Лео

Лео

Стелла Майорова

© Стелла Майорова, 2025

ISBN 978-5-0065-2326-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

________________________________________________________________

Знаю, ты смотришь на меня. Не выносишь это, но возвращаешься каждый раз. И каждый раз говоришь себе, что больше не придешь.

Упертая.

Сжимаешь пальцами цепочку на своей шее.

Нервная.

Люблю тебя такой дерганной. Ненавижу, когда ты здесь, но не могу прогнать. Злюсь на тебя снова, но без тебя уже не так. Даже боль не та. Не вижу, но знаю, что вздрагиваешь от каждого джеба.

Пропускаю удар. Ты закрываешь глаза. Вскрикиваешь, но толпа заглушает твой голос. В моих глазах кровь, в твоих – слезы. Рассечения ввергают тебя в панический ужас. Дрожишь и злишься на меня. С ума схожу от этих растерянных и напуганных медных глаз.

Трусиха.

Закусываешь губу.

Взволнованная, испуганная.

Удар, еще один. Уходи, упрямая. Уклон. Ты сильный, я сильнее. Подойди ближе, давай, ты же, черт возьми, инфайтер. Цепкий клинч. Ты как-то назвала это объятиями.

Смешная.

Ну, нет, ничего не выйдет, я не отдам тебе этот бой. Я не упаду, не сегодня. Не перед ней. Твой хук – мой кросс. Капа отдает привкусом металла. Дружище, ты не протянешь и двух раундов. Твои блокажи участились. Дыхание сбилось. Смотри мне в глаза и паникуй. Ты не техничен и устал. Мне скучно.

Я скоро спущусь с победой, Джо, но ты только снова будешь осматривать издалека мои ссадины, оценивая масштаб ущерба на моем лице. И осуждающе молчать.

Но без тебя нет ни вкуса крови, ни вкуса победы. Ты проклятый катализатор всего…

I

Торонто всегда был немного угрюмым для меня. Упрямо оставался неприветливым и так и не стал мне домом.

Я всматривалась в него каждую ночь, молча наблюдала за его жизнью сквозь окна, старалась привыкнуть, но так и не смогла им проникнуться. Чужой, как в первый день.

Вот и сейчас я стояла у панорамных окон своего пентхауса и в очередной раз пыталась полюбить этот город с высоты птичьего полета. Но не чувствовала ничего, кроме холодного стекла бокала в пальцах.

В этом сыром городе я начала новую жизнь.

Я победила, отвернувшись от застывшей боли. И за это получила немного свободы. Смогла идти дальше. Но не сразу поняла, какой ценой далось мне это шаткое ощущение покоя: я растерзала себя – и больше никогда не смогу быть прежней.

Теперь я жила в умиротворенной пустоте. Не злилась. Не расстраивалась. Не выходила из себя. Счастье от привычных мелочей больше не приходило. Жизнь вокруг двигалась будто по касательной.

Иногда я не узнавала себя в зеркале. Мысли будто были не моими. А сны – утомительными и чужими.

Да, я когда-то сама бросила себя в этот город. И он сделал меня похожей на себя: угрюмой, зябкой, равнодушной.

Одним глотком допила вино и закрыла глаза. Хотелось, чтобы этот хмурый вид, наконец, исчез, хотя бы на сегодня.

Зазвонил будильник. На часах было четыре утра, в комнате еще висел ночной полумрак. Я опустила ступни на холодный пол, нащупывая тапочки. Этот город давно отучил меня ходить босиком.

Кофейный пар клубился над стаканом, густой, обволакивающий. Приятный аромат на секунду вернул воспоминание о том, как когда-то он заманчиво смешивался с запахом океана. Я резко дернула головой, отгоняя образ, опустила крышку на стакан и вышла.

На улице было ветрено. Я куталась в пальто по пути к машине. Город шумел, несмотря на ранний час. Он никогда не спал.

– Доброе утро, мисс Дэвис, – водитель открыл дверцу. В салоне было тепло и тихо. Я сделала глоток горячего кофе. Горечь на языке как нельзя лучше подходила под это утро.

– Город гулял всю ночь из-за чемпионата. Столько людей приехало, – отметил он, глянув на меня в зеркало заднего вида.

– Я не разговариваю до пяти утра, Мэтью, – ответила я и закрыла глаза. Гидрогелевые патчи под веками приятно холодили кожу.

– Простите. Забыл, – больше он не проронил ни слова. Мы доехали до студии «Четвертого канала» в тишине.

– Доброе, Джоан, гример уже у тебя! – продюсер промчался мимо по коридору. Здесь вовсю бурлила жизнь перед утренним эфиром. Яркий свет действовал лучше кофе, а суета бодрила. Я вошла в гримерку и села перед зеркалом.

– Выспались, мисс Дэвис? – гример как всегда встретила меня этим вопросом и улыбкой.

Я молча кивнула, как всегда.

Карен щебетала без умолку, пока наносила макияж. Я почти не слушала, но и не останавливала ее: звонкий голос бодрил.

– Две минуты до эфира! – Скотт прошел мимо моего рабочего места в студии. Ассистент проверял нательный микрофон, пока я делала артикуляционные упражнения. Затем сложила руки перед собой и, не спеша, оглядела алый маникюр под светом софитов.

– Ты очаровательна, как всегда, Джоан Дэвис, – Скотт улыбнулся, настраивая свет и камеры.

Я ответила ему своей фирменной выученной улыбкой.

В студии царил особый микроклимат. Из-за кондиционеров здесь всегда было прохладно: техника быстро нагревала помещение. Воздух казался чуть сухим, кожу стягивало. Но прожекторы врезались в лицо жаром, и под плотным платьем-футляром выступала испарина.

– Готовность – пять секунд! Посторонние вон из кадра. Тишина на площадке!

Загорелась красная лампочка. Прозвучали привычные звуки интро. На большом экране передо мной заскользили кадры заставки. Я привычно уперлась носком туфли в край стола. Титры побежали по суфлеру.

– Доброе утро, Торонто! – произнесла я с привычной легкостью. – В эфире Джоан Дэвис и ваш любимый «Четвертый канал». Переходим к главным новостям.

Я читала ровно, уверенно, как всегда. Ни одной запинки. Все шло четко по привычному сценарию утреннего выпуска: политика, экономика, дорожная сводка. Следом – спорт и развлекательный блок. Потом – прогноз погоды.

Пока читала, слегка покачивала туфлей – задавала себе ритм. Волнение эфиров давно ушло. Последний год даже дыхание не сбивалось.

– И у нас – прямое включение с главной ареной страны. Майкл, как обстановка? – я взглянула на экран.

Картинка слегка дернулась – и появился наш спортивный обозреватель на фоне шумной толпы.

– Доброе утро, Джоан! – бодро заговорил Майкл. – Сегодня в Торонто – церемония награждения тяжеловесов. Эта ночь была фееричной! Мы с замиранием сердца наблюдали за ожесточенными поединками лучших бойцов со всего мира. Именно такой бокс нам нужен, Канада!

Он оглянулся и перехватил кого-то за кадром.

– И мне чудом удалось поймать в коридорах арены новоиспеченного чемпиона. Этой ночью он получил пояс лучшего в своем весе! Ну, как настроение, Лео?

Движение камеры – и я увидела его.

Карие глаза. Те самые. Сердце дернулось, выбило воздух из легких. По телу прошел ток. Пять лет – а я до сих пор помнила, как двигаются его ресницы.

Я вжалась пальцами в стол. Уперлась носком туфли в ножку, будто пытаясь вернуть себе ощущение реальности. Дыши, Джо. Дыши.

– Настроение отличное, – ответил он. Уголок губ едва заметно дрогнул. – Возвращаться с победой всегда приятно.

Он был спокоен. Строгий взгляд. Чуть припухшие глаза. Щетина на лице – длиннее, чем я привыкла. Он был другим, хоть все еще таким знакомым.

Я мучительно старалась забыть его, стереть. А, выходит, помнила до мельчайших деталей. Как пахнет. Как обнимает. Как смеется…

– Обошлось без травм? – голос Майкла вернул меня в студию.

– В этот раз – да. Все прошло гладко.

– Ну и как тебе Торонто, чемпион?

Он помолчал с секунду.

– Немного угрюмый.

Майкл рассмеялся. А я замерла.

Пульс забился в висках. Меня словно ударили током. В груди сдавило. Мне начало казаться, что у меня приступ: так сильно колотилось сердце.

– Поздравляю с победой, Лео. Это был красивый бой, – Майкл пожал ему руку. – Студия?

Я не ответила. Просто замерла перед камерами. Впервые.

– Джоан? – голос Майкла стал натянутым. – Похоже, у нас небольшие неполадки со связью. Джоан?..

И вдруг – я увидела, как меняется взгляд карих глаз.

Он смотрел в камеру. И я знала: он смотрел на меня.

– Отомри уже! – гаркнул Скотт в наушнике, возвращая меня в тело.

Я вздрогнула.

– Спасибо, Майкл. Увидимся на церемонии награждения, – произнесла я, будто на автомате. И тут же добавила, не своим голосом: – На связи со студией был Майкл Эндрюс, наш спортивный обозреватель.

Лицо Лео исчезло с экрана. Словно его там и не было никогда.

– Уходим на рекламу. Сейчас же, – прошипел в наушнике Скотт.

Красная лампа погасла.

Я вскочила. Сорвала микрофон. Уши заложило. Пульс гудел в висках.

– Мисс Дэвис! – ассистентка подбежала ко мне. – Вам плохо?

Я металась по студии, стараясь прийти в себя. Меня трясло. Внутри нарастала паника. Настоящая, с липким потом, угнетенным дыханием, шумом в голове.

Я сгребла стакан с водой. Сделала несколько больших глотков. Гортань перехватило. Я закашлялась.

– Что с тобой творится?! – Скотт был в ярости. – Возьми себя в руки! Сейчас же! Эфир не закончен!

Я не могла дышать. Запрокинула голову. Уперлась в стол. Горло сжалось. Паника нарастала.

Запах амбры от его одеколона душил. Пудровый шлейф кисточки Карен щекотал носоглотку. Я чувствовала, как подступает тошнота.

Круг из взволнованных лиц сужался вокруг меня, крадя последний кислород. Они никогда не видели меня такой. Сдержанная и хладнокровная, я беспомощно задыхалась на глазах у всей съемочной команды.

– Выпейте, – ассистентка сунула мне в ладонь успокоительное. Руки дрожали. Зубы стучали.

– Минутная готовность! – перекричал всех Скотт. – Джоан, соберись, черт возьми!

Я помнила, как неслась в уборную. Коридоры тянулись, как в бреду. Все вокруг шептались. Пялились. Я никогда не теряла лицо. Никогда.

Заперла дверь и подлетела к раковине. Опустила голову, чтобы отдышаться.

Не возвращайся ко мне… Я не справлюсь.

Я плеснула в лицо ледяной водой. Руки дрожали.

Я уже забыла, как он может исступлять одним взглядом своих теплых карих глаз. С них все и началось в прошлый раз.

Он дезориентировал меня, словно светошумовая граната. Его голос до сих пор звучал в моей голове, голос, который я годами пыталась заставить замолчать.

Все вокруг кружилось, стены будто медленно сходились.

– Нет, не находи меня, – закрыла лицо руками, будто защищаясь от его образа в мыслях.

Схватилась за края раковины, чтобы обрести опору.

– Даю тебе минуту переждать эту бурю, Джоан Дэвис, – я смотрела на разводы туши на щеках, напоминающие чернильные кляксы, и будто опять возвращалась в те безумные дни рядом с ним.

– Просто вспышка, слышишь? Прошло. Он больше не вернется в твою жизнь.

Я пришла в себя только в гримерке. Все казалось глухим, как под водой. Заперлась, села и уставилась в пол.

– Открой! – раздался голос Скотта за дверью. Он был вне себя.

– Не сейчас! – прошептала я, закрыв глаза.

– Сейчас! Живо! – дернул ручку.

Я встала. Отперла замок. Он ворвался внутрь, тяжело дыша, уставившись на меня с таким видом, будто я поставила под удар весь телеканал.

Я опустилась обратно в кресло и закрыла лицо руками.

– Знаю, Скотт. Мне жаль, это больше не повторится.

– Что это было, черт тебя побери?! – он взорвался. – Ты застыла, как статуя. Словно призрак увидела! И сейчас на тебе лица нет!

Я вздохнула. Он был чертовски близок к правде.

– Все под контролем.

Он присел на край столика. Заговорил уже тише, но все еще резко:

– Возьми отпуск. Ты же ни разу даже отгул не брала.

– Не нужно, – сказала я устало. – Я хочу работать. Я справлюсь.

– Джоан, ты – лицо этого канала. Я люблю тебя. Но сейчас ты не в форме. А ты не имеешь права на слабость. Репутация – самое главное, – он смотрел прямо в меня. – Я замну ситуацию. Но если это повторится – ты потеряешь все.

Я рассеянно кивнула.

– Железная леди «Четвертого» Джоан Дэвис не может позволить себе такой скандал. Так что иди домой. И разберись с этим дерьмом до завтрашнего утра, – отрезал Скотт и вышел, хлопнув дверью.

Вечерние огни за стеклом казались особенно чужими. Я стояла у окна. Сегодня я позволила себе чуть больше одного бокала. Надеялась, алкоголь вымоет из меня его образ.

Ничего не вышло.

Его голос острым лезвием вошел в грудь, вспарывая старые незарубцевавшиеся раны. И мне совсем это не нравилось.

Я запомнила, как двигались его губы в кадре.

Не дури, не впускай его снова в себя!

Я потянулась за телефоном. Хотела загуглить эфир. Не смогла. Отошла. Подняла снова. Начала вбивать его имя в строке поиска.

Что ты делаешь?

Заблокировала экран и отбросила телефон на диван.

Я обняла колени, притянула их к груди. Сердце билось глухо. Все существо сопротивлялось, но тревожное предчувствие скреблось внутри.

Я должна справиться. В этот раз…

II

5 лет назад

Я помнила тот день, как вчера. До мельчайших деталей. Солнечное летнее утро. Вместо будильника – «Troublemaker».

Первым делом проверила блог, эти несколько минут можно было позволить себе провести в постели. Не дольше. Я собрала почти миллионную аудиторию и была одним из самых популярных инфлюенсеров в городе. Как же ненавидел это слово мой папа. И с каким же азартом незнакомцы следили за моей жизнью.

Йога. Медленная, чтобы проснуться. Горячий душ. Но не слишком: вредно для тонуса кожи. Ароматный гель. Трехэтапный уход за кожей лица. Фото в зеркале с тегом #nomakeup.

Рутина, чтобы держать темп. Я обожала следовать плану во всем: от питания до отдыха. Жизнь расписана по минутам и на годы вперед. Закончить колледж в этом году. Переезд в Канаду. Работа на одном из крупнейших телеканалов. В мечтах канадский «Golden Globe», как и у любого уважающего себя журналиста.

И, как у любой уважающей себя женщины, красивая семья. Непременно с Кевином. Кевин подходит, он отличный малый. Двое детей и столько же золотых ретриверов.

На завтрак фруктовый салат: до полудня можно фруктозу. Утренний пост с пожеланием доброго утра. Сверка с планом на день.

– Отложи уже телефон, Джо, – это голос мамы. Первое предупреждение.

– Ты забыла сфотографировать салат, – рядом приземлился брат. Второй камень в меня. Держись, маленькая обезьяна, я тебе отомщу. Сейчас придет папа.

– Она сроднилась со своим айфоном, Зак, оставь. – За столом появился отец. Пора сворачиваться.

– Я, вообще-то, зарабатываю на этом. И готовлю почву для будущей профессии, – пыталась защищаться. – Это инвестиции в будущее. – Заблокировала экран и подняла голову. – Пап, – сладкая-сладкая улыбка, – ты обещал сегодня вечером пустить нас с девочками в бассейн поплавать.

– И что с моими тренировками? – Зак опять за свое.

– Ой, опять будем про эти потные драки говорить? – Меня уже порядком достали эти разговоры о боксе.

– Заткнись, Джо, ты что понимаешь в спорте? Твоя отточенная поза «собака мордой вниз» не делает тебя экспертом.

– Куда уж мне, и с каких пор кровавое агрессивное месиво называется спортом? Пап, без обид, – подняла примирительно руки вверх: всегда забывала про его прошлое боксера. Он был одним из лучших в свое время, а теперь владел успешным клубом, где «взращивал чемпионов».

Зак был твердо намерен идти по его стопам и построить карьеру боксера. Давай-давай, пару десятков сотрясений – и Паркинсон в среднем возрасте ждет тебя. Маленький идиот постепенно станет большим идиотом. Ты едва совмещаешь плавание с учебой дважды в неделю! Папа давно отошел от спорта, даже не тренировал, и Зака пока на ринг не пускал. Правильно, пусть лучше приростом серого вещества занимается.

– Опять завелись с утра. Джоана, ты никогда не научишься держать при себе свое мнение? – Мама – главный миротворец. – Тебе стоит поучиться сдержанности у Джен.

– Спорт, полный жестокости и ярости! Низкоинтеллектуальный и противный, пропитанный потом и кровью! Иди в балет, Закария, там так не потеют и не выбивают друг другу зубы! Даже говорить не хочу, аппетит пропал! – я встала из-за стола.

– Не закатывай глаза, блин, бесишь уже! – Зак злился и краснел. Это помогало держать себя в тонусе. Я всегда побеждала. Из нас двоих я – мозг.

– Техничный вид спорта, требующий силы и выдержки, – папа пытался меня переубедить. Никак не мог привыкнуть, что это бесполезно, бедолага.

– Ты когда успела стать такой высокомерной язвой? – Мама улыбнулась, сделав глоток кофе.

– Прошу прощения, если задела чьи-то чувства, я ухожу, – поцеловала всех участников занимательной беседы. – Папа, так что насчет твоего обещания?

– Ключи возьмешь у администратора, если приедете после девяти.

– Класс! – подняла вверх большой палец. – Я вынуждена откланяться, уже отстаю от графика, – и я умчалась прочь от этой семейной идиллии.

– В бассейне не пить! – прощальная фраза от папы. Я сделала вид, что она меня настигла уже за порогом.

Так начался день, в который жизнь бросила меня через голову и дала понять, что мой вылизанный план на будущее имеет свои погрешности. Да что там, он ни черта не стоит, как и все то, что я создавала последние годы вокруг себя. День, когда все обнулилось. Стало другим. И я вместе с ним.

Конечно, тогда я еще этого не знала. Я просто ехала в машине и беззаботно подпевала какой-то очередной дурацкой песне. Как всегда.

Впереди у меня было двенадцать часов безоблачного счастья. Семьсот двадцать минут проклятой непоколебимой уверенности в пригодности плана на будущее. Сорок три тысячи секунд прежней жизни. Восемь тысяч ровных вдохов.

На занятиях чаще бывало скучно, чем полезно. Это время я посвящала контент-плану или набрасывала черновики статей. Заполняла ежедневник: расписание мероприятий, съемок, встреч. Такой ритм не давал расслабляться.

После занятий мы с подругами шли в любимое кафе на набережной. Они шумные, как я. Нас трудно было заткнуть и легко рассмешить.

Сегодня к нам присоединился Кевин – проезжал мимо и жаждал лучшего в городе латте. И лучшую в мире меня. Мы встречались почти год. Он был идеален: высокий, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый. Красавчик. И умен. Лучший на потоке. У него была своя адвокатская практика и красивая улыбка. А еще нежные руки и приятный дорогой парфюм. Я смотрела на его красивый загар и лососевую футболку и улыбалась.

Он элегантно снял свои авиаторы и поцеловал меня. Мы не ссорились, я ночевала у него дважды в неделю в пентхаусе на последнем этаже. Мы пили вино, смотрели кино, а утром я приносила ему латте в постель. Он спал долго, а я встречала рассвет без одежды, у панорамных окон. И чувствовала себя невероятно счастливой.

Кевин был частью моего безупречного плана, деталью коллажа прекрасного будущего. Его друзья болтали слишком много – так я узнала, что он купил кольцо. Любила представлять его на пальце: как оно будет сверкать в утреннем солнце его роскошной квартиры.

За салатом с креветками я проверяла почту, социальные сети. Не люблю постить еду, но людям нравится, особенно розоватые фильтры, пенка на капучино. Селфи с девочками: мы отлично смотримся втроем. Немного ретуши, чистим задний фон, добавляем яркости и резкости – и в ленту. На сети уходит несколько часов в день, но иначе никак. Это – работа. Признание требует времени.

Я дважды топила телефоны. Сидела, погрузив ноги в теплую воду бассейна и листала ленту. И думала, переживет ли нынешний айфон этот наш девичник. Пузырьки в бокале медленно перетекали в мою голову. Я немного расслабилась. Девочки плескались и смеялись как ненормальные. Мы все уже были немного пьяны. Отложила телефон и сползла с бортика в воду. Опустилась на дно – в теплой воде было хорошо.

До распада моей реальности оставался час. Наслаждайся, глупая, хватайся за иллюзию полной жизни. Всплыла и засмеялась. Проклятые пузырьки.

– Так тихо. – Кэт хихикнула, и звонкое эхо разбрелось по коридору. – Ау!

– Не ори, здесь уже давно никого нет, – Рейч зажала ей рот, и мы разразились смехом.

Было темно и пусто: время близилось к полуночи. Девочки щипали друг друга и хихикали, я зевала.

Они ушли вперед, а я задержалась: искала ключ в сумке.

Прислушалась. Стук. Глухой, ритмичный.

Я шагнула вперед и заглянула в открытую дверь. Огромный пустой зал. И чья-то тень.

Я вошла. Темно. Хорошая акустика. Удары. Дыхание. Напрягла глаза: в желтом свете фонарей двигался силуэт. Еще шаг. Он боксировал.

Ну, все понятно.

Хотела уйти, но почему-то осталась. Прислонилась к стене и наблюдала. Судя по очертаниям – парень. Хорошая форма. И техника. Мне нравился ритм его ударов. Быстрые ноги. Сильные руки. Груша дрожала от его силы. Отголоски музыки. Он был в наушниках.

Интересно, что он слушает?

Удар справа, снизу. Тогда я и не знала, что это хук и апперкот. Он дышал тяжело. Бил сильно и упорно.

Как долго это может продолжаться? Пусть длится вечно.

Выносливый.

Улыбнулась. В теле дрожь. Без перчаток, только голые кулаки.

Продолжай.

Душно. То ли от влажных волос, то ли от алкоголя. Зазвонил телефон. Я вздрогнула и поспешила к выходу. Девочки, наконец, заметили мое отсутствие. Не прошло и года.

До дома было пару кварталов. Я села в машину. Не завела. Зависла. В голове все еще звучал ритм его ударов. Его дыхание. Все кажется прекрасным, когда ты немного пьян.

Дома я была через несколько минут. Спать нужно лечь до полуночи, иначе наутро упадет активность. А я ненавижу вялость.

Лежала в постели, выкладывала вечерний пост. Впервые с опозданием. Обычно не позволяла себе выбиваться из прайм-тайма. Сегодняшнее шампанское дезориентировало слегка. Мысли путались. Да и плавание утомило тело и добавило ко всему привкус усталости.

Открыла ежедневник, посмотрела план на завтра. Хотела что-то вписать, и забыла, что именно.

Ужас. Я больше не буду пить.

Я плохо спала. С утра бесилась от головной боли и упадка сил. Было пасмурно. День не задался. Все шло наперекосяк. Хотелось спать. Пришлось пить кофе, хотя кофе убивает мой метаболизм. Плохой сон плюс алкоголь – и кожа в отвратительном состоянии. Я злилась еще больше.

К черту все.

Запила кофе апельсиновым фрешем и выдвинулась на занятия.

Домой возвращалась поздно. Насыщенный день. Завтра – съемка. Послезавтра – дедлайн статьи. Уговорила свою мигрень затихнуть. Хотелось одного: в кровать.

Зазвонил телефон.

– Джо, – голос папы в динамиках машины, – ты уже едешь домой?

– Да, пап, скоро буду.

– Детка, я оставил на работе папку с документами. Тебе ведь по пути. Забери, если не сложно. Синяя. Справа на столе.

– Хорошо, нет проблем.

Вечерами в клубе все выглядело иначе и иначе звучало. Не так душно и очень тихо. Я слышала только стук своих шпилек о паркет. Мчалась по коридору – и застыла.

Уже знакомый звук.

Боже, или ты не останавливался?

Улыбнулась. Свернула к двери. Он снова был у окна. Тот же ритм. То же дыхание. Видимо, ему тоже нравилась темнота. Свежий воздух. Одиночество.

Я прижалась к дверному косяку и наблюдала. Сосредоточенный, он ни за что не заметит меня. Как заведенный он избивал грушу. Интересно, о чем он думал в эти минуты? Прижала синюю папку к груди и размышляла о нем.

Вдруг он остановился.

Заметил?

Снял толстовку, прошелся по залу, восстанавливая дыхание. Вытер лицо краем майки. Короткие волосы. Мощная покатая спина. Сильные руки, красивая трапеция. Босые ступни. И отличная задница.

Дышал тяжело. Ходил по кругу, как зверь в клетке.

Ну, почему здесь так темно? Разочарование.

Было поздно, надо было возвращаться домой. Да и хотелось остаться незамеченной. Нравилось наблюдать за ним издалека.

Вчера сюда меня привел алкоголь и случайность, сегодня – стечение обстоятельств. Тогда я еще не знала, что завтра сюда меня приведет банальное желание увидеть его таким снова.

В ту ночь я впервые думала о нем. Спортсмены меня не привлекали, тем более, боксеры. Всегда казались упрощенной версией мужчин.

Но эта сила… цепляла.