скачать книгу бесплатно
Но на него никто не обратил внимания.
***
Снаружи ломились в дверь, раздавались громкие голоса, буйствовал Хитрый Весельчак, – он подумал, что гость нагло вломился в окно. Ирель и Эймел отстранились от внешнего мира. Они с нежностью рассматривали друг друга, молча, не говоря ни слова, наслаждались сладостным моментом единения душ. Когда шум на улице прекратился, они увлеклись весёлой игрой любви, что возвышает и соединяет тела и души. Кровать отчаянно заскрипела. Влюблённые рассмеялись и обнялись.
Сладость единого порыва двух сердец, воплощённые мечтания одной и неистовые надежды другого – всё сплелось в неразрывное, гармоничное целое. Невероятный вихрь чувств захватил Эймела и Ирель.
…Их разгорячённые тела лоснились потом. Влюблённые приятно устали, нежная истома в мышцах напоминала им о настоящей и чистой любви, что увлекла обоих в безудержный танец счастья и радости. Когда взбудораженные чувства улеглись обратно, снаружи царила глубокая ночь.
Ирель прижалась к Эймелу, а он ласково погладил её. Они выбежали на улицу и с задором погнались друг за другом, невзирая на прохладную ночь. Спустя час прилегли на траве, залюбовались светом звёзд. Эймел с улыбкой посмотрел на суждённую ему половинку. Отблески звёзд застыли на её алых губах, а на лицо упала тень от луны. Волосы раскинулись по земле, что подчеркнуло красоту Ирель.
Эймел посмотрел на небо, на Путь Коловёртыша[3 - Путь Коловёртыша – так местные называют Млечный Путь.], и представил, что одна из мириад звёзд хранит суженую, а другая – будущего сына. Он улыбнулся и нежно погладил плечо любимой. Внутри Ирель зарождалась новая жизнь, призванная спасти мир.
***
Эймел с Ирель поспали всего пару часов перед рассветом, но наутро оба выглядели достаточно бодро, на удивление Весельчака – он с трудом встал спозаранку. Маг попросил его через час собрать всех жителей деревни на главной улице для важного объявления.
Кайрил отправился в лес, чтобы найти укромное место. Он набрёл на овраг и вытащил заветный амулет. Вырыл небольшую ямку и положил в неё плашку с затейливым рисунком. Эймел направил живую магическую энергию из пальцев рук на амулет и привёл его в действие: узор засветился, а мягкое белое сияние начало медленно перетекать по кругам.
Маг последовал наставлениям друида: закопал амулет и двинулся обратно. С этого мгновения в деревне и в радиусе версты от неё время шло быстрее, чем в обычном мире. Оставалось только убедить жителей не отлучаться далеко. «Скажу им, что пастухи рискуют не досчитаться вольно гуляющих коров», – с улыбкой подумал маг.
Эймел по пути задумался, что сказать людям, чтобы они перестали ежегодно выезжать на ярмарку. Он решил, что правда лучше всего, но придётся скрыть важные детали. Поэтому поспешил в деревню, дождался, пока все соберутся, и зычным голосом произнёс, перекрывая шум:
– Всем здравия! Меня зовут Эймел. Для вас я пока что чужак, незнакомец, но собираюсь осесть в деревне и жениться на прекрасной Ирель.
Из толпы послышались выкрики: «Молодец!», «Правильно!» и «Наконец она дождалась». Эймел повёл рукой, призвал к молчанию, и продолжил:
– Позавчера я сообщил мужчинам, что эльф-вещун Айин напророчил: если у меня и женщины из вашей деревни родится сын, он станет могучим воином и сокрушит троллеорков. Но война – дело жестокое, и у людей нет времени ждать, пока у нас родится ребёнок и повзрослеет. Сотни воинов ежедневно гибнут на заградительной стене. Я спросил у эльфа: можно ли сделать так, чтобы мой сын поскорее вырос? И он ответил мне, поведал поистине удивительное.
Жители деревни слушали его, затаив дыхание, никто не решился перебивать.
– Оказывается, в этих краях время иногда течёт по-особому. Айин дал мне магический артефакт. Он делает так, чтобы год, прошедший в деревне и окрестностях, равнялся одному дню во всём мире. Да-да, не удивляйтесь. Вы слышали истории о тех, кто когда-то давно ушел из деревни на один день, а вернулся спустя много лет ничуть не постаревшим?
Мужчины закивали головами – в подобные россказни мало кто верил, но они считались излюбленными легендами.
– Всё легко объясняется, – продолжил Эймел. – По словам Айина, в незапамятные времена в деревне жил Великий маг!
Всеобщий вздох удивления пронёсся среди собравшихся.
– Да, и он создал амулет, сотворил небывалое заклинание. Люди ошибочно считают, что у него не осталось детей, но Айин поведал мне правду: удивительным образом всего через восемнадцать дней для внешнего мира – и восемнадцать лет по счёту деревни – у Великого мага появился взрослый сын. Я вряд ли отношусь к его роду, не владею магией.
Эймел поневоле солгал, иначе выполнить наставления друида станет невозможно.
– Подобное чудо должно вновь свершиться, чтобы принести надежду для всего мира. Я убедительно прошу всех: дальше, чем на версту от деревни, никуда не уходите, даже на лесную ярмарку. Иначе вернётесь через год, а для вас пройдёт всего один день. И за скотом следите, чтобы коровы и козы далеко не разбредались. А на полях прочертите границу, за неё не заступайте.
Толпа зашумела: кто-то выражал своё согласие, но нашлись и недовольные.
– Я рыбак, ловлю в реке в трёх лигах от деревни! – возмутился один мужчина. Рядом с ним стояла женщина, она одёрнула его:
– Пруд недалеко, ходи туда. Там, говорят, карпов разводили.
– Да, но как продавать товары на лесной ярмарке? – поинтересовался другой мужчина.
– Поймите: ярмарка не состоится, потому что в остальном мире пройдёт восемнадцать дней. Придётся временно забыть о ней и заниматься обменом. Пусть гончарам за посуду дают продукты садоводы, а кузнецу – за его изделия. Учитесь договариваться друг с другом, а не с жителями других деревень, – призвал Эймел.
– И то правда, что мы, соседи, не поможем? – спросила рыжеволосая женщина.
Жители деревни заспорили, но в итоге согласились с Эймелом: их мелочные проблемы несравнимы с угрозой, что нависла над всем миром Алеаннэ. Они согласились потерпеть долгие восемнадцать лет и никуда не уходить. Мужчины вызвались помочь Эймелу воспитать могучего воина. Маг с благодарностью им кивнул.
***
Ирель расцвела, когда поняла, что они с Эймелом – две половинки. Всего за пару дней они близко узнали друг друга, чудилось – знакомы целую вечность. Сродство, единение их душ и сердец сковалось прочнее самых крепких цепей. Пара минут, когда один отлучался из дома, превращались для обоих в бесконечное и мучительное ожидание.
Вскоре Эймел и Ирель везде ходили вдвоём неразлучными. Они часто гуляли на природе, в лесу, но не забывали, что нельзя пересекать незримую границу. Оба с удовольствием плавали в пруду, ныряли и брызгались.
Их союз не стал поводом для зависти: местные мужчины внимания на Ирель и раньше не обращали, не видели её духовной красоты. Незамужние женщины поначалу посетовали, что пришлый «воин» выбрал не их, но вскоре поняли: Эймелу они не по душе из-за вольного и разгульного характера.
Трудолюбивая Ирель долгое время жила одна и привыкла всё делать по дому самостоятельно: колоть дрова, готовить еду, убираться. Она никогда не отлынивала от работы. Ещё женщина с радостью занималась любыми видами рукоделия: вышивала, мастерила поделки из опавших веток, вязала игрушки и одежду для будущего малыша. Она ощущала его телом и душой. Эймел с заботой ласкал живот супруги и знал: внутри неё зреет тот, кто принесёт миру надежду.
Тоска больше не касалась лица Ирель; ушла и смертельная бледность. Она расцвела, часто улыбалась, а в васильковых глазах загорелись искорки. Надежда, счастье и любовь читались в её душе, и Эймел разделял с любимой эти чувства.
Незаметно пролетели девять месяцев, наполненные совместным счастьем, безграничной любовью и нежностью.
***
– Рожаницу сюда, рожаницу[4 - Рожаница – здесь: акушерка, женщина, принимающая роды.]! – закричал посыльный мальчишка на всю деревню.
– Что случилось? – Из дома выбежала заполошная женщина. Она едва успела одеться – за ставнями царила ночь. Крик мальчишки разбудил многих жителей деревни.
– У Ирель схватки начались, – проговорил паренёк и схватил женщину за руку, потащил за собой.
Тень влетела в дверь – прибежал посланный Эймелом паренёк по имени Фирри, приблудный сирота. Он появился в деревне неожиданно: шестилетний мальчик шёл один по дороге и рыдал. После расспросов Эймел узнал, что он из соседней деревни, куда недавно принесли весть о гибели матери – травницы. Она исцеляла раненых на заградительной стене, но троллеорки убили её.
Мальчик не знал, где отец и что с ним. Фирри, не в силах вынести горя в родных стенах, где жил с довольно вредной, по его словам, тёткой, побрёл куда глаза глядят, и вскоре дошёл до деревни Лесная Земляничка. Эймел и Ирель уговорили его не отчаиваться и стать их приёмным сыном.
Вслед за Фирри в дом вошла рожаница, русоволосая женщина. Она произнесла мягким ласковым голосом:
– Дорогая моя, спокойнее. Сейчас мы всё сделаем хорошо!
Ирель улыбнулась. Женщина посоветовала:
– Ложись поудобнее. Хорошо. Напряги все мышцы живота, чтобы изнутри выталкивать ребёнка. Помоги ему войти в жизнь.
Ирель почувствовала, что малыш внутри неё рвётся наружу. Она напрягла мышцы.
– Правильно, милочка, продолжай, – успокаивающим тоном сказала рожаница и захлопотала с полотенцами и тряпками.
Крики Ирель усилились, но она сжала кулаки и тужилась. Мышцы свело дикой болью. Женщина терпела и, несмотря на боль, с любовью смотрела на мужа.
Изнутри показалась головка ребёнка. На губах у матери расцвела счастливая улыбка.
Рожаница поднесла полотенца к малышу и вытащила из передника ножницы, чтобы их не видела Ирель. Последнее напряжение – ребёнок родился! Осталось перерезать пуповину. Одним взмахом женщина отделила мать и дитя. Ирель не заметила: она любовалась на малыша – для неё в тот миг в мире ничего не существовало дороже и драгоценнее.
Рожаница вытерла кровь и укутала вопящего ребёнка в полотенца. Она сказала:
– Дайте доченьке прильнуть к груди.
Ирель так и сделала; поодаль с растерянным выражением на лице стоял Эймел и мрачно размышлял: «Неужели друид ошибся, и у нас не будет сына? Тогда всё потеряно».
Его супруга улыбалась, она чувствовала себя счастливее всех на свете. Рожаница спросила у неё:
– Как назовёте девочку?
Ирель задумалась на миг, и её посетил миг небесного озарения.
– Мы дадим ей имя Сатья – добрая, – произнесла она.
Ирель сияла от счастья. Хмурый Эймел стоял у окна. Он совершенно расстроился и впал в апатию.
***
Ребёнок жадно припал к груди Ирель и вскоре успокоился. Дочурка уснула. Женщина, чтобы отдохнуть, протянула спеленатое тельце в руки рожаницы.
Эймел стоял у открытого окна и отрешённо наблюдал за происходящим. От волнения у Ирель тряслись руки, и магу почудилось, что любимая (несмотря ни на что, любимая!) вот-вот уронит ребёнка.
«А что изменится, если уронит? – мрачно подумал Эймел. – Всё потеряно, и война проиграна окончательно».
Маг резко тряхнул головой. «Хватит! – оборвал он себя. – Разве я имею право так думать? Моя дочь достойна жизни на земле! Надежда существует всегда, несмотря ни на что».
Он с ужасом увидел, что руки Ирель не дотянулись до рожаницы, разжались, и ребёнок полетел головой вниз.
Стремительное движение, рывок – Эймел поймал младенца. Он взглянул на него внимательно и медленно, с укором произнёс:
– Неужели вы не заметили? У нас мальчик!
Рожаница укутала плачущего младенца. Она передала его на руки отцу и ответила:
– Ой, точно, мальчик! Это я от волнения и недосыпа. Младенец с милым личиком, я подумала – дочка, не поглядела впотьмах… Спасибо, что поймали ребёнка, я бы не успела. – Она поклонилась Эймелу. – Не уроните больше? – спросила женщина у Ирель.
– Да, всё будет хорошо, я успокоилась и не волнуюсь, – с улыбкой ответила Ирель и в доказательство протянула вперёд руки. Дрожали лишь кончики пальцев; женщина достойно перенесла роды.
– Если у вас мальчик, то не назовёте его женским именем? – спросила рожаница.
– Конечно, нет, – ответил Эймел. Он укачивал на руках младенца. – Мы изменим имя на Сатий – добрый, правдивый.
Он взглянул в открытое окно. На небе загорелась яркая новая звезда, и все, кто воевал на заградительной стене, увидели её и назвали – Дарующая Надежду. Заманчивым серебристым светом засияла звезда новорождённого Сатия.
***
В деревне шли годы совместного счастья Ирель и Эймела, а во внешнем мире продолжалась война. Троллеорки наступали, и бойцы на заградительной стене погибали сотнями – бессмысленно, беспощадно, страшно.
После бесследного исчезновения магов в армию набирали всех, кто умел управляться с оружием. Кузнецы выбивались из сил, работали почти круглые сутки, изготовляли новые мечи и доспехи. Враги наступали, их орде не виднелось ни конца, ни края.
Вдоль границы западных дебрей шли ожесточённые бои – аэры воевали с чудовищами, что вторглись из глубины чащи. Благодаря воздушной магии они справлялись с напором лесной нечисти, и потому отсылали бойцов и на заградительную стену. Аэры редко гибли: непросто справиться с духами воздуха. Они с начала войны понесли небольшие потери, в отличие от людей и эльфов. Но в дебрях появились новые чудовища, словно специально созданные для убийства аэров, и эти новости всерьёз встревожили Солнцепоклонного.
Сотни эльфов присоединились к армии на заградительной стене – практически бессмертные, но уязвимые для опасных ран, они отнюдь не трусили. Их сыновья и дочери в глубине сокровенного леса искали способы овладеть мощной боевой магией. Раса славилась целительскими чарами, поэтому пока что проваливались все попытки создать опасные для троллеорков заклятья.
В Хостоке люди осуждали Солнцепоклонного за то, что он рискнул всеми магами. Правитель не винил себя: он не предполагал, что они не справятся с артефактом и погибнут. Владыка отправил чародеев под давлением знати, в том числе влиятельного рода Муннов.
Аристократы искали другие способы прекратить войну: звучали дикие предложения отдать троллеоркам плодородные земли. Но Солнцепоклонный не имел права пойти на это: тогда все люди, эльфы и аэры окажутся в опасной близости от границы с новыми вражескими владениями, а без заградительной стены обороняться непросто.
Троллеорки, видимо, узнали, что маги погибли, и усилили атаки. Вдобавок они искали обходные пути к столице через восточные леса. После смерти волшебников ослабли и чары друида, основанные на совокупной колдовской энергии. Но враги нашли способ обходить охранные заклятия. Троллеорки по двое отправляли разведчиков искать тропы вглубь леса. Да, многие погибали, натыкались на мощные чары друида. Но другие находили дорогу там, где колдовство на них не влияло.
***
Мальчик рос крепким и здоровым, ни разу не болел, охотно учился, схватывал знания на лету. Ирель считала, что Сатия нужно с детства закалять, и Эймел с ней согласился. Поздней весной они искупали его в пруду, но сын не заболел. Сатий научился плавать раньше, чем ходить. Благодаря закалке он не признавал обуви и не простывал зимой даже в лёгкой одежде. Первые шаги он с задорным смехом сделал босиком по тающему снегу, столь редкому в месяце Возродителе[5 - Названия месяцев и сезонов перечислены в приложениях к роману.]. Мальчик ничуть не страшился холода.
В возрасте трёх лет он научился читать и писать. Рисовать Сатий начал ещё раньше, и на всех его детских «шедеврах» отец видел тепло и любовь ко всему миру. А однажды, когда ему исполнилось пять лет, Сатий создал необычную картину. Она поразила Эймела до глубины души.
На листочке бумаги мальчик начертил семь почти правильных кругов, а посередине – солнце, нарисованное яркими красками. Внутри одного из кругов Сатий изобразил человечка, а рядом – руну войны ?. На солнце он тоже поместил человека и другую руну – творчества: <.
Эймел заинтересовался и спросил у сына:
– Скажи, что ты нарисовал?
– Семь миров. Один – наш, где мы живём. Стрела означает войну. У нас идёт война, папа?
– Да, – признался Эймел и тяжело вздохнул. Жители деревни изредка вспоминали про сражения на севере, и эти разговоры не укрылись от любопытного мальчика.
– Война – это плохо, – серьёзно сказал Сатий. – А на Солнце живут люди, там царит мир, и все заняты твор-чест-вом, – смешно выговорил последнее слово Сатий.
– Постой, а разве люди есть на Солнце – там очень жарко? – удивился отец.
– Они живут в гар-мо-нии, – ответил сын и мечтательно проговорил: – Я бы хотел жить там.
– А откуда ты знаешь?
– Не знаю. Картинка пришла из сердца, – ответил Сатий и побежал на улицу. Порою он легко обгонял резвого Фирри.
«Нет, друид не ошибся, – подумал Эймел. – Мой сын общается напрямую с богами –они живут на солнце. Это говорит о его высоком духовном и магическом развитии. Нередко он меня удивляет. Может, Сатий живёт в гармонии с природой? На моих глазах рождается настоящая магия!» – решил Эймел и отправился на кухню помогать Ирель.
***
Эймел помнил наставления друида и потому оберегал сына от понятия «магия». Но в шесть лет Сатий спросил у него:
– Пап, а маги существуют? Я слышал от Фирри истории про них.
– Конечно, раз о них рассказывают, значит, правда. Скорее всего, они воюют на заградительной стене. Слава Триглаву, война не добралась до деревни.
