скачать книгу бесплатно
За всю жизнь мы с тобой так ни разу и не поговорили. Я даже не успел узнать – что ты за человек? Я не знал, где ты работаешь, кто твои друзья, что тебе нравится.
С сослуживцами, 1957—1960 годы. Папа – сидит слева в первом ряду
Последнее общение дома, 31 марта. Я что-то готовил на кухне. Папа зашел и встал. Я стал перемещаться, обходить его. Он извиняющимся голосом сказал: «Я сейчас уйду».
В том, что ты на самом деле ушел, виноваты мы все. Ты и сам виноват: говорил, что врачи хотят тебя отравить, не принимал таблетки, не хотел идти в больницу, почти никогда не жаловался, не рассказывал о своем состоянии здоровья. Утром 1 апреля было упущено время: папе стало плохо, мама не разбудила нас, долго искала телефон скорой, дала таблетки, которые не нужно было пить. В приемном отделении не сразу определили надвигающуюся трагедию, в рентгенкабинете заставили стать перед аппаратом, хотя врачи скорой не разрешали отцу вставать. Затем, когда он стал «уходить», не смогли его реанимировать. А ведь я его живым привез, он разговаривал. В итоге лишь извинились: «Простите, мы не смогли его спасти». Да я и сам не сориентировался, растерялся. Я не смог тебе помочь, даже когда был рядом, я оказался бессилен.
На боевом посту, 1957—1960 годы
Ты ушел от нас несчастным. Даже слова любви и признательности мы приготовили лишь к твоему юбилею, до которого ты не дожил два месяца. Твоя жизнь была очень тяжелой, и мы, самые близкие люди, ничем не облегчили ее. Все эти 50 лет я был ребенком, ни за что не отвечал. Ты весь дом тащил на себе: оплачивал квартплату, закупал продукты питания. Я даже еще не очень представляю, как мы теперь будем жить без твоего участия.
Я понимаю, что люди рождаются, а потом когда-то умирают. Но как это опустошает и ошеломляет. Все мои мысли с тобой, папа.
Можно сколько угодно заниматься самобичеванием, но папу это не вернет. Ты всегда присутствовал в моей жизни, и ничего другого я представить не могу. Теперь придется научиться жить без тебя.
1957—1960 годы
Я с ужасом оглядываюсь на свою жизнь: ни семьи, ни детей, ни квартиры, ни нормальной работы и, соответственно, заработка. Я с раздражением реагировал, когда папа нередко говорил мне: «Обеспечить себя не можете. Что вы будете делать, когда мы умрем?» Представляю, как я огорчал папу, когда на его глазах я просирал, пропивал, прогуливал свою жизнь. Все его надежды и чаяния в отношении меня не сбылись. Прости меня. Ты меня уже никогда не услышишь, я это говорю куда-то в воздух, для себя, для самоуспокоения. Прости меня, папа.
09.04.2018
Возвращаюсь домой – на площадке в подъезде стоят какие-то парни с бумагами, разговаривают с мамой. Я дернулся: в чем дело? Оказывается, идет уточнение данных по детям войны, им будут доплачивать по тысяче рублей.
– Смирнов так ждал эту надбавку, так надеялся на нее. И не дожил совсем немного.
Папа – слева, 1957—1960 годы
Мама называла папу по фамилии еще со времен Лукьяновки, когда тетя Маша вышла замуж за Анатолия Макарова. Так в семье появилось два Толи и, чтобы не путаться, стали называть их не по именам, а по фамилиям – Макаров, Смирнов. Так и прижилось.
Сейчас опять после маминых слов набежала слеза. Папа не дожил… Первые дни как только просыпался – сразу садился на кровати и начинал рыдать. Сейчас это происходит не так истерично, но все равно – в течение дня, когда рядом никого нет, время от времени начинаю плакать или подавляю в себе рыдания.
Не получается смириться с потерей, так все быстро произошло. Ира рассказывает, что мама плачет в мое отсутствие. Очень тяжело сейчас. Все еще тяжело.
25.04.2018
Папы нет уже почти месяц, а мы все еще доедаем продукты, купленные им. Только что утром доели два последних яйца. Папа купил целое ведро еще в конце марта. Он и был основным потребителем яиц, потому что их очень просто готовить. Наверное, поэтому остатки яиц так долго не заканчивались: их уже некому было есть.
Папа – второй слева, 1957—1960 годы
Позавчера зашел в подвал, кладовку, принес домой ведро картошки. Тоже заканчивается, но ее хватит до конца мая. И тоже прошлой осенью, кажется, в октябре, картофель на зиму покупал папа.
Я ему помогал таскать на тележке от места продажи к месту хранения. Это всего лишь продукты питания, расходный материал. Но в них есть папино участие.
Я даже пару недель назад покупал творог и кефир с давним сроком изготовления: они были произведены 1-го апреля, когда еще был жив папа.
И вот я ем эти продукты. А папы уже нет. Малейшую ерунду я облекаю в систему символов. Понятно, что это эмоциональная неустойчивость. Своего рода психологическая защита. Я не успел проститься с папой. И теперь таким образом тяжело расстаюсь с ним.
27.04.2018
Вроде на радостном событии был, но постоянно приходилось скрывать, подавлять слезы.
Сводил маму в театр. Сегодня у нас шли «Тетки» – самый кассовый спектакль за последние два года, на него до сих пор аншлаги. Он очень смешной и идет три часа.
В наряде по части, 1957—1960. Папа – крайний справа
Завтра поведу маму на «Год змеи» – это о Василии Баныкине. Послезавтра – «Муж и жена снимут комнату» – это о поколении 1970-х.
Я давно собирался сводить маму и папу в театр. Маму и папу. В итоге прособирался. Теперь могу сводить в театр только маму. Оттого и слезы. Все нужно делать вовремя.
Маме сегодня понравилось, она аплодировала и кричала «Браво!», у нее поднялось настроение. Я ее сегодня фотографировал в фойе, на фоне декораций, в костюмерной, на хоздворе, перед театром, в зале. А вот папу за последние 30 лет я всего лишь два раза фотографировал. И теперь, получается, с мамой наверстываю. Даю маме то, что не смог, не успел дать папе. Лишь бы она не заметила, что я все время в слезах, что лицо искажается от подавляемых рыданий. Пусть моя мама радуется.
27.04.2018
Папе прислали поздравление с 9-м мая. Он все еще числится в каких-то реестрах. Для кого-то он все еще жив.
28.04.2018
Перебираю документы отца. В трудовой книжке неожиданно для себя обнаружил запись.
С сослуживцами на железнодорожном вокзале в Уфе, 1957—1960 годы. Папа – третий справа
1960.XI.20
1961.VII.5
Служил в органах МВД 8 месяцев и 15 дней. Уволен за нарушение дисциплины.
Инспектор ОСЧ УПО Коляда
пр. УПО №77 от 19/XI-1960 г.
пр. УПО №47 от 28/VIII-1960 г.
Слово «дисциплины» жирно подчеркнуто красным карандашом – видимо, чтобы при трудоустройстве инспектор отдела кадров всякий раз обращал на эту надпись внимание.
Что это была за история – так и не узнаю теперь, спросить некого. Первая запись в трудовой книжке после службы в армии на следующий же день после увольнения из СА. Отец никогда об этом не рассказывал.
29.04.2018
Сегодня впервые после смерти приснился отец. Он был живой, но… задыхался. Мы, кажется, ехали в каком-то общественном транспорте. Рядом, вроде, были мама и брат. А отец задыхался. И я вспомнил вот это словосочетание: отек легких.
06.05.2018
Съездил вчера в Выселки. От Парк Хауса до села – 18 минут на 315-й маршрутке. По селу 15 минут до дома по ул. Победы, 30, и по проселочной дороге еще 15 минут.
Папа – слева, 1957—1960 годы
По селу буквально бежал, в голове пульсировала мысль: «Сейчас встречусь с папой». Ну, не с папой, конечно, а с местом его упокоения.
На папину могилу поставили оградку. Могила провалилась после таяния снега. У соседей попросил лопату, закидал землю в образовавшийся провал, кое-как подравнял могильный холмик. Надо будет аккуратней в следующий раз срезать землю.
Пока живу, я тебя не забуду, папа. Спасибо тебе за все.
Это я сказал у могилы. Несколько раз доставал платок, утирал слезы.
Сложно сказать: это еще служба в армии, или уже послеармейская работа в воинских частях Приморского края? Начало 1960-х годов. Папа – крайний справа
Перед этим подходил ненадолго к могиле Вадима Леванова, она неподалеку. Надгробный камень словно подернулся пеленой, изображение уже не такое яркое.
Пытался найти могилу Тамары Ивановны, но эта часть кладбища неожиданно для меня оказалось затопленной: кресты, могильные плиты – все под водой.
Обратно ехал на 320-й маршрутке. Проезд 30 рублей. Старожилы сказали, что у остановки часто дежурят таксисты, проезд тоже по 30 рублей с носа – до Парк Хауса.
Почему-то военный билет выдан после службы в армии, датирован 1962 годом. Скорее всего, это дубликат – взамен утраченного документа
Давно порывался съездить, навестить папу, побыть рядом с тем местом, где покоится его тело. Через пару дней уже отметим 40 дней. Не удержался, рванул в выходной. Мы же на 9 дней не смогли приехать, село затоплено было. Эта часть кладбища, где похоронен папа, находится на незначительном возвышении, поэтому здесь нет воды. Вадим Леванов похоронен здесь с декабря 2011 года, я часто бывал здесь в разные сезоны. Потом Тамару Ивановну похоронили здесь в начале июня 2015 года. Никакой воды я никогда не видел. Почему в этом году так вышло?
07.05.2018
Дед мой, Смирнов Иван Николаевич, скончался в госпитале в декабре 1942 года. Мой папа своего отца не помнил, поскольку был слишком мал, когда тот ушел на фронт. Мне повезло намного больше: отец был рядом со мной ровно 50 лет.
Папина фотография с военного билета, 1962 год
Дед теперь стал как бы ближе: и он, и папа одинаково недоступны. Иван Николаевич покоится на городском кладбище в городе Няндома Архангельской области. Анатолий Иванович похоронен под Тольятти, на сельском погосте в Выселках. Схожесть ситуации в том, что ни того, ни другого я никогда не увижу.
08.05.2018
40 дней отцу. Это последняя книга, которую он читал за несколько часов до своей смерти: Иван Бунин, «Антоновские яблоки». Закладка в виде спички лежит в середине рассказа «Господин из Сан-Франциско».
Папа читал книги постоянно, одну за другой. У нас большая библиотека, отец время от времени брал с полок какую-нибудь книгу и ставил ее потом не на прежнее место.
Начало 1960-х годов
Я регулярно делаю заказы книг. Настолько регулярно, что не всегда успеваю их разобрать, прочесть, они стопками скапливаются на столах, шкафах. Папа читал и мои книги, одну, другую, перебирал эти стопки, снова ставил издание не туда, куда нужно.
Ясно, что теперь меня никто не будет раздражать из-за потревоженных книг. Вот ведь здорово, да? Но только – мы с отцом никогда не обсуждали прочитанные книги. Мы даже поговорить с ним не успели за всю жизнь. И тут эта жизнь закончилась, и то, что я откладывал на потом, уже никогда не состоится. Теперь я думаю об этом каждый день. Только об этом.
Возвращение домой с Дальнего Востока, 1961—1962 годы. Папа – второй справа
10.05.2018
Такое ощущение, что папа подает мне некие сигналы. Да, я понимаю, что это не так. Просто мне об этом хочется думать. В последние дни со мной происходят вещи, которые раньше не случались.
11 мая на домашнем компьютере полетел жесткий диск. Ладно, сдал в ремонт, стал ждать. Хотя это принесло мне кучу неудобств.
13 мая упал на даче, наступив на незакрепленный брусок. Разбил до крови голову, ушиб копчик. В тот же день сходил в травмпункт. С головой теперь все в порядке, а вот копчик все еще болит.
Вчера вернули из ремонта комп. Вечером обнаружил, что не восстановлена папка со съемкой 3-го апреля, день папиных похорон. Там было небольшое видео – папа лежит в гробу, пока мы едем в машине на кладбище. Уже на кладбище сделал две фотографии перед тем, как навсегда закроется крышка гроба. И еще короткое видео – установка могилы, могильщики забрасывают могилу землей.
Возвращение домой с Дальнего Востока, 1961—1962 годы. Папа – в центре
Ну, не знаю. Может, папа хотел остаться живым в нашей памяти. Не хотел, чтобы он хоть где-то был запечатлен мертвым. Иначе мне придется признать, что я просрал последние отснятые кадры – пока папа еще был не под землей, то есть еще не был закопан.
Может, удастся что-то восстановить с карты памяти фотоаппарата. Но это уже маловероятно.
22.05.2018
Почти два месяца в доме не работает радио, просто не включают. Его слушал только папа, больше никто. Вставал каждое утро, чтобы приготовить маме завтрак, и слушал новости.
Папа (слева) в Избоищах с Александром Орловым, мужем средней сестры Лиды, 1962 год
Я плачу каждый день, каждый день вспоминаю папу, ни на минуту не забываю о том, что его уже нет. Неумолимые законы природы. Но мне от этого не легче.
26.05.2018
Сегодня доели последнюю картошку, которую мы покупали с папой на зиму еще прошлой осенью. Следы материального мира, хоть как-то связанного с папой, постепенно исчезают.
Учеба в Ленинграде, 1964 год. Папа – в центре
Я вот о чем размышляю последние несколько дней… У папы не было друзей и каких-то знакомых, с кем бы он общался за пределами нашей семьи, кому уделял бы хоть какое-то время. Во всяком случае, мне неизвестно о таких людях. Мы ведь и хоронили папу только семейным кругом. Ну, еще Татьяна Нюнько пришла, поскольку когда-то была нашей родней и знала папу, хорошо относится к маме, хотя бы дистанционно поддерживает отношения. От папы осталось только место на кладбище. Не хочется думать о том, что там, под слоем земли, гниет его тело, которое еще совсем недавно было живым. Существует ли где-то теперь папина душа – этого я не узнаю. А вот память, как и материальный мир, исчезнет очень быстро: умру я, умрет мой младший брат Олег, и больше ни один человек на всем белом свете не вспомнит, что жил в этом мире почти 80 лет Смирнов Анатолий Иванович. Но самое ужасное во всем этом то, что вскоре вслед за папой последует и мама. Я не представляю, как мне это пережить. С папой у меня было отчуждение, мы никогда не общались, лишь на бытовом уровне. И я воспринял его смерть эмоционально, я до сих пор раздавлен и опустошен, до сих пор в течение дня постоянно слезы на глазах. А с мамой у меня был контакт: с самого детства она была моим другом и учителем, я делился с ней радостями и горестями. Когда папы не стало, я стал больше внимания уделять маме, стал проводить с ней больше времени. Так вот, когда и мамы не станет – наверное, умру и я. Во всяком случае, жить уже будет незачем.
31.05.2018
Олег сегодня был в Выселках на кладбище, установил в оградке с могилой отца столик и скамейку. Испытываю двоякое чувство. С одной стороны, есть удовлетворение от проделанной работы: столик со скамейкой удалось установить накануне дня рождения папы. С другой стороны, мне не дает покоя мысль о том, что это мы сделали папе такой подарок к его 80-летию. Я думал о папином юбилее, в мыслях готовился к нему, строил какие-то планы. Но еще два месяца назад (чуть больше, да) я и предположить не мог, что мы преподнесем папе к юбилею такой подарок, поздравим его подобным образом. Типа, это все, что он заслужил. В общем, продолжаю себя накручивать, всякие мысли мелькают в голове.
Пропуск в общежитие, Ленинградская область, 1965 год
В понедельник, 4-го июня, поступим так. Мама к 8.00 сходит в поликлинику к неврологу, она записалась на прием еще на этой неделе. После 9.00 за нами приедет машина, я на работе договорился, и мы поедем на кладбище. Олег говорит, что в понедельник будет занят, а Ирина не сможет с нами поехать, болеет. Но завтра еще целое воскресенье – может, возникнут какие-то коррективы. Я предложил в этот день отметить папин юбилей в кафе. Можно или вечером, я после 19.00 освобожусь. Но лучше вариант – приехать после кладбища и сразу направиться в «Ямбург». Уже после обеда Олег сможет отправиться на свою работу.
Фотография на документы, 1965 год
Я хотел отпраздновать папин юбилей именно в кафе, а не за домашним столом. Так уж вышло, что папа не дотянул до этого дня всего лишь два месяца. Мы все-таки отметим твой юбилей, папа. Ты заслужил хотя бы посмертные поздравления. Мы не успели сказать тебе слова признательности при жизни – наверное, откладывали их, берегли для торжественного повода. Торжественный повод наступил, а сказать теплые, добрые слова уже некому. Папа так и не узнал, что мы его любим. Все думал, что его окружают черствые равнодушные люди. Так оно, наверное, и было. Чувство вины просто точит, разъедает меня. И это бессилие разрывает мне сердце. Мы ведь могли, не дожидаясь круглых дат, просто-напросто быть бережней в отношении папы каждый день, а не по праздникам. Понимание этого достигается именно такой ценой.
02.06.2018
Папин день прошел без папы. Сегодня отцу исполнилось бы 80 лет. Это просто случайность, что он не дожил до сегодняшнего дня. Так сложились обстоятельства, такие косорукие и неумелые люди оказались рядом в кризисный момент. Я в первую очередь себя, всех нас имею в виду – как мы невнимательны были, как несерьезно ко всему отнеслись.
День свадьбы 7 августа 1965 года, Устюжна. На переднем плане папа и мама. Сзади свидетели Нина Мясникова и мамина сестра Клавдия Петровых
Утром съездили с мамой на кладбище, цветы на могилу положили. Там Олег установил столик со скамейкой, очень хорошо все сделано. Я саперной лопаткой еще немного подравнял могильный холмик, мы с мамой пропололи растительность внутри оградки. Там земляника растет, ее можно оставить, а вот чертополох вымахивает огромный и занимает всю площадь, там нужно корни вырубать. После обеда поехал на работу, зашел поблизости в «Ямбург», заказал обед на четверых. Работа на вчерашнем праймеризе оказалась кстати: я оплатил все расходы сегодняшнего дня. Мама, Олег, Ирина приехали, мы пообедали вместе. Пофотографировались с мамой.
Свадьба папы и мамы, Устюжна. На обороте фотографии надпись, адресованная младшему брату Александру Петровых: «Сань, это мы с Толиком в день записи. Это было 7 августа 1965 г. С этого дня я стала Смирновой Галиной Ивановной. 24/VIII-1965 г.»
Хотелось сказать, что все я это делал для того, чтобы сегодняшний день запомнился, это ведь папин день, это его юбилей. Но сказать в течение дня хоть что-нибудь о папе я не смог, подступают рыдания. Не хотелось, чтобы мама видела, как я рыдаю, это ее расстроит. Поэтому никаких торжественных речей и слов благодарности сегодня не звучало. Впрочем, мама сегодня немного поговорила с папой на кладбище. В смысле, мы стояли у могилы, а мама произнесла в сторону креста:
– Видишь, Толя, мы пришли поздравить тебя со Славой. Олежка раньше был, он тебе столик со скамейкой поставил. Прости за все, Толя.
Лукьяновка, 1968 год. Слева направо: мамина сестра Клавдия Петровых, мамина мама, моя бабушка Мария Федоровна Петровых, коллега по работе Нина Скрипа, папа
