Ненадежный свидетель

«Я отвезу тебя домой». – Мне ее жаль. Не до конца уверен, что нас связывало, но она мне небезразлична. Я несу… Нес за нее ответственность.

На этом все, я высадил ее в одном из дворов Москвы, больше мы не виделись. Пока я не нашел ее телефон в своем бардачке. Вот откуда он взялся в этой коробке.

Значит, она сама подкинула зацепку. Хотела помочь? Этот гаджет послужил отправной точкой. Он опосредованно помог мне найти дочь. Тело дочери. Я слишком поздно заметил этот смартфон. Глупо обвинять себя в том, что пять лет назад не додумался проверить наличие подсказок в бардачке, багажнике, под сиденьем или в гнезде кукушки. Возможность развития подобного сценария – одна на миллион. Я не подозревал Милу. Не предполагал, что молоденькая, в чем-то наивная девчонка со своими тараканами в голове способна на похищение ребенка. Изначально у следствия было много версий. Побег из дома, выкуп, педофилы, торговля детьми, органами. Каждая из них казалась вполне реалистичной. Глупо. В случае с Кирилловым я ни на минуту не сомневался, что всему виной его любовные похождения. В своем мне потребовалось найти неопровержимое доказательство, прежде чем понять.

И все же, если отбросить самокопание… Мила просила о помощи. Я отказал, даже слушать не стал. Был ли у нее выбор? Наверное, нет. Поэтому она подкинула телефон, хотела, чтобы я понял. Помог не только своему ребенку, но и ей. И даже сейчас она нашла меня, вытащила из психушки все за тем же. Только теперь обстоятельства другие. На кону стоит жизнь не Люси, а Ники, и я понятия не имею, как смогу помочь монстру, скрывающемуся под видом этой красивой девушки.

Глава 24

Не был готов

Свет ослепляет. Слишком ярко, неестественно, к тому же сейчас должна быть ночь. Прожектор. Точно, Мельник двери открыла, с соседнего гаража светит. Думал, объявится раньше, который час здесь сижу. С другой стороны, я успел просмотреть все свои записи и набросать план без ее ехидных подколов. Даже забавно, не знаю, как мне на нее реагировать. Любое открывшееся воспоминание вносит свои коррективы, хорошо, что подробности нашей с ней интимной жизни пока заперты под семью замками.

– Нашел то, что искал? – издевается. Прийти сюда изначально было ее идеей. Я даже не понимал, куда она меня притащила и что я должен делать. Сказка выходит, пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. И как ни парадоксально, вопрос верный, я действительно нашел то, что искал. Она заставляет меня вспоминать. Само по себе это хорошо, я давно пытаюсь собрать эту мозаику. Проблема в другом: из-за ее игр мы теряем время. С Люсей я не успел. Должно быть, Ника находится в том же положении. С каждым днем шансы найти девочку живой все меньше.

– Для чего все это? Ты же знаешь, где ребенок. С самого начала знала, – смотрю на нее. Кукла фарфоровая, ни одна жилка на лице не дрогнула. – Если действительно хотела помочь, почему не рассказала все Афанасьеву?

Начинаю осознавать, что подкинутый телефон мог быть не подсказкой. Провокация, чтобы я был хорошим мальчиком. Сейчас она делает то же самое, что и пять лет назад. Заставляет играть по правилам, которые заведомо мне неизвестны. В любом случае я в скверной позиции. Какие бы цели ни преследовала эта девушка-монстр, она прекрасно понимает, что нужна мне, поэтому может вить из меня веревки, как ей вздумается.

– Так и будешь молчать?

– Считай себя особенным, Макаров. – Как кошка, подходит. Красивая, чертовка. Каждое движение быстрое, грациозное, легкое. Привыкла держать свою добычу в когтях. Но она забывается. Если раньше она вызывала во мне интерес, теперь, кроме ненависти, ничего нет. Возможно, где-то очень глубоко мне ее жаль. Она не выбирала такой судьбы, как и не выбирал мой галчонок. Но мой ребенок мертв. Погиб из-за нее…

Проводит по моей щеке пальцем, заигрывает. Чего добивается? Убить готов, сама знает, но продолжает провоцировать. Не боится. Инстинкт самосохранения напрочь отсутствует.

– Еще раз так сделаешь… – За запястье хватаю так, что у самого пальцы хрустнули, а она даже не пискнула. В глаза смотрит, улыбка превратилась в оскал. Впервые вижу в этой женщине чудовище.

– Еще раз так сделаю, и что тогда? – с усмешкой уточняет она. Взгляд до дрожи пробирает. Она не человек, еще никогда не был в этом так уверен. – Что тогда, Макаров? Убьешь? Ты забыл, я уже мертва.

– Покажи мне свое обличье. – Странная просьба. Я понятия не имею, на что подписываюсь. Инструкции к этим тварям не прилагается. Рискую, но мне необходимо увидеть. Гроб Люськи был пустым, значит, она теперь одна из них. Хочу… Нет, не хочу. Должен быть готовым к тому, что увижу в их логове.

– Значит, хочешь увидеть чудовище? Странные сексуальные фантазии, не находишь? – опять издевается. Глазками хлопает, девочку из себя корчит. – Если тебе от этого станет легче, хорошо. Я исполню твое желание.

Смеется, пару шагов назад делает. Черты лица смазываются, кожа покрывается чем-то твердым, напоминающим хитиновый покров членистоногих серо-землистого цвета. Дыхание перехватывает. Запах. Резкий, так, что начинает кружиться голова. Странно, всегда считал, что от чудовищ должно пахнуть чем-то наподобие желчи или гнили. Но нет, приятный аромат. Похожий на духи или… Цветы. Это точно цветы. Кажется, она стала больше, выше меня на голову или две. Длинные конечности, когти… Мне нехорошо. Тошнит, звон в ушах. Хочу посмотреть ей в глаза. Не выходит. Сознание начинает плыть. Не могу сосредоточиться. В глазах темнеет. Звон усиливается. Как мальчишка, испуганный, зажимаюсь в угол. Хочу, чтоб это прекратилось. Хватит… Хватит. Хватит!

Пустота, перед глазами все белое. Не понимаю. Где я, черт возьми! Стена. Выцарапанная картинка. Восьмой изолятор? Не может быть. Я схожу с ума. Неужели все это происходило в моей голове? Я не покидал психушку? Мельник, которая на самом деле Мила, отель, разговор с женой, телефон и превращение в дионею… Нет, не может быть. Или я настолько болен, что не способен отличить реальный мир от фантазии?

Детский смех. Галчонок? Она вернулась! Поднимаюсь по стене. Трава под ногами, теплый ветер… Нет, это точно не больница. Я отключился в гараже. Это сон или нечто подобное. Я уже давно на ногах, усталость взяла верх, выключила мозг.

Иду на звук. Зеленая поляна, ручей. Узнаю это место. Деревня Петрово, Калужская область. Мы ездили сюда, когда дочери исполнилось четыре годика. Люська весь день носилась по музею, разглядывала народные избы, юрты, испробовала на себе почти все виды народного мастерства. А после мы устроили пикник, ели бутерброды с сосисками и запивали все это газировкой. Из-за эмоционального перенапряжения разум перенес меня в один из самых приятных дней, когда наша семья была вместе. А вот и мои девочки, Аленка сидит на покрывале, спиной повернулась, и дочка, совсем еще малютка. На траве развалилась с любимой игрушкой в обнимку. Я уже и забыл, что раньше у нее волосики вились. Мы все гадали, в кого она у нас такая кудрявая, а через год постригли ее. Завитушки так и не появились. Я уже тогда понял, что моя лялька выросла и уже совсем скоро пойдет в первый класс. Больно видеть ее такой, их обеих. Мы были счастливы, а сейчас только пустота. Если бы я мог, то остался бы здесь навсегда, и плевать, что это сон, я готов заплатить такую цену. Реальная жизнь забирает намного больше.

– Папочка, – поднимает на меня глазенки дочь. – Тебе нужно проснуться. Вставай… Макаров, вставай! Макаров!

Макаров? Люська никогда бы так не сказала. Перед глазами мутнеет. Черт! Я опять в гараже. Хотелось бы оставаться в светлой сказке как можно дольше!

– Макаров, вставай! Нашел время валяться! – Мельник по щекам бьет. Облик человеческий, успела обратиться. – Очухался, наконец?

– Люся теперь одна из вас? Такое же чудовище, как и ты? – Не до конца в сознание пришел, но вопрос так и вертится на языке. Не могу не спросить после того, что видел. – Она хотя бы помнит меня? Ты помнишь что-то до того, как превратилась в дионею?

– Слишком много вопросов, не находишь? – Усмехается, в своем репертуаре. Это для меня потрясение, для нее ничего необычного не произошло. – Хватит валяться, поднимайся уже!

– Моя дочь – чудовище? – повторяю свой вопрос. С места не сдвинусь, пока не получу ответ.

– Ты сам все поймешь, – бросает вскользь. Впрочем, сомнений быть не может. Люська теперь – дионея, чудовище, как и эта девушка. И она будет делать то же самое, похищать чужих детей, убивать… Алена просила пощадить нашу малышку, позволить ей жить даже такой. Но то, кем она стала, уже не наша дочь. Я должен закончить ее страдания, отпустить, несмотря на данное жене обещание. Вот только не знаю, поднимется ли рука. – Решил, что будем делать дальше?

– Да, я иду в отель, – хмуро отвечаю я.

– Ты головой ударился, пока падал? У девчонки нет времени ждать, пока ты…

– Пока я что? Окончательно не спячу? В отличие от тебя я человек, и мне необходим сон! – перебиваю я. Злость, опустошение. Мне нужен отдых, после побега из психушки я еще не спал. – Поэтому сейчас я иду в гостиницу, а ты можешь делать что хочешь. Меня не волнует.

– Компанию составить? – усмехается, ресницами хлопает. Уверена в себе, руки скрестила, заигрывать пытается. Очередная издевка.

– Иди к черту, Мельник. – Ухожу. Я слишком устал, чтобы вступать с ней в очередную перепалку. В голове пустота. Не могу ни о чем думать. Я с самого начала знал, что дионеи существуют. Но, как оказалось, увидеть был не готов.

Не помню, как оказался в постели. Вырубило, как только голова на подушке оказалась. Поспал часов пять-шесть, не меньше. Кажется, уже утро, солнце пригревает. Глаза открывать не хочется. Неужели Саша-Мила послушалась и дала мне выспаться?

Голова начинает соображать. Слишком удобная кровать, ортопедический матрас, подушка бамбуковая. Это явно не «ЖюльВерн». Где же я? Заставляю себя открыть глаза. Вот же… Наша с Аленкой квартира. Я шел на автопилоте, куда еще меня могло занести?! Жена оставила мне ключи на всякий случай, если пойти будет некуда. Видимо, мой мозг решил, что это и есть тот всякий случай. Поэтому Мельник не донимала, не знала, где я.

Некрасиво вышло. Завалился, как к себе домой. Верная формулировка, квартира действительно все еще числится на мне, но это место давно перестало быть мне домом. Здесь я чужой. Надеюсь, Алена с Егором уехали, как я и просил. На цыпочках встаю, в детскую заглядываю. Никого. Можно выдохнуть и принять душ… А еще лучше ванну, все равно уже здесь. Пять лет так не валялся!

Воду открываю, сам на кухню. Забавно даже, никогда не думал, что придется примерить на себе роль фрогера. А вот и он, кладезь чего-то вкусненького – холодильник. Я хорошо знаю свою жену. Она всегда наготавливает гораздо больше, чем может съесть вся семья, именно поэтому в морозилке можно найти все что угодно. Чем же здесь можно поживиться? Домашние пельмешки! Мои любимые, с капустой. Теперь на сковородку, двадцать минут – и готово! Жаль, сметаны нет. Надолго уехали, не стали скоропортящееся оставлять. И так пойдет, совсем зажрался, видать, по больничной баланде соскучился!

С полной тарелкой залезаю прямо в ванну. Кайф… Аленка сейчас бы ворчала, никогда не одобряла эту мою привычку, но смирилась. Даже добавки иногда приносила, как минимум чашечку кофе после тяжелого рабочего дня. Как же я по всему этому соскучился…

Ладно, хватит пользоваться незаконным гостеприимством. И так кое-какие вещи из шкафа вытащил, по всей видимости, Вячеслава. Подошли, хоть и болтаются. А то хожу как бомж, так хотя бы переоделся, побрился, на человека стал похож.

Уже в прихожей вспоминаю о найденном в гараже телефоне. Мне нужна сим-карта. Оформить не выйдет, документов нет, придется еще позаимствовать у бывшей жены. У Люси были умные часы, может, у Егора тоже есть. Надеюсь на рассеянность Аленки – она постоянно про них забывала, вот и сейчас в ящике комода лежат. Ничего не меняется!

– Обещаю, куплю новые, – сам для себя поясняю, засовывая в карман. Тариф хоть и детский, но звонки и СМС отправляют без нареканий. Большего мне и не нужно. – Спасибо за все, одуванчик, ты самая лучшая.

Пора возвращаться в свою реальность, да и Мельник, наверное, меня уже прибить готова. С дионеями шутки плохи, никогда не знаешь, чего от них ожидать.

Глава 25

Доска

Афанасьев еще раз посмотрел на заключение молекулярно-генетической экспертизы. Шестнадцать исследуемых локусов с потенциалом индивидуализации до 5,46*1018 идентичны. С вероятностью 99,9 % Божена Денисова и Олеся Одинцова – это один и тот же человек. А частые мутации в гене IT15 (HTT) подтверждают у подозреваемой хорею Гентингтона. Дочь Макарова была не первым ребенком. Похищения продолжаются на протяжении пятнадцати лет, и это только те случаи, которые удалось установить. Помимо племянницы подполковника Кириллова у них предположительно еще две девочки, Анастасия Агафонова и Екатерина Котова, семнадцати и двенадцати лет, судьба которых на данный момент остается неизвестной. Он нервно глотнул чай, откладывая стопку бумаг. Страшно было представить, что могло случиться с этими бедными детьми. Пять и десять лет – очень долгий срок, неизвестно, что происходило с ними на протяжении этого времени. Если эти дети чудом все еще живы, то, должно быть, как и Денисова, психоэмоционально созависимы со своим похитителем. Безвыходная ситуация, Роман по опыту знал, что счастливого конца в таких случаях не бывает.

– Чтоб этого Макарова… Вот какого лешего из психушки сбежал? – пробормотал он. – Сам себя подставляет, псих недоделанный!

– Вы что-то сказали, Роман Михайлович? – поднял голову из-за стола Шурик, шмыгая заложенным носом.

– Так, мысли вслух, – качнул головой Афанасьев. – Наш чокнутый нигде не объявлялся? – Шурик виновато пожал плечами, залезая в последние сводки. – И как мы вообще преступников ловим, если одного психа найти не в состоянии?! По Одинцовой и Клюеву тоже ничего?

– Как сквозь землю провалились. Санитар проживает на съемной квартире.

– В пятьдесят четыре года на съемной квартире? Есть какая-то недвижимость, машина? Любопытный персонаж.

– Нет, ничего. Не женат. Детей нет. Родственников найти не вышло. Мы установили слежку за домом, пока безрезультатно, – пожал плечами лейтенант. – Роман Михайлович, сообщить Денисову о результатах экспертизы? Он обрадуется, услышав, что его дочь жива.

– Рано, – вздохнул следак. – Мы сами не в курсе, где его дочь, к тому же она помогала с похищением. Эта девушка точно знает, где держат Нику, как и других девочек. Не самые радостные новости, не находишь? Еще не хватает угробить ее папашу с больным сердцем. Олеся-Божена – такая же жертва. Вот только неизвестно, осталось ли хоть что-то от той милой доброй девочки, которую помнит отец. Не стоит обнадеживать раньше времени. Пятнадцать лет – слишком долгий срок, исход в таких случаях обычно печальный.

– Подполковник Кириллов думает, что Одинцова вместе с Клюевым помогли Макарову сбежать, – осторожно сказал Шурик, взглянув на начальника. Афанасьев нахмурился, постукивая костяшками пальцев по столу. – Улики к нему ведут. Но вы не верите, что это он, я прав?

– Неважно, во что я верю. Пока улики указывают на Макарова, он – наш главный подозреваемый. – Афанасьев поднялся, раскладывая бумаги по столу. – Мы, как слепые котята, видим только то, что нам пытаются показать. Нужно взглянуть под другим углом.

– Может, доску возьмем, как в фильмах? Земченко на день рождения магнитную коллеги подарили, она у них в кабинете стоит. Всегда хотел попробовать.

– Фу-ты ну-ты! Американщина, – фыркнул, но, заметив воодушевленные глаза подопечного, снисходительно кивнул Афанасьев. – Ладно, неси свою доску. Сам сказал под другим углом посмотреть.

– Да, сэр!

– Тебе язык с мылом начистить?

– Нет. Простите, товарищ капитан! Я мигом, вы и заметить не успеете, что меня нет! – Шурик торопливо выскользнул из кабинета, решив не дожидаться, пока начальник передумает.

– Тьфу! Дожили! «Сэр»! – усмехнулся Роман, качнув головой. – Насмотрятся фильмов, а потом в полицию идут картинки расклеивать! Промоутеры недоделанные!

Шурик не заставил себя ждать, притащив из соседнего кабинета белую доску с разноцветными магнитиками. Невзирая на строгий взгляд начальства, быстрехонько раскидал фотографии, черным маркером нарисовал стрелочки.

– Готово! – Довольный собой, помощник изо всех сил старался спрятать пробивающуюся улыбку. – Теперь точно ничего не упустим.

– В копы метишь? Что ж, рассказывай, что видишь, – недоверчиво разрешил Афанасьев, пройдясь взглядом по доске и стараясь разобрать, что наворотил непутевый подопечный.

– Похищения начались пятнадцать лет назад. Первая была Божена, наша Одинцова. Дальше Анастасия, Катя и Люся вместе, сейчас Ника и Вика. Разница в похищении пять лет. У всех детей в анамнезе хорея Гентингтона, кроме Тарасовой. Но девочку и так оставили, – задумчиво произнес парнишка. – К моменту первого похищения Макарову было 20 лет. Как я уже говорил, в этом возрасте, по статистике, начинают совершать первые преступления. К тому же мы нашли куклу в его палате, да и алиби из-за побега под сомнением.

– Да, Шурик, ты гений! Только для этого доска не нужна, – усмехнулся Афанасьев. – Без этих новомодных штучек давно установлено.

– Подождите, Роман Михайлович, – не отрываясь, ответил лейтенант, проводя стрелочку от фотографии к фотографии. – У Кириллова была любовница, как мы знаем, это Одинцова. Похищенная 15 лет назад Божена. Девушке сейчас 22 года. Если предположить… Вполне может быть. По возрасту сходится.

– Так и продолжишь загадками говорить? – приподнял бровь начальник.

– Наша утопленница.

– Что наша утопленница?

– Ну, возраст, личность неустановленная. Как мы предполагаем, наша Джейн Доу была любовницей Макарова, так?

– Так.

– Что, если схема с похищением Вики и Ники используется не первый раз? Понимаете, к чему я веду? Вы сами сказали, что с этой девушкой что-то нечисто! Ну же, Роман Михайлович!

– Шурик, у нас в участке должность гадалки не предусмотрена. Не тяни кота за хвост, мне Макарова с его загадками хватало, или заменить решил? Палата пустует, хозяина дождаться не может, – пошутил начальник, разглядывая фотографии. – Хочешь сказать, что наша утопленница может быть таким же похищенным ребенком?

– Разумеется! Если детей похищают с периодичностью в пять лет, то девушке как раз должно было быть приблизительно двадцать два года.

– Притянуто за уши, но… Версия имеет место быть, – ответил Афанасьев, вешая портрет утопленницы рядом с детьми. – Наша неизвестная могла быть одной из жертв. В этом случае Макаров отпадает. На момент предположительного похищения он был совсем пацаном. Пятнадцать лет, еще парты давил. В этом случае нашему преступнику сейчас должно быть больше сорока – сорока пяти лет.

– С учетом выбора жертв и заболевания это может быть человек с медицинским образованием. Да и вряд ли студент, старше. Человек с опытом, профессор или ученый. Хореей Гентингтона занимаются неврологи. Вполне может быть практикующий врач.

– Возраст похитителя пятьдесят-шестьдесят лет, – кивнул следак, усмехнувшись. – А ты молодец, недооценил. Из тебя выйдет отличный следователь.

– Спасибо, Роман Михайлович. Говорил же, доска может быть полезной! – заулыбался довольный собой Шурик, деловито скрестив руки.

– Не зазнавайся, – покачал головой Роман, набирая номер судмедэксперта. – Привет, Алина. Я зайду? Важное дело.

– Опять ты со своими делами, Афанасьев, – раздался женский голос в трубке. – Ты еще со мной за прошлый раз не расплатился. Через полчаса в морге буду, сейчас на вызове.

– Алин, ты же меня знаешь, приеду с конфетами, чаю попьем.

– Лучше с бутербродами, с самого утра ничего не ела. Через полчаса, не опаздывай. Чмоки-чмоки!

Афанасьев улыбнулся одними уголками губ, сбрасывая звонок. Шурик понятливо хмыкнул, всем своим несуразным видом давая понять, что прочитал начальника и прекрасно знает, о чем тот думает.

– Чего лыбишься, в магазин дуй. Десять минут у тебя, – недовольно фыркнул следователь. – И доску свою забери, коллеги на смех поднимут.

– Товарищ капитан, – простонал парнишка, с обидой осматривая свое творчество. – Доска же помогла, может, оставим…

– Из окна выкину, если не уберешь из моего кабинета!

– Понял, понял, не надо из окна. Подарок все же, к тому же не наш, – вздохнул лейтенант, убирая фотографии. Потом остановился в дверях, деловито взглянув на начальство. – А конфеты с коньяком брать?

– Ишь чего удумал! С орехами. А ну брысь отсюда!

Афанасьев зашел в морг и остановился возле кабинета старшего судмедэксперта. Он посмотрел на часы, понимая, что опять опоздал. Все Шурик виноват, двадцать минут по магазину шастал. В супермаркет поплелся, нет чтобы в местный ларек на углу заскочить! Зато список продуктов внушительный, постарался. Даже неудобно перед коллегой, не на свидание ведь собрался.

– Алина, можно? – заглянул он, зачем-то приглаживая волосы.

– Заходи, чайник десять минут назад вскипел, – ответила она. – Бутерброды принес? – Афанасьев молча поставил пакет на стол. – Что за дело? Утопленница твоя?

– Откуда знаешь? – удивился Роман.

– Какие еще у тебя дела могут быть, Афанасьев? Сразу поняла, что ты от меня не отстанешь, как только в вашем расследовании всплыл неопознанный труп пятилетней давности. Все ждала, пока наберешь, – хмыкнула Алина, разбирая пакет. – Но сначала поедим. Умираю с голода. Конфеты «вишня с коньяком»? Вечер намечается томным, – рассмеялась она. – Давай садись, сейчас приготовим.

– Ну Шурик, получит у меня, – пробубнил Афанасьев себе под нос.

– Значит, младшего лейтенанта в магазин отправил? – поддела судмедэксперт, нарезая скальпелем идеально ровные кусочки колбасы.

– Лейтенант уже, – довольно поправил Роман. – Способный паренек, далеко пойдет.

– Как быстро растут чужие дети, – Алина покачала ярко-розовой головой, подкладывая ему бутерброд. – Давай рассказывай, зачем черт старого принес в мое царство мертвых? Ладно, шучу. Посмотрела я твое дело. На первый взгляд ничего интересного нет. Рефлекторный тип утопления, называется также синкопальный. Обусловлен одновременным прекращением дыхательной и сердечной функции при внезапном попадании человека в экстремальные условия. Этот тип утопления может развиться при воздействии воды, низких температур на рецепторный аппарат кожных покровов, гортани, глотки. Что не противоречит версии следствия. Неизвестная упала в реку. Осень, холодно, вывод сам напрашивается. Следы борьбы в отчете не указаны, как и синяки на теле. Видимых причин полагать, что это убийство, не было. Рефлекторный тип наблюдается в среднем в десяти процентах всех случаев утопления. Не самый распространенный, но тем не менее.

– Значит, ничего, – вздохнул Афанасьев, доедая бутерброд.

– Чем ты слушаешь, я же сказала в самом начале: на первый взгляд, – озорно хмыкнула Алина. – Причина смерти подогнана под версию следствия. Видишь ли, в чем дело. Рефлекторный тип утопления возможен не только при воздействии низких температур, но и при сильном испуге. Особенно это распространено у молодых эмоциональных женщин.

– Любой мог испугаться. Сложно сохранять спокойствие, падая в ледяную воду.

– Разумеется, судмедэксперт, проводивший вскрытие, тоже так решил, но материал на анализ все же отправил. В легких вода пресная, хлорированная, из-под крана. Девушка уже была мертва, когда попала в реку. Среда не совпадает. Это убийство, Афанасьев. А вот радоваться этому или нет, решать тебе.

– Почему на это не обратили внимания? Сизов, твою налево! Та еще гниль…

– Это не ко мне вопрос. Могу только предположить. Результаты анализов пришли, когда дело уже было закрыто. Девушку никто не искал, личность не установили. Висяки никому не нужны. Еще бутерброд?

– Нет, спасибо, – мотнул головой Роман. – Значит, убийство… Необходимо разрешение на эксгумацию, я оформлю бумаги. Но умоляю, вскрытие проведешь сама.

– С этим проблемка. Утопленницу не хоронили, ее кремировали. Приказ поступил сверху. Без тела и только на основании проб воды дело не возобновить. Мало ли что в наших реках плавает, все можно списать на сливы канализации. Где наша красавица попала в воду – доподлинно неизвестно, рядом могла находиться труба. Чисто теоретически такой вариант возможен, практически – нет. В таком случае она должна была утонуть именно в этой самой трубе. Так что повесить очередное вскрытие трупа на меня у тебя не выйдет, извиняй.

– Вот же нелегкая, – пробубнил Афанасьев. – Есть какой-то вариант, как можно узнать, было ли у девушки генетическое заболевание? Может быть, остался какой-то биоматериал. У вас же должны храниться образцы. Очень нужно, Алина, выручай.

– По закону образцы хранятся год. Но если очень повезет… В нашей работе бывают случаи, когда их забывают утилизировать. Я постараюсь узнать, но обещать ничего не могу.