Хозяйка пекарни, или принцам тут не место

– Они смотрят на меня, как на диковинную зверушку, – тихо сказала она, слегка сжимая мой локоть.

– Пусть смотрят, – я наклонился к ее уху. – Возможно, впервые в жизни они видят что-то настоящее.

Ее рука на моем локте была единственной точкой опоры в этом море фальши. И все это видели. В том числе и ОН.

Лорд Мардук стоял у высокого арочного окна, словно хищная птица, затаившаяся в ожидании. Его внимание, тяжелое и ощутимое, как физическое прикосновение, было приковано к Элис. Я видел, как его взгляд, холодный и аналитический, скользил по ее фигуре, изучал каждую реакцию, каждый жест.

Когда он направился к ней, отстранив легким движением руки группу придворных, у меня внутри все сжалось в ледяной ком. Я сделал шаг, чтобы встать между ними, но капитан Деверо с очередным докладом о передвижениях войск Багровых Скал намертво приковал мое внимание.

– Ваше Высочество, срочное донесение с границы.

– Сейчас не время, Деверо.

– Боюсь, время не ждет.

Я был в ловушке собственного долга. Краем глаза я наблюдал, как Мардук склоняется над ее рукой.

Краем глаза я наблюдал, как Мардук склоняется над ее рукой, задерживая поцелуй дольше положенного. Я видел, как он что-то говорит ей, и на ее лице появляется не интерес, нет – острое, живое любопытство. Он говорил с ней о магии. О ее магии. И это было хуже любой галантной любезности. Он нашел ключ к ней. Тот, которым я сам пока не решался воспользоваться в полной мере.

Я видел, как ее глаза вспыхнули любопытством. Проклятье.

Волна слепой, иррациональной ярости подкатила к горлу, такая острая, что я едва не сломал хрустальный бокал в руке. Мне захотелось схватить его за горло, отбросить прочь, спрятать Элис ото всех. Запереть в самой дальней башне, где ни один взгляд, кроме моего, не сможет до нее дотронуться.

Это была ревность. Грязная, примитивная, всепоглощающая. Я не чувствовал ничего подобного никогда в жизни.

Позже, на балконе, держа ее в объятиях, я пытался унять дрожь в руках. Ее доверие, ее улыбка, ее губы… они были бальзамом и ядом одновременно. Она была так близко, и все же между нами стояла стена из моих обязанностей и тени лорда Мардука.

– Что-то случилось? – спросила она, глядя на меня с беспокойством.

– Нет, все в порядке, – я притянул ее ближе. – Просто… наслаждаюсь моментом.

***

Ночью, в своем кабинете, я остался наедине с тишиной и собственными демонами. Карта военных действий на столе казалась вдруг бессмысленной закорючкой. В голове стоял только ее образ. Ее смех. И его пронзительный взгляд.

Я подошел к окну, глядя в сторону района Серебряного Рунца, где в своей пекарне, наверное, спала она. И тогда, в гнетущей тишине ночи, я наконец позволил себе признаться в том, что отрицал все эти недели.

– Глупо, – прошептал я в ночь. – Безумно и непрактично.

Но сердце, этот внезапно оживший орган, упрямо твердило одно: “Я влюблен.”

Слова прозвучали в сознании с пугающей ясностью. Это не была страсть. Не было желанием или простым интересам к загадке. Это была любовь. Та самая, о которой трубадуры слагали дурацкие баллады. Глупая, неудобная, не ко времени и не к месту.

И она делала меня уязвимым. Страшно уязвимым.

– Прекрасная катастрофа, – усмехнулся я сам себе. – Влюбиться в пекаршу, когда на пороге война.

Мардук не просто проявлял к ней интерес. Он видел в ней то же, что и я – невероятную силу. Но если я хотел ее защитить, оградить от бремени этой силы, то он… он хотел ее использовать. Вывернуть наизнанку, изучить, подчинить. Его интерес был смертельным приговором, замаскированным под лесть.

– Что же делать-то, Каэлан? – проворчал я, схватившись за края каминной полки, костяшки пальцев побелели. – Отправить прочь?

Представить ее где-то далеко, без моей защиты… Нет, это невозможно. Я бы с ума сошел от беспокойства.

– Оставить рядом? – продолжал я свой монолог. – И сделать мишенью для каждого придворного интригана?

Внезапно я громко рассмеялся в тишине кабинета.

– Принц Теней, – произнес я с иронией. – Поверженный булочкой с корицей.

Смех стих.

Теперь нужно было найти способ защитить ее. От врагов. От двора. И от моего собственного, внезапно ожившего сердца.

Любовь.

Проклятая, прекрасная, разрывающая душу на части любовь. Она пришла ко мне не с ангельским пением, а с шепотом врага и тяжестью невозможного выбора.

Я знаю одно.

Что бы ни случилось, что бы мне ни диктовал долг… я не отдам ее ему. Я сожгу дотла все его планы, весь его проклятый клан, все Королевство Багровых Скал, если он посмеет коснуться ее.

– Ладно, солнечный зайчик, – прошептал я в сторону спящего города. – Посмотрим, кто кого.