скачать книгу бесплатно
– А с чего такой аншлаг-то? Дилижатом сегодня был один. Я единственный, кто сошёл. Неужто у вас местным жить негде?
Старуха подняла глаза за массивными золотыми очками:
– Ишь какой шустрый. Моё заведение. Когда говорю – мест нет, значит, нет. А то поселишь кого с улицы, а потом полотенец ищи-свищи, в душе наблёвано и кровать затра… Короче, непотребно измята и испачкана.
– Да и чёрт бы с вами.
К. развернулся и пошёл к выходу.
– Эй, погоди.
К. не остановился.
– Да стой, кому говорят. Есть предложение.
– Да.
– Видишь жирдяя? Это поэт местный. Наглая нищебродская рожа. Сегодня пришёл.
– И что?
– Говно, говорит, у тебя, Ззз, заведение.
– Заикаетесь что ли?
– Нет, это меня так зовут – Ззз.
– Бывает.
– Что – бывает? Готов называть меня Захариэллой Заде? Здо?мпшир?
– Мне всё равно. Я ухожу.
– Да что за народ пошёл! Слово не вставить.
– Вставляйте.
– Так вот поэт этот… Заведение твоё, говорит – мрак, запустение и вчерашний день. Не отвечает требованиям момента, – старушка выбралась из-за конторки и подошла к К. Мундштук она держала как смычок. Женщина недобро покосилась на увальня, – Но, говорит, я тебе помогу. Я тебе, значит, такую рекламную кампанию заряжу – в стихах, во! – что у тебя отбоя от клиентов не будет. Замучаешься прибыль считать. Я тебе, говорит, сделаю реп… реб… что-то там, короче, про рёбра…
– Ребрендинг.
– Да. Но ты меня сначала накорми как следует. Я на голодный желудок творить не могу.
– И?
– Весь день жрал в три горла! Все запасы мне стрескал. А потом заснул и с тех пор дрыхнет – не растолкаешь.
– Я бы посочувствовал, да спать хочу. И есть. Короче, пошёл я искать ночлег.
– Да погоди. Пущу на постой. Только выставь на улицу эту свинью. Пожалуйста. Сил нет эту харю видеть. Чёрт с ней, с рекламной кампанией.
– А где вышибалы?
– Смену закончили и спят. Нашего брата сверх нормы хрен заставишь работать.
– Вашего брата, – зевнул К. – Подержите.
Он сунул старухе свой видавший виды чемодан и внимательно посмотрел на храпевшую тушу.
Спиной поэт опирался на стену, одну ногу в оранжевом сапоге свесил с лавки, а руку положил на стол, где громоздились пустые тарелки, фарфоровый чайник и недопитые стаканы.
Короче, мужик храпел, а на столе мухе негде было сесть. Просто гора грязной посуды!
На пощёчину толстяк, считай, и не отреагировал – только всхрапнул. Тогда К. заглянул в чайник и обнаружил только сухую заварку. Зато стакан с трубочкой был наполовину полон – то ли морсом, то ли компотом. Эту розовую жижу мужчина не думая выплеснул в толстую наглую рожу.
Но увалень всё равно не проснулся – видимо, поэтов не тревожат мелкие бытовые неудобства. Особенно когда они с полным брюхом.
К. хмыкнул, взял со стола грязную вилку и воткнул в руку толстяка. Ту, что покоилась на столе.
Старуха вздрогнула.
Действие возымело эффект – поэт заверещал, вскочил и вытаращил заплывшие свиные глазки с розовыми ободками век.
– Проваливай, – сказал К. и снова зевнул.
Поэт в поисках защиты посмотрел на Ззз. Та ответила растерянным взглядом.
– Сейчас кувшин тебе о башку разобью. А потом зенки выколю. Вали отсюда, боров, пока глаза глядят, я спать хочу!
Толстяк быстро-быстро закивал и вскочил с лавки.
Всё оглядываясь на хозяйку заведения, он, сгорбленный, потрусил к выходу. Дверь отъехала в сторону, и молодецкий пинок К. придал нежелательному гостю значительное ускорение.
Из толстяка выпал какой-то предмет. К. наклонился. Это было перо, похожее на павлинье. Он поднял вещицу и повертел в руках. Филигранный узор приковывал взгляд. К. коснулся пера пальцами. Щетинки оказались металлическими, такой чуткой работы, что по спине К. пробежала тёплая волна.
С тыльной стороны перо было снабжено крохотным цилиндром и тремя миниатюрными контейнерами – очевидно, для разноцветных чернил. Почему-то К. был уверен, что механизм позволяет смешивать эти основные цвета в разных пропорциях, получая на кончике пера чернила любого цвета.
«Интересно, что будет, если написать письмо даме, используя вместо чернил любовное зелье?»
Подумал о далёкой Дийане, мечтательно вздохнул и вдруг увидел сбоку цилиндра крохотный флажок рычажка. Приглядевшись, К. рассмотрел на нём недвусмысленный значок. Похоже, рычажок резко выплёскивал содержимое контейнера через кончик пера. К. почесал макушку. У него только что появилась мысль, как ещё, кроме письма, можно использовать это мастерски изготовленное перо. Надо только экспериментальным путём понять, насколько далеко бьёт струйка.
Всё ещё в раздумьях К. спрятал вещицу в карман.
Хозяйку заведения как подменили. Она засуетилась, предложила вынести ужин, на что К. пробормотал – «в номер» и забрал у неё чемодан. Старуха шла впереди. Её суставы постоянно похрустывали, как дрова в камине. Отвратительный звук, от которого всё время ёжишься.
Уже на лестнице путешественник вспомнил:
– Да. Тут у вас есть одна девица… Из здоровил. Кажется, Хохотушка Хи. Сказала, если что на неё ссылаться.
Хозяйка импульсивно обернулась и всплеснула руками:
– Да что ж вы сразу-то не сказали, сударь! И чёрт бы с ним, с этим хряком. Я б вас и так пустила. С превеликим уважением.
– Чего сразу не сказал? Спать потому что хочу. Забыл. И откуда мне было знать, что эта Хохотушка такая уважаемая персона!
К. вдруг разозлился на девицу, чьё имя открывало в этом городе многие двери.
Брать деньги за постой хозяйка отказалась категорически.
Закрывая дверь тесного, но уютного номера, К. напомнил:
– Ужин в номер.
Переодевшись в пижаму, которая всё-таки дождалась своего часа в чемодане, путешественник помылся душевой комнате, на всякий случай простучал стены номера (одна звучала более гулко) и улёгся на кровать – ожидать ужина.
Но не дождался.
Потому что практически сразу заснул.
Глава вторая, в которой К. начинает новую жизнь
1
В десять утра К., который милостиво позволил себе выспаться, привёл себя в порядок перед рукомойником. Умылся, смочил жёсткие волосы и зафиксировал непослушные вихры бриолином. Побрился личной опасной бритвой, оставив нетронутыми острые бакенбарды. Из-за своего высокого роста, путешественнику приходилось сутулиться, чтобы помещаться в зеркале. Это, конечно, не добавляло настроения – всегда неприятно чувствовать себя несоразмерным, как бы забавно это ни звучало применительно к невырослику в мире здоровил.
Лицо в зеркале ему, как всегда, не понравилось: слишком жёсткие очертания, слишком жёсткие мимические морщины. И взгляд был тоже чересчур жёстким. С таким взглядом завоёвывать друзей и оказывать влияние на людей не так-то просто. Собственно, вся жизнь путешественника была яркой тому иллюстрацией. Но солнышко за окнами сияло так невинно, так жизнерадостно и бодро, что К. поневоле оттаял.
Прямо в пижаме он спустился в обеденный зал. Помещение было забито – судя по виду, работягами, которые закидывались калориями перед очередным трудовым днём. К. почему-то подумалось, что ужинать они будут здесь же.
Место ему отыскала девица с заспанным и не очень чистым лицом, которая ухватила какого-то трудягу за локоток и убедительно попросила уплотниться на другой столик. Подумав, путешественник отнёс эту неожиданную любезность на счёт услуги, которую накануне оказал хозяйке.
К. хмыкнул и уселся на лавку. Если девицу отмыть, причесать и немножко накрасить, будет вполне ничего. У К. давно уже не было женщины. В паху начало распирать. Мысли заметно укоротились.
Заспанная замарашка вернулась через пару минут – с чертовки ароматным подносом. К. благосклонно встретил сковородку с картошкой на сале, плошку с кровавым соусом и овощной салат. В последнее время К. любил простую еду. Простая еда, когда в жизни всё сложно, – самое то. А вот на пиво покосился с неодобрением. Гостя поняли без слов и заменили напиток на морс.
Когда К. уже с головой погрузился в трапезу, явилась владелица заведения, Матушка Ззз – на сей раз в глухом серо-коричневом платье. Почему-то сегодня её не хотелось называть старухой. Скорее, пожилой леди, которая сохранила благородство и во внешности, и в манерах.
Ззз, как и вчера, похрустывала суставами при каждом движении, но на сей раз звук показался путешественнику приятным – будто дрова в камине щёлкают. Это окружало хозяйку странным уютом. Хотелось качаться рядом в кресле-качалке. С газетой.
Хозяйка поинтересовалась, не желает ли господин газету. К. желал.
И пахло от неё… Как в старом доме с дорогим, устоявшимся убранством. К. повёл ноздрями, знакомясь с запахом поближе.
Дурно отпечатанная периодика поведала, что «Фабрика грёз» в следующий четверг проводит день открытых дверей; на среду, ещё через неделю, запланированы гонки на транскиосках – горожане, делайте ставки и записывайтесь в команды болельщиков.
Хозяйка не уходила. Она скрестила руки и наблюдала за дорогим гостем. Это бесило.
– Вкусно?
– У вас на лице написано, что вы от меня чего-то хотите.
– Ни в коем разе. Может, добавки?
– И всё-таки?
– Мне ничего от вас не надо, кроме здорового аппетита и хорошего настроения.
– Не держите меня за дурака.
– Ну, может когда-нибудь. Но точно ничего срочного.
К. снова углубился в газету, не забывая смаковать картошку, поджаренную точно так, как нужно – до золотистой корочки и лёгкого хруста.
«Пропажа Оттиса Мавродикиса продолжает волновать горожан. Старший инспектор Гвидро Мульченштайн утверждает, что поиски вот-вот увенчаются успехом, но отказывается раскрывать подробности».
Полиция везде одинаковая.
«Меж тем, магнат Мавродикис стал третьим за год гражданином Радостьвилля, пропавшим без вести».
Я бы, наверное, отсюда тоже сбежал. Если бы было куда.
«Хеольга Хохотич девятнадцати лет от роду может стать самым молодым почётным гражданином Радостьвилля. Её кандидатура внесена в соответствующие списки. К сожалению, среди членов Комиссии нет единства по этому поводу. Противники особенно упирают на то, что указанная дева живёт в Радостьвилле менее пяти лет. Источник в магистрате сообщил нам, что голоса Комиссии могут распределиться примерно поровну».
Имя счастливицы вызвало у К. смутные ассоциации – будто было в нём что-то знакомое. Хеольга? Хохотич? За какие ж, интересно, заслуги на такие титулы номинируют девиц?
«И снова новость от нашей любимой «Фабрики грёз». Главный технолог Юрко Вустриц анонсировал производство новых эмосоставов. По его словам, такой полноты чувств горожане ещё не испытывали. Дегустация пройдёт в ближайший день открытых дверей, то есть в четверг, 23 сентября 345 года (по Н. С[1 - По новому стилю.].)».
Аж через неделю? Но почему Хохотушка Хи сказала про сегодня? Наверное, перепутала. Всё-таки «здоровилы» редкостные тугодумы. Хотя она, наверное, лучшая из тех, что встретились на его пути. Как там звали номинантку? Хеольга Хохотич? Хм…
На четвёртой полосе расположилась рубрика: «Говорят» с припиской «присланные сообщения не проверяются, не рецензируются и не возвращаются». Собственно, на этой ремарке всё уже было понятно, но К., однако же, прочитал одну заметку:
«От уважаемого квартировладельца Опанассио Мукра. Подозреваю, что мой квартирант Дельтор Бенисс украл у меня курицу и скормил её мне же. Да нет, не подозреваю. Уверен. Дело-то вот в чём. Этот недостойный горожанин должен мне за пять месяцев. И вот третьего дня зовёт на ужин – отблагодарить за терпение, значит. Шепнул – будет печёная курица. Чтоб я не гневался на задержку по выплатам. Я, конечно, пришёл – слыханное ли дело – бесплатная курица. Не то, чтобы верил, подлец Дельтор вечно придумывает уловки – лишь бы за квартиру не платить. Но, как говорит наш преподобный Тодорро Крейцер, «чтобы устоять перед искушением, нужно посмотреть ему в глаза». И что я увидел, когда пришёл – и правда, курица. Тогда бы уже нужно было заподозрить. Бенисс – шаромыжник и жадина. Даже если бы и разжился курицей, один чёрт меня бы не позвал. А тут позвал. И курица на столе. Смеётся и добавку подкладывает. Я размяк и пообещал отсрочку с дуру ума. А вернулся к себе – и одной курицы на подворье недостача. Откуда бы мошенник взял курицу, если не у меня же? Прошу редакцию не оставить преступление без внимания. Засим всё. Очень возмущённый Опанассио Мукр».
Больше заметок под этой рубрикой К. читать не стал. Его естественнонаучный ум презирал наветы и слухи. Он поднял глаза.
Работяги в обеденном зале явно спешили на службу, и поэтому подняли недовольный гвалт. Заспанная замарашка сбилась с ног – принося подносы со снедью и унося пустые, с грязной посудой. Она кругом не успевала. Двое вышибал у конторки ковырялись в носу и явно не спешили прийти ей на помощь. Тапёр играл какую-то бодрую чушь на расстроенном пианино и на муки официантки тоже не обращал никакого внимания.
С кухни доносился звон поварёшек и сдавленные матюки.
– Сложно жить в одном городе с наркоманами-великанами? – спросил К., который вспомнил вчерашние столкновения со здоровилами.
Матушка Зззз, которая всё стояла рядом, путешественник так и не пригласил её присесть, как-то странно на него посмотрела:
– Порой да. Немного жалко ущербных. Но чаще всего…
Она вздохнула, не закончив мысль.
К., наконец, доел, выпил морс и удовлетворённо рыгнул. Газета разметалась на столе, усыпанная жирными отпечатками.
