Как управлять людьми или Искусство манипуляций

Похмелье не помешало мне успешно пройти собеседование и даже сделать это легко и непринуждённо. Затем ещё с полгода меня мариновала служба безопасности, после чего я обрёл новую социальную роль: сетевого цензора. Эта работа была немного менее стыдная и скучная, чем предыдущая, а оплачивалась лучше в разы, так что какое-то время я чувствовал себя победителем.

Кто-то из вас, дорогие потенциальные читатели, возможно, удивится: зачем в сетевой цензуре нужен специалист по индийским религиям? Что ж, это удивление рассеется, если вы вспомните, как работает Сеть Фортуны. Дело в том, что человеки, расселившиеся по Солнечной системе в количестве полутриллиона особей, производят воистину колоссальные объёмы данных. Поэтому связать единой Сетью всю Солнечную в режиме реального времени, конечно, невозможно, ибо пронзающие безвоздушное пространство электромагнитные волны, пропускная способность которых и без того ничтожна, почти целиком заняты по-настоящему важным содержимым: финансовым. Тем не менее, вырабатываемая всей Солнечной за месяц информация спокойно умещается на всего-то нескольких тоннах запоминающих устройств, которые ничто не мешает время от времени свозить межпланетным грузовиками на, в том числе, Фортуну.

Информационный груз таких планетолётов разбирает наше Управление: отделяет агнцев от козлищ, а зёрна от плевел, не давая вредоносному наполнению проникнуть во внутреннюю Сеть Фортуны. Несмотря на мой скепсис по отношению к самой концепции цензуры, я чувствовал, что в этом есть смысл. Воплотившиеся в нужное время в нужном месте идеи способны рушить империи и уничтожать цивилизации. Вспомнить хотя бы хрестоматийный пример с Российской Империей и тем, куда её завели идеи, в частности, коммунизма, хотя и не только его одного.

Итак, я служил защитником, стоящим на страже религиозной благонамеренности внутренней Сети Фортуны, отсеивая считавшиеся чуждыми религиозные смыслы. Если с древними текстами власти вполне мирились, считая их допустимым объектом изучения, то вторжение новых верований извне терпеть не собирались.

Основная нагрузка лежала, само собой, на виртуальных плечах нейросетей Управления. Они фильтровали поступавшие материалы по рейтингу (зачем на Фортуне то, что не потребляют в других частях Солнечной?) и отчасти по содержанию. Полностью отсеять по смыслу они не могли: дело это было деликатное, по плечу лишь человеку. Ибо нельзя просто исключить все материалы по другим религиям, надо обязательно пропустить достаточное количество такого, что смогут использовать блогеры в своих юмористических разоблачающих обзорах, которые не столько любимы потребителями, сколько щедро оплачиваются государственными грантами. Ещё больше необходимо наполнение, которое даже вне контекста обзора сможет дискредитировать чуждую религиозную мысль. На таком я и погорел.

Это была серия простецких роликов с Земли, из Индии. Край этот, как известно, с самых древних эпох изобилует святыми всевозможных мастей и на любой вкус. Выйдя две-три тысячи лет назад в базарный день на городскую площадь и плюнув несколько раз в толпу, вы наверняка попали бы в подвижника, которого ведёт тропа аскетических подвигов или во всяком случае вела, пока ему не повредила колено особо изощрённая асана. С тех древних времён не один десяток империй расцвёл и рухнул во мрак, а в Индии святые не перевелись. Вот и ролики, отобранные на проверку мне управленческими нейросетями, были записаны очередным индийским духовным гуру.

Гуру этот был не этническим индусом, но негром: высоким, стройным, атлетически сложенным, обаятельным. Перед тем, как ступить на духовный путь, он успел поработать актёром и манекенщиком, прославиться на этом поприще и получить нескончаемый источник денег за счёт прав на использование цифрового образа, живущего теперь отдельно от оригинала в рекламных роликах и даже фильмах. Оригинал же, избавленный от необходимости работать, не стал почивать на лаврах, но обратился к шиваизму – религии, которая почитает господа Шиву как всевышнее божество. И не просто обратился, а довольно скоро, по его утверждению, вспомнил свои предыдущие жизни и обнаружил, что является очередной реинкарнацией Шивы. Ведь согласно шиваитской традиции, Шива – это не только Бог, но ещё и человек, полтора десятка тысяч лет тому назад сумевший постичь Всевышнего настолько, что слился с ним совершенно, а потому смог научить людей различным йогическим практикам, которые хоть и различны, но суть их одна: постижение Господа. С тех пор этот человек время от времени перерождается, даруя людям очередные полезные знания; например, шиваиты считают Будду Готаму одной из таких реинкарнаций, а буддизм – ещё одним разделом йоги.

И вот негр-манекенщик, объявив себя современным Шивой, принялся проповедовать в виде сетевых роликов, где давал всевозможные поучения и рассказывал истории из своих предыдущих жизней.

– Я так вспомнил, – говорил он в одном из таких роликов. – Жили-работали несколько человек, все с аккуратными лицами: ровные белоснежные зубы, безупречные причёски, деловые костюмы, официальные галстуки. Они были финансистами: строгали модели, вырезали прогнозы, как гвозди в доски забивали числа в графики. Их инструменты не пахли стружкой, не щёлкали рубанками, но отдавались чёткими линиями на голографических диаграммах и лёгким зудом в темени от кокаина и стресса. Однажды одному из них – назовём его Семён или Сэм – стало мало того, что он получил, и он предложил построить не просто проект, а финансовый ковчег, чтобы унести всю их компанию прочь. Идея была проста: собрать пирамиду, но не в смысле аферы, а в смысле формы. Красивую, ровную пирамиду, сияющую токенами, репутацией и обаянием. Они назвали её то ли Крипто-Шамбала, то ли Мудра Фьючерс, или Храм Восхода – не помню точно, названий было много. Люди вкладывались – одни потому, что верили, другие потому, что надеялись, третьи оттого, что им полюбилась красота рекламной кампании. Деньги текли, как Ганг во время разлива, и значительная часть этого потока стала грандиозным планетолётом, который унёс наших героев от гнева обманутых вкладчиков, когда пришла пора платить по счетам.

– Они обосновались на одном из покрытых льдами спутников Сатурна. Отсутствие полезных ископаемых и постоянная сейсмическая активность делали спутник неинтересным для кого-либо, и здесь можно было прятаться сколь угодно долго, проматывая сколоченный астрономический капитал, погрязая в праздности и пороке. Однако не зря древние китайцы считали, что на каждом небесном теле живёт свой дух. Обитал он и в сердце этого спутника. Дух невзлюбил пришельцев за их неуёмное веселье, за их разгульные вечеринки – и решил погубить их, разогнав порождаемые приливными силами Сатурна волны так, чтобы они вошли в резонанс с ледяной оболочкой спутника и смели с его поверхности всё чужеродное. По счастью, на одной из пирушек духов об этом плане прознал добрый дух какого-то из астероидов Пояса – и решил спасти людей от неминуемой гибели. Он явился во сне Сэму и предупредил его, а Сэм поведал об этом уже своим товарищам. Не все ему поверили, ведь ничего не предвещало сейсмической катастрофы: тренды геологической модели были ясными и спокойными. Напрасно Сэм распинался про способную проявиться в любой момент модуляционную неустойчивость численных решений – лишь двое вняли его речам. Прихватив свои деньги, они покинули спутник на одном из тех планетолётов, что использовался для доставки наркотиков, провизии и продажных женщин из Пояса. Лишь эта троица и осталась в живых – оставшихся погребли под собой ледяные волны прилива.

В завершение ролика он подводил следующий итог:

– Так благоразумный финансист, знающий, когда стоит довериться знамениям, спасся вместе с теми, кто поверил ему. Он и двое товарищей отправились на тот астероид Пояса, дух которого им помог. Этим финансистом был я в своём прошлом рождении.

Разумеется, я узнал эту историю. Это была одна из так называемых джатак: рассказов, поведанных якобы самим Буддой Готамой о своих прошлых рождениях. По сути, народные сказки, немного обработанные для придания им буддийской назидательности. Поглядев другие ролики и сверившись с древними текстами на языке пали, я убедился, что остальные истории новоявленного гуру о его прошлых рождениях тоже взяты из того же источника неисчерпаемой мудрости. Посмеявшись, я дал этому безобидному содержимому добро на свободное плавание по внутренней Сети Фортуны.

Оказалось, что меня подвело незнание валисианства. Вернее, знать-то я знал, но это знание затмила моя увлечённость древнеиндийскими религиями. Потому я совершенно упустил из виду, что вся эта история про спутник Сатурна повторяет не только палийскую джатаку, но и рассказ Быкова-олигарха про первый контакт с ВАЛИСом. Зато это довольно быстро заметил какой-то блогер – и раструбил по всей Сети Фортуны.

А когда какой-то гуру с Земли, которая с точки зрения Церкви до сих пор находится под властью Велиала, утверждает, что он в прошлом рождении был Быковым-олигархом, да ещё с намёком, что основатель валисианства в предыдущей жизни создал какой-то там буддизм – это уже прямое оскорбление чувств верующих. Не говоря о том, что Всевышний, ВАЛИС в этом рассказе низведён до рядового духа астероида. Скверная история, с какой стороны на неё ни посмотри. А виновным в распространении ролика по Сети, оказался, конечно же, я. Следствие довольно быстро установило, что во время экспертизы я обращался к древним текстам и прекрасно знал про связь россказней гуру с палийскими джатаками. А то, что я не распознал историю из жития Быкова-олигарха, никого не заинтересовало, ибо состав оскорбления был налицо.

Нетрудно было предсказать, что меня ждёт потеря работы и чипирование. Однако в какой-то момент меня на приватную беседу вызвал один из следователей. Сыщик был человеком средних лет с начинающими седеть волосами, каковые с мнимой небрежностью были уложены в растрёпанную причёску. На нём была подчёркнуто-брутальная юбка и пиджак свободного кроя, производивший в сочетании с жилетом из серого сукна впечатление предельной архаичности. Атмосфера этой встречи поначалу удивила и насторожила меня, оказавшись неожиданно расслабленной и непринуждённой. Следователь сидел, откинувшись на спинку кресла, и вёл речь многословную, что текла плавным потоком по пути, конечную точку которого было решительно невозможно понять. Постепенно поток этот вышел на "Бхагавад-гиту", по поводу которой сыщику "интересно было бы разъяснить пару моментов с помощью такого специалиста в этой области, как ты, Сурентий".

– Вот, например, карма-йога? – спросил он, пытливо глядя мне в глаза.

– Это йога действия, – ответил я. – Она про то, чтобы совершать дела сообразно долгу, не привязываясь к плодам этих действий. То есть делать что-то не ради достижения какой-то цели, а просто потому, что дело это – должное. Недолжное же стоит одолеть, и тогда праведное – приблизится.

– Это же получается кантовский категорический императив?

– По сути да. Только Иммануил Кант пытался его как-то сформулировать, а Кришна в "Бхагавад-гите" прямо предостерегает от следования букве Веды, от увязания в чётких словесных формулировках. Кришна говорит, что постижение высшей истины, то есть Его, через преодоление дебрей заблуждений ведёт к свободе от предписаний закона.

– Да, – покачал головой сыщик. – А ведь, пожалуй, непросто постичь что-то без опоры-то на чёткие словесные формулировки.

– Ещё как, – уверил его я. – Поэтому мне больше понятна бхакти-йога, йога благоговейной любви к Господу. Тут всё проще: признать Бога высшей целью, устремить к Нему все свои помыслы, погрузить в Него своё сердце, углубить в Него свой разум. Выполняй дела Него ради – а Он наполнит тебя в ответ беспредельным светом, который осветит все закоулки души и разгонит тьму любого неведения.

– Эх, батенька, – погрозил он мне пальцем. – Так-то ты любишь Господа, что посрамил откровения Быкова-олигарха? Да ещё пользуясь служебным положением!

Я ничего не ответил. Не мог же я, в самом деле, при беседе с человеком в таком полицейском чине сказать, что Кришна в моём сердце отклик находит, а вот ВАЛИС – нет; что Бог хоть и один, но пути к нему ведут разные, и путь валисианский для меня закрыт.

– А вот всё-таки карма-йога, – нимало не смутившись моим молчанием, продолжил следователь. – Как-то же этот долг тем не менее постигается?

– Путём духовной практики. Для этого есть, например, атмасамьяма-йога, йога самообуздания. Надо, направив сердце на что-то одно, укрощать волнение чувств и мысли до достижения умиротворения.

– На словах просто, – сыщик хмыкнул.

– А на деле, как говорит Кришна, из тысяч людей едва ли один стремится к совершенству, а из стремящихся и достигших едва ли кто постигает Его. По хорошему, для сколько-нибудь ощутимых успехов на поприще самообуздания нужно бросать всё, уходить в лес, забираться в горы и предаваться там подвижничеству днями напролёт десять, двадцать, тридцать и так далее лет – и то успех не гарантирован.

– Словом, хорошо бы ускорить, – кивнул сыщик. – Я так понимаю, есть для этого способы?

– Да, – ответил я. – Идея ускорить духовный прогресс прямо-таки витает в воздухе с самых древних пор. Для этого придумали особые практики, тантрические. Считается, что они на несколько порядков повышают эффективность подвижничества. Только вот как эту эффективность измерить? По-хорошему, надо взять тысячу обычных подвижников, тысячу тантристов и тысячу тех, кто вообще не практикует. А затем посмотреть среднюю скорость движения человека из каждой группы по духовному пути.

– Так-так, – глаза моего собеседника блеснули, он увлечённо потёр руки. – И что же, были такие исследования?

– Насколько я знаю, нет.

– Жаль, жаль, – покачал он головой. – Но ведь есть ещё вариант использовать технологии, подаренные человечеству нейронаукой? В классике русской описано… – он подвесил конец своей фразы, плавно повёл кистью и выжидательно поглядел на меня.

– А, это та история из начала 21-го века про то, что считывали происходящие в мозге подвижника процессы и воспроизводили на мозге богача? И человек, просто заплатив денег, мог пережить высшие духовные состояния.

– Именно, – он как будто даже слегка прижмурился от удовлетворения моим ответом.

– Но там ведь до сих пор непонятно, вымысел эта история или нет. В любом случае, даже если тогда такие технологии были, сейчас они безвозвратно утеряны.

– Однако есть и современные технологии, – многозначительно произнёс сыщик. В свете только что упомянутого романа я ожидал, что сейчас он заговорит про Ефросинью, но нет:– Слышал про инцидент на Фелице? – когда я ответил отрицательно, он кивнул:– Ничего удивительного. У нас принято эту историю замалчивать. Там был изобретён нейроинтерфейс для управления чувствами, с помощью которого нажатием всего лишь одной кнопки можно было повелеть: пусть моё чувство будет таким-то, пусть моё чувство не будет таким-то. Догадываешься, к чему это привело?

– Наверное, люди избавились от душевных страданий?

– Избавились, да. Но не просто, а окончательно. Они принялись выкручивать на максимум чувство безграничного беспричинного счастья. Да вот незадача: что-то не давало полностью раствориться в этом чувстве, что-то тянуло обратно в суетную бренность. И этим чем-то было тело. И тогда кто-то догадался отключать с помощью нейроинтерфейса страх смерти.

– Ах, вот оно что…

– Да. Все, кто пользовался нейроинтерфейсом, погибли. А наши чипы – это фактически такой же нейроинтерфейс, только кнопка управления не у человека, а у государства. Поэтому на Фортуне это не афишируют, на информацию про Фелицу так просто в Сети не наткнёшься. Но вот про Ефросинью ты, конечно же, знаешь?

Мой собеседник весь как-то подобрался: пружина его позвоночника распрямилась и напряглась, черты лица сжались, а взгляд обрёл колючую льдистость, именно такую, какую ждёшь от сыщика в полицейском чине. Стало ясно, что разговор переходит к своему настоящему предмету только сейчас.

– О да, – согласился я. – Конечно, знаю.

– И что же именно ты знаешь?

– Да то же самое, что и все, – под его пристальным взглядом я почувствовал себя студентом на экзамене. – Жители Ефросиньи – потомки выходцев из Индии, и умственный уклад у них соответствующий. То есть ни тени сомнения, что с помощью духовных практик можно развить сверхъестественные способности, ведь об этом говорилось в их священных текстах. Одна из державших власть на Ефросинье криминально-олигархических группировок решила использовать чипы для развития сверхспособностей, чтобы с их помощью усилить свои позиции в борьбе за власть.

– Отчасти похоже на тот роман из русской классики, не правда ли?

– Это да, – я кивнул. – Наняли учёных, которые исследовали разных продвинутых духовных практиков, построили карты их мозговой активности, а потом придумали технологию, как с помощью чипов стимулировать те же области в мозгах обычных людей и добиваться схожих духовных состояний. Но одна из противоборствующих группировок тоже получила доступ к технологии: то ли параллельно сама разработала, то ли украла у первой. После этого между ними началась такая криминальная разборка, что всему живому на Ефросинье пришёл конец.

– Психическая война, – кивнул сыщик. – Первая и, слава Богу, пока что последняя. Но как же так вышло, что сверхспособности привели к этой катастрофе? Я читал объяснения, там что-то такое было про сверхоружие, но мои познания в древнеиндийской культуре… – он опять подвесил конец фразы и сделал в мою сторону приглашающий жест рукой.

– Тут есть две основные гипотезы. Одна действительно про легендарное оружие, которое описано в древних индийских священных текстах. Называется Брахмастра. Уничтожает всё живое в радиусе своего действия. Это фактически сверхспособность, потому что активируется она из состояния глубокого умственного сосредоточения. Предполагается, что разработанные на Ефросинье чипы дали возможность использовать Брахмастру своим носителям. А поскольку в криминальных группировках люди обычно горячие и не особо рассудительные, то те начали бездумно применять её во время своих разборок, а в результате погубили всю жизнь на астероиде. И до сих пор он не пригоден для обитания. Но лично мне эта гипотеза не нравится.

– Отчего же?

– Не сходится механизм действия. Брахмастра способна погубить всю Вселенную, но гибель эта должна произойти в огне. А на Ефросинье убивает пошедшая вразнос теория вероятности. Дольше одной недели, в лучшем случае двух, никто сейчас не может там прожить. У кого тромб оторвётся, кто-то во сне умрёт, кто-то споткнётся и шею сломает, а кто и вовсе словит инфаркт от слишком бурного смеха. Всё как будто бы случайные причины.

– Но концентрация этих случайностей столь высока, что никакой случайностью это быть не может.

– Верно, – согласился я.

– Не говоря уже о том, что на Зелёном уровне Ефросиньи жизнь сохранилась, – сыщик выразительно прищурился.

– Да, точно. Казалось бы, Брахмастра должна была уничтожить всё и там.

– Может, это как середина урагана? Вокруг огненная буря, а в центре тишь да гладь?

– Это не объясняет, почему там тоже теория вероятности идёт вразнос. Только по-другому.

– Техника выходит из строя сразу же, – кивнул он и положил на стол перед собой руки, соединив кончики пальцев. – Любую отдельную поломку можно объяснить случайностью. Однако никак не объяснить то, что каждая такая случайность происходит неизбежно, стоит технике лишь пересечь некоторую невидимую границу.

– Да-да, – покивал я. – С живыми организмами же как будто всё в порядке.

– Только люди с Зелёного уровня Ефросиньи не возвращаются.

– Но никто не знает почему. Может, там настолько хорошо, что они напрочь забывают всю свою предыдущую жизнь.

– Верно подмечено, – слегка улыбнулся сыщик. – Такое может быть. Но если на последствия Брахмастры всё это списать нельзя, то на что же можно?

– Есть много разных гипотез, но мне больше всего нравится гипотеза про проклятия.

– Проклятия? Ну-ка, ну-ка?

– В древних индийских текстах, таких как "Махабхарата", у слов есть магическая функция. Произнесение слов там – это некоторое действие, преобразующее действительность. Чуть ли не все сюжетные повороты "Махабхараты" построены на том, что кто-то кого-то проклял, и проклятие неминуемо воплощается в жизнь, так или иначе. Нет никакого способа ни отменить его, ни избежать его действия. И вот нейрочипы на Ефросинье вернули эту давно утерянную способность людям, да только каким людям: участникам криминально-олигархических группировок, не сдерживаемых нормами морали и не отягощённых духовным развитием. Они начали проклинать своих противников на чём свет стоит, совершенно не думая о последствиях. И очень скоро проклятий накопилось столько, что они начали входить друг с другом в противоречия. Но каждое проклятие обладает такой силой, что никак не может не исполниться. Из-за обилия таких проклятий в какой-то момент реальность просто разорвалась в клочья – и это привело Ефросинью к тому состоянию, в котором она пребывает сейчас.

– Интересная теория, – кивнул сыщик и неожиданно резко встал, прошёлся туда-сюда по кабинету. – Даже, быть может, объясняет эффект Буркина—Лукьяненко.

– Ну, – протянул я, – этот эффект – тоже одна из гипотез.

Сыщик подошёл ко мне, несколько поднавис надо мною и положил руку на плечо.

– Не стану ходить вокруг да около, – сказал он. – У нас есть совершенно достоверная информация: эффект Буркина—Лукьяненко – это ровно то, что наблюдается в Зелёном нутре Ефросиньи.

– Но откуда…

– Оттуда, что как минимум один человек смог посетить его и вернуться.

– Как? – я даже было привстал в кресле, но рука следователя на плече пресекла моё дальнейшее движение вверх. – Кто?

– Как и кто – это государственная тайна, – отрезал он. – Но не исключено, что ещё одним таким человеком станет Сурентий Шиванов.

В общем, мне поступило предложение: отправиться на Ефросинью, пропутешествовать в её Зелёное нутро, кое-что там забрать и вернуться с этим обратно. От предложения этого мне было не так-то просто отказаться – и я согласился. Дело было даже не в том, что в случае успеха миссии я избегал чипирования, мне гасили жизненный кредит и платили солидную сумму сверху.

Дело было в том, что у меня наконец-то появлялась надежда раскрасить тусклую серость своего существования яркими цветами какого-то смысла. Думаю, всякий в начале жизни бывал погружён в пьянящий океан больших надежд на будущее, надежд, которые рождали щемяще-яркое обещание праздника, что неминуемо ждёт нас за горизонтом юности во взрослом мире. Того самого экзистенциального праздника, о котором говорил Егор-пророк и без которого ценность жизни стремится к нулю. Не берусь судить за всех, но мои юношеские надежды сгорели от тягостного столкновения с равнодушной действительностью, которая, разумеется, оказалась не тем, что я думал, и не тем, о чём я мечтал. От этих надежд остался лишь пепел, который время от времени мучительно стучал в моё сердце, требуя несбыточного.

И вот сейчас у меня появился шанс прикоснуться к великой загадке, познать, быть может, настоящее чудо. Если над Зелёным нутром Ефросиньи в самом деле властвует эффект Буркина—Лукьяненко, то я смогу своими глазами увидеть там всё то, о чём так много читал в древних индийских священных книгах. Я получил приглашение на такой экзистенциальный праздник, о котором в юности не осмеливался даже мечтать."