Демонхаус

Я прижимаю пальцы к его пылающим щекам.

– Откуда это? – Рекс со свистом втягивает воздух и обхватывает мой подбородок.

– Что?

– Дикая потребность слиться с той, кого ненавижу…

Я открываю рот, чтобы наконец отвергнуть его, но мое внимание отвлекает звук шагов за спиной.

– Сара, там… Оу…

Иларий.

* * *

Владелец соловьиного голоса осторожно следит за нами из-за двери. Свет приглушен, и парень напоминает привидение не меньше Олифера: кожа такая же сахарная, только волосы цвета пшеницы. Видимо, наблюдает уже долго. На безопасной дистанции. Зеленые глаза широко распахнуты: взгляд изумленно бегает от меня к ведьме, задерживается на моих пальцах, которые впиваются в поясницу девушки.

Час назад я горланил, как эту стерву ненавижу, а теперь сижу и обнимаюсь с ней в кресле. Замечательно.

– Что… там? – устало интересуется Сара.

– К тебе пришли, – отвечает Иларий, отворачиваясь.

Похоже, наши с Сарой похождения парню не нравятся. С чего бы?

– Кто? – вздыхает Сара. – Если Катерина, то пусть подождет.

– Сказала, что ее зовут Инга.

Как зовут?!

Я подскакиваю, и Сара падает на пол.

– Твою мать! – вопит она. – Я тебя сейчас второй раз прикончу!

Однако до ее гнева мне теперь дела нет, ведь есть куда более важный вопрос.

– Что за Инга?

– Клиентка, – рычит Сара, поднимаясь. – Ну, погоди, вернусь я… Сегодня же отправишься за дверь в подвале!

Злая Сара выходит из комнаты, а я хватаю Илария за рукав и тащу следом за ней. Парень несется быстрее меня: боится, что порву его любимую золотую рубашку.

– Рекс, ты чего всполошился?

Я поднимаюсь по лестнице и, пока ведьма приветствует гостью, выглядываю из-за угла.

– Это невозможно, – твержу я себе под нос до того момента, пока не всматриваюсь в лицо Инги, которая спокойно пьет кофе на кухне.

Иларий тянет меня назад, тихо причитая:

– Это просто клиентка Сары, что с тобой?

Я ухмыляюсь, сдерживая приступ истерики и чувствуя под ребрами сосущую воронку.

– Нет, Ларик… Это моя невеста.

Глава 4

Предатель

О да, у меня есть невеста.

Если кто-то уже поставил на мне клеймо мерзавца, вот вам подтверждение, но, прежде чем полетят тапки, позвольте оправдаться. В конце концов, все совершают ошибки.

С Ингой я познакомился восемь месяцев назад. Ей было восемнадцать. Три месяца назад я сделал ей предложение. Еще через месяц – засомневался. Да только дело было сделано. Как бы я сказал ей, что передумал? Духу не хватало! Собирался, конечно, однако ждал момента, избегал ее. Когда, как не сейчас… когда я сдох. Но думаю, нам лучше вернуться к происходящему, верно?

Я скриплю зубами и застываю посреди гостиной каменным изваянием, не в силах пошевелиться от шока.

Безмятежность, Рекс, самообладание и трезвость ума… надо сохранять спокойствие. Спокойствие? Да какое на хрен спокойствие? Что Инга, черт ее забери, здесь делает? Она причастна к моей смерти? Да быть того не может!

Девушка, чьей руки и сердца я когда-то просил, поворачивается и роняет прозрачную кружку.

Пронзительный удар. Стекло звенит о кафель. Остатки кофе расплываются по полу, превращаются в кривую кляксу, и я вглядываюсь в эту гребаную лужу внимательнее прорицательницы на ярмарке. Зачем? Понятия не имею. Стою и смотрю на лужу кофе, как идиот, словно надеюсь увидеть в пятне ответы на все вопросы мироздания… либо просто оттягиваю момент скандала.

Спустя десять секунд я перевожу взгляд на Ингу. Она обескуражена. Я же стараюсь заморозить на лице безразличие, хотя под горлом тикают секунды до взрыва – не тот я человек, хладнокровие во мне не приживается, отторгается мгновенно.

Надо бы развернуться и просто уйти.

Сейчас я готов смотреть на что угодно: хоть на блюющего в туалете пьяного Рона, хоть на сварку. Только не на невесту.

– Ну и кто он? – цежу я. – Ради кого ты решила избавиться от меня?

Не знаю почему, но это первое, что приходит мне в голову: видимо, из-за разговора Сары с девушкой в саду.

Серые глаза Инги странно блестят. Губы цвета пепельной розы приоткрываются. Дрожащими пальцами моя невеста сжимает сиреневый подол своего платья, и на ее персиковых щеках проступает румянец.

Почему она молчит?

Испугалась?

Я вдруг вспоминаю фразу Инги незадолго до моей смерти: когда человек не видит свою слабость, им легко манипулировать, – вроде как слова ее покойной бабушки. Хорошее наставление, если бы не одно «но». Не Инге давать мне советы. Эта девушка манипулировала мной с момента знакомства. Непревзойденная интриганка. Устраивала концерты по любому поводу, потом делала невинное лицо, а сама-то была со мной из-за денег. Тогда я не придавал этому значения. А теперь… У меня нет родственников, которым можно передать наследство, после моей смерти все бы досталось ей. Однако мы не успели пожениться… да и самой бы ей это в голову не пришло.

Миндалевидные глаза Инги слезятся, радужки превращаются в плавленое серебро, потоки слез вот-вот заструятся по впалым скулам и приподнятой верхней губе, придающей личику кошачье выражение. Маленький нос моей невесты подрагивает, и на лице ее в целом возникает такое выражение, точно я ей пощечину отвесил. Ее черные волосы длиной чуть выше плеч взлохмачены.

У меня жутко зудят ладони. Знаете, такое покалывание, когда хочется кого-то придушить? Это оно.

Не услышав ответа, я подступаю.

– Так ради чего ты решила убить меня? – ору я, не выдерживая этой минуты молчания, да и просто чтобы Инга наконец открыла рот.

Иларий испуганно падает в кресло. Сара вздергивает брови. Один лишь Рон копается в холодильнике – его и Армагеддоном за окном не отвлечешь от поиска выпивки.

Инга выдавливает сиплый набор слов:

– Ты… да ты… сукин сын! Так и знала! Думал, я дом твоей шлюхи найти не смогу?

Я не сразу подбираю ответ.

– Какая шлюха? Не прикидывайся идиоткой, Ини. – Я делаю несколько шагов, оказываюсь перед Ингой и впиваюсь пальцами в ее узкие плечи.

Аромат абрикосовых духов проникает в нос, и я слегка усмиряю свою ярость, подхваченный некоторыми теплыми воспоминаниями об этой девушке, но ее металлические радужки начинают плавиться, и становится ясно, что Инга вот-вот зарыдает.

Не желая лицезреть очередную драматическую сцену, я быстро чеканю:

– Ты наняла Сару, чтобы убить меня?

– Ты больной?!

Щеку обжигает. Инга дает мне оплеуху и окончательно пускается в слезы, поднимает крик:

– Мало того что развлекаешься с прошмандовкой, так еще и смеешься надо мной. Ты подонок, Рекс!

Она отталкивает меня, вытирает рукавом лицо и поворачивается к Саре. Мой язык скручивается – отказывается комментировать. Ревность Инги выглядит искренней. Неужели я ошибся? Если она не нанимала Сару, то почему она здесь? Как нашла дом? И – о черт! – теперь Инга знает, где я.

Испуганно заглядывая в задумчивое лицо ведьмы, я мотаю головой и одними губами шепчу: «Нет» – ведь Сара явно что-то задумала. Рядом с ней ножи. Она на них посматривает. С какой это целью?

Сам влип, еще и Ингу втянул! Твою мать, что делать?

Рон отхлебывает пиво из бутылки, демонстративно рассматривая пухлого паука в углу комнаты (типа дела нас, идиотов, его не волнуют). Он восьминогому даже имя дал – Жоржик – и запретил трогать своего друга, хотя я очень старался прибить Жоржика свернутым журналом. Всегда ненавидел этих созданий. С их колючими лапами… Гадость! Как можно симпатизировать подобной мерзости?

Иларий внимательно разглядывает Ингу, он снял очки и кусает кончик заушника.

Невеста чертыхается на Сару, угрожает выдрать ее клоунские волосы, и я понимаю, что Ингу надо срочно отсюда вытаскивать, потому обхватываю запястье девушки и притягиваю ее к себе.

– Она мне нравится, – мурлыкает Сара, хватая нож с подставки. – Оставим ее? Будет кричать тебе непотребствами за меня.

Сара машет мне лезвием. Блик скользит по острию. Страх сжимает меня в своем свинцовом кулаке, пока ведьма хитро посмеивается.

Я сглатываю, беру вырывающуюся Ингу за подбородок и шепчу:

– Как ты меня нашла?

– Увидела запись в блокноте. Там был адрес, – шипит невеста, колотя меня в грудь. – Отпусти!

Точно. Память ни к черту. Я записал адрес. Не то чтобы «Платановый бульвар, 47» запомнить сложно, но я мог, а потерять Сару боялся больше, чем ногу или руку. И как она умудрилась так свести с ума? Ни к одной девушке подобного не чувствовал. Околдовала, дрянь! Сам бы я не явился. Или явился? Хочу треснуть себя по лбу, но вместо этого тащу Ингу к выходу.

– Что ты делаешь? – протестует невеста. – Если решил меня бросить, то хотя бы имей совесть сказать в лицо, а не прятаться в доме своей проститутки!

– Проститутка, шлюха… – смакует Сара, потирая мизинцем лезвие. – Мы подружимся.

Теперь уже внимание на нас обращает Его Величество Рон. Иларий в припадочном состоянии ковыряет обивку кресла.

– Подзаборная… – вопит Инга, но я закрываю ее рот.

Рост у нее всего сто пятьдесят девять сантиметров, так что я поднимаю ее над полом, чтобы эта веретеница не выскользнула и не кинулась к ведьме. Ногти Инги до крови раздирают мои руки. Я не даю невесте повернуться, боюсь, что та же участь ожидает мои глаза.

Сара изображает инфаркт.

Как же мне выпроводить Ингу?

Сердце стучит в предчувствии катастрофы. Я прислоняюсь ртом ко лбу Инги, нежно целую, желая сбить с толку, и когда невеста приходит в замешательство от моей наглости, говорю ей на ухо:

– Я не сплю с этой девушкой, слышишь? Уходи сейчас же. Ты в опасности.

Инга сдвигает брови: смесь недоверия и отвращения.

– А мои чувства, Рекси? Прошлой ночью ты говорил, что любишь меня. – Сара театрально прислоняет тыльную сторону ладони к переносице и щебечет: – Говорил, что я любовь всей твоей жизни. Королева снов. Сказку обещал. Лгун! Все мужчины одинаковые. Я ведь верила… а ты… у тебя невеста! Вчера я была лучшей на свете, а сегодня проститутка! Ты жестокий человек, Рекс… Я так любила тебя! Какая же я дура!

Сара воет и закрывает лицо, сползает на корточки, опираясь о кухонную тумбу, затем выставляет руку перед собой и подносит лезвие к венам на запястье.

Инга трясет меня и вопит:

– Останови ее!

Она переводит взгляд с Рона на Илария, недоумевая, почему они молчат, почему не вмешиваются.

– Пусть она проваливает! – визжит Сара и подносит лезвие к горлу.

Отчаянная девушка, честное слово. Но я благодарен ей – самому смешно, – потому что Инга поверила, и, судя по взгляду, больше претензий к самой Саре не имеет, раз та не знала обо мне правду. Я выдыхаю и отпускаю Ингу. Ведьма оказала мне услугу. С чего бы, интересно? Не захотела марать рученьки?

Невеста проклинает меня напоследок и выбегает во двор, грозится опозорить перед людьми, забрать все вещи в квартире, обещает убить… последнее, впрочем, безумно забавно.

Когда дверь за Ингой захлопывается, я разворачиваюсь. Сара запрыгивает на кухонную тумбу и изящно болтает ногами.

Я зыркаю на нее.

– Спасибо, теперь я урод в ее глазах.

– Теперь? – хохочет ведьма.

– Я и не знал, что это для тебя открытие, Рекс, – изображает напускную растерянность Рон. – А то, что ты мудак, наверное, тебя вообще в шок повергнет?

– Никакой я не мудак, – сужаю я глаза от злости.

Рон сминает банку между ладоней и фыркает:

– Ты мудак, каких поискать. Это я тебе как мудак со стажем говорю. – Он салютует мне новой банкой и ржет. – Имея под боком красивую молодую невесту, ты прискакал в этот дом, чтобы нырнуть в постель к девушке, которую знаешь меньше суток.

Я раздраженно тру переносицу, не зная, что на это ответить, ведь доля смысла в словах Рона есть, а потом чувствую теплую ладонь на плече и поворачиваюсь. Иларий. Единственный человек, у которого на лице сожаление, а не насмешка. Рона и Сару устроенная Ингой сцена от души веселит.

Парень решает стать моим адвокатом и произносит речь защиты:

– Будь Рекс так плох, Инга бы не захотела выйти за него замуж.

– Я не идеальный, – вздыхаю я. – Но и не худший, знаете ли. Ингу не так просто выдержать, она та еще заноза под ногтем.

Над дверью звенит колокольчик, который Сара повесила несколько дней назад, чтобы оповещал о приходе незваных гостей. Точнее о том, что кто-то впустил гостя самостоятельно, ведь главный вход закрыт на три замка.

В проходе снова показывается Инга и шипит, гордо вздергивая носик:

– Чтобы ты знал… я сплю с Тимом.

Услышав признание невесты, я проваливаюсь куда-то в небытие, куда-то в гиперпространство. И если первая часть фразы, учитывая мой собственный поступок, вызвала внутри лишь недоумение, то ее окончание, это гребаное имя – Тимофей – вырвало мне легкие. Я не замечаю, как оказываюсь рядом с Сарой, не понимаю, как в руке появляется нож, с которым я, видимо, хочу отправиться к тому самому Тиму, и как я бросаюсь на Ингу, успевая заорать единственное слово:

– Что?

Глава 5

Правда или действие

Отчаяние.

Ярость.

Боль…

До меня вдруг доходит любопытная деталь: из-за этих прекрасных чувств Рекс лишается силы – она выплескивается из него подобно радиации при ядерном взрыве. Поразительно. И как я раньше не заметила? Не могла не заметить, нет. Его загадочная броня дала трещину именно сегодня.

Растерянно потирая указательный палец, я улавливаю острый вкус энергии, которая изливается из души Рекса. За десятки лет я так и не привыкла к способности ощущать чужую ауру как нормальное явление. У живых она стабильна, не считая эмоциональных волн, а вот у призраков… плещет вспышками во все стороны. Без оболочки человеческая душа – бесконтрольный торнадо. Но не у Рекса. Хотя меня волнует другой вопрос: почему его сила будто в коконе? Почему не покинула его вместе с телом? Почему я не могу вытащить ее наружу?

Одно радует: лазейка есть. Сильные эмоции. Возможно, и страх сработает?

Рекс с грохотом сносит стул и абажур, напоминая своим поведением чокнутого быка. Хочется помахать ему красной тряпкой. Иларий ахает к месту и не к месту, а Рон бубнит, что от Рекса много шума.

Я же решаю абстрагироваться и придумать, как довести Рекса до крайней точки кипения. Силы, черт возьми, снова к нему возвращаются!

* * *

Дверь захлопывается перед носом.

Я бегу за невестой, ощущая себя так, словно все вокруг – чей-то профессиональный розыгрыш или мой горячечный бред, который никак не закончится, но убить Тима мне, ей-богу, хочется по-настоящему. Я, честно сказать, не способен на убийство, но за то, что он спал с моей невестой, я бы с удовольствием поразмахивал не то что ножом, а пчелиным ульем у его смазливой рожи.

Больше всего меня уничтожает не сам факт их интрижки, а мое собственное непонимание ситуации, ведь я считал Тима своим другом. Он за что-то мне мстит или действительно влюбился в Ингу? Тим знал, что я передумал насчет женитьбы, знал, что хочу расстаться с невестой, но зачем было начинать крутить с ней роман за моей спиной?

Иларий хватает меня под грудью, не давая выбежать из дома, из-за чего я роняю чертов нож и застываю. Готов поклясться, что парень хихикнул чужим хрипловатым голосом и что-то прошептал, заставив меня растеряться и опомниться. Но, возможно, у меня уже банально едет крыша…

Я чувствую запах ландышей и мяты: Иларий пахнет как романтичная школьница, мечтающая выйти замуж за принца из тридевятого царства, однако аромат его духов чудесным образом меня успокаивает, и, помотав головой, я вновь осмысливаю слова невесты.

Тимофей – не только мой друг, но и партнер по бизнесу. Несколько недель назад мы с ним спарринг устраивали, обедали вместе, строили планы, а он все это время невесту мою трахал? Потрясающе.

– В чем дело, Рекси? – слышу я сладкий голос Сары над ухом.

Иларий отпускает меня, и теперь уже на моей талии сжимаются ладони ведьмы, ее пальцы ныряют под кофту и нежно спускаются вдоль живота.

Усмехнувшись, Сара поворачивает меня к себе за подбородок и дразняще выговаривает:

– Понял, что мир не вертится вокруг твоего носа, и пока ты считал себя альфа-самцом, кто-то грабил твою берлогу?

Она поглаживает мой торс, скользит до ремня на джинсах, и я не могу понять, хочу ли оттолкнуть ведьму или, наоборот, заставить ее опустить руку куда ниже, прямо под ремень.

– Во-первых, я никогда не считал себя альфа-самцом, – бурчу я под нос, – во-вторых, я не намерен выслушивать нотации от стервы, которая убивает людей и коллекционирует их призраки у себя дома, как аквариумных рыбок. И почему это ты вдруг так легко отпустила Ингу? Почему не заколдовала, как того полицейского? Почему не убила?

– Я убиваю лишь мужчин, – мурлычет Сара.

Ее пальцы сжимаются на ремне и ненароком касаются ткани, натянутой моим членом, который от всех этих поглаживаний ниже пояса давно пришел в боевую готовность, как бы я ни старался абстрагироваться. Ведьма играет со мной, издевается, а я ничего не могу с собой сделать. Другой вопрос: зачем ей это? Почему она не отправила меня за дверь в подвале – в ее гребаный вольер для призраков?

С губ слетает несколько ругательств. Я хватаю ведьму за белоснежную шею, делаю несколько шагов и плотно придавливаю девушку к стене. Наши губы оказываются в десяти сантиметрах друг от друга. Полчаса назад эта девчонка всячески соблазняла меня, но в итоге не дала даже поцеловать, что меня жутко бесит, – меня все в ней бесит, до рези под ребрами бесит, и Сара была права, когда сказала, что я хочу овладеть ею, чтобы выпустить ярость, которая во мне копится.

Я не могу взять над ней верх. Она повелевает призраками дома, а я один из них. Ее хренов раб. Однако секс с ней… это кажется заманчивым, и не только из-за того, что она чертовски сексуальна (что тоже неплохо), нет, это некая иллюзия власти – то, что она будет в моих руках, делать то, что хочу я или хотя бы мы оба… если, конечно, Сара не закует меня в кандалы.

Держа ведьму одной рукой за шею, другой я глажу ее бедро сквозь кожаные лосины, и слышу многозначительный кашель Илария: он не сводит с меня салатовых глаз, бесцеремонно следит за каждым действием в отношении Сары, что выглядит странно. У меня два варианта. Он или ревнует ее, или знает то, чего не знаю я: причину, по которой к этой фурии нельзя прикасаться.

Ведьма хмыкает и останавливает меня, убирая ладонь со своего бедра.

– Что ты делаешь, Рекси? – невинно улыбается Сара и приоткрывает пухлые алые губы.

Словно она невинная девица, а я развратный старый байкер.

– Собираюсь продолжить начатое в подвале, – шепчу в ее висок. – Ты сама этого хотела.

– Я? Хотела? Тебя, что ли? – удивляется в ответ Сара и хохочет. А после выскальзывает из моих объятий и модельной походкой направляется к двери, ведущей на задний двор. – Извини, Рекси, у меня есть дела поважнее, чем задетое эго самовлюбленного павлина.

Я оскорбленно моргаю.

Рон, глядя на меня, растягивает губы в паскудной улыбочке, и шрам на его лице становится еще уродливее.

Любопытно, почему шрам остался после смерти? Мой на плече исчез. Жаль. Он служил ярким напоминанием, что драться на ножах за девчонку – затея не очень умная.

– Видел? – бурчу я, показывая Рону средний палец.

Ехидно хихикая, Сара исчезает за дверью на улицу. В гостиную проникают свист ветра и аромат осенних листьев, который раньше я очень любил, как и само время года – осень, теперь же оно ассоциируется со смертью. Интересно, можем ли мы выходить из дома в канун Дня всех святых? это было бы символично. день, когда нечисть разгуливает по миру живых, а кто я, как не нечисть?

Я стараюсь поменьше об этом думать.

Пока не выясню точно положение вещей, я решил придерживаться старого доброго принципа: если не можешь справиться с проблемой, измени свое отношение к ней. И начал относиться к этому дому с иронией. Как еще не сойти с ума, когда в подвале буквально лежит твое собственное тело? Я должен сохранять спокойствие (которое мне несвойственно, но я, мать вашу, стараюсь).

Иларий тянет меня за локоть к шахматному столу.

– Тебе надо остыть, – предлагает златовласый. – Можем обсудить Ингу.

– Черта с два! Пусть катится в преисподнюю! И подавится всеми моими пожитками.

Я сплевываю в цветочный горшок, вспоминая рожу предателя Тима, и опускаюсь за шахматный стол у панорамного арочного окна. Ежусь от сквозняка из форточки. Гроза, которая час назад кружилась над домом, сверкая молниями и грохоча раскатами, магическим образом уплыла на запад, оставив после себя лишь легкий дождик, освеживший разноцветные листья.

Я выбираю белые шахматные фигуры. Пока Иларий выставляет на доску свою черную армию, я колю палец о булавку на кофте, чтобы отвлечься от мыслей об Инге. Боль не особо спасает, и я перевожу взгляд на сад. Мизинец слегка щиплет. В душе по-прежнему звенит ледяной колокольчик разочарования во всем мире. Что у меня за судьба такая? Вечно сидеть под чьим-то замком. Избавляешься от одной клетки, как появляется новая: когда фигурально, а когда и буквально, как сейчас или… в детстве.

Отец не раз запирал меня в клетке на ночь.

Самой. Настоящей. Клетке.

Вздохнув, я наблюдаю, как тучи постепенно уплывают и солнце скромно золотит просторный двор редкими лучами. На могилах воркуют два взлохмаченных голубя, третий купается в луже. Сара сидит под старым дубом в позе лотоса и медитирует.

– Хорошо, давай обсудим что-нибудь другое, – участливо отвлекает меня Иларий. – Хочешь, научу тебя паре отличных ходов в партии?

Я лениво толкаю пешку на D4. Иларий перемещает коня на F6.

– Лучше расскажи, чем ты закидываешься, чтобы так спокойно выглядеть. Разве ты не хочешь выбраться отсюда? – Я переставляю пешку на С4, а Златовласый на G6. – Ты делаешь все, что Сара скажет. Совсем гордости нет?

– Сара не просит делать ничего, что могло бы задеть мою гордость, – задумывается он, качая шахматного коня кончиком ухоженного пальца. – И нет логики в том, чтобы искать выход из дома. Мы призраки. Даже если выберемся за порог, куда нам идти?

Я фыркаю.

– Чушь.

– Чушь? – снисходительно улыбается Иларий.

– Мы не призраки. Мы обычные люди. Или что-то между. Я не чокнутый, понимаю, что мертв. Но хочу выбраться из дома. Не важно куда: в загробный мир или в мою квартиру, главное – подальше от этого проклятого сарая. Кстати, если официально ты мертв, как ты сидишь в социальных сетях?

– Ну, – парень почему-то смущается, – под выдуманным именем. Мало ли в мире похожих друг на друга людей, да? А насчет этого дома… Дом сорок семь – особенное место, – загадочно поясняет Иларий, и его ферзь съедает мою пешку.

Он поддается мне, хотя может поставить мат в несколько ходов. Кажется, я уже несколько раз подставил под удар свою королеву, но Иларий проигнорировал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Надпись над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери. – Здесь и далее цитаты из «Божественной комедии Данте Алигьери. (Перевод Д. Минаева.)