скачать книгу бесплатно
Но это на доли секунды промелькнуло. Не придет папа, не с кем разделить ужин.
Верхний ряд: Анатолий Макаров, Александр Хазов, Сергей Хазов, папа. Средний ряд: Юрий Макаров, Алена Макарова, Олег Смирнов, я. Нижний ряд: Мария Макарова, Клавдия Петровых, Тамара Хазова, мама. Тольятти, 1980 год
Был период, когда за рабочими буднями я вроде немного успокоился. Сейчас опять несколько раз в день набегают слезы. Каждый день. Это верный признак того, что папа меня зовет: нужно сходить на кладбище, навестить могилу. Я уже обратил внимание: после посещения могилы я ненадолго успокаиваюсь, наплачусь там, выговорюсь, и вроде как какое-то кратковременное обязательство выполнил. Скоро уж три недели, как я не был на кладбище. 1-го октября исполнится ровно полгода со дня смерти отца, тогда и навещу. Пока не знаю, составят ли мне компанию мама и брат. Накануне напомню им о полугодовой дате, но настаивать не буду.
Кажется, я как-то писал, что радиоточка в квартире так и не включалась со дня папиной смерти. Он рано вставал по утрам, готовил маме завтрак и включал радио. Кроме него эту радиоточку и не слушал никто.
Я редко обращаю внимание на радиоточку, но когда вспоминаю о ней, натолкнувшись взглядом, то вот о чем думаю. Она молчала полгода с момента папиной смерти, и сейчас, когда я включу радио, что-то должно случиться. Или я услышу папин голос. Или вообще услышу то, что не должен был слышать. Кстати, папин голос не сохранился ни в каком виде – ни на видео, ни на аудио. Мне остается только вспоминать звучание папиного голоса. В последние годы жизни он был уже сиплым, скрипящим. Таким родным.
Профсоюзный билет, 1985 год
Есть еще одно место, где «скрывается» (в кавычках) папа. Когда от Комсомольского рынка идешь на дачу мимо гаражей, там есть железная дверь в бетонной стене. Здесь была папина сторожка, когда он последние годы подрабатывал по выходным электриком на гаражах. Как-то раз папа сказал, что устал, и с тех пор, с весны прошлого, 2017 года, он уже больше нигде не работал. Рядом у бетонного забора стоят мусорные контейнеры, там постоянно скапливается мусор. Раньше папа его сжигал, присматривая за огнем. Сейчас это некому делать, мусор никто не увозит, не сжигает. С той поры, как папа перестал здесь работать, его каптерка закрыта. По пути на дачу я не каждый раз прохожу мимо этой дверцы, там две дороги, по которым можно пройти. Но иногда я сворачиваю к этой бетонной стене с железной дверью, подхожу, прикасаюсь к замку, к ручке двери. И говорю:
– Папа, хватит прятаться! Выходи!
Мне кажется, папа скрывается за этой дверью. Он обиделся на нас, и теперь уже никогда не выйдет. Я знаю, что он там, но стараюсь его часто не беспокоить. Совсем редко, даже не каждый месяц подхожу, произношу буквально одну-две фразы, и иду дальше.
Фото на документы, 1980-е годы
А еще у меня на рабочем столе лежат папины наручные часы, которые он носил в последние годы своей жизни. У них короткий завод, хватает примерно на сутки. Ой, сейчас я взял их в руки, и секундная стрелка прошла половину циферблата. В основном они лежат без дела, стоят. Крайне редко я завожу их, они оживают, прикладываю часы к уху, пытаюсь вслушаться в тиканье механизмов, но ничего не слышу. Я словно в папино сердце вслушиваюсь, а оно молчит. Ремешок на часах скреплен медной проволокой. Внутренняя сторона ремешка засалена от пота и кожных выделений. На ней ДНК папы. Часы редко, но оживают, повинуясь моей воле и моему механическому воздействию. А папа оживает только в моей памяти, больше нигде. Все внимание, которое мы не додали папе, мы теперь направили на маму. Она даже, я вижу, утомилась от нашего к ней внимания. Да, мы беспокоимся за маму. И еще мы словно компенсируем потерю папы. В общем, маме достается от переизбытка нашей запоздалой любви и заботы.
26.09.2018
О том, о чем я сейчас напишу, я стал размышлять много позже после смерти отца. При жизни я видел все это, но визуальная картинка не способствовала мыслительной деятельности, в тот момент я думал о другом.
1980-е годы
Отец стал сохнуть, худеть. Его глаза впали, скулы обострились, взгляд стал пронзительней и безумней. Он смотрел на меня с жалостью и страданием, но ничего не говорил, словно боялся ранить, или считал, что мне не нужно знать то, что он мог бы сказать.
В марте нынешнего года я несколько раз встречал его на улице, когда направлялся на остановку, следуя на работу. Мы сталкивались взглядами и молча расходились, не проявляя никаких эмоций, словно незнакомые люди. Отец действительно стал похож на чужого мужика, череп все отчетливей проглядывал сквозь лицо. Где-то на задворках памяти крутилось понимание, что отцу осталось совсем немного, что это ненормально, когда человек так выглядит. Но мысль эта не развивалась, я ничего не предпринимал.
Дома, в отличие от улицы, я не мог рассмотреть отца. Квартира тесная, с трудом расходишься друг с другом на кухне или в коридоре. А в комнату к родителям я не заходил, там и без меня уже не было места.
Отец высокий, выше меня, ходил по дому в трико и в рубашке с короткими рукавами, шаркал по полу ногами в тапочках. Ну, просто фигура проходит рядом в тесном коридоре, где там чего разглядишь?
Он часто вставал ночью в туалет. Несколько раз падал в коридоре. Мама вставала, поднимала его. Утром все было, как ни в чем не бывало.
1980-е
В прошлом году осенью я в октябре проболел полтора месяца, тяжелая форма простуды. Мама как раз на месяц уехала к сестрам в Лукьяновку. А в совместной квартире раз один болеет, то и все остальные тоже от него заражаются. Папа тяжело кашлял, категорически не хотел принимать никакие лекарства, уговоры не действовали.
Перед смертью он тоже в последние дни и недели кашлял. Врач Борис Скотневский потом рассказал, что происходило в момент смерти. Жидкость заполнила легкие, дыхательные пути стали пережаты, и человек стал испытывать такое же удушье, как при утоплении.
Я снова и снова возвращаюсь к тому моменту, когда отец умирал у меня на глазах. Но даже в эти секунды у меня не было предчувствия, что все, сейчас все закончится.
Словом, всем своим видом, своим состоянием папа показывал, что жить ему осталось чуть-чуть. Я почему-то думал, что это нормально для старого человека, он и должен так выглядеть, и должен быть не очень здоровым.
Чувство вины не дает покоя. Отец мог еще немного пожить. Не уберегли мы тебя, папа. Даже не пытались уберечь.
1980-е
У нас никогда не было разговоров по душам. Все наше общение сводилось к бытовым репликам: «Сходи на дачу», «Сходи в кладовку за картошкой». Была такая отстраненность: папа жил своей жизнью, я – своей. Лишь после смерти я понял, как отец был дорог мне. И я не ожидал, что теперь мне станет настолько одиноко.
30.09.2018
С утра поехал на кладбище: сегодня полгода со дня смерти отца.
Химия, которой я потравил сорняки, оказалась эффективной: ничего в пределах оградки не растет. Бархатцы на могиле вымахали здоровенные, и в разные стороны склонились к земле от собственного веса. Я срезал два цветка, чтобы засушить и зимой смотреть на них. Это ведь первые цветы, выросшие на могиле отца. Перед уходом уложил бархатцы в сторону креста: пусть зимой высохшая ботва прикрывает посаженные мной летом цветы, мясистые такие, типа алоэ или кактусов – не знаю, как называются.
2 марта 1986 года. Папа и мама на кухне нашей квартиры по ул. Победы, 70
К концу дня зашел к маме на дачу, Олег с Ириной тоже пришли. Напомнил, что сегодня полгода, что был на кладбище, что вечером возьму пироги, посидим, попьем чай, вспомним папу.
Пирогов не было, «Миндаль» сегодня закрыт. В «Пеликане» взял блины с разной начинкой.
О папе за столом не говорили. Да все и так в курсе, что за повод почаевничать, к чему еще какие-то речи? Папина смерть становится обыденной. Кажется, все понемногу привыкают к ней. Мне ведь тоже надо становиться спокойней. Эта боль разрушает.
01.10.2018
Сегодня День учителя. Чтобы порадовать маму и поздравить ее, сходили всей семьей в Sushi`n Roll. Потом прогулялись в «Люблины» и там съели по блинчику с грибами. Пришли домой, и я взял в «Пеликане» еще блинов с разными начинками.
2 марта 1986 года. Папа в нашей старой квартире по ул. Победы, 70
Ну, такая вот психологическая компенсация. Наверстываю то, что за всю жизнь недодал маме любви и внимания, не уделял ей достаточно времени. Ну, и как психологическое самооправдание – рассматриваю это как своего рода компенсацию за папу. Мы так были невнимательны к нему. Он так и не дожил до того дня, когда мы стали проводить время всей семьей. Папина смерть подтолкнула нас к этому. Неужели нужно умереть, чтобы все поняли, что нужно дорожить близкими, нужно ценить время, проведенное вместе, рядом?
05.10.2018
Все забываю написать: несколько дней назад папа передал еще один привет.
В ванной сломался выключатель, и поэтому приходилось мыться, включив свет в коридоре и в туалете, чтобы тусклый свет пробивался хотя бы сквозь щели. Это длилось с неделю, наверное: я ленился, а у брата не было времени.
Наконец у Олега дошли руки, чтобы устранить эту поломку. Даже для такого мелкого ремонта нужно в коридоре при входе в квартиру открыть электрощиток и отключить там электричество.
Оказывается, папа сделал так, чтобы одним выключателем отключался свет во всей квартире. Например, при возникновении пожара это удобно – одним движением обесточить все помещения. А вот при ремонтных работах нужно, чтобы в соседних комнатах можно было или включить свет, или подсоединить к розетке светильник.
Сфотографировал папу спящим – в так называемом зале нашей старой квартиры, 19 марта 1986 года
В общем, прежнее участие папы в нашей жизни все еще аукается такими вот мелкими деталями. Настанет момент, когда и это все полностью исчезнет, не останется ничего даже от механического участия, одна лишь память.
08.10.2018
Сегодня съездили в димитровградскую типографию, привезли тираж 41-го выпуска литературного журнала «Город». Там на 130-и страницах опубликованы воспоминания мамы. Дома по этому поводу устроили маленькое пиршество. Хоть Олег уехал в Казань на выставку, я купил торт, мы почаевничали с мамой и Ириной. Я поздравил маму с первой публикацией, поблагодарил за то, что она откликнулась на мою просьбу написать воспоминания.
У мамы хорошее настроение, она рада выходу публикации, спрашивает, сколько можно взять экземпляров журнала, чтобы подарить знакомым и родственникам.
Папа спит, 19 марта 1986 года
Хотя все это организовано мной, но для меня это удивительно: папа умер считанные месяцы назад, а воспоминания о нем уже напечатаны на бумаге. Словно доказательство, подтверждение мне, Фоме неверующему: да, он умер, всё.
18.10.2018
Мама сегодня еще раз подтвердила, что хочет сделать в квартире ремонт. Ну, хотя бы в своей комнате. Говорит, что ей тяжело находиться в этой обстановке, давят воспоминания. Папин диван нужно отвезти на дачу.
– А то, – говорит мама, – просыпаюсь, смотрю: Смирнов, что ли, лежит?
19 марта 1986 года
Шкаф, где висела папина одежда, уже перебран, одежда висит в другом порядке, ее стало меньше. Мама тоже хочет все постепенно увезти на дачу. Олег предлагает выкинуть. А я пока не могу расстаться с личными вещами отца. Хотя практического применения они не будут иметь.
25.10.2018
1-го ноября собрался к папе на кладбище. Вышел на улицу в 7.00 утра и понял, что одет я не по сезону. Уже в транспорте обнаружил, что забыл дома телефон, без электронных часов неудобно ориентироваться с рейсовыми автобусами. Поехал на работу, сканировать семейные фотографии, это тоже определенный эмоциональный фон. Для поездки к папе решил выбрать другой день. Сегодня завтракаю с мамой, с трудом сдерживаю слезы. Два раза ходил умыть лицо. Словно папа зовет, словно ждет меня, ведь я не пришел.
03.11.2018
Пока погода хоть чуть-чуть терпимая – поехал сегодня в Выселки, навестить папу на кладбище, а то дальше еще хуже с погодой станет. С тех пор, как не стало папы, это было самое длинное расставание: один месяц и 10 дней. Зимой, наверное, эти промежутки станут еще больше: все-таки холодно, да и снегом там все занесет.
На многих случайных фотографиях этого периода папа запечатлен с книгой или газетой в руках, март 1986 года
На кладбище снял два видео, поговорил над папиной могилой, поплакал. Пусто там все и голо уже, листья опали, и вся зелень погибла от недавних холодов, земля покрылась ледяной коркой.
У мамы вчера сломался телевизор, она его водой залила. Олег на 20 тысяч ей подарок делал, теперь телевизор восстановлению не подлежит. И тут еще один «привет» от папы: видать, он как-то поворачивал с силой телевизор, и в самом углу продавил жидкокристаллический экран. Теперь даже на такие вещи обращаешь внимание.
10.11.2018
Мой комментарий в сети:
Март 1986 года
– Почему-то вспомнил своего отца: он во время войны вставал зимой на лыжи, закидывал ружье за спину и на целый день уходил в лес. На хуторе три дома, одни старики, других детей не было. Это потом уже, когда стал учиться, в интернате впервые увидел детей.
12.11.2018
Еду на малую родину вместе с мамой, не был там 43 года. Это село Лукьяновка Омской области Одесского района (райцентр называется Одесское, а не Одесса). Через полчаса садимся в такси и едем в Самару на железнодорожный вокзал.
Помню, во второй половине 1970-х жили в Тольятти в Комсомольском районе на гаражах. На какой-то из праздников, – кажется, 8-е марта, – подписал маме поздравительную открытку со всякими пожеланиями и обещаниями. Одно из обещаний, которое, как мне казалось, должно было поднять маме настроение, было таким: «И еще: я больше никогда не буду проситься в Лукьяновку!»
Папа и я в большой комнате: фотоаппарат был поставлен на стол со взведенным автоспуском, март 1986 года
Там родился я, там родился Олег. Там мои папа и мама прожили долгие 10 лет. Там, наверное, они были счастливы. Я вижу фотографии, где они вместе, где они улыбаются. От тех мест за почти полвека мало что осталось. Но что-то осталось. Я хочу увидеть эти места, хочу увидеть старые здания, которые я, наверное, не узнаю. Чтобы что-то почувствовать. Я не знаю, что я хочу и могу почувствовать. Просто хочу там вспомнить папу: там он был молод и еще жив.
20.11.2018
Заканчивается поездка на поезде №134 Анапа-Томск. Наш путь был короче: Самара-Омск, всего 31 час 05 минут.
В детстве несколько раз проезжал этим маршрутом, Анапа-Омск, мы с мамой ездили на море. Олег ездил с нами редко, я только один раз помню. Папа с нами никогда не ездил, он оставался дома за хозяина.
Папа и я, середина марта 1986 года
Сейчас стал вспоминать: мы никогда в жизни никуда не ездили отдыхать всей семьей. Не знаю, в чем была причина.
Последний раз я проезжал этим маршрутом 43 года назад. Пейзаж за окном я, конечно, не узнаю, я его не помню. К тому же, когда мы ездили, я и не смотрел никогда в окно, было не до этого. И все же сейчас вижу старые здания, старую кирпичную кладку – значит тогда, почти полвека назад, эти строения тоже были, я случайно мог их видеть.
Не в самое удачное время года я решил посетить места своего детства. Ну, так получилось. Едем с мамой. С папой таких поездок больше не будет никогда. Все теперь соизмеряю с папой, ничего другого не остается.
21.11.2018
Я в Лукьяновке. Не утерпел, и ночью пошел посмотреть на «наш» дом. Он виден из окон Машиной квартиры, где мы сейчас живем. Мама вызвалась проводить – оно и лучше, так мы быстрей сориентировались. Погода мягкая, снежок под ногами, полнолуние.
Март 1986 года
Да, вот здесь мы жили. Теперь в этой квартире никто не живет. В семейном альбоме есть фото, где мама держит на руках меня, младенца. Есть фото, где мама с папой стоят рядом. Вот оно, то место, где были сделаны эти фотографии – напротив нашего крылечка, там еще на заднем плане соседний дом. А есть фото, где у стены стоят мой папа, мама, наша бабушка, тетя Тамара, дядя Боря, тетя Клава и Сергей с Сантером маленькие. Это, наверное, 1968 год. Подошли мы и к этой стене.
Подошли к клубу, я его помню, рядом памятник павшим воинам, я по рукам и коленям этих скульптур ползал в детстве. Справа – старая школа, двери в нее все те же, что и 43 года назад, только покрашены многие сотни раз после того, как я входил в них последний раз.
А вот детского сада поблизости уже не осталось, там теперь новое здание.
Такой мой сегодняшний вечер.
Март 1986 года
На обратной дороге не выдержал, вернулся к нашему дому, минуту постоял на том месте, где полвека назад фотографировались мои папа и мама. Это удивительные ощущения. Папы уже нет, но рядом мама, и она проводит экскурсию по местам моего детства.
21.11.2018
Вчера, когда выехали из Омска и уже подъезжали к Лукьяновке, неожиданно пришла своеобразная весточка от папы. Из Тольятти мне дозвонились из нотариальной конторы, они посылали запрос на папину родину, чтобы получить подтверждение-уточнение о месте его рождения. Как я понял, необходимый документ получен, по возвращении из Сибири мне нужно зайти к нотариусу, продолжить оформление наследства.
Сегодня днем с мамой и тетей Машей наконец-то бродили по Лукьяновке, я много снимал видео. Зашли в школу, где работала мама, в учительскую, в ее класс. На крылечке нашего дома заснял соседа, он рассказал, кто здесь жил после нас и куда они делись. Последняя хозяйка погибла, квартира два или три года как выставлена на продажу.
После обеда половину дня провели у Аленки. Там писал совместное видео с Машей, тетей Клавой, мамой. Переснял у Клавдии Ивановны некоторые фотографии и документы. Сфотографировал некоторых Аленкиных внуков, всех сразу не получится застать. Наконец-то познакомился с Серегой – мужем Аленки.
Папа за чтением газеты, март 1986 года
Как я понимаю, наш бывший дом, двухэтажную квартиру, можно теперь купить за смешные деньги. Мелькнула такая мысль, но для чего мне эта недвижимость? Мне бы внутрь попасть, посмотреть на родные стены. Серега рассказал, что там внутри перепланировка, на первом этаже сломаны перегородки, теперь там большой зал. Да и с улицы явно видно, что квартира перестраивалась: на задний двор вместо окна выходит крыльцо.
Маша меня сегодня стала благодарить за то, что я поддерживаю маму. У меня потекли слезы. Надо было заниматься этой поддержкой не сейчас, хотя и сейчас тоже, а десятилетия назад – может, папа бы еще чуть-чуть пожил, а не сбежал от нас в небытие, устав от этой ежедневной нервотрепки, которая продолжалась долгие годы.
В центральной части села уже немного ориентируюсь. Завтра попытаюсь пройтись один, чтобы молча постоять там, где я захочу остановиться и поплакать, пока никто не видит.
22.11.2018
С самого утра пошел к Аленке в парикмахерскую, она мне состригла машинкой начисто волосы на голове, состригла бороду, оставив одну щетину. Будет теперь на малой родине где-нибудь на помоечке валяться часть меня, мои буйные вихры.
После пошел снимать окрестности, много заброшенных квартир: в одном доме могут жить люди, и тут же в соседней квартире выбиты окна, двери, разворочено все внутри.
В домашней обстановке, март 1986 года
Немолодой мужчина принял меня за корреспондента, но я в который раз за эти дни рассказал, что жил здесь 43 года назад, приехал посмотреть, что стало с малой родиной.
