скачать книгу бесплатно
– Кто это с тобой, Димыч? – аккуратно поинтересовалась одна из голов.
– Свои. Это Александр, его придётся взять в тему, если ещё год хотите пожить спокойно.
Я толкнул Димыча в бок, ощущая, что меня во что-то втягивают и зло прошептал:
– Димыч, вы что тут творите? И меня ещё решили подставить? Я же тут вроде как начальник.
Димыч отодвинул мой локоть и прошептал в ответ:
– Саша, придётся тебе рискнуть и поверить мне. Эта тема тебя с ума сведёт, ты же писатель. Такое сможешь потом написать, что хер кто поверит.
– Это что, наркота какая-то у вас тут? Я только по молодости баловался и больше не собираюсь. И перестань называть меня писателем. Какой я, к чертям, писатель. Ты же сам это придумал.
Димыч уже будто ничего не слышал, потянул меня за руку, и мы двинули к стойке.
– Ребята, это Александр. Как я и сказал, свой парень. Я его сто лет знаю. Друг Олега Алексеевича, писатель.
Вадим и Витя были молодыми мужиками. Вите было лет сорок, а его другу немного за тридцать, а может, и меньше. Они были примерно одинакового роста, и даже их лица были чем-то похожи. Возможно, потому что у обоих были бороды, а волосы были одинаковой длины и взлохмачены, однако комплекцией они отличались заметно. Витя был худой и сутулый, с кривыми зубами, а вот Вадим наоборот был спортивного телосложения, с ровными и будто отбеленными зубами.
Витя долго сверлил меня взглядом, пока Вадим скучающе листал книгу жалоб и предложений, вытащенную из-под стойки. Наконец Витя выдавил:
– Вроде, свой. Может, тоже проскочит.
Димыч энергично кивнул:
– Я думаю, был бы не свой, тут бы и не оказался.
Я решил, что это какой-то спектакль по случаю моего приезда. По-другому объяснить происходящее было сложно. Я присел на мраморные перила за ресепшном возле скучающего Вадима и спросил, нет ли у кого-нибудь сигарет. Витя вытащил пачку Winston и запустил её по стойке в мою сторону.
– Спасибо. Не знаю, что вы задумали. Но я с вами, что мне остаётся, – я решил подыгрывать. Витя толкнул Вадима. Из тумбочки у себя в ногах тот вытащил графин, а за ним и гранёные стаканы.
– Смотрю, везде у вас эти графины.
Витя кивнул:
– В подвале столовой куча ящиков с посудой тех времён – графины, гранёные стаканы, тарелки и всякая такая мура.
Вадим встал, вытащил из кармана горсть шоколадных конфет и раздал всем по одной. Димыч машинально взял конфету, но сразу кинул её на стойку:
– Тьфу ты! Опять вы как бомжи. Сходи, Вадик, и принеси что-нибудь из холодильной комнаты. Я же забил её почти под завязку.
Ничего не говоря, Вадим послушно двинул куда-то по тёмному холлу. Мы с Витей закурили, и дым заструился в темноту потолка. Димыч нарушил тишину:
– Значит, так. Слушай внимательно и постарайся не относиться скептически, – он пристально посмотрел на меня. Я кивнул и Димыч продолжил: – мы тут пару лет назад, когда меняли трубы в подвале, наткнулись на одну странную штуку. Пол подвала не забетонирован, и на дне, в земле, откапывая трубы, мы обнаружили верхушки камней и ради любопытства решили их раскопать. Оказалось, что камней там несколько штук и стоят они кр?гом. На них было нарисовано что-то наподобие рун, мы подумали, что это что-то из наследия язычников осталось. Не строителям же это ставить. Скорее всего, получив задание строить корпус, они нашли эти камни, но убрать их по какой-то причине не решились и просто засыпали, а сверху построили здание. Мы их оставили, но решили никому не говорить, к чему лишние слухи и сплетни? Я про эти камни и забыл уже, пока однажды мы не потеряли на сутки этих двоих. Обыскали с Наташей все окрестности, а их нигде нет. Но в какой-то момент мы догадались спуститься в подвал, и что же мы там увидели, как думаешь? – Димыч вопросительно посмотрел на меня. Я выпустил кольцо дыма и недоверчиво покосился на него:
– Ну и что же?
– А то, что камни эти полностью отрыты и стоят на каком-то постаменте, а в центре – круглая плита. А возле плиты сидят эти двое, перепуганные насмерть. В общем, мы поняли, что наши красавцы тут не просто бухали, а этот Стоунхендж отрывали. Как бы то ни было, мы отвели их домой, а когда они проспались, начали нам что-то объяснять про проход, который они нашли, и про то, что побывали в каком-то нереальном месте, и что там как-то до жути удивительно. Говорили они путанно и чётко на вопросы ответить не могли. Короче, повели они нас в этот подвал, и уже на месте разъяснили, что якобы пока они наводили окончательный лоск на этих валунах, изрядно набрались и заснули на плите, что по центру, а проснулись неизвестно где. И провели они в этом новом месте двое суток, пока опять не открылся проход, и они не ускользнули обратно.
Димыч толкнул Витю в плечо:
– Правильно я говорю?
– Ну, только если в очень общих чертах. Так-то всё было намного сложней. Но суть вот в чём: да, это портал, и через него можно куда-то попасть, но куда именно, понять сложно. И совершенно не обязательно, что попадёшь в то же место, куда попадал прежде.
Я подпёр голову руками, чуть не уронив бычок, и нехотя пробормотал:
– И что, я должен поверить в этот бред? Дайте лучше пепельницу.
Витя достал из-под стола увесистую стеклянную пепельницу и шумно опустив её на стойку возле меня, выпалил:
– А хер ли нам распинаться? Всё равно показывать надо. И сегодня тот самый день, когда можно.
Димыч хлопнул в ладоши:
– Я так и подумал! У меня уже чутьё на это дело. Да, забыл сказать, портал открывается в никому неизвестные дни.
Я сокрушённо вздохнул и затушил бычок:
– Вы, по ходу, всё-таки под чем-то. Хрен с вами, давайте и я сожру.
Не дождавшись Вадима, Витя наполовину наполнил стакан и залпом выпил:
– Херовый ты писатель, Саша, если не допускаешь возможности того, что мир не такой, каким он тебе кажется.
Я недоумённо поднял на него глаза. Мне почему-то стало жутко обидно. Я тоже налил себе из графина и не отрывая взгляд от Вити, выпил. Налил, правда, раза в три меньше, чем выпил он. Травяной вкус ударил в нос.
– Знаешь, Витя, это обидно. Может, я и херовый писатель, но не позволяю себе такие вот детские шуточки. Да и вообще, вы все тут ведёте себя как дети. Мы не в пионерском лагере. Ты вроде был энергетиком. Ответственная работа, но и ты туда же. Устраиваете какой-то балаган. Разыгрываете взрослого человека, как ребёнка.
Витя уставился на меня, потом на Димыча и неожиданно расхохотался до слёз. Димыч тоже засмеялся, но более сдержанно. Сквозь смех Витя процедил:
– Ладно тебе, Пушкин. Ты чего такой злой? В портал таким нельзя идти.
Я хотел сделать ещё какой-нибудь едкий выпад, но тут дверь в холл распахнулась и вошла Наташа. Все тут же замолчали. Я поймал себя на том, что улыбнулся её появлению. Вот так, в одно мгновение, раздражение сменилось умилением. Наташа подошла к стойке. Она была собрана, глаза блестели:
– Ну что, мужики, ввели его в курс?
Витя кивнул:
– Пытаемся. Не верит.
Наташа скинула овечий полушубок на стойку:
– Ну, оно и понятно. Показать сможем?
Витя снова кивнул:
– Открываются потихоньку.
– Ну и отлично. Что сидим, разливайте, – в голосе Наташи слышались командные нотки, а движения стали точные и уверенные. Преображение было налицо. Всё окончательно стало походить на постановку. Я с недоверием смотрел на Наташу. Заметив мой взгляд, она улыбнулась и сказала:
– Просто там нужно быть в образе, иначе ничего не клеится. Я вот у них, – она кивнула на мужчин, – там главная. У меня там всё несколько проще, чем у них, выходит. Главное – не напиваться, как они любят это делать, но ты, вроде, не из трусливых. Так что прорвёмся, контора.
Я молча взял графин и всем разлил. Тут же нарисовался Вадим с пакетом съестного. Наташа обратилась к нему:
– Апельсин взял?
Тот кивнул в ответ:
– Как обычно.
– Саша, это у нас такая традиция. Каждый раз повторяем тот первый раз, когда мы прошли все вместе. Садимся, немножко выпиваем то, что выпивали тогда, и закусываем тем, чем закусывали. Первый раз-то как в последний шли, – Наташа улыбнулась и подмигнула мне.
Мы достали из пакета апельсин и банку маринованных огурцов с помидорами, выпили и закусили. Я не выдержал:
– Наташ, я не пойму. Что у вас тут за игры? Даже если всё так, как они говорят, как вы им поверили?
Наташа кивнула:
– Мужики, пошли в Стоунхендж! Чего человека нервировать. И мы, Саша, не поверили, а несколькими днями позже проверили – всё оказалось правдой.
Витя засмеялся:
– Нервы у него впереди.
Лестница в подвал находилась прямо под главной лестницей фойе, за металлической дверью. С виду ничего особенного, дверь как дверь. За порогом начиналась крутая, слабо освещённая лестница. Три пролёта, и мы оказались в подвале, потом недолгое блуждание в свете тусклых светильников, и очередной коридор упёрся в стену. Все встали напротив. Наташа кивнула Вите, и тот двинулся к стене. Остановившись у самой стены, он упёрся в неё руками и с силой надавил возле угла, образованного перпендикулярной стеной. Зрелище было крайне нелепым – тщедушный Витя пытался сдвинуть бетонную стену. Каково же было моё удивление, когда стена поддалась и сдвинулась. Он надавил ещё раз, и появился проход полуметровой ширины. Витя посмотрел на моё удивлённое лицо:
– Гипсокартон заштукатурили под бетонную стену. И на шарнир поставили.
Группа аккуратно прошла в щель. Я остался, не решаясь войти и силясь понять, что за шутка может ждать меня на той стороне за стеной. Или это не шутка, и сейчас я сделаю шаг в неизвестное. Что-то во мне будто сопротивлялось, но Наташин голос с той стороны привёл меня в чувство:
– Давай, проходи уже. Потом размышлять будешь.
Я послушно двинулся на голос. Потолок в зале за стеной оказался намного выше остальных подвальных помещений. Вернее сказать, пол был на несколько метров ниже, чем везде. За дверью находилось что-то вроде деревянного помоста с лестницей в два пролёта. Сам зал был просторный, а земля внизу, как ни странно, оказалась сухой. В самом центре зала возвышались двенадцать огромных валунов вытянутой формы, метра три в высоту. Камни были искусно обработаны и врыты в землю, образовывая круг. По центру между валунами лежала идеально ровная, круглая каменная плита, разделённая на какие-то секторы и усыпанная символами. Я начал ходить вокруг неё как зачарованный, пока Наташа своим звонким командным голосом опять не привела меня в чувство:
– Эй, писатель, только не впадай в ступор, иначе ни черта не выйдет! Эта штука странно работает, нужно поймать её настрой.
Я подошёл к Наташе и непроизвольно взял её за руку. В центре плиты что-то поблёскивало, напоминая статическое напряжение. Всполохи искр появлялись в центре и разбегались по краям.
– Что это? – процедил я.
– То, о чём мы и говорили, портал. Он разогревается, скоро выдвигаемся, – ответила Наташа. Вадим притащил пластиковый садовый стол и стопку вложенных один в другой садовых стульев. Стульев оказалось четыре. Тогда Вадим сходил к лестнице и достал из-под неё деревянный ящик, сам уселся на него, а мне придвинул стул. На столе мы разложили закуску и водрузили на него графин. Слово взяла Наташа:
– Саша, тогда мы с Димычем испытывали что-то очень похожее на то, что сейчас ощущаешь ты. Мы тоже не верили, но что-то в нас хотело верить, и чудо случилось, мы тоже прошли через портал. Мы все улеглись на эту плиту и переместились в какой-то другой мир, – Наташа замолчала, что-то обдумывая. – Хотя мы до сих пор не разобрались, другой ли это мир или это другое время.
Я не выдержал:
– Допустим, что всё это правда, и тут есть какой-то портал. Но как понять, в реальном вы мире или в каком-то другом? Законы физики те же? А местность, а люди? Ну и всё остальное.
Меня заметно потряхивало, и я плохо понимал, что происходит. Наташа хотела что-то ответить, но Димыч оказался быстрее:
– Саша, тут не всё так просто. Первое время мы вообще превращались в других персонажей, и даже не понимали, что мы – это не они. Как бы тебе сказать понятнее… Вот тебе часто снятся сны?
– Часто.
– А бывали сны, где ты был не самим собой, а кем-то ещё, и тебя это не смущало?
Я призадумался, но, к своему удивлению, быстро вспомнил подходящий пример:
– Снилось, да. Я был капитаном корабля на китобойной шхуне.
– Ну вот, хороший пример. Тебя же не удивляло во сне, что ты человек, который посвятил жизнь морю. И ты не спрашивал себя, почему так, и откуда ты знаешь эту жизнь. Вот так же и наши переходы. Мы перемещаемся в других людей, которые жили до нас и, видимо, останутся жить и после нас. Мы скорее наблюдаем за их жизнью. Это как кино с полным погружением, всё идёт по какому-то сценарию, который уже был написан. Оказавшись в том мире и в телах тех персонажей, мы забываем про свою настоящую жизнь и вспоминаем её, только вернувшись сюда. Вернее, вспоминали, до недавнего времени, когда произошло очень странное событие – мы научились осознавать себя в том мире.
Димыч остановился и с любопытством посмотрел на меня. Я пребывал в какой-то прострации и не знал, что думать. Мой взгляд скользил по каменной плите, по которой бегали электрические всполохи. Дождавшись, когда я всё-таки обращу на него внимание, Димыч спросил:
– Ну так как тебе такой поворот?
– Сложно всё это понять. Получается, что вы куда-то попадаете и оказываетесь в чьих-то телах в роли наблюдателей. Но что-то изменилось, и теперь вы можете вспомнить себя, будучи в телах тех людей?
– Э, нет. Это ты далеко забежал. Я сказал, что мы научились осознавать себя. То есть мы как бы научились просыпаться во сне и управлять собой. А вспоминать себя – это мы только начали осваивать. Как думаешь, что мы попробовали сделать первым делом?
– Ну, если это другой мир, то сложно представить, что вам даст память о себе, – я развёл руками. – Или это всё-таки другое время?
– Ты на этом не зацикливайся. По мне, так это другой мир, не имеющий отношения к нашему. Про время – это теория Наташи, но тебе она сейчас ни к чему.
– Чего вы могли попробовать сделать, ума не приложу. Возможно, вы захотели узнать побольше об этом мире, но что конкретно, я не знаю.
– Мне кажется, очевидно, что мы договорились найти друг друга в том мире. Постепенно мы выяснили, что находимся в одном и том же городе, – казалось, что собственный рассказ приводит Димыча в возбуждение – его лицо стало напряжённым, а жесты резкими.
– А я что-то сразу и не понял, что вы не вместе там оказываетесь.
Димыч кивнул:
– Моя вина, не пояснил. В общем, на то, чтобы дойти до момента, пока мы смогли вспомнить себя, у нас ушло почти два года и несколько десятков погружений в тот мир. И только недавно мы научились находить там друг друга.
Я нервно усмехнулся:
– Как-то долго вы соображали.
– Ну извините. Это только кажется, что всё так просто. Я же говорю, мы даже не могли понять, что мы – это не мы. Да и в любой момент, как ослабевает фиксация внимания, сразу же перестаёшь себя осознавать. И опять становишься статистом. Да и часто вспоминаешь не всё, а только части, только то, что вознамерился вспомнить.
– А как же я тогда это всё освою? Я же не был там. У меня тоже два года уйдёт?
– Не бойся. Если ты не деревянный, то всё будет намного быстрей. У нас есть козырь.
Он посмотрел на сестру:
– Наташа вот как никто освоилась в том мире и научилась приводить нас в сознание, так сказать. Она и сама не очень понимает, как у неё это выходит. Она просто говорит нам, что делать, и обычно это срабатывает. Так что у тебя дело за малым. Осознай, что ты – не ты, и тогда сценарий как бы замрёт. Ты сможешь писать его под себя, точнее, всё вокруг будет идти по сценарию, а вот свою роль ты станешь писать сам.
