скачать книгу бесплатно
Я подошел почти вплотную, она посмотрела на меня и в то же время не на меня. Голова дернулась вбок, потом обратно, губы шевелились, но не оттого, что она говорила, а как будто просто так, независимо ни от чего. Несколько секунд я наблюдал. После третьего движения головой она наконец сказала:
– Я хотела…
– Что ты хотела?
Ответа не последовало. Я взял в руки ее голову, которой она все пыталась совершать это одно и то же ритмичное движение. Взгляд был как будто расфокусирован, хотя это и трудно определить в свете одного фонаря, но казалось, что она не может сосредоточиться на моем лице, а смотрит куда-то, будто сквозь меня.
– Оксана…
– Я хотела…
– Оксана, что с тобой?..
Пауза в несколько секунд, и снова:
– Я хотела…
Она была явно не в себе, в состоянии, похожем на алкогольное опьянение, но только гораздо более не то чтобы выраженном, но специфическом. К тому же алкогольного запаха не было, поэтому я подумал, что она, скорее всего, под наркотиками.
Я потрогал ее руки и лицо: явно замерзла, но вряд ли осознавала это. Ясно было, что нужно вызвать скорую, которая вот так сразу вряд ли приедет, но и ждать на улице было холодно. Маша, наверное, сильно удивится и не обрадуется, но, с другой стороны, может получить даже какое-то злорадное удовольствие, увидев мою прежнюю любовь в таком состоянии – жалком и опустившемся. К тому же я был трезв, и подозрений в том, что мы вместе проводили время, быть не могло.
– Оксана, пойдем…
Просто так она явно не пойдет: не в состоянии. Я взял ее подмышки и помог ей подняться. Сама она не могла стоять на ногах и фактически только помогала мне передвигать ее. Сделали два шага в сторону подъезда. Черт, тяжело. Наверное, сперва нужно позвонить, а потом уже тащить ее домой. Вдруг быстро приедут. Хотя как же, дождешься их. Мысли путались, а потому нужно было просто сосредоточиться и сделать хоть что-то. Посадил ее обратно на скамейку.
– Я просто хотела…
– Да знаю, знаю, бля, хотела она… Дура…
Достал телефон, набрал номер.
– Алло, скорая… Тут, похоже, отравление какой-то дрянью, может наркотиками. Девушка не в себе. Вроде не алкоголь. Хотя не знаю. Нашел ее на лавочке около подъезда. Адрес…
– Я хотела…
– Да заткнись ты уже! Пошли. Дура. Господи! Этого еще не хватало на мою голову.
Взял ее под руки и поднял, дотащил до подъездной двери, позвонил в домофон.
– Да.
– Маша, это я.
Открыл дверь, дотащил ее до лифта. Черт побери, как в прежние времена: обнимаемся в подъезде. Когда-то в такие минуты только от ее присутствия рядом разум затуманивался, и я гладил ее волосы, скользил рукой по спине вниз, по нежной ткани платья, ощущая под ним молодое горячее тело, и, дойдя до талии, притягивал его еще теснее к себе и целовал любимые губы, нежно и жадно.
Теперь мы стояли, словно по иронии судьбы, вынужденно обнявшись, она смотрела то на меня, то куда-то вбок своими большими, неестественно раскрытыми глазами, ничего не могла сказать, и неизвестно даже, понимала ли она, что происходит. Лицо ее не сильно изменилось с тех пор, когда мы были вместе, или я не замечал этих изменений – не учитывая, конечно, теперешнее невменяемое состояние. Те же глаза, тот же нос, те же губы: все, что я сперва любил, а потом ненавидел.
Я смотрел на нее и думал, что надо же быть такой дурой, чтобы испортить вот так все: и мне – тогда, и себе – теперь. Глупо. Как же глупо все вышло. И вдруг стало жалко то ли ее, то ли себя, то ли времени, которое мы провели, если подумать, зря, то ли нашего будущего, которого нет. Сейчас мы поднимемся в лифте, и все закончится.
Двери открылись, мы зашли. Пятнадцатый этаж. Сколько у нас есть – секунд десять? Пятнадцать? Двери закрылись, я прижал ее к себе и начал гладить волосы и целовать ее лицо. Пусть. Все равно она ничего не вспомнит. Зато я вспомню еще раз: ощущение ее волос на руках, прикосновение к ее коже и губам, ее запах. Запомню, может быть, навсегда, а может быть, до следующего раза… Господи, какая дура… Да и я дурак…
Мы вышли из лифта, дошли до двери, которая была открыта.
– Маша, помоги, пожалуйста.
Маша подошла, увидела нас – меня и практически повисшую на моей руке Оксану, кажется, сразу поняла, что та едва стоит на ногах, и без всяких вопросов взяла ее под руку. Так мы довели ее до кухни и посадили на стул.
– Может, на кровать ее положить? – спросила Маша, глядя на полулежащую на столе Оксану.
– Не знаю. Пусть пока посидит. Скорую я вызвал.
– А это вообще кто? И что с ней?
– Это… На лавке под подъездом у нас нашел… Сидела там… Обдолбалась, похоже… А вообще, это моя знакомая, Оксана…
– Та, про которую ты рассказывал?
– Да, та. Так что знакомься. И извини, что так. Но… не оставлять же ее там.
– Да-а-а… Что ей понадобилось?
– Почем мне знать? Я ее вот такую и нашел… Сказать ни черта не может. Только мычит, да и то плохо…
– Я хотела… – вдруг сказала Оксана.
– Вот это все, что она может сказать.
– Похоже, сильно она нажралась чего-то. Не померла бы тут.
– Не знаю. Думаю, вряд ли.
Я снял куртку и ботинки, сел за стол рядом с Оксаной, Маша села рядом. Оксану мы решили не раздевать, только куртку расстегнули. На полу были грязные следы. Я смотрел на пол.
– Наследили мы тут.
– Ничего, вытрем. Главное, чтобы быстрее приехала скорая и забрала ее.
– Да.
Полчаса идиотского неловкого ожидания, казалось, длились вечно. Так мы и сидели за столом втроем. Оксана молчала, иногда только выкрикивая: «Я хотела!», и еще что-то невнятное. Я старался не глядеть ни на одну из них. На Оксану смотреть было больно, на Машу – стыдно.
А Маша смотрела то на меня, то на нее, пыталась о чем-то заговаривать со мной, но я обходился короткими ответами из ничего не значащих фраз. Маша, видимо, чтобы хоть чем-то заняться и отвлечь себя от дурацкого ожидания, набрала в ведро воды и принялась мыть пол.
За несколько минут до прихода врачей Оксана вырубилась. Сперва я подумал, что она умерла, но дыхание вроде было, пульс тоже. Пришлось отнести ее на кровать в нашу спальню – ту самую, где Егор застал нас с Машей за фотосессией.
Врачи зашли, осмотрели лежащую без чувств пациентку – зрачки, пульс, – спросили меня, известно ли, что она употребляла. Я ответил, что нет, поскольку нашел ее на лавочке, когда шел домой с работы, уже в невменяемом состоянии, и рассказал про все симптомы. Я, в свою очередь, спросил, что они об этом думают. Они сказали, что похоже на отравление наркотиками. Невольно подумал про отца. Где только они находят эту дрянь, и зачем жрут ее? Мало им идиотизма в этом мире! Судя по всему, мало. Папа вот быстро переместился в другой.
На мой вопрос, не умрет ли она, врач сказал:
– Это вряд ли.
И подумав немного, добавил:
– В этот раз вряд ли. Но обычно живут они не больше пяти лет. Это в лучшем случае. Да и не известно пока, на чем вообще она сидит.
Ее погрузили на носилки и унесли.
Маша еще раз помыла пол и предложила поужинать. Я сказал, что не хочу и, пожалуй, только чай попью. Мы сидели за столом друг напротив друга. Маша ела суп, который приготовила специально к моему приходу, я пил чай и ощущал подкатившую к горлу тошноту и усталость. После пяти минут молчания, глядя в свою тарелку, она спросила:
– Любишь ее?
Я, смотря на чашку с нарисованным на ней корабликом, ответил:
– Нет.
Эпилог
1
– Здравствуйте, Егор Алевтинович! Проходите. Садитесь, пожалуйста.
– Добрый день.
– Как у вас дела? Как самочувствие?
– Во-первых, попрошу называть меня правильно.
– Хорошо. Как вас следует называть?
– Святой Егор, Великий посланник Божий… Знать надо… Таких, как ты…
Пожилой мужчина в белом халате не был ни удивлен, ни смущен. Казалось, смутить его вообще невозможно. Он и глаза-то как будто редко отрывал от бумаги, чтобы посмотреть на Егора, и все время что-то записывал. Еще трое, мужчина и две женщины, сидели поодаль, за другим столом, и молча наблюдали. И, наконец, еще двое, крупные парни, стояли позади, метрах в двух. Все, кроме Егора, были в белых халатах, а он – в спортивном костюме и тапочках. Он смотрел на сидящих за отдельным столом троих, и лицо мужчины казалось ему очень знакомым, до боли знакомым, как будто видел он его едва ли не каждый день, однако где именно, вспомнить не мог. После тщетных попыток напрячь память Егор перевел взгляд на того, кто вел беседу, и продолжил:
– … Таких, как ты, подонков давить надо. Я всегда давил…
Глаза врача поднялись и посмотрели поверх очков:
– Простите, а чем давили?
На лице Егора появилось выражение удивления такому глупому вопросу:
– Желтым…
– Так… Желтым… А чем желтым?
Этого количества вопросов Егору оказалось достаточно, чтобы он смог привести себя в рабочее настроение. Ноздри его расширились, губы приподнялись в гримасе вроде боевого оскала, глаза впились в противника. Медленно и негромко, на выдохе, чуть ли не сквозь зубы, показывая тем самым даже интонацией, в дополнение к своему виду, полнейшее презрение к оппоненту, процедил:
– Ты идиот, что ли?
И опять поймал взгляд врача поверх очков – спокойный, уверенный и потому, может быть, обескураживающий для Егора, привыкшего, что оппонент, как правило, более низкий по должности и потому зависимый, испытывает волнение и страх. Невозмутимость эта повлияла на него так, что он как будто на секунду растерялся, и в этой своей растерянности вскинул руку и показал пальцем на врача, сидящего за другим столом, чье лицо ему казалось таким знакомым:
– У него спроси. Он таз придумал. Он знает.
Врач продолжил:
– Мы обязательно у него спросим, что он придумал, какой еще таз. Но несколько позднее. Егор Алевтинович…
– Святой Егор!!! Сука, Святой Егор!!! Сколько раз тебе повторять надо?!
Он проорал это так неожиданно, что, казалось, и сам удивился своей выходке. Санитары сделали шаг вперед, но врач жестом остановил их. Егор неожиданно перешел почти на шепот:
– Все вы, отродия дьявольские, гореть будете за то, что сделали и делаете. Меня назначили. Меня назначили. Я – главный! Куда вы все прете, уроды?! Людей только воровать умеете! А мы – герои! Да мы в такую метель трактора из сугробов вытаскивали! Мы! Мы все застроили! Да я за год строил, как за пять. Вас всех кара Божия ожидает. Я посланник Божий! Пади к моим ногам! Оближи мои ноги, урод!
Тут он встал со стула, скинул тапки, гордо поднял подбородок и надменно уставился на врача.
– Святой Егор, давайте мы это оставим на потом. А сейчас сядьте, пожалуйста. Сядьте.
И, словно удивляясь собственному послушанию, Егор сел на стул, не спеша надел тапочки.
– Ну вот и хорошо. То есть вы утверждаете, что вы – Святой Егор, посланник Господа, и всех нас ждет божья кара?
– Да. Конечно.
– Позвольте спросить, кара за что?
Тут Егор задумался, сморщил лоб, опустил глаза и начал говорить:
– Послушай, сынок…
Доктор, который был старше его лет, наверное, на десять, и глазом не моргнул.
– …Когда я в девяносто первом баню строил для одного генерала в Сибири, который туда шлюх возил на вертолете и трахал их там по три за раз… Мужика он там застрелил еще на охоте… Но плевать на мужика. Кому он нужен. Жена его умерла потом, говорят, через год. А дочь его, мужика этого, я трахал потом. Нашла меня, говорит: ты виноват. Дура. Забавно, да… Так вот, когда я баню для него строил, я себе ногу повредил… Кирпич упал… Вот сюда… С тех пор хромаю слегка… А он денег украл тогда так, что мне и не снилось. А потом вертолет его упал. Разбился. Я как раз с дочкой того мужика в бане был… Сосала она хорошо… Приходилось, конечно, но что поделаешь… Говорю ей один раз (ну, выпил): на твоего батю ствол направили, а теперь вот на тебя тоже, и прямо в рот ей…
Тут Егор расхохотался, громко и безудержно.
– А-ха-ха-ха! Ствол на нее направил… А-ха-ха-ха! Весь рот ей залил… Течет все… А-ха-ха-ха! А у нее слезы на глазах… А-ха-ха-ха! Вся, сука, мокрая… А-ха-ха-ха-ха-ха! Понимаешь… Вся… Сука… Мокрая…
– Хорошо, Святой Егор. Интересная история. Это мы поняли. Как вам кажется, почему вы здесь находитесь?
Егор опять ткнул пальцем во врача, сидящего за другим столом:
– У него спроси.
– Но все же как вы думаете? Вы здоровы?
– Урод! Умный, что ли? Или смелый? Таких, как ты, я давил всегда! Конечно, я здоров! Сука!
– Значит, здоровы. Хорошо. В таком случае что вы здесь делаете?
