Демонхаус

Осторожно переступая с ноги на ногу, я двигаюсь по блестящему в лучах солнца кусочку паркета, шагаю к темному углу, за которым скрылся незнакомец.

Еще один призрак? Почему я не видел его раньше? Сара и детей убивает?

Приступ злости добавляет мне храбрости, и я ускоряю шаг. Коридор пахнет штукатуркой и восточными благовониями. Ничего не разглядеть. Однако фигура мальчика светится и мелькает из прохода в проход, после чего исчезает у открытой двери – рядом со спальней Сары. Я медлю. Потом набираю в грудь воздуха и ныряю в темное помещение.

Все сливается в беспроглядную ночь. Я решаю продвигаться в неизвестность, ведь теоретически терять мне нечего. Не учел я лишь боли от нападений мебели. Удар бедром о комод – мизинец целует железную ножку пуфика – лоб неудачно встречается со стеной – пальцы задевают тараканов – щеки облепляет паутина.

В досаде я застываю на месте, снимаю с лица паутину, и вдруг черная густота озаряется двумя светящимися гетерохромными радужками: светло-медной и угольной.

Я слышу чирканье спички, чувствую запах дыма и вижу, как мальчик зажигает толстую свечу.

– Кто ты? – спрашиваю я вполголоса. – Еще одна жертва ведьмы?

В глазах мальчика танцует пламя. Он отрицательно качает головой. Отражение в зеркале за его спиной наводит ужас (не зажигайте свечу перед зеркалом!), и, когда мальчик делает шаг в сторону, я замечаю на зеркале буквы, нарисованные чем-то багровым.

Олифер

– Значит, твое имя Олифер? – неуверенно произношу я. – Это кровь?

На тусклых губах рождается улыбка, и мальчик снова дергает головой, достает из кармана тюбик помады, давая понять, что он не очередной местный маньяк. Я усмехаюсь. Мальчик приближается: его глаза так магически посажены на лице, что, куда ни сдвинься, они смотрят на тебя, даже если это не так.

Пугающе.

Я оглядываюсь. Окон нет. Не считая свечки – ни одного источника света. Мальчик уплывает к стене, выставляет свечку вперед, и по движению подбородком я понимаю, чего он хочет. Олифер указывает на дверь. Щелчок. И с тихим скрипом дверь отворяется.

Дневной свет вливается в комнату сквозь расширяющуюся щель. Олифер толкает меня внутрь. До меня сразу доходит, куда я попал…

Это спальня Сары.

– Ты пытаешься помочь? Если да, то что я должен найти?

Наконец-то у меня появился помощник, кем бы он ни был! Однако радоваться приходится лишь несколько секунд: я кручусь на месте и понимаю, что мальчик исчез. Я опять остался один. От обиды я едва не срываюсь на крик, но вовремя одумываюсь и прохожу в комнату, где боюсь произвести и малейший звук. Если ведьма узнает, что я забрался в ее спальню, то ринется сюда, и тогда я точно окажусь в подвале за дверью, которой меня пугает Иларий.

Но была не была – двум смертям не бывать. Надеюсь…

Глава 3

Живое сердце

На свете много удивительных людей, чьи странности – извечная тема сплетен и страсть любителей психологии; народ и профессионалы относятся к таким личностям с иронией, но моя горячо обожаемая ведьмочка подарит нервный срыв и лучшему психиатру страны. Сара состоит из контрастов. Она великодушна и беспощадна. Игрива и сурова. Вот дом, скажем, она содержит не лучше сарая. Зато ее спальня – чистейшее, роскошное место. Опочивальня герцогини.

Обои с темными панелями и золотыми рисунками, белый пушистый ковер, кровать с бархатным малахитовым покрывалом и тяжелым балдахином, вычурный туалетный столик, шкаф с резными драконами и множество полок со стороны двери – с украшениями, драгоценными камнями, амулетами, травами и статуэтками греческих богов.

Я ожидал увидеть парочку котлов, дохлых жаб, черепушки птичек, спиритическую доску… или как там должна выглядеть спальня ведьмы? Здесь нет ничего колдовского.

Посередине стены – на полке – картина с изображением трех девочек: две светловолосые близняшки лет восьми и рыжая помладше. Прелестные куколки. Мне становится донельзя любопытно, кто эти дети. И почему они украшают полку в спальне ведьмы?

Окна комнаты выходят на задний двор, который десять минут назад ярко освещало солнце, но волшебным образом спряталось за налетевшими тучами. Я сажусь с картиной на подоконник, желая рассмотреть девочек получше при дневном свете, но вместо этого мое внимание похищает другая девушка.

Сара, естественно. В саду. Под яблоней. Рядом с ведьмой – темноволосая незнакомка. Она торопливо жует большое ярко-желтое сочное яблоко: одно из тех, которыми засыпан двор и из которых Иларий печет божественную шарлотку. Незнакомка откусывает, сглатывает, потом дергает губами и выпучивает глаза, перекатывает брови, каждая ее мышца неустанно шевелится – не лицо, а мешок с бешеными мышами.

Длинный подол черного кардигана Сары лежит на сухой траве. Пока гостья сидит на лавочке, ведьма устроилась на садовом бордюре и внимательно слушает, периодически кивая. Рыжие волосы собраны в растрепанный пучок. Кожаные лосины обтягивают стройные бедра, декольте красной кофты слегка демонстрирует черное кружевное белье, а на медальоне сияют изумрудные когти.

Небо предвещает грозу. Над крышей сгущается мрак, ветер поет песни все громче, и я открываю окно, чтобы слышать разговор девушек.

– Мне сказали, что ты способна на невозможное. За определенную плату, конечно, – говорит незнакомка, а потом вдруг широко распахивает круглые рыбьи глаза, поднимая голову.

Заметила меня, зараза.

Сара бросает усталый взгляд на окно своей спальни. Выражение на ее физиономии означает лишь одно: скоро я поплачусь за то, что здесь оказался, но при гостье она держит себя в руках.

– Не обращай внимания, – таинственно улыбается она. – Это мой слуга. Он открывает рот только тогда, когда я приказываю встать на колени.

Пока я, давясь воздухом от шока, раздумываю прыгнуть Саре на голову, она продолжает:

– Слухи обо мне, как правило, правда. Вопрос в том, чего именно ты хочешь и хорошо ли подумала? Не стоит принимать решение сгоряча. Но в любом случае мы можем приворожить твоего мужа; можем сделать так, чтобы его агрегат стоял лишь на тебя; можем кастрировать. Любой каприз за ваши деньги.

– Охотно верю. – Девушка склоняется ближе к Саре. – Моя бабуля тоже… колдунья. Говорит, что вы знакомы. Мария…

– Да-да, живет на другом конце города, – перебивает Сара, щелкая пальцами.

– Она называла тебя одной из самых могущественных ведьм, – восхищается девушка.

Сара отмахивается.

– Так что делаем с твоим горе-мужчиной?

– Сначала приворожим.

– Сначала?

– Чуть позже… – словно ставя точку, гостья поднимается и твердо заявляет: – Ему придется сдохнуть.

– Почему не сразу?

Сара с иронией выгибает бровь.

– Мне нужно собрать кое-какие бумаги, чтобы все имущество точно досталось мне, да и нового подыскать.

– Ты будто старые сапоги выкидываешь, а не мужа убиваешь, – смеется ведьма. – Зима близко. Ходить будет не в чем. Надо бы сначала новые присмотреть.

– Пусть урод будет влюблен в меня по уши на смертном одре. Теперь меня волнует лишь наследство, но я хочу, чтобы он ответил за каждый свой загул и увидел меня счастливой с другим мужчиной.

Сара хмыкает, пожимает плечами и предлагает девушке прогуляться в саду: видимо, не хочет, чтобы я подслушивал детали их плана по убийству очередного мужика. Под руку с гостьей ведьма обходит три безымянные могилы и скрывается за беседкой.

С неба уже срываются мелкие капли. Пахнет дождем. Я смотрю в сторону темного, кудлатого горизонта, чувствуя себя полным идиотом – неудачником, который повелся на красивые глазки сумасшедшей убийцы и позволил заманить себя в ловушку. Мой дом недалеко. Чуть дальше многоэтажек, вытянувшихся в трех километрах отсюда. Дом, в котором никто не перерезал мне горло. Прислушайся я к здравому смыслу, сидел бы сейчас в своем кресле, попивая кофе с корицей, и думал только о работе.

Но увы, я такой же придурок, как и все в проклятом Демонхаусе.

Ощутив в полной мере, что план по самобичеванию на сегодня выполнен, и не найдя среди вещей ведьмы ничего полезного, я выхожу из спальни и отправляюсь к ребятам.

Рон поддакивает ведущему программы новостей, а Иларий, едва меня увидев, размахивает первым томом «Войны и мира», подзывает за шахматный стол.

– Ты шестьдесят восемь раз меня победил, какой смысл?

– Ларик самоутверждается, – встревает Рон.

Иларий закатывает глаза.

– Смотри свой ящик, – отзывается он. – Создавай видимость общения с сыном.

– С кем?

– Я твой длинный язык знаешь, куда засуну? – Рон вскакивает.

Загородив Илария собой, я повторяю вопрос, но в ответ молчание.

Затем парень тихо продолжает:

– У Рона два сына. Один из них на экране, работает ведущим новостей. Блин, знаешь, я тоже всегда хотел попасть на экран, стать телезвездой и точно бы стал, если бы не умер, – грустит Иларий.

– Не расстраивайся, – мрачнеет Рон, – когда передача закончится, я воткну твою голову в телевизор, станешь настоящей звездой экрана.

Я хмурюсь и подхожу к телевизору.

Сын этого пьяницы – ведущий новостей? Ясно теперь, с кем он дискуссии ведет и почему не пропускает ни один выпуск. Серьезно, Рон мне чуть руку не оторвал, когда я попытался переключить новости на «Игру престолов»! Я еще подумал: «Ни хрена себе у человека любовь к вымирающим горбатым китам».

Рон садится обратно на диван и всем видом игнорирует наше с Иларием общество. Мне становится даже жаль его. Столько лет видеть по телевизору лицо собственного ребенка и не иметь возможности поговорить с ним вживую.

Я присматриваюсь к лицу ведущего. Он определенно похож на Рона: грозный, но цепляющий за душу взгляд карих глаз, широкие плечи, крепкое телосложение и жесткие губы. Однако сын все же куда красивее отца.

– Дети не пытались узнать, что случилось с их папой? – удивляюсь я.

– Их мать сказала, что Рон уехал за границу с другой женщиной, – отвечает Иларий. – Бросил их. Я говорил Рону, чтобы он позвонил кому-нибудь из детей, но этот дурак ни в какую. Весь день с теликом разговаривает.

– Мать сказала? Но зачем?

– Перед тобой тот случай, когда Сара убивала по заказу, – усмехается Иларий. – Видать, больно хорошим мужем был наш Ронни.

Рон громко отхлебывает пиво, но молчит.

Обалдеть! Девушка в саду, Рон… Ведьма киллером подрабатывает! Может, и на меня заказ сделали?

Я падаю в кресло и в раздумьях постукиваю о подлокотник.

– А что насчет тебя? – вздыхаю я. – Ты ведь умер недавно. Скучаешь по кому-нибудь?

– Он маменькин сынок, – бурчит Рон, переключая каналы.

Иларий пародирует его и смущенно объясняет:

– У меня только мать была. Больше скучать не по кому.

– Все равно не понимаю, почему вы безоговорочно выполняете поручения ведьмы. Что бы Сара ни думала, я ей не слуга. Плевать, кто мы там, призраки или зомби, раз я дышу, то у меня по-прежнему есть право голоса и место в обществе!

– Да, твое место называется гроб, – зубоскалит Рон. – Если она захочет, то применит магию, и будешь ей ноги вылизывать. Ты ведешь себя борзо, пока она позволяет, Рекс.

– Ты ей долго сопротивлялся, не так ли? – предполагаю я раздраженно. – Что случилось потом? Как она усмирила тебя до уровня безвольной тряпочки?

– Не твое дело.

– Знаешь, Рон, с другими Сара и правда не церемонилась, – медленно произносит Иларий, вклеивая закладку в книгу. Все его прочитанные книги напоминают радужные торты своими срезами. – Рекс – другое дело. Хотел бы я знать секрет. Да и тело его до сих пор в подвале.

Я столбенею.

– Оставь меня в покое, – рычит Рон. – У меня пиво закончилось, а только оно и вызывает желание разговаривать с идиотами.

Схватив Илария за плечи, я трясу его и громко тарахчу:

– Где мое тело? За какой дверью? Как ты туда попал? Как мне туда попасть?

Иларий отшатывается, а потом задумчиво стряхивает с моего плеча воображаемый мусор – похоже, в мыслях он решает, стоит ли делиться со мной этой информацией, – затем отстраняется и копается в своих карманах.

– Вот… возьми. – В руках парня звенит связка ключей. – Белая железная дверь в левой стороне подвала. Только это… Туда и обратно. Я пока отвлеку Сару чем-нибудь приятным.

– Боюсь спрашивать, что Сара считает приятным времяпровождением. Переехать на машине пару мужиков? Или будешь развлекать ее… в спальне? – Я кошусь на Илария, ожидая услышать то самое, что давно грызет мои мозги, но он лишь кивает.

И как это понимать? Он спит или не спит с ведьмой? Черт, почему я не могу спросить напрямую? Одновременно и хочется, и не хочется знать ответ, словно правда оторвет от меня кусок мяса.

Прогнав из головы всякую чушь, я толкаю дверь и опрометью бросаюсь вниз по лестнице в подвал. Температура здесь как в морге. Я даже потираю ладони от холода. Тусклый свет над головой дрожит и нервирует, люстры находятся далеко друг от друга, и в каждую вкручено всего по одной лампочке, будто за один фотон света хозяйка дома платит по тройному тарифу. Я бреду по широкому коридору, иногда встречая мышей, которые вмиг прячутся в норках. Мертвую тишину прерывает их писк и шелест моих собственных подошв. Однако, пройдя метров шесть до перекрестка, я вдруг слышу еще один звук – отчетливый шепот, и сразу понимаю, откуда он доносится.

Дверь…

Тюрьма с душами убитых мужчин.

Раздается дробное постукивание о металл, и я останавливаюсь, словно некто обхватывает мое тело путами и не дает сдвинуться, превращая меня в чертову марионетку. Загипнотизированный, я сворачиваю и шагаю прямо к проклятой двери. Однако в метре поодаль прихожу в себя.

Нечто зовет меня.

Я не могу разобрать слов, едва ли слышу их, но кожей ощущаю чужеродную энергию и упрямо смотрю на черную дверь с бордовым крестом посередине, от которой меня бросает в пот.

Поразмыслив, я достаю из кармана звенящую связку Илария из шести ключей.

Возможно, один из них от этой двери?

Словно в подтверждение, раздается очередной стук. Очень настойчивый. А затем – удар, от которого я подпрыгиваю на месте.

Успокоившись, я вновь осторожно приближаюсь и прикладываю ладонь к каркасу, провожу по металлической поверхности. Понятия не имею зачем. Возникает ощущение, будто то, что находится за дверью, тянется ко мне и подпитывает, рождает внутри неизведанную силу, и, подхваченный этим чувством, я начинаю перебирать ключи, а потом пытаюсь протиснуть бородки в замочную скважину. Первый ключ. Второй. Третий… Четвертый серебристый ключ не успевает коснуться железного отверстия, как стены дома сотрясаются… или мне так кажется. В любом случае я роняю связку и отшатываюсь. Голова кружится. Я, черт возьми, поскальзываюсь и падаю, больно ударяясь бедром, лихорадочно вскакиваю, хватаю ключи и бегу по коридору – подальше от голосов за дверью.

В бездну!

Я понятия не имею, что находится по ту сторону, и не уверен, что уже готов это узнать, а тем более чем-то помочь пленникам. Я и себе-то не знаю, как помочь. Если даже я открою эту гребаную дверь – явится Сара. И тогда я сам стану пленником тайника.

Успокоившись и убедившись, что нахожусь от злополучной двери на приличном расстоянии, я притормаживаю и снова направляюсь в то место, ради которого спустился в эту преисподнюю. По пути замечаю несколько распахнутых дверей. В одной из комнат обнаруживаю кинжалы, сушеные листья и десятки растений в горшках – названий не знаю, но пахнут приятно, с преобладанием сладковатого аромата, – на полках стоят склянки с разноцветными жидкостями и чучела. Зато в другой комнате ничего приятного я не нахожу – пустая темница с железными кандалами, прикрепленными к стене. Жуть, одним словом. Но учитывая, что я имею дело с Сарой, то не удивился бы, если это ее комната для любовных утех.

Перед глазами возникает образ, как ведьма приковывает меня голого к стене и сбрасывает с себя янтарный халат, а потом спускается с поцелуями по моему прессу и… что-то штаны становятся тесноваты.

Гхм.

Хватит фантазий.

Потирая переносицу, я добираюсь до намеченной цели – белая дверь, о которой говорил Иларий, подбираю ключ. Щелчок. Дверь отворяется, и я вхожу в комнату, освещенную свечами, но не сразу понимаю, что обнаруживаю, и стою, исступленно моргая.

Какого…

Я сплю?

Очередной кошмар?

От увиденного у меня паралич, на лбу выступают холодные капли, а руки трясутся, как у эпилептика.

Посередине комнаты – железный стол.

На его поверхности – тело…

Мое тело!

Труп с зияющей кровавой дырой в груди, на который, к счастью, натянуты штаны.

– Знаю, что у Илария есть ключи от многих помещений в подвале, но как ты попал в мою спальню? – раздается голос Сары за спиной.

Я содрогаюсь.

Черт бы побрал Ларика! Где обещанное время? И двадцати минут не прошло, а рыжая фурия уже здесь.

– Ты забыла закрыть дверь, – лгу я, не в силах отвести взгляда от собственного трупа. – Почему мое тело не гниет?

– Потому что твое сердце еще бьется.

Сара хитро улыбается, вплывает в комнату, изящно огибая стол, и проводит алыми ногтями по растрепанным черным волосам своей убитой жертвы. Как ни стараюсь – воспринять, что это я лежу на холодном железе, не могу. Перед глазами кто-то иной. Просто очень знакомый. Другой Рекс.

Мне хочется истерически хохотать. Нет… Не я. Я жив. Я дышу!

Сглотнув, я медленно поворачиваю голову к ведьме.

– Что это значит?

Сара продолжает странно улыбаться и направляется к одному из шкафов. Когда она распахивает дверцу, моя челюсть едва не отваливается.

– Хочешь потрогать? – заискивающе спрашивает она, довольная моим ошарашенным видом.

– Это… – хрипло выдавливаю я, – мое сердце?

Красный комок медленно сокращается: с паузами, едва-едва двигается, но… живет. Мое сердце бьется отдельно от тела. Само по себе, мать вашу!

Я стою, моргая и пытаясь собрать мысли в единое целое, ибо они мечутся, словно астероиды по Вселенной, сбивая все на своем пути и разрывая мои мозги; стою в надежде, что все происходящее – дурной сон; стою и задаюсь вопросом: что происходит? Почему в мире, где на моей памяти не случалось ничего волшебного, вдруг появились призраки и живые сердца?!

– Ну, точно не мое, – едко парирует Сара. – Ты ведь сказал, что в моей груди такого органа не имеется.

– Я…

– Не понимаешь? – Сара берет сердце и выставляет перед моим лицом. – Ненавидишь меня? – Она подмигивает, и я делаю несколько шагов назад, падаю в кресло, а ведьма философски продолжает: – В мире много необъяснимых вещей, Рекси, и этот секрет – один из тех, которые тебе необязательно разгадывать.

Я одними губами произношу:

– Чокнутая…

Ведьма хмыкает и возвращает орган – чудом живущий собственной жизнью – в шкаф, разворачивается и бросает на меня жадный взгляд синих глаз. Испытующий. Магический. Проникающий в глубины подсознания. Сара снимает длинный кардиган и остается в любимой красной кофте с вырезом до пупа. Со скромностью у этой девочки отношения как с незнакомкой на противоположной стороне земного шара. Ведьма не знает, кто она, эта скромность.

Я озадаченно выгибаю брови, когда Сара вдруг упирается коленом между моих расставленных ног, а потом обхватывает мою шею и садится сверху. Рыжие пряди ведьмы щекочут кожу в районе моих ключиц; прикосновения ее пальцев чуть ниже затылка и горячее дыхание у виска вызывают мурашки. В удовольствии, которое мне претит и с которым я, однако, не могу бороться, я вдыхаю аромат девушки: лаванда, шалфей и что-то новое, куда более сладкое.

Как бы я ни хотел ненавидеть эту бездушную ведьму, вынужден признаться, что она восхитительна. У нее шикарная фигура. И я не отказываю себе в радости прикоснуться к ее талии, чуть проскользить пальцами до бедер, невзначай при этом любуясь ее грудью в черном кружевном белье, которое можно очень даже детально разглядеть в вызывающем декольте ее кофты. Локоны девушки растекаются рубиновыми волнами по плечам, на пухлых губах ярко-красная помада, а в глазах искрятся огни ночного города. Я отвожу взгляд, осознавая, что тону в синих радужках слишком долго. Не о том надо думать. Главный вопрос – что я, черт возьми, такое?

Словно читая мысли, Сара нежно спрашивает:

– Что тебя волнует, Рекси? Я же сказала, что ты призрак, ну а это твое настоящее тело. – Ее ладонь, едва касаясь, скользит по моей спине между лопаток. – В моем доме призраки имеют материальную оболочку.

– Это все какой-то бред, – выдавливаю я, облизывая сухие губы.

Дыхание учащается, тело перестает слушаться. На мне сидит невероятно красивая девушка, и еще бы оно слушалось, ага, – особенно член, который ждет своего триумфа с момента нашей с Сарой встречи в боксерском клубе, он уже буквально кричит мне: «Я готов, я готов!»

– Почему бы тебе просто не расслабиться? – Голос ведьмы дурманит, вводит в транс. – Ты ведь явился в мой дом не ради разговоров, верно?

– Ты чересчур плохого мнения обо мне, – ухмыляюсь я, сжимая в пальцах ее бедра. – Я умею ценить не только красоту и не собирался с тобой спать в тот вечер, но… да, я все-таки мужчина, и когда сексуальная девушка предстает передо мной в одном белье, почему я должен отказываться?

– М-м-м, сексуальная, значит, – заигрывает она.

– Теперь присматриваюсь и понимаю, что слишком много выпил, – ехидно заявляю я в ответ.

Сара закатывает глаза, а потом тихо уточняет:

– То есть ты явился ко мне домой среди ночи, чтобы поговорить о трудах Канта?

Ведьма шепчет прямо в мои губы. Я хмурюсь и чувствую, как в ушах уже пульсирует кровь, но не сопротивляюсь. Не понимаю… она издевается? Зачем она меня соблазняет? Просто играет?

Я скольжу взглядом по трупу на заднем плане и вспоминаю, что едва ли не целуюсь с собственной убийцей. Но почему в этот момент я не желаю думать ни о чем, кроме Сары? Ненависть и здравые мысли прячутся где-то в чулане, закрывают лицо и отворачиваются, давая возможность наслаждаться… наслаждаться Сарой…

Дьявол!

Хватит с меня!

* * *

Одной рукой Рекс резко прижимает меня за талию, другой – крепко вцепляется в волосы и оттягивает пряди назад, чтобы я запрокинула голову. После скользит кончиком носа от моего горла до мочки уха. Он тяжело и хрипло дышит. Когда я вцепляюсь ногтями в его поясницу, из горла мужчины вырывается придушенный стон. Я понимаю, что Рекс едва сдерживается и в любую секунду просто накинется на меня, забыв обо всем на свете. Нужно бы его притормозить, но силы не равны: меня словно сковало в стальные тиски. Небесная голубизна радужек Рекса сменяется черными тучами, подобно погоде за стенами дома.

Я перестаралась, играя с ним. Но кто же знал, что он до того темпераментный? Рекс настолько взбудоражен, что эксперименту грозит провал. Энергия не выходит наружу – как это возможно? – циркулирует внутри, опаляет его и обжигает меня, но к настоящему телу не переходит.

Черт, зря я все это затеяла!

Я приподнимаюсь на коленях Рекса, хочу встать, но он мне не позволяет, вмиг прижимает к своему горячему телу. Совсем обнаглел! Я чувствую, как кипит его кровь, как напряжены его мышцы. Не успеваю ахнуть – он скользит языком чуть выше лифчика, а потом норовит меня поцеловать. Я отворачиваюсь. И он прикусывает кожу на моей шее, из-за чего я уже начинаю дергаться, вырываясь.

– Прекрати, – шиплю я, только вот Рексу плевать.

От страсти, которая превращает его в пепел, дурно и мне, внизу живота разносится сладкий холод. Я теряю контроль. Не понимаю, почему он так на меня влияет?

Спокойно…

Я упираюсь в его грудь. Рекс хватает мою ладонь и целует пальцы: злыми, жесткими, но красивыми – как и все его проклятое лицо, – губами, притягивает меня за бедра.

Так. Надо взять себя в руки. Отвлекаюсь.

– Ты сводишь с ума, – лихорадочно шепчет Рекс. – Я не знаю, чего хочу больше: убить тебя, или взять прямо на полу, или скинуть свое мертвое тело и прижать тебя к столу… сумасшествие, да?

– Да, ты совершенно спятил, – фыркаю я.

– Сказала девушка, которая убила меня и держит у себя дома в качестве сувенира, – обреченно посмеивается он в мою шею.

– И которую ты обнимаешь.

– Угу, – выдыхает он мне на ухо и шепчет: – Видимо, с жизнью я потерял и рассудок.

– Ты злишься на меня. Мужчины проявляют агрессию… и таким образом.

– Если бы все было так просто, детка…

Я ощущаю под ладонями удары его сердца. Бешеные! Рекс впечатывает меня в свое тело, удерживает, а дергаться бесполезно, ведь он больше меня в два раза. Да и сила при нем. Тело крепкое. В меру мускулистое. Черные волосы растрепанны, и мне это почему-то безумно нравится. Он неотразим. Весь. От изогнутых бровей, дарующих мимике вечный сарказм, до отросшей щетины и властной походки. За что мне это? Не может ведь он вечно хранить силу. Хоть одна лазейка в энергетике должна быть или момент, когда он теряет волю, поддается эмоциям… где-то здесь… нить, за которую нужно дернуть и высвободить его силу.