скачать книгу бесплатно
– А подскажи-ка мне, хозяюшка, куда можно наведаться насчёт работы?
Благодарить за вкусный завтрак он тоже не стал.
2
По пути в его голове всё звучали многообещающие слова хозяйки: «Куда наведаться, скажу. А потом непременно возвращайтесь. Я ещё подумаю, но, кажется, у меня есть для вас предложение».
Как-то быстро пожилая леди перешла с «мальчика» на вы. С каркающего выговора базарной торговки на хрипловатый учтивый выговор. Это внушало подозрения.
Биржей труда для невыросликов оказалась совершенно немыслимая механическая конструкция – насколько экзотическая, настолько же и побитая ржой и временем. Она расположилась на отшибе, в глухом тупике, среди высоких ржавых заборов.
«Не майкроскоуп и не дыродельный станок – нечто среднее» – прозвучал в голове К. скрипучий голосок мальчика, выросшего на исторических альманахах.
Станок не станок – вот только размером с каланчу. Над самобеглой платформой возвышалась станина, увенчанная шпиндельной головкой, с которой свисала штука размером с транскиоск (Матушка Зззз давеча озвучила К. правильное название самобеглых трамвайчиков).
Штука это напоминала зарядный барабан безумно редких и дорогих многогласных пистолей, вот только пять камор, направленных вниз, к земле, были остеклены. Они слепо таращились вниз, а барабан медленно вращался, тягуче поскрипывая. Стоя с задранной головой, К.в одной из камор с удивлением увидел старика в пыльной застиранной ливрее. Тот практически висел в кресле, удерживаемый косым ремнём. «Иллюминатор» был практически под ним. Старик невозмутимо нависал над пузатым компьюсером с округлым подслеповатым экранчиком, перед которым была закреплена линза. Время от времени служащий сосредоточенно нажимал одну-единственную клавишу, которая хрустела, как ревматичная коленка.
– Уважаемый.
Старик никак не отреагировал, только снова хрустнул клавишей.
– Эй, контора, алё!
Дед, наконец, увидел просителя. Глаза его слезились. Из правого уха торчал раструб, похожий на граммофонный.
Он закивал головой и щёлкнул тумблером на раструбе.
– Вот теперь слышу, – заорал он, – Чего изволите? Сделать ставку?
– Ставку? А на что?
– Да на что угодно. Хоть на то, каким послезавтра будет настроение у вашей замечательной супруги. Или на то, будет ли в четверг, гхм, дождичек.
«Барабан» скрипел и медленно вращался, нависая над просителем. Глазки ка?мор бликовали. Чтобы не терять визуального контакта со стариком, К. приходилось семенить по кругу – да ещё и с задранной головой. Это безумно раздражало.
– Я вообще-то…
– Не стесняйтесь, юноша. Знаете, как я на эту работу попал? Сорок лет назад, как сейчас помню, иду по улице и прямо вот чувствую, что через неделю произойдёт солнечное затмение. Пролистал все газеты. Нигде и ничего об этом. А ведь астрономы должны знать заранее, верно? Ну и ладно, думаю. Нет так нет. Но вот прямо распирает – будет затмение. Точно будет. Аж спать не могу. Аппетит пропал. И я пришел сюда, к этому самому месту и сделал ставку. И знаете что?
– Ну?
– Выиграл. Выиграл, представляете? Случилось-таки чёртово затмение. И тогда же решил устроиться сюда. Захотел работать в таком месте, от которого зависят такие замечательные чудеса. Кхм. Так на что ставить будем?
– Я вообще-то по поводу работы.
Дед поскучнел.
– Работы? Ладно, давайте посмотрим. Ага, вот. Водитель транскиоска. Два через два. Смена по четырнадцать часов.
– Сойдёт для начала. Давайте.
– Нужна водительская лицензия «1С-машинерия». У вас есть?
– Гм… Какие ещё варианты?
– Текущий уход за колесом обозрения. Вы его, конечно, уже видели. Его отовсюду видно.
– Отлично. Как раз по мне. Моё образование в числе прочего включает обслуживание сложных механизмов.
– Что вы, юноша. За технической частью уже сорок лет ухаживает Хмурый Кё. Боюсь, помощник ему совершенно не нужен.
– О чём тогда речь?
– Протирка кабинок. Чистка конструкций от птичьего помёта – в том числе и на самом верху.
Дед ехидно посмотрел на К. Тот до дрожи в коленках боялся высоты, поэтому только махнул рукой – давайте дальше.
– Есть ещё одиночные подряды.
К. вздохнул – валяйте.
– Охота на крыс в домах по улице Непротивления.
Крыс К. никогда вживую не видел, но на картинках альманахов это животное выглядело грозно и отталкивающе. Более того, путешественник примерно представлял себе габариты этого зверя.
– Тоже не подходит? А вы разборчивы, юноша. Хорошо. Вот, ещё: игрушка-сиделка в семью Кишкявичус.
– А что это значит?
– Изображать плюшевого мишку. Греть здоровильского ребенка. Не возмущаться, когда он наряжает вас в кукольные платьица и кормит кашей. Да. И лежать спокойно, когда обнимает, засыпая.
– Да что ж такое! Неужели во всём городе не найдётся достойной работы?
– Увы, на этом всё. Не нравится, приходите завтра. Но, боюсь, с такими аппетитами невырослику в нашем городе работу не сыскать.
Старичок-служащий вдруг начал расти и распухать внутри своей конторки-ка?моры. Голос его сделался громогласным и даже, кажется, обзавёлся эхом. У К. перехватило дыхание – снова приступ. Второй за два дня. Такой интенсивности он припомнить не мог.
Трясущимися руками К. надел спасительные очки и проглотил таблетку, просыпав половину пузырька на мостовую.
Пока он собирал пилюли, приступ, похоже, прошёл. К. потряс головой, сглотнул и пошёл было прочь. «Барабан», по-прежнему медленно вращаясь вокруг своей оси, вдруг приподнялся на неведомых скрипучих приводах и изогнулся – так, что блеснувшие в лучах сентябрьского солнца «иллюминаторы» оказались направлены на путешественника. Со станины, хлопая крыльями, как парусами в бурю, взлетела недавняя знакомая – иссиня-чёрная ворона, похожая на драккар. К. остановился. Его ещё потряхивало:
– Ну и как вам… э-э-э… висится-то?
– Да ничего, – махнул рукой старик. – Привык давно. Только вот на животе спать не могу. Голова кружится. Эй, юноша! Может, всё-таки сделаете ставку? Я читал утренний гироскоп – сегодня вам точно должно повезти!
3
Хохотушка Хи с отсутствующим лицом дожидалась нашего героя у пансиона Матушки Зззз. От нечего делать она щёлкала ногтем по флигелю на крыше, почти доставая головой до неоновой надписи «Z-z-z». Резная фигурка вращалась с недовольным скрипом.
На сей раз поверх платья – но уже синего – она надела вязаную блузу с длинными рукавами, на что внутри К. что-то потеплело. Выполнила-таки распоряжение.
Создавалось впечатление, что даже без инъекций девушка сохраняла в себе что-то живое. Человеческое.
Сегодня она была бледна, будто человек, который потерял много крови.
Увидев К., девушка буквально на волос утопила рычажок на ручной пластине, просияла, а потом и вовсе выдала неожиданное. Крутанулась вокруг собственной оси, а потом сложила руки на груди и развела в стороны. К. снова поразился изяществу её движений. Кем же она была? И кто она сейчас?
– Доброе утро, человечек-буква. Я тебя уже давно жду. Нет, не подумай, я не в обиде. А где ты был?
– Искал работу.
– Ну и как?
– Ну и никак.
– Вот и отлично, – она посмотрела на ручную пластину. Оказывается, устройство показывало ещё и время, – Пойдём скорее. «Фабрика» скоро откроется. Мне не терпится испытать новые чувства. Ты уже читал в сегодняшних «Буднях?»
– Читать-то читал. Вот только этот ваш праздник будет не сегодня. А на следующей неделе.
На долю секунды ему показалась, что по лицу девушки скользнула лёгкая тень смущения. Нет, наваждение. Ей позволена только глупая радость – от химикатов из наручной пластины. На большее у девицы просто нет денег.
– Какая досада. Я всё время путаю четверги. Тогда сегодня я просто обязана показать тебе город, малыш.
– Я не ма… Ладно, пошли. Хотя нет. Мне надо переодеться. Подожди здесь.
Девушка заливисто расхохоталась над его хмурой гримасой, и пламенеющий К., который не мог понять, как это он забыл переодеться после завтрака и почему попёрся на биржу в пижаме, нырнул внутрь заведения.
Где матушка Зззз всё-таки сделала ему свое предложение. И… он согласился.
4
Умытый ночным дождём, пряничный город-гигант сиял и лоснился под ласковым сентябрьским солнышком.
Пели неведомые птички, и К. немного оттаял, стараясь не думать о том, что любое из этих сладкоголосых пернатых способно его если не убить, то покалечить. Птички были соразмерны здоровилам, а отнюдь не невыросликам. Как и крысы. Как любое зверьё, что кормится от людей.
Спутница, похоже, имела в городке позитивный имидж, поскольку её то и дело приветствовали прохожие. Говорили, что она, как всегда, потрясающе выглядит, желали здоровья и хорошего настроения.
– Давай я возьму тебя на руки. Будем идти быстрее, – предложила она.
– Чтобы всё это бабьё и мужичьё глазело на меня как на декоративную собачонку? Ни за что. Я пойду рядом.
– Какой суровый мужчина. Ну давай же!
– Нет.
– Здесь полным полно таких как ты. Никто глазеть не будет.
– Вот заладила. Ну поехали на этом вашем транскиоске что ли.
– Зачем? Это стоит денег. В такое волшебное утро так здорово прогуляться пешком.
– Если ты не заметила, мы уже идём пешком. Повторяю – на руки не полезу.
– Тогда мы не сможем секретничать и я многое не смогу рассказать.
Этот аргумент оказался решающим, и угрюмый К., которого бесило вокруг практически всё (кроме архитектуры и птичьего пения), сдался.
Но выторговал условие – ехать не на руках, а на шее. Пусть девица почувствует себя дурой, а не он – идиотом. Хи (или всё-таки Хеольга?) без всяких возражений согласилась.
Встречные всё приветствовали и приветствовали девушку:
– Доброе утро, Хи! Хорошего тебе дня.
– Доброе утро, Хи! Хорошего тебе дня, – передразнил К., который сидел у неё на плечах, обхватив ногами шею, и сплюнул в сторону, – Что за фальшивое дерьмо!
– Это радость. К сожалению, это практически единственное, что мы можем себе позволить. На остальные чувства у большинства не хватает денег.
– Нет, ну что любовь продаётся – это я слышал. Но чтобы радость…
– Любовь? Ты про сексуальное возбуждение? Да, оно значительно дороже радости.
– Неважно, проехали.
Целую минуту шли молча.
– К., а ты уже отметился в полицейском участке?
– Что? Я же прошёл таможню.
– Нет, глупенький. Таможня – это на выезд оттуда. А в полиции нужно зарегистрироваться на въезд сюда.
– Чёрт!
– Ничего, нам как раз по пути. Заодно познакомлю тебя с дядей.
Но без происшествий добраться до участка не удалось. Через пару кварталов дорогу им преградил коренастый мужик с длинным недобрым лицом. Он был в фартуке, покрытом бурыми пятнами. То ли кондитер, то ли мясник. В пользу первого говорили тонкие французские усики на круглой физиономии. В пользу второго – грубые сильные руки.
От могучего торса разило потом и тонкими духами.
– Вот ты где шляешься, Хи. Что – весело тебе? А мне вот совсем не весело.
Тут парень обратил внимание на К., который к тому моменту уже свыкся с положением наездника и даже покуривал трубку, которую догадался захватить из номера. Детина нажал на рычажок наручной консоли и тут же вскипел:
– Что на тебе делает это недоразумение? Нормальных мужиков мало? Уже с карликами путаешься. И ради этого дерьма ты меня бросила?
Его массивные кулаки сжались.
– Слышь, оратор, – взбесился К. —Ты бы своё орало завалил.
