Демонхаус

Софи Баунт

Демонхаус

Серия «Право на любовь. Остросюжетные романы Софи Баунт»

Иллюстрация на обложке и скетчи ALES

Внутренние иллюстрации и форзац LANCHEVA

Дизайнер обложки С. Леманн

Вклейки Digital Wizards

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация: © Senimanto_id / Shutterstock.com / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Баунт С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

Дом на Платановом бульваре – одно из тех жутких мест, о которых сочиняют легенды.

Местные называют его Демонхаусом и гадают, сколько сотен лет назад появилось это таинственное сооружение. Кто-то говорит, что дом пуст. Другие верят, что он живет лишь в ночи и сотни воплей доносятся из-за двери в его подвалах. Иные шепчутся о таинственной девушке – единственной, кто ступает за черные ворота.

Никто не знает, насколько правдивы истории о зле в его стенах, большинство и не хочет этого знать, но местные обходят Демонхаус десятой дорогой, чувствуя, что вот-вот наступит момент, когда Он потребует новую жертву.

Я вошел в обитель преисподней без тени сомнений.

Я никогда не верил в легенды.

Я готов был отдать все ради той, кто жила в стенах этого проклятого дома.

* * *

Он будет меня ненавидеть.

Я поняла это, когда впервые его увидела – брутального, самоуверенного, красивого парня, который устроил бой на ринге сразу с тремя соперниками. Хобби у него было такое – исследовать возможности собственного тела до изнеможения, и, поверьте, это крайне забавно, учитывая, что произошло.

Но обо всем по порядку.

Да, это история о жутком доме сорок семь, о гребаном Демонхаусе, как говорят в народе, но главным образом – о сумасбродной любви двух нарциссичных идиотов. Звучит банально. Поэтому лучше расскажу о том треклятом дне, когда мне приказали привести Рекса.

Первое, что я поняла, – с ним меня ждут проблемы. Нет, он явился. У меня не было права на ошибку, я отлично подготовилась: надела кожаный плащ, подкрутила локоны, сделала шикарный макияж, нацепила широкополую шляпу, как леди из высшего общества, и подумала, что задушу эту самодовольную скотину, если после всех стараний он не обратит на меня внимания.

Вокруг ринга толпились девушки, рассматривая мою добычу. Еще бы. Добыча-то роскошная: с мощными плечами, развитой мускулатурой и яркими лазурными радужками – семейная черта его рода. К тому же вся эта черноволосая красота при деньгах. В общем, выцепить Рекса… надо было постараться, но я не по этой части, гиблое дело. Задача девушки – сделать так, чтобы погнались за ней самой. Вопрос лишь в том, как стать заметной в толпе воздыхательниц? Другие хотели Рекса из-за его средств и внешности, а вот у меня, знаете ли, не было выбора. Я должна была привести его любой ценой, любыми средствами, ведь наказание, ждавшее за оплошность, не приснится вам и в худших кошмарах.

Дом требовал его.

Он сделал выбор.

Рекс должен был стать частью Демонхауса, а я не обсуждаю Его приказы и желания.

К рингу я еле протиснулась. По пути наступила на ноги дюжине девушек, но до цели добралась. Парень меня заметил, посмотрел прямо в глаза, и мы оба перестали дышать. Воздух, разделяющий пространство между нами, словно наэлектризовался, а когда я улыбнулась, взгляд Рекса стал мягким и притягательным, – это было похоже на сладкое прикосновение, каких я никогда не знала, но, черт, на секунду мне захотелось узнать… Реакция на какого-то самовлюбленного парня – последнее, чего я ожидала от себя, однако горячая, бесконтрольная, дикая волна обожгла с ног до головы, лишая разума. Странное единение. Куда интимнее всего, что можно вообразить.

По счастью, Рекс получил кулаком в челюсть, и я очнулась, осознала, что пора исчезать. Уже у выхода я оглянулась, увидела, как Рекс вывернулся из рук противников, одним ударом вырубил громоздкого мужчину и начал озираться в поисках… меня.

Тогда я вышла из здания с единственной мыслью: «Лучше смерть, чем то, что его ждет».

* * *

Ветер драл шею ледяными когтями, когда я возвращался домой через городской парк. В тот вечер в голове гудели бредовые мысли, и я не нашел варианта лучше, чем пройтись пешком, вдыхая аромат земли после дождя, который всегда меня успокаивал.

Я брел по узкой аллее и думал о восхитительной рыжей девушке, которая наблюдала за мной на ринге. Несмотря на скопление людей, ее глаза отпечатались единственной неразмытой картиной в памяти, – словно синие аметисты, блестящие и до боли знакомые, опасные и таинственные, как океан перед ночным штормом. На таком расстоянии невозможно различить не то что цвет глаз, а даже форму лица, но каким-то магическим образом мне удалось. Черный плащ струился до пола. Коралловые локоны прикрывала изысканная шляпа. Это была не просто девушка, а картина великого художника, которой будут любоваться десятки поколений, и у меня возникло пламенное желание стать ее обладателем, а потом ревностно скрыть от мира, чтобы наслаждаться ею всю оставшуюся жизнь.

Не то чтобы я детально могу воспроизвести тот день, особенно злосчастную прогулку в парке, но помню, как в один момент я остановился, потому что все внутри похолодело и будто бы треснуло.

Впереди скользнула туманная фигура. Я поморгал, погрешил на галлюцинации от ударов по голове во время драки, сделал еще несколько шагов… и началось странное. Я словно провалился в другое измерение, где нет ни звезд, ни воздуха, ни жизни. В центре тротуара возникло темное пятно. Оно завихрилось. Камни бордюра затрещали, как при землетрясении. Листья сдуло с веток стылым ветром. Мужчина в черном плаще и капюшоне родился из дымки тьмы, а я, не в силах произнести ни звука, смотрел на него, ощущая, как под кожу впивается нечто ядовитое, нечто безжалостное и необратимое, по-прежнему считая, будто стал жертвой иллюзий своего уставшего мозга.

Я тихо выругался:

– Какого дьявола?

И вмиг мужчина оказался прямо передо мной. Из-под его капюшона разлилось алое сияние, и в следующую секунду я почувствовал, что мне не хватает воздуха. Левой рукой незнакомец схватил меня за горло, на правой я разглядел перстень с печаткой в виде королевской кобры.

– Книга… найди книгу, – прохрипел мужчина.

Ледяные пальцы сжимали трахею, но, когда я закашлял и рывком отстранился… призрак растаял.

Возникло ощущение, словно ничего и не было, словно я заснул и очнулся прямо на ходу. Минуту я пытался вдохнуть полной грудью и говорил себе, что завтра же отправлюсь в больницу делать рентген, а потом забегу к психиатру, потому что повторения подобных мультиков в реальности не выдержу.

В ушах шептал ветер. Тело дрожало, ожидая, что нечто зловещее выползет из-за деревьев, нечто… необъяснимое. Снова! И я окончательно попрощаюсь с рассудком, черт возьми. Однако нежная ладонь обхватила мое запястье, и все в мире оборвалось.

Это была она.

В следующую секунду я забыл все. Призрака. Холод. Свое имя. Не помню, сколько времени мы разговаривали, но исход был предрешен, когда она сказала: «Меня зовут Сара».

* * *

Я подвела губы бордовым карандашом, ибо сомнений не было – он скоро нагрянет.

Рекс…

Выдающаяся личность.

Он многого достиг для своего возраста: кто-то мечтал сотрудничать с ним, а кто-то – задушить, расчленить и разбросать куски по автостраде. Рекс Крамской – обладатель вычурного имени, благодаря маме англичанке и русскому отцу, и самый напористый, темпераментный парень из всех, кого я встречала в городе. Таким его видели люди. Таким он был.

Завязав пояс кружевного изумрудного халата, я почувствовала знакомый коктейль из запахов. Дым доминиканской сигары. Сера. Древесные духи.

Горячее дыхание коснулось виска.

– Все готово? – прозвучал мужской шепот над ухом и новый аромат.

Кедр?

Я не ответила. Оцепенев, следила за тем, как теплые узловатые пальцы спускаются по шее, скользят по груди, останавливаются и развязывают пояс шелкового халата.

– Сара… – прохрипел его голос.

Поцелуй в лоб, прикосновение за прикосновением – и каждое причиняло душевную боль. Однако не боль сводила с ума, а забота. В ней не было естественности. Он улыбался, но его черные глаза источали смерть.

– Вечер пройдет идеально, – выдохнула я. – Нет повода для сомнений.

Я прекрасно понимала, что в случае провала он отправит меня в подвал, за треклятую дверь, и одному дьяволу известно, какие ужасы там будут ожидать. Ошибиться нельзя. Рекс невероятно важен. Все должно было пройти гладко, иначе ничто бы меня не спасло.

– Время на исходе, – прошептал он.

– Парень явится, мой господин. Никто не сможет помешать вашей встрече, – заверила я, опускаясь перед мужчиной на колени. – Он в моей власти, а значит… во власти дома… в вашей власти…

* * *

Это была безумно странная ночь.

Или мне хочется так думать, в жажде придать трагизма воспоминаниям. Будь у меня машина времени, возможность вернуться в тот день – я бы пришел к дому сорок семь и спалил его, уничтожил, стер с лица планеты, чтобы и щепотки пепла не осталось. Но я не повелитель времени. Я и жизнью-то своей не владею. Воспоминания – это все, что есть, пусть и они ветшают с каждым часом.

Я помню, как тем вечером вернулся домой. Помню, как изучал отражение в зеркале и возрождал в памяти слова отца: в тебе ни красоты, ни мозгов, просто живи и не высовывайся. Я часто вспоминал его слова, но всегда прогонял из головы.

Перед возвращением я посетил барбершоп, потом достал лучший синий костюм и зачем-то три часа прихорашивался, хотя свидание у меня было лишь следующим вечером. Я держал телефон, хотел позвонить Саре, жаждал услышать ее голос вновь, но… боялся. Боялся! Я! Человек, который занимается бизнесом с восемнадцати лет. И – на тебе! Испугался отказа какой-то малознакомой девушки. Это немыслимо. Вдруг завтра она передумает? Может, лучше приехать к ней сегодня? Да, идея глупая. За окном была полночь. Но клянусь вам! Я места себе не находил от ужаса. Настолько боялся не понравиться Саре, что даже позвонил другу и спросил, как произвести впечатление на девушку? Хотя это он всегда советовался со мной, а не я с ним. У меня никогда не было такой проблемы.

Он смеялся. Честное слово, хотелось его прибить! Однако я слушал. Тим сказал, что, раз на вид она еще студентка, то опыта у нее мало, посоветовал говорить больше комплиментов, разбрасываться пафосными фразами вроде «я полюбил тебя с первого взгляда»… ну и все в этом духе. Увы. Мне было совсем не смешно. Я внимал любому идиотскому совету.

Красиво говорить? Да, я могу. Я умею. Но рядом с ней мозг превращался в желе, и вся кровь отливала от головы в район паха. Хорошо еще, что хоть слюни не текли. К тому же речь ведь была о Саре! Тим не видел ее, а если бы видел, то понял: у таких девушек с рождения иммунитет ко всем комплиментам.

Не знаю, почему я настолько помешался в тот день. После рандеву с зеркалом я сидел в кресле, опрокидывал один стакан виски за другим, надеялся, что выпивка отключит голову, и я усну.

Кто она? Откуда? Что я знал о ней? Лишь имя – Сара…

Девушка, с которой я разговаривал один раз. В парке. И разговор наш длился всего час. Самый яркий час в моей жизни. Ветер, кругами носивший листья под ногами, и шепот рыжей незнакомки успокаивали и завораживали меня, никогда я не был так поразительно счастлив, как с ней. Разве удивительно, что я мечтал снова прикоснуться к той, что завладела моим сердцем с первой секунды?

В час ночи я поднялся с кресла. Я осознал, что не в состоянии ждать. Это было безумием, да, но я сделал единственное, что оставалось, – захлопнул за собой дверь.

Вскоре я прибыл на Платановый бульвар.

Дом сорок семь встретил меня скрипом высоких железных ворот. Он напоминал вычурный дворец Дракулы и гордо заявлял о своей принадлежности к произведениям искусства прошлых столетий. Дом поистине завораживал. Он смотрел на меня окнами двух толстых башен – настороженно, серьезно и царственно. Я не мог понять, почему не замечал этот шедевр архитектуры раньше, ведь в этом районе больше не было ничего подобного, и сложно сказать, откуда взялось настолько экстравагантное сооружение среди скучных однотипных послевоенных построек. Мой бизнес – проектирование, строительство и ремонт зданий. Как архитектор и строитель, я не мог пропустить подобное произведение искусства.

Впрочем, даже это меня не смутило…

Я зашел во двор, поднялся на крыльцо, и казалось, что с каждым шагом ночь за спиной сгущается, а температура воздуха падает. Едва я прикоснулся к рукоятке массивной двери, как пальцы заледенели. Деревья захлестали ветками. В голове заскребся неразборчивый шепот. Я сделал шаг назад, но в момент, когда расслышал хриплое: «Он здесь», – дверь отворилась.

Свет защипал глаза. Я протер веки и просиял улыбкой, ибо в проходе стояла Сара – та, что поражала меня не меньше, чем особняк. Она кивнула, безмолвно приглашая войти в дом. И мое сердце забилось чаще. Ноги сами последовали за той, чья грация стала бы украшением подиумов.

Тело девушки облегал зеленый шелковый халат. Длинный подол тянулся следом. Пусть меня посчитают падким на женщин, но ничто не могло сравниться с ее локонами цвета утреннего рассвета или с ее умением очаровывать одним намеком на улыбку, ничто не могло сравниться с движениями ее бедер, изгибами талии, глазами цвета океана…

Ничто не могло сравниться с моей наивностью в ту ночь.

Сара провела меня в большой зал с приглушенным светом и застыла посередине белого ковра. Воздух пах благовониями. Девушку окутывал аромат лаванды и шалфея.

– Я ждала тебя, – сказала она, даже не оборачиваясь, а слегка повернув голову в мою сторону.

– Ждала?

– Ты будто огорчен? – улыбнулась она.

– Удивлен. Не думал, что ты меня примешь, но был полон решимости убедить тебя это сделать и…

Сара развязала пояс и отбросила халат в сторону. Красное нижнее белье. Чулки. Подвязки. Я осознал, что меня действительно ожидали. Девушка развернулась и подошла ближе.

Когда ее губы коснулись щеки, я окончательно растворился, прижал ее к себе и прошептал:

– Где же ты пряталась от меня столько времени?

Сара провела ладонью по моей груди.

– Как солнце испаряет воду, так и меня похищала тьма.

– Любишь поэзию? – ухмыльнулся я.

– Я хочу сказать, что вода когда-нибудь возвращается с дождем, – продолжала она, заигрывая. – Я знала, что настанет день, когда черный туман рассеется. И мы встретимся. Сегодня… тот самый день.

Я сглотнул и припал с поцелуями к ее запястью, к плечу, к шелковистой коже под мочкой уха. Девушка рассмеялась и откинула голову, запустила пальцы в мои волосы и резко потянула, заставляя окунуться в ее глаза.

Они были не синие.

Черные.

Водоворот мрака…

Я попытался отпрянуть, но Сара сама толкнула меня, я упал, а она кинулась сверху, отчего я еще и ударился затылком об пол. Пространство поплыло. Мелькнул отблеск ножа. Следом – зеленая вспышка от медальона на шее Сары. Я пришел в себя и намертво вцепился под ребра девушке, но пальцы разжались от боли.

Одним движением Сара перерезала мне горло.

Горячая кровь хлынула на белый ковер. Я захлебывался и в ужасе смотрел на лицо, искаженное тьмой. После – боли не было. Я стоял позади и наблюдал, как Сара вырезает мое сердце.

Часть первая

Волаглион

Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Данте Алигьери «Божественная комедия»[1]

Глава 1

Пленник проклятого дома

Я сижу на подоконнике и исследую взглядом двор; иногда отвлекаюсь, чтобы сделать себе новую чашку капучино – не знаю, какую по счету, возможно, третью или четвертую, после смерти особо не заботишься, сколько кофеина окажется в твоей крови.

Огромные овальные окна свистят от ударов промозглого ветра. Готические рамы скрипят. Двери комнат бесконечно захлопываются и открываются, словно издеваясь над моим бедным рассудком круглые сутки. Детские капризы дома. Из-за них я ночами не могу заснуть и, лежа в кровати, обреченно смотрю на золотые узоры обоев, слушаю, как капли дождя барабанят по карнизам, и размышляю, во что я превратился…

– Знаешь, люди давно придумали такую штуку, как интернет, где можно найти любую информацию и фильмы для взрослых. Попробуй как-нибудь, вместо того чтобы устраивать в своем доме бордель, – произношу я раздраженно, напоминая Саре о моем жалком существовании.

Впрочем, разве это существование? Да, я живу как обычный человек: ем, пью, испытываю боль, могу даже с кем-нибудь переспать, если захочу, но на улицу мне не выйти. Стоит ступить за порог, как является Сара, и меня силой откидывает назад.

Понятия не имею, что я такое!

Кровавое пятно красуется на белом ковре, где меня зарезали. Ведьма не удосужилась его отмыть, хотя с моей смерти прошло три дня, и посмотрите, чем я занимаюсь – стою у окна, созерцая оргию. Да-да, я здесь далеко не один. В этом доме целая коллекция идиотов вроде меня.

– У тебя слишком длинный язык, – отзывается Сара, рассматривая пышноволосую брюнетку, которая изгибается в руках Рона. – Заткнись и не раздражай, раз подарки принимать не намерен.

Подарком она называет гостью. Кем бы та ни была. Она позвала ее, видите ли, для меня (чтобы утешить), и вообще, она много чего для меня делает: терпит в своем доме, например, после того, как сама же меня грохнула, – терпит меня в тюрьме, где сама же и заперла, какое великодушие, блядь. На вопрос, зачем она это сделала, Сара не отвечает, более того, улыбается… Этой твари смешно!

Пока ведьма устраивает эротические шоу с живыми актерами, другой пленник дома по имени Иларий читает книгу за барной стойкой, делая вид, что он слепой. И глухой. Кого обманывает – неясно.

Рон же занят укрощением подарка, который предназначался мне: старается, как Геракл над тринадцатым подвигом, да и таинственная гостья в умениях тоже не отстает. Они испробовали и диван, и ковер с этим гребаным пятном моей крови, и стол (хотя в тот момент я там ел, на минуточку!), обжимаются уже час подряд. У моего помешанного на библейских заповедях отца сердце бы остановилось.

Не знаю, чего ведьма добивается, устраивая подобные порнопредставления, но быть ее кобелем для случек я определенно не намерен. Впрочем, ей наверняка кажется, что раз я остаюсь в гостиной, несмотря на недовольную морду, то происходящее мне нравится. Оторвать взгляд от сношающихся и правда трудно, но я далеко не извращенец, уж поверьте (не верьте). Здесь другое. Мне все еще любопытно… все ли чувства остались после смерти?

И ладно. Я немного преувеличил. Здесь не оргия, развлекаются лишь двое. Но разврат же, ей-богу!

– А если не заткнусь? – со смешком язвлю я ведьме. – Что будет? Прикажете вас ублажать, мадам сутенерша?

– Нельзя заставить делать то, что ты и так хочешь, – смеется Сара.

Я фыркаю.

Сделав новый глоток кофе, понимаю, что меня от этой мерзкой жижи уже тошнит не меньше, чем от всего происходящего вокруг, так что выплескиваю капучино в раковину, а надо бы Саре в лицо.

– Прости, но ты просчиталась, меня не возбуждает, когда девушка вонзает мне в горло нож, – шиплю я в ответ на вопросительный взгляд ведьмы. – Так что ты в пролете.

– М-м-м, – чарующе улыбается она, – дай угадаю, ты сам любишь вонзать что-нибудь в горло девушек?

– Да, – я иронично выгибаю одну бровь, – и у меня даже есть кое-что для тебя… кое-что длинное. – Я скручиваю полотенце и кидаю его в сторону Сары. – Кляп! С великим удовольствием засуну его в твой рот.

Ведьма хмыкает.

Не желая больше наблюдать этот эротический цирк, я отворачиваюсь. С какой целью ведьма его устроила – неизвестно. Вздохи за спиной сгущаются, отголосками проносятся по стенам, и я гашу в себе тягу подсмотреть, укалывая палец о булавку, прикрепленную к черной кофте. Я так делал, сколько себя помню. Боль помогает мне сосредоточиться. Кровь сползает с кончика мизинца, и я упрямо смотрю на багровый след, но глаз непослушно зацепляет Сару. Точнее, ее обнаженные ноги.

Она тоже участвует в подобном веселье? Возможно, спит с Роном? Или с Иларием? Поэтому паренек книги в уголке нервно перечитывает?

Шумно втянув носом воздух, я окидываю взглядом просторы за окном. Высокие раскидистые дубы, можжевельники и липы, которые застали еще правление Екатерины Второй. Беседка, укутанная желтыми, красными и зелеными листьями. Три надгробия недалеко от дома – могилы красуются не где-то за забором, а прямо во дворе: выйди через заднюю дверь и окажешься на личном кладбище. Имен на надгробиях нет. Стерлись со временем. Каждый вечер Сара садится на фигурную лавку и что-то рассказывает усопшим: кажется, просто о том, как прошел ее день (ведь лучший собеседник – мертвый собеседник), порой даже советуется (привет, шизофрения). Словом, под землей лежит кто-то, кого она знала при жизни. Ответа кто – я не добился. Этого не знают и домочадцы.

Когда я поворачиваюсь, Рон одевается, а брюнетка направляется к выходу (еще и подмигивает мне на прощанье). Сара сидит в длинном янтарном халате, заплетая волосы в толстую рыжую косу, но пояс не завязан, лежит под кофейным столом.

Ведьма лениво потягивается и усмехается, замечая, что я вскользь заглядываю в зазор, откуда видна часть ее груди.

Намеренно раздражает?

С рокового дня моей смерти Сара беспрерывно следит за мной и ежечасно пытается чем-нибудь задеть, как-то укусить или даже соблазнить (ага, соблазнился уже, хватит). Я чувствовал ее непрерывный взгляд все время, что смотрел в окно, чувствовал не видя. Поразительное ощущение. Словно ведьма одними глазами обгладывает каждую молекулу моего тела, управляет ощущениями. Когда Сара наблюдает за мной, внутри мерцает необъяснимый огонь, кажется, что меня призывают, как на спиритических сеансах, требуют подчиниться воле.

Не знаю, что происходит в этой чертовой готической психушке и конкретно со мной, но пора бы уже во всем разобраться.

Я вздыхаю, поднимаю шелковую ленту и бросаю Саре.

– Завяжи пояс.

– А что такое, Рекси? – хлопает она ресницами. – Тебя что-то смущает?

Я рычу под нос ругательства. Сара называет меня малышом Рекси, потому что сейчас я самый молодой в ее «гареме». Рона она убила двадцать лет назад, когда ему было двадцать восемь, Илария – пять лет назад. Ему тогда стукнуло двадцать пять. Мне двадцать шесть, но ведьма считает, что я хуже ребенка.

А как я должен себя вести? Вместо того чтобы отправиться на покой, я застрял в этой богадельне. Понятия не имею, как отсюда выбраться. И сколько лет самой ведьме. Выглядит она совсем юной – примерно моя ровесница или помладше, я-то вообще принял ее за студентку.

Сара встает с кожаного бежево-черного дивана и, размахивая рыжей косой, подплывает ко мне вплотную. Аромат лаванды и шалфея проникает в нос: яркий, настойчивый, как и его хозяйка. Я замечаю на животе девушки глубокие шрамы. Уродливые. Изогнутые. Их что, ржавым гвоздем нанесли? И кто, интересно, создал подобный шедевр?

– Ты чем-то недоволен, Рекси?

– Ни в коем случае, – цежу я сквозь зубы, обхватываю талию Сары поясом и завязываю.

Ведьма фыркает.

– Какой джентльмен, – наигранно восхищается она. – И не скажешь, что пару дней назад ты прибежал ко мне, точно песик с высунутым от нетерпения языком.

– У меня зрение плохое, – подмигиваю я. – Иногда как увяжусь за каким-нибудь… рыжим чудищем, так потом кошмары снятся.

– То-то я все время ловлю твой взгляд в зоне моего декольте… прячешь там глаза от страха.

– Детка, я видел богатство, куда притягательнее, не обольщайся.

Ведьма выгибает одну бровь.

Зря сказал. Злить Сару – дело гиблое. Первый день я грубил ей постоянно, а еще кинулся на нее с кинжалом, украшающим стену гостиной. Ха. И на что я надеялся? Она опять схватилась за золотой медальон на шее, и меня парализовало. Не знаю, что за черную магию таит эта побрякушка, но медальон с изображением изумрудных когтей позволяет ведьме управлять призраками в доме. Я – не исключение. На следующий день не смог покинуть комнату: каждый раз натыкался на какой-то барьер и в дверях, и в окнах.

Омерзительный опыт.

Сара невесомо проводит горячими губами по моей щеке, откидывает свою косу и истязает меня взглядом выразительных синих глаз. Движения отточены. В них нечто плавное, кошачье, привязывающее. Она – болезнь, заражающая мужчин. Точно бешенство – не сделай укол вовремя и не излечишься – проникает в организм, и мозги атрофируются до той степени, пока не превратишься в дикое животное.