скачать книгу бесплатно
– А как фамилия?
– Смирнов.
– Я помню Смирнова, электриком работал.
– Да, это мой папа, – говорю. – Можно вас на видео снять?
Часть разговора я записал на камеру.
– Александр его звали.
– Нет, моего папу звали Анатолий.
– Я уже забыл. Мы с ним вместе работали.
– Мы жили в доме №2.
– Да, помню этот дом: вы справа жили, а слева жил Губа.
– Да, вон он, наш дом.
– Я и не знал, что у Толи дети были. Но я же у него не был в гостях, только по работе общались.
По моей просьбе собеседник представился. Говорит, что родился здесь и прожил часть жизни. Когда работал, жил в другом месте. Потом стал жаловаться на нынешнюю ситуацию, на разрушающееся село. В общем, у меня все есть на видео.
Папа и мой младший брат Олег, март 1986 года
Опять зашли с мамой в старую школу, зашли без проблем в две комнаты, где теперь хранятся экспонаты когда-то существовавшего музея. Двери без замка, заходи кто хочешь. В одной из комнат – стенды, фотоальбомы. Переснял мой детский сад, который давно снесен. Переснял фотографию моей воспитательницы, в которую был влюблен детской любовью. Переснял еще ряд различных фотографий. Вглядывался в фотографии, надеясь увидеть если уж не себя, то хотя бы папу, маму. Нашел коллективное фото с тетей Клавой, она все-таки здесь 55 лет прожила, работала в школе.
Днем записывал на видео рассказы тети Клавы о войне, о маме и бате (моих бабушке и деде), о сводном брате Александре, погибшем на шахте в 1943 году, и о родной сестре Александре, с которой жизнь навсегда развела в 1964 году после того, как еще один родной брат, Александр, убил батю.
Зашел в библиотеку в клубе, скачал подборку фотографий из прежней жизни села.
Март 1986 года
В течение дня неоднократно подходил к дому, где мы когда-то жили – и один подходил, и с мамой. На доме – ржавый номер, оставшийся с той поры, когда мы тут жили. Все напоминает о папе: он ходил по этой улице, я стою именно на том месте, где он запечатлен на старой фотографии полвека назад. Удивительно это. Слез нет, но есть масса других эмоций. Завтра последний полный день, когда я здесь. Может, это последний раз в жизни. Надо с утра совершить одиночную прогулку, погрузиться в собственные мысли.
23.11.2018
С утра съездили с Аленкой в Одесское. Там я, конечно, ничего не помню – возможно, в детстве редко бывал.
В Лукьяновке все-таки заснял проходку вокруг дома, где мы жили в 1970-е.
С Машей и мамой пошли к Аленке, перед этим прошлись по селу, подошли к месту, где когда-то стоял роддом, в котором я родился. Постояли на месте, где был садик, в который я ходил. Да понятно: пройдут еще годы, и исчезнет даже то, что я с трудом, но все же помню.
Март 1986 года
В гостях я записывал интервью с тетей Клавой и Машей. Спросил про своего папу. На видео слышно, как я пару раз шмыгаю носом. Не получается отстраненно, без эмоций слушать о родном человеке.
Попросил Клаву и Машу рассказать, какого они мнения об опубликованных маминых воспоминаниях.
Еще попросил рассказать о Сашке Петровых-младшем. Клава рассказала, а на Маше закончился объем карты памяти, а это 64 ГБ. Впервые снимаю такой большой объем. Впрочем, за эти дни я снял довольно много видео.
Вчера или позавчера узнал, что в Лукьяновке открыли дом престарелых. Про себя я подумал, что когда состарюсь, а в Тольятти умрут все мои близкие, то я вернусь на малую родину и буду доживать здесь, тут меня и похоронят. Откуда пришел, туда и уйду.
Папа на кухне, март 1986 года
Нет, вы что, это не пафосное решение. Это просто мысли, которые промелькнули в голове. Я ведь даже представить не могу, как оно все случится на самом деле. Может ведь так повернуться, что я не смогу проконтролировать свои последние годы, месяцы, дни. Вот папа, к примеру, еще за день до смерти и знать не знал, что завтра его не станет. Такие вещи мы не в силах планировать, да.
24.11.2018
Последний день в Лукьяновке. Попрощался с Клавой. Боюсь, видел ее последний раз в жизни. Возможно, и в родных краях больше никогда не побываю, раз уж появился здесь 43 года спустя.
Обошел еще раз село – в основном те места, которые хоть чуть-чуть помню. Зашел в одну из заброшенных квартир в соседнем доме, поднялся на второй этаж. Какие все-таки крохотные были комнаты.
Подошел к окнам квартиры, где недолгое время жили мои мама и бабушка – тоже все заброшено, стекол нет, окна зашиты металлом.
У нашего дома стоял долго, подходил то с одной, то с другой стороны. За домом у стены сорвал сухой стебелек, так называемая «трава у дома». Хотел хоть какую-нибудь ерунду привезти с родины. Часть стебля прикопаю в папину могилу, такой символический жест. Часть оставлю у себя.
Да, пребывание на родине волнительно. Когда-нибудь это нужно было сделать. Аленке пообещал, что приеду сюда летом на условный сенокос. Но летом – мама на даче, ее одну не оставишь. О-хо-хо: я буду свободен в перемещениях лишь после маминой смерти. Пусть она поживет подольше, в Лукьяновку я еще успею.
И снова на кухне, 23 марта 1986 года
25.11.2018
Вчера после обеда поехал на маршрутке из Лукьяновки в Омск. Там Сергей Пестрожуков меня встретил и отвез домой к своей семье – моей сестре Тане.
Опять разбирались с отсканированным альбомом тети Клавы, часть альбома я все-таки переснял, предварительно скинув с фотоаппарата на флэшку два видеофайла, чтобы освободить место.
Вечером Таня устроила мне экскурсию по Омску, в течение часа прошлись по улице Ленина, сестренка немного рассказала об объектах, которые здесь находятся.
В целом вся поездка за эти дни оставила много впечатлений. Я понял, что мне было бы плохо здесь жить, но я бы к этому привык.
Я был удивлен, что здесь еще помнят моего отца. Я пару дней назад писал, как случайный прохожий сказал:
– Смирнов? Электрик, помню.
И Аленка рассказывала:
– Вашего папу здесь помнят. Кто-то рассказывал, что у него самые чистые свиньи. В свинарнике дощатый пол, устланный соломой. Ни у кого такого не было.
14 апреля 1986 года
Тетя Клава рассказала:
– Толе здесь было плохо, он мучился. Он же электриком работал, постоянно на улице, а здесь такие бураны. Когда мы приезжали уже к вам в Тольятти, Толя постоянно спрашивал: «Да как же вы там живете, в Сибири?»
Вот еще о чем я думал последние недели. Этот год мог стать самым ярким и запоминающимся для меня, ведь пошла череда юбилеев, круглых дат. В марте мне исполнилось 50. В июне готовились отметить 80-летний папин юбилей. И тут что-то пошло не так: за два месяца до этого радостного события, которое мы все так ожидали, папы внезапно не стало. Потом в июле исполнилось 30 лет со дня моей демобилизации, а в последний день июля исполнилось 20 лет со дня моего бракосочетания. Семьи давно нет, даже штампа в нынешнем паспорте нет, но все равно вспоминаю эту дату.
В итоге год стал самым трагическим, самым горестным для меня. Год, полный непрекращающегося отчаяния. Больше горя, чем сейчас, у меня никогда не было. Папина смерть стала заметным водоразделом: до и после.
14 апреля 1986 года
В связи с папиной смертью я стал хвататься за остатки нашего общего прошлого. Попросил маму написать воспоминания. В кои-то веки, чего я никогда не делал, съездил на свою малую родину. В следующем году на майские праздники хочу съездить в Избоищи на родину отца, посетить могилы бабушки Екатерины Захаровны, могилы папиных сестер Лиды и Зои. Впрочем, о смерти Зои сведений нет. Все это я хочу сделать через своего брата Сергея Орлова. Есть там у меня и еще родня. Мы всю жизнь не общались: когда у папы появилась наша семья, со своей родной семьей он уже общался совсем редко, всюду следовал за мамой то в Лукьяновку, то в Тольятти, где и окончил свой жизненный путь.
Далее в следующем году исполняется 50 лет со дня смерти маминой мамы, нашей бабушки Марии Федоровны, это будет 1-го августа. Затем с мамой сразу отправимся в Устюжну на ее малую родину, она так хочет там побывать. Напоследок. Перед смертью. В Устюжне побудем пару дней, и отправимся в Ленинградскую область, в Вопшу, у тети Люси будет юбилей, 90 лет. Хоть бы она дожила до этой удивительной даты. К этому времени у меня заканчивается отпуск, но ничего, попробую договориться о смене графика.
Папа перед сном читает книгу, 1986 год
Милый папа, ты подвигнул меня и всех нас на такие поступки и действия, которыми мы пытаемся доказать, что ты жил не зря, что все это было не напрасно, что мы не забудем тебя, пока мы живы, что мы постараемся сделать так, чтобы о тебе знали и помнили другие люди. Прости, что при жизни так были невнимательны к тебе, так равнодушны. Все могло бы быть по-другому. Теперь ничего не изменить, остается только доступными способами компенсировать свое чувство вины. Спасибо тебе, папа, за нынешнюю поездку в Лукьяновку. Если бы не твоя смерть, я бы никогда сюда не собрался. А так хоть посмотрел на места своего детства, что-то вспомнил, постоял в тех местах и побродил по тем улицам, по которым ты когда-то ходил с мамой.
1986 год
Еще несколько месяцев назад я и не предполагал, что такая поездка когда-либо осуществится. Кстати, в Омске я вообще ничего не вспомнил, хотя мы с мамой бывали там часто, там жила Маша с семьей. Вот только на железнодорожном вокзале, уже на перроне, что-то шевельнулось, какие-то совсем забытые воспоминания: отсюда мы с мамой ездили в Анапу, здесь я точно бывал в детстве несколько раз.
26.11.2018, Челябинск
Такое ощущение, что я тренируюсь, репетирую мамину смерть, привыкаю жить без мамы. Я вернулся в Тольятти, а мама осталась в Сибири, в Лукьяновке, приедет 23-го декабря. Все эти дни я захожу в комнату родителей. В пустую комнату родителей. Здесь нет никого – ни папы, ни мамы. Я на минуту сажусь на папин диван, осматриваю обстановку, которую он мог видеть своими глазами, затем встаю и иду жить своей жизнью.
И снова на камере установлен автоспуск, 1986 год
Но мама вернется. Она ведь в гостях, а оттуда возвращаются. Не думал, что со слезами буду ожидать ее возвращение. А вот папа не вернется. Тут уж плачь – не плачь.
01.12.2018
Купили маме новый телевизор, раз уж прежний она залила вместе со своими цветами. Заодно, пока мама в отъезде, навели некоторую ревизию в квартире. Все навесные цветы сложили в пакет, а также отдельные мелкие горшки. Разобрали хлам в коробе под папиным диваном. Сам диван ждет отправки на дачу. Рядом с диваном стоял самопальный шкаф с папиной одеждой – часть папиной одежды я оставлю на память, надо футляр для одежды купить, часть отнесу в театр в костюмерку, это и не папина одежда даже, он ее не носил. Сам шкаф и остальной хлам вынесли с братом на помойку. Постепенно нужно все вещи в квартире перебрать, там много чего еще выкинуть можно. Вот так, спустя восемь месяцев после папиной смерти, наконец-то стали расставаться с вещами, которые нам никогда уже не пригодятся. Это закономерный процесс. Немного грустно, конечно, но завтра эта грусть забудется: что сделано, то сделано.
Папа и я, 1986 год
Есть папина фотография, где он на документы сфотографировался в бежевом пиджаке – наверное, это было последнее фото на паспорт, а значит, папе на нем 45 лет и это 1983 год. В нагрудном кармане пиджака Олег нашел два билета в кино по 70 копеек и автобусный билет по 6 копеек. Наверное, это осталось с того момента, как мы жили до 1989 года на улице Победы, относительно недалеко от кинотеатра «Космос». Быть может, папа так с тех пор и не надевал этот костюм, не было необходимости. Это и грустно, и трогательно одновременно – находить какие-то ничего не значащие приметы папиной жизни. Для посторонних они не имеют никакой ценности. Для меня же это – воспоминания, эмоции.
02.12.2018
Утром сел на папин диван, говорю:
– Сегодня за Галенькой твоей поеду.
После обеда приезжает мама, вчера она выехала из Омска, съезжу за ней в Самару. Мы не виделись почти месяц. Она словно умерла, а теперь возвращается оттуда, откуда не возвращаются. Вот папа, например, не вернется.
Папа, я и Олег, 1986 год
23.12.2018
Свозил маму в Литературную гостиную библиотеки Автограда, там сегодня прошла презентация литературного журнала «Город» №41, где опубликованы мамины мемуары «Касьяниха». Мама была счастлива, что увидела меня в каком-то ином, может быть, свете: я был ведущим программы. Для меня была важна прямая связь с читателями: и на самом мероприятии, и после о маминой публикации сказали много хороших слов, люди подходили, благодарили, надарили маме шоколадок и коробку конфет. У мамы хорошее настроение, это ее поддерживает.
Когда выйдет отдельная книга, я организую серию мероприятий, чтобы мама почувствовала свою востребованность, это тоже поддержит ее.
Весь этот проект я затеял ради папы, ради его памяти. Но и ради мамы, конечно. Просто папа теперь уже ничего не сможет рассказать. Вся надежда только на маму: она жива, и излагает свою версию всей нашей жизни – как до моего рождения, так и после. Я благодарен маме за то, что она откликнулась на мою просьбу написать мемуары.
О папе на сегодняшней встрече мама сказала несколько слов:
Осталось много кадров, запечатлевших папу за чтением, 1986 год
– После смерти мужа образовалась пустота, которую нечем было заполнить. Я благодарна своему сыну за то, что он заставил меня писать воспоминания, это отвлекло от грустных мыслей.
Спасибо тебе, мама, что ты взялась за эту работу.
30.12.2018
Через несколько часов отец навсегда и безоговорочно станет фактом прошлого. То есть, сейчас я могу сказать, что в этом году у меня еще был отец. А вот завтра, 1-го января, я могу лишь произнести: в прошлом году у меня был отец. В прошлом…
Я каждый день вспоминаю о папе, каждый день думаю о нем. Некоторые мысли гоню прочь, потому что сразу наворачиваются слезы. Да они и так каждый день наворачиваются. Ко всему этому нужно привыкнуть. Я не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы смириться с потерей. Я меня есть опыт потери близких. Но чтобы речь шла о настолько близком человеке – такого еще не было.
1986 год
В новогодние каникулы следует мобилизоваться и как-то систематизировать на бумаге все то, что я помню о папиной жизни. Потом не будет времени, опять начнется текучка. Это нужно сделать скорее, пока меня и отца не разделяют годы, потом многие вещи забудутся или трансформируются в памяти.
Никому, кроме меня, эти воспоминания не нужны. Но пока я жив, это важно для меня. Из своей несовершенной памяти я постараюсь выудить все, что было связано с моим папой.
Если говорить об итогах года, то они, конечно, катастрофические. Да, я понимаю, мы каждый год кого-то теряем, это печально. Но настолько значительной потери у меня еще не было. Я надеюсь на время, оно должно пригасить эмоции. Ведь не может быть все время так бесконечно больно.
1986 год
31.12.2018
В новогоднюю ночь Ирина рассказывала о том, что папа словно предчувствовал свою смерть.
– Может, врачи ему что-нибудь сказали, – говорила она.
Папа вообще был пессимист. Он страдал оттого, что мы живем в нищете. В последнее время он часто заводил разговор на эту тему, поскольку, наверное, понял, что пора подводить итог жизни, и он неутешителен.
Папа нередко оговаривался по тому или иному поводу, – к примеру, насчет своего юбилея:
– Если доживу.
Или повторял:
– Когда я умру, как вы будете жить без меня?
Сейчас уже понятно, что он все тащил на себе, до самого своего последнего дня. И он был прав, когда беспокоился о таком будущем. Мама у нас беспокойная, и папа все удары принимал на себя, возился с ней. Продовольственное обеспечение, какие-то дела по дому – тоже все на нем.
Мама и папа после работы или в выходной день, 1986 год
Нас он обманывал, когда его отправляли в поликлинику: говорил, что был у врача, а сам не ходил. Говорил, что сделал флюорографию, а сам не делал. С осени 2017-го стал покашливать, да так и довел все до летального исхода. Мы, конечно, тоже беспечны были, не углядели.
Я не думаю, что врачи что-то сказали папе, что он что-то знал или предчувствовал. Это было обычное старческое ворчание, когда понимаешь, что ты старый и умрешь раньше, чем твои сыновья. Это сейчас мы наделяем папины слова каким-то особым смыслом. Они действительно звучат иначе, воспринимаются по-другому после его смерти.
01.01.2019
