сидели несколько уже знакомых мне человек: Наташа, Витя и Вадим. Ещё нескольких человек я видел впервые: две пожилые дамы сидели на стульях у окна и изучающе смотрели на меня. Напротив них в деревянном кресле у самого края стола, возле камина, сидел старик с длинной седой бородой. Он смотрел на огонь и будто вообще не интересовался тем, что происходит вокруг. Витя с Вадимом сидели рядом. Витя что-то негромко рассказывал Вадиму, и оба косились на меня. Наташа сидела сразу за ними. Поймав мой взгляд, она подмигнула мне и указала на Димыча. Я понял, что он мне сейчас что-то скажет. Подойдя поближе, Димыч приобнял меня за плечи и негромко сказал:
– Не забыл, как мы условились? Играем свои роли. Это очень важно.
– Димыч, что происходит? Я чувствую себя идиотом, – прошептал я. Димыч еле удержался от смеха и негромко ответил:
– Ты проспал весь день. А сегодня наш местный Новый год. У нас гости. Уже почти все в сборе.
– Тогда какого хрена ты меня не разбудил и не предупредил?
– Я как раз собирался. Хотел, чтобы ты отоспался после вчерашнего.
Тут на меня накатили воспоминания прошлой ночи. Димыч это явно понял и умоляющим тоном произнёс:
– Не забывай, вопросы позже. Сегодня Новый год.
Я опять посмотрел на сидящих за столом и спрятался за Димыча, стараясь прикрыть свой нелепый вид. Димыч начал спасать ситуацию:
– Дорогие гости, Александр был занят своей рукописью всю ночь и весь день, и не заметил, как пролетело время, – сказал он и отстранился так, чтобы меня стало видно всем. И мне ничего не оставалось, как начать подыгрывать.
– Да, я заснул прямо за столом, – невозмутимо сказал я. – Начинайте без меня, а я пока переоденусь.
Я собрался устремиться от присутствующих к себе наверх, но Димыч с силой ухватил меня за локоть и потащил к столу:
– Ничего страшного, мы здесь все люди свойские, и нас не смутить вашим нарядом.
Не желая привлекать к себе ещё больше внимания, я последовал к столу, надеясь ускользнуть, как только все потеряют ко мне интерес. Подойдя к собравшимся, я понял, что все одеты по-праздничному, что привело меня в смятение. Женщины были в вечерних платьях, что в подобной глуши было чем-то из ряда вон выходящим, а мужчины были в рубашках и брюках. Димыч, правда, был в чёрной водолазке, но она тоже смотрелась очень даже празднично. Но хуже всего было то, что Димыч усадил меня на огромный деревянный стул во главе стола и предложил первым говорить тост. Все собравшиеся уставились на меня, а Димыч сунул мне в руку бокал шампанского. Сгорая от стыда, я встал и поправил термомайку у воротника. Потом набрал воздуха в лёгкие и произнёс:
– Мы ещё не все тут представлены, но кое-кого я уже знаю, и это знакомство меня бесконечно вдохновляет.
Я старался смотреть поверх голов, но мой взгляд скользнул-таки на одну из пожилых дам с платком на плечах, и я понял, что она смотрит куда-то в область моего паха. Она буквально прожигала взглядом мою промежность. Я инстинктивно опустил глаза и увидел, что термоштаны до неприличия обтянули мое хозяйство, которое оказалось как раз чуть выше кромки стола, а складка возле причинного места, которая используется для справления малой нужды, немного оттопырилась, и сидящие сбоку при желании легко могли там что-то разглядеть. Горло моё сдавило, и через неимоверные усилия я выпалил:
– Уверен, что и остальные собравшиеся за этим столом – милейшие люди. Давайте выпьем за уходящий год и пожелаем друг другу всего самого наилучшего.
Залпом выпив стакан пузырящейся жидкости, я практически с размаху опустил его на стол и бегом устремился к входной двери, буквально крича на ходу, что чертовски хочу курить. На слове «курить» проглоченная пузыристая жидкость полезла назад, и я громко рыгнул. Сгорая от стыда, я попробовал сохранить хоть каплю достоинства и перешёл с бега на шаг. Отворив дверь в тёмный коридор предбанника, я шагнул через порог и начал ощупывать стену в поисках выключателя, который никак не хотел находиться. Неожиданно я почувствовал, как кто-то толкнул меня в спину. Раздался голос Димыча, он почти кричал мне в ухо:
– Держись!
По инерции я буквально выбил собой входную дверь и рухнул на крыльцо. Не понимая, что происходит, я упёрся руками в пол крыльца прямо перед ступеньками, по которым чуть не съехал вниз, и испытал ужас, которого не испытывал никогда. Перед моими глазами предстала величественная пустыня. Жёлтый песок излучал слабое свечение, а в воздухе была то ли пыль, то ли какой-то туман. Мне сложно было понять, что это, поскольку органы восприятия работали вкривь и вкось. Внутри было жарко, а от взгляда на песок становилось холодно. Причём именно оттого, что смотришь, а не прикасаешься. В ушах раздавался не то свист, не то гул, а тело стало тяжёлым. Димыч помог мне встать и сказал, что нам нужно пройтись. Его слова доносились будто издалека, хотя он говорил мне в ухо. Одна часть крыльца буквально нависала над обрывом дюны. Аккуратно пройдя на другую сторону крыльца, мы спустились на песок, который в этой части крыльца засыпал ступени до самого верха и побрели в сторону ещё большей дюны, чем та, на которой стоял дом. Путь давался очень трудно, и я начал ощущать усталость. Но когда мы поднялись на соседнюю дюну и оглянулись назад, на то место, откуда пришли, я понял, что это того стоило. Я увидел наш тёмно-серый охотничий дом. Он стоял посреди бескрайней пустыни, и вокруг него летала взвесь песчаной пыли. Где-то на горизонте начинались то ли по-настоящему огромные дюны, то ли горы, разобрать было сложно. Я восхищался картиной, предложенной нам каким-то безумным художником. Она была величественной и пугающе завораживающей, хотелось смотреть и смотреть на этот маленький домик посреди зловещих песков, но Димыч уже тащил меня назад. Вниз по склону идти было ничуть не легче, чем подниматься. Ноги вязли в песке, а сил становилось всё меньше. Дорога назад заняла очень много сил и времени, но наконец мы добрались до крыльца и подошли к двери. Я обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на пустыню, но Димыч потащил меня в дом. Он втолкнул меня в темноту предбанника, отыскал входную дверь, и мы вошли внутрь. Оказавшись в гостиной, я посмотрел в другой конец зала и увидел, что люди за столом давно заняты своими делами, никто не обернулся. К нам подошла Наташа и накинула мне на плечи что-то наподобие стёганого халата из шкуры с гладким мехом тёмно-серого цвета. Он оказался удобным и выглядел вполне себе благородно. Наташа осмотрела нас с ног до головы и кивнула, будто бы поняв, что с нами только что приключилось. А вот мне уже были нужны хоть какие-то ответы. Видимо, Наташа поняла это по моему лицу. Она повела нас к небольшому столику возле кухонной зоны, усадила и предложила пообщаться тут, дабы не привлекать внимание собравшихся. Я сидел и смотрел в окно. Там, в белом свете луны, на сугробах искрились снежинки. Я молчал. Наташа вернулась с чайником на подносе. Димыч негромко произнёс:
– Ну спрашивай, что хотел.
Я злобно посмотрел на него:
– По порядку давай. Что это сейчас было?
– Ты про пустыню? – Димыч пожал плечами, – пустыня. Даже не знаю, что добавить.
Я хотел на него цыкнуть, чтобы он перестал ломать комедию, но в горле пересохло, и я просто прошипел как змея. Димыч удержался от смеха, потом подошёл к старинному холодильнику и вернулся с маленькой бутылочкой минералки, которую я тут же осушил.
– Пей спокойно, а то опять рыгнёшь на весь дом, – подлец старался не смеяться, но давалось ему это тяжело. – Не обижайся. Понимаешь, с этими Вратами всё непросто. Мы уяснили, что они работают как какой-то настраивающий механизм. Они как бы позволяют активировать в нас очень сложные качества, которые способны даже переносить нас в другие миры. Вот, например, сейчас, то, что мы смогли сделать, – это последствия вчерашнего перехода. Твоё тело до конца не отошло от вчерашнего перехода и было готово к новому. И я подловил тебя на смущении, чтобы застать врасплох. Я не понимаю, как это работает, но знаю, что работает. После Врат остаётся запас Настройки, и если правильно подгадать настроение, то можно скакнуть в место типа того, где мы сейчас были. Эта пустыня всегда за входной дверью. Стоит поймать нужный момент, и ты окажешься там. Я открыл это случайно и смог запомнить Настройку на это место. Теперь я могу попадать туда практически когда угодно. Как только я увидел, что ты находишься в подходящем состоянии, решил проверить, смогу ли я и тебя туда затащить.
Я напряжённо смотрел в окно. Димыч примирительным тоном предложил выпить и высказать всё, что у меня накопилось. Не чокаясь, я выпил стопку настойки, закусил соленьями и опять уставился в окно.
– Не дуйся, а лучше сформулируй, что так сильно тебя обидело.
Я был уверен, что сейчас-то меня прорвёт, и я выскажу, как отвратительно его поведение. Однако мысли метнулись в другую сторону и слегка обиженным тоном я произнёс:
– Перед людьми неудобно. Как мне теперь с ними общаться?
Димыч гоготнул, снова подошёл к холодильнику, извлёк из него бутылку настойки голубоватого цвета и вернулся за стол:
– Ты что, думаешь, что тут кому-то есть дело до того, что у тебя из штанов выпирало хозяйство? Или что ты рыгаешь? Витя с Вадиком и не такое откалывают. Бабки на грани безумия – и те давно путают свои фантазии и реальный мир. Дед вообще не замечает ничего, что его не касается. Он живёт внутри себя и являет собой ходячее спокойствие. Ему устройство лодочного мотора с его лодки куда интересней, чем глубины твоей души. И уж точно ему нет дела до того, глупо ли ты выглядишь. Он может общаться, а может и не общаться, для него это неважно. А Наташе, скорее всего, стыдно за меня, что я проделал этот номер с тобой. Так что не о чем тут говорить.
Я пожал плечами:
– Я представлял живущих здесь людей совсем иначе.
– Ну да, я же говорил, что тут необычные места и люди необычные. Да и когда начальство тут раньше бывало, всех приучили себя вести по-человечески. Боролись с русской дикостью по пьяному делу. Даже заставили меня прикупить местным хорошее шмотьё.
– Понятно. А эти женщины не такие уж и старые с виду. Можно сказать, дамы в возрасте. У меня бывали и постарше, мне кажется. Не постарше, может быть, но что-то уже близкое.
Димыч рассмеялся и потряс меня за плечо:
– Нет, таких точно не было. Они живут тут чёрт знает сколько. Я думаю, их такими делает то, что они живут возле Врат. Не знаю, как, но они и правда выглядят далеко не на свои года.
– А этот дед – кто он?
– А это наш сторож. Он в курсе про Врата. И должен тебе признаться, это он рассказал мне об их местонахождении. Хотя я догадывался, что они где-то на этих болотах. Это очень длинная и непростая история. Пока не знаю, с чего начать. Постепенно мы всё тебе расскажем, как есть.
– Значит, Врата нашлись не случайно?
– Не случайно. Но первыми там действительно побывали ребята. И готовы они к этому не были. Прошу тебя, не расспрашивай об этом меня или кого-то ещё сейчас. Тебе пока не до конца доверяют остальные. Подожди немного.
– Да я уже и не знаю, чему верить. Но вы открываете мне что-то личное и важное, поэтому я могу вас понять. А сторож тоже ходит через Врата?
– Ходил. Когда-то очень давно. Он не распространяется на эту тему. Он позвал меня, когда Врата опять ожили. Долгое время камни молчали, а когда запели, он сказал, что нужно их раскопать и отправиться на ту сторону, чтобы проверить, всё ли там в порядке.
– Хм. А что там может быть не в порядке? – озадаченно спросил я.
– Я и сам не понял. Он велел нам патрулировать те места, до которых мы сможем добраться, но пока мы так и не поняли, о чём речь. Он сказал, что, когда что-то пойдёт не так, мы поймём. Но, слава богу, как я и сказал, всё спокойно, и мы просто изучаем тот мир. Вернее, мы только начали это делать.
– Так чего же старик вам не помог там освоиться, если он в курсе всех дел?
– Не знаю. Это было его условие, что мы не посвящаем никого в эту тему и не расспрашиваем его.
– Ну а как же я?
– А что ты? Про тебя нам тоже он сказал, что должен быть шестой человек. Мы хотели кого-то подыскать, но он сказал, что шестой придёт сам, и его не нужно искать. Так и вышло.
– Да, вопросы множатся.
– Не у одного тебя. Пойдём к гостям. Время на разговоры у нас ещё будет.
Я кивнул, застегнул свой новый наряд на все пуговицы, обнаружив, что он приталенный, и мы направились к столу.
Смущения я уже практически не испытывал, да и присутствующие не проявляли ко мне интереса. Две женщины у окна негромко обсуждали, что наконец много снега, и что, даст бог, осадков станет больше и вода начнёт возвращаться в реки. Вадим и Витя налегали на салаты и закуски. Старик по-прежнему грелся у камина, а Наташа с Димычем принесли горячее и напитки. Время закусок я, похоже, пропустил, чему несильно огорчился, поскольку уже очень хотелось съесть что-то существенное. Существенным оказался тушёный кролик и пюре, к которому я добавил квашеной капусты и маринованных огурцов. Наташа предложила попробовать её брусничный морс. Я обожал морсы и с удовольствием подставил большой хрустальный стакан к графину в её руках.
Трапеза выходила очень даже приятной. Одна из дам мило поглядывала на меня, изображая что-то вроде кокетства, а Витя, видимо, принявший накануне, раздухарился и рассказывал какие-то презабавнейшие случаи из своей работы на заводе. Все они были связаны с пьянками за спиной у директора и тем, как ловко Витя и его помощник выходили из этих ситуаций. Истории и впрямь были очень смешные, хотя и заканчивались периодически каким-нибудь членовредительством. Наташа за всеми ухаживала, предлагая попробовать что-то из съестного, а Димыч подливал в опустевшие бокалы и говорил краткие тосты. Неожиданно одна из дам, та, что была в сиреневом платье и накинутом на плечи платке, и чью шею прикрывали струящиеся тёмно-рыжие волосы, обратилась ко мне:
– Александр, а о чём вы пишете? Это художественное произведение, как я понимаю?
Я опять оказался в несколько затруднительном положении, поскольку, во-первых, не был писателем, а во-вторых, хотел бы ответить так же, обратившись к ней по имени, однако имён женщин и старика я уточнить не удосужился. Но в этот раз у меня было два козыря. Первый – я уже не так смущался, как раньше, а второй – я был уже немного пьян и в таком состоянии мог задвигать, что угодно. Например, что нас с Джонни Деппом воспитывал Хантер Томпсон, но я, в отличие от Деппа, застал Хантера в расцвете сил, хоть и фактически был ещё ребёнком. Однако откровенно врать было не с руки, и я решил импровизировать. К своему удивлению, я рассказал правду, которую просто не формулировал для себя прежде. Приврать пришлось совсем немного:
– Знаете, я увлёкся писательством не так давно. Прежде занимался бизнесом, но не получал от этого особого удовольствия. А не так давно вспомнил, что в молодости у меня неплохо выходило писать. Писал я в основном для себя, только пару рассказов отправил в журналы. К моему удивлению, оба были опубликованы. Но это было в юности, и я решил оживить в памяти свои навыки. Достал старые наброски романа и начал ими заниматься. У меня есть друг редактор, однажды он гостил у меня на даче, и я показал ему свои работы. Ему очень понравилось, и он сказал, что я вполне мог бы написать стоящий роман, а он бы довёл его до ума, а потом договорился бы с издательством о публикации. Он даже показал часть моих рукописей издателю, и тот тоже лестно отозвался о них. С того момента я взялся за роман всерьёз, но несмотря на то, что я оставил свою работу и постарался отключиться от прежних забот, городская жизнь так и не дала мне настроиться на творчество. Я ждал момента, когда окажусь вдали от мирской суеты и смогу погрузиться в свою работу. Надеюсь, что уж тут-то у меня всё получится.
Мой монолог, который странным образом сложился в мини-исповедь, был грубейшим образом прерван второй дамой. Она выглядела старше всех. На её лице было много морщин, а волосы практически полностью поседели:
– Ни хера не выйдет, – не глядя на меня, и не отвлекаясь от кроличьей лапки, пренебрежительно выдала она. За столом воцарилась тишина, только Наташа ойкнула да Витя попытался засмеяться, но набитый картошкой рот не позволял. Я опять оказался сбит с толку и введён в замешательство.
– Что не выйдет? – робко поинтересовался я.
– Эта твоя писанина, – как ни в чём не бывало отрезала старуха и продолжила грызть кролика.
– Почему вы так считаете?
– Если бы тебе было, что написать, тебе не помешала бы работа в офисе и выходные с друзьями на даче. Хорошему писателю не помешают снаряды, рвущиеся по краям от мокрого окопа, в котором он сидит второй год.
– Ну, это уж совсем ерунда, – не выдержал я. – Что же это, Есенин и Пушкин тоже в окопах сидели?
– Они не писатели, а поэты. Это не совсем одно и то же, хотя и вокруг них рвались метафорические снаряды, – проворчала седая дама. Хотелось выпалить какую-нибудь грубость этой старухе с её метафорическими снарядами, но я сдержался:
– А что это были за снаряды, не могли бы вы уточнить?
– Снарядов не было, дурья башка, просто они себя не жалели и не пеняли на обстоятельства, как ты. Им, чтобы жопу помыть, нужно было воду из колодца принести и на огне погреть. А твоя трагедия – это пробки, налоги и телефонные звонки по работе в неурочное время. Я уже не говорю про другие сложности, которые их лупили по мордасам каждый день. Те сложности, которые ломают нынешнюю молодёжь в два счёта.
Наташа хотела вмешаться, но Димыч удержал её и усадил обратно. Я опешил от этой тирады и уже как-то жалобно выдавил:
