Поцелуй феи. Книга 1. Часть 4

– Добрый вечер, – вежливо ответил Рун.

– Что, пустишь к себе? Дело есть.

– Проходите, – пригласил Рун.

Шэух вошёл в комнату, взял стул, поставил спинкой к окну, уселся, имея задумчивую мину на лице. Рун тоже сел на стул, Лала опустилась на кроватку, глядя на гостя пытливо.

– Вот что, – начал Шэух. – Знаешь, что про тебя говорят? Что ты маг необычайной силы.

– Да, слышал. Бред какой-то, – посетовал Рун. – Вы же меня проверяли. Вы-то знаете, что это не так.

– Видишь ли. Методы проверки несовершенны. Редко подводят. Но это всё же не исключено, – поведал Шэух. – Я лично побеседовал с каждым из свидетелей здешних чудес. Это не праздный интерес, это моя работа. Я разыскиваю для ордена одарённых учеников. И вот что выходит. Все свидетели точно описывают тебя. Что ты там был. Ни одно чудо, произошедшее тут, ни обошлось без того, чтобы ты не оказался поблизости.

– Совпадение, – пожал плечами Рун. – Случайно вышло.

– Ну, допустим, животные кланялись не тебе, ты ненароком проходил мимо. Допустим, коты пели не тебе. Под твоими окнами, – улыбнулся Шэух. – Допустим, клопы уши из твоей комнаты сами. Вот захотелось им. Но как ты объяснишь, что ты был сухим в дождь?

– Так и объясню, что не был, – чистосердечно заявил Рун. – Показалось кому-то просто.

– Троим людям? – весело посмотрел на него Шэух. – И хозяевам постоялого двора? Сухой ты был, когда явился, говорят. И Уго, и жена его. Ещё подивились они этому. Сказал ты им, что на крыльце пережидал какое-то время. Однако свидетели утверждают, бежал ты под дождём и сразу внутрь зашёл. Им и это показалось?

– Господи, мало ли пьяных или сумасшедших? – поделился скептическим соображением Рун. – В дождь сухой. Это бред. Почудилось людям. Может свет так падал, что мерещилось.

– Да я тебе как бы и верю, что ты этого не делал, – перешёл на откровенный тон Шэух. – Понимаешь, если бы ты был столь великий маг… Ты бы по-другому выглядел, по-другому одевался, по-другому вёл себя с людьми. И был бы очень богат. Но вдруг магия только недавно проснулась в тебе, и она столь мощна, что всё само собой творится? Ты мимолётно захотел, даже толком не осознал этого, а оно уже и сбылось. Может такое быть, как считаешь?

– Понятия не имею, – развёл руками Рун.

– Иными словами, допускаешь, что так быть может? – проявил настойчивость Шэух. – «Понятия не имею», это не «нет», это «не знаю».

– Наверное. Я не знаю, – с сожалением молвил Рун.

– Ладно, не буду более мучить тебя допросами, я тут не за этим, – произнёс Шэух. – Ты вроде подумывал зайти в обитель магов местную. Я тебе советую это сделать. Настоятельно советую. Так узнаешь наверняка, есть ли у тебя талант к магии или нет. Сейчас в обители наплыв учеников. Чтобы тебя точно взяли, чтобы учили, а не отправили стирать за магами или работать в огороде, даю тебе вот это.

Шэух достал из-за пазухи свиток и бросил на стол.

– Это рекомендательное письмо. От меня, – пояснил он. – Печать не вскрывай, иначе оно будет вызывать меньше доверия. Скажешь на воротах отдать архимагу. В письме я передаю всё как есть, что вроде бы и магии нет в тебе, но чудеса немалой силы вокруг всё время происходят, и сей феномен надо изучить. Указываю учить с пристрастием, бесплатно. Будешь на полном содержании: кров, пища, износится одежда, дадут и что надеть.

– Это… большая честь, – Рун был весьма озадачен услышанным. – Только… что если во мне всё же нет сил магических? А я буду питаться за счёт обители. Это как будто нечестно. Не выставят мне счёт потом, не погонят палками?

Шэух расхохотался.

– Нет, дружище, – заверил он с юмором. – Если будешь прилежно учиться и вести себя подобающим образом, без пьянок и гульбы, как некоторые дворянские и купеческие сынки, то не погонят. Я тебе даже скажу больше. Это письмо – твоя огромная удача. Редко кому выпадает. Ты грамотный, у тебя все шансы сделать карьеру мага. Не важно, есть ли в тебе магические силы. Во мне вот нет, но посмотри на меня. Я муж учёный, уважаем, всегда при деньгах и при деле. У человека, не имеющего способности творить волшебство, есть четыре пути на поприще магии. Первый – путь работника. Выполнять разные работы в обители, трудясь в ней за еду. Не самый привлекательный вариант, но с моим письмом у тебя все возможности его избежать. Второй путь – слуги. Это гораздо увлекательней может быть. Особенно, если прислуживать не просто магам в обители, а конкретному магу. Тогда станешь постоянным свидетелем его чудес, а то и попутешествуешь с ним по миру. Третий путь – муж учёный. Как я. Знание наук позволяет делать много полезного для ордена. Магия это ведь не только чары. Это и алхимия, и зелья, и исследования, и изучение трактатов, и преподавание, и поиск артефактов, и ведение летописей и архивов, и многое-многое другое. Ну и четвёртый путь, не самый достойный, но самый лёгкий и выгодный – шарлатанство. Подобных магов в мире пруд пруди. В какой-то степени они позор для остальных, и тем не менее, от тех из них, кто талантлив, тоже есть своя польза. Известны случаи в истории, когда наибольшие славу и деньги ордену приносили именно шарлатаны.

– Шарлатанство это обман? – аккуратно поинтересовался Рун.

– Всё верно, – усмехнулся Шэух. – По этому пути не идут открыто. Никто никогда в нём не признается. Однако шарлатанствует отчасти изрядное число моих коллег. Включая тех, в ком есть магическая сила. Уж очень сие выгодно. Вот представь, захоти ты заняться подобным делом, уже сегодня… ну или завтра, сегодня поздновато пожалуй, ты мог бы в этом городе немало злата заработать.

– Прям злата? – не поверил Рун.

– Его самое.

– Крестьянину даже один золотой не скопить за всю жизнь, хоть сутками трудись, – с сомнением сообщил Рун. – А тут за день?

– При твоей славе? Именно за день, – кивнул Шэух. – Слава для шарлатана главный инструмент. Все думают, ты целитель. Больные что угодно заплатят просто за надежду. В том числе богачи. Сами прибегут, с кошелями злата, умоляя. Особенно старенькие аристократы очень уж не хотят покинуть этот мир. А ты им, допустим, даёшь отвар из ромашки, уверяя, что это крайне ценное снадобье из трав заморских редкостных. И там уповай на естественные силы тела. Вдруг исцелится сам собой. А будет думать, ты его спаситель, и станет славить. А коли и помрёт, что делать, медицина не всесильна. С тебя всё равно взятки гладки. И это даже не будет обманом… в какой-то мере. К тебе приходят обрести надежду, ты им её даёшь. Всё честно.

Рун аж слегка ошалел от услышанного. Вид он имел обескураженный.

– Как же так? – проговорил он тихо. – Кто трудится не покладая рук всю жизнь, тот в нищете, а кто ничего не делая, отварит лишь ромашки, и в золоте купается?

– Так жизнь устроена, друг мой, – Шэуха явно забавляла реакция собеседника. – Только ты слегка неправильно всё понял. Чтоб в золоте купаться, шарлатану нужен талант великий. Или слава мага великого. Обычно шарлатаны просто немного зарабатывают на простофилях. Не злато. Большинство-то не великие, и без славы. А вот у тебя слава есть, причём не взывающая сомнения. Поющие коты, это такое чудо, которое не подделать. Как и превращение умирающей истощённой женщины в цветущую красавицу. И они оба неоспоримы, свидетелей много. Поэтому будь ты не очень порядочный и чуть более ушлый, ты запросто мог бы стрясти со здешней знати и серебра и злата. И тебе даже не пришлось бы для этого особо стараться.

– Да уж, – только и смог вымолвить Рун.

– Впечатлительный ты парень. Не бери в голову, – с улыбкой посоветовал Шэух. – Я тебе просто рассказываю, что в магии для человека, лишённого колдовских сил, есть разные пути. Целых четыре. Выбирай, не хочу. Кто нечестный, может попробовать и шарлатанство, ну а честные, занимайся наукой, или прислуживай магу, есть шанс попутешествовать по миру, узнать другие страны и народы, повидать разные чудеса, стать уважаемым учёным мужем. Это куда как лучше, чем доля крестьянина, чем горбатиться в поле всю жизнь, не правда ли? Моё письмо открывает перед тобой двери к иной судьбе. Можешь не благодарить.

– Нет, я вам очень благодарен, – признательно возразил Рун. – Спасибо вам огромное. Я бы хотел… попробовать поучиться на мага. А вы правда считаете, я могу стать учёным мужем? Я с трудом такое представляю. Там надо быть очень умным.

– Мудрость обретается учёбой, юноша, – поведал Шэух. – Если человек не глуп, и старательно занимается, и интерес к наукам питает… Обычно плебеев сложно обучить магии. Они неграмотны и дремучи. Придёт здоровый лоб, а вместо постижения наук будет буковки зубрить, читая по слогам, как малое дитя. Но ты-то у нас другое дело. Грамоту разумеешь, и даже книги по философии изучал. Уж не знаю, что ты там понял, тем не менее, это было важно, поверь мне, твой ум получил начальные представления об основах научных рассуждений. Тебе это здорово поможет.

Рун призадумался.

– Не представляю себя учёным мужем, – рассмеялся он. – Но я бы хотел попробовать. Спасибо, господин Шэух. Это большая честь.

– Ты умный, Рун, – произнесла Лала серьёзно. – У тебя может получиться, правда.

– Мы в обитель хотели, милая, теперь мы туда попадём, – ответил Рун. – Но мы туда пойдём, чтобы попытаться узнать про твой камень. На несколько дней. Пока ты здесь, я учиться не смогу, а когда вернёшься в свой мир, и все поймут, что никаких чудес я не являю… Боюсь, меня быстро погонят из обители, и хорошо, если не плетьми. Я достаточно умён, чтобы сие понимать. Кому я там нужен? К тому же идти учиться забесплатно не совсем честно. Меня господин Шэух тоже приглашает только из-за твоих чудес. Принять его приглашение, это уже начать путь шарлатана.

– Так ты его обманываешь, что хочешь попробовать учиться? – улыбнулась Лала. – Ты опять был очень правдоподобен, мой врунишечка. Безупречен. Я даже ни капельки не засомневалась.

– Солнышко, я же не сказал, что попробую. Я сказал, что хотел бы попробовать. И это чистая правда, – невинно объяснил Рун.

Колокольчик Лалиного весёлого смеха наполнил комнату своими переливами.

– Дам тебе несколько советов, – наставительно молвил Шэух. – Совет первый: учись прилежно. Всю лень оставь за порогом обители. Иначе ничего не добьёшься. Совет второй: старайся быть понезаметнее. Ты плебей. Ежели начнёшь демонстрировать излишние успехи в учёбе, обходя в ней знатных сокурсников, они могут на тебя осерчать. А знатный завистник на многое способен. Ну и совет третий: держись подальше от тёмной магии и от разговоров о ней. Чернокнижество может легко увлечь возможностями, это большой соблазн. Всячески его избегай, иначе закончишь дни на плахе.

– Возможностями? – выразил лёгкое недоумение Рун. – Я думал, чёрную магию по злобе творят.

– Маги не дураки, зачем им тратить время на злобу? Любой разумный человек ищет выгоды. Злом всегда легче зарабатывать.

– Как же можно зарабатывать злом? – подивился Рун.

– Вот ты чудак, – усмехнулся Шэух. – Как грабители зарабатывают? Ножичек тебе в спину и твой кошель в карман. Это зло? Да. Это выгодно? Очень. Только плахой грозит. У чернокнижника вариантов, как извлечь из зла пользу, не сосчитаешь. Например, я говорил про шарлатанов, что на исцелении часто деньги делают. А чернокнижнику для того же самого не нужны ни слава ни талант к обману. Наслал хворь на богатея-вельможу, явился к нему под видом лекаря и дал противоядие. И всё, и богатей рад без памяти, и озолотит, и осыплет милостями, и начнёт хвалить в своих кругах, вот тебе и деньги, и слава, и почёт, и уважение.

– Надо же, – покачал головой Рун озадаченно.

– Зло потому и неистребимо, что предоставляет простые пути к лучшей жизни. Слишком соблазняет слабые души. А как не податься соблазну? Держаться от него подальше, вот самый надёжный способ, – поведал Шэух. – Да ты не переживай так. Забавный ты юноша. Неопытный просто ещё, всё тебе внове. Не беспокойся, зло в магии искушает только тех, кто сам к нему стремится. Ты к этому явно не склонен. Надеюсь, встретимся в обители, я за тобой пригляжу. А если вокруг тебя и далее будут происходить чудеса, в ученики возьму. Пойду я, пожалуй, Нур. Дело своё я сделал. Надеюсь, ты с умом распорядишься данным тебе шансом. Не потеряй письмо.

Он встал.

– Не, не потеряю, – заверил Рун благодарно, тоже поднявшись. Поклонился в пояс. – Огромное вам спасибо за всё, господин Шэух.

– Да пустяки, – Шэух направился к выходу, и уже в дверях вдруг обернулся. – Кстати, с тобой вроде какая-то девица была. Где она?

– Какая это девица? – мгновенно уставилась обвиняюще Лала на Руна. – Это Вая?

– Так мы же и сейчас вдвоём. Здесь, – аккуратно ответил Рун гостю.

– Нет, с этой понятно. Это не та. Какая-то другая ещё была. Видели тебя с другой, – заявил Шэух.

– Ну вот, – упавшим голоском горестно произнесла Лала.

– Не было другой. Мы вдвоём. Напутали люди, – спокойно объяснил Рун.

– Понятно.

– Ещё раз спасибо вам, господин.

– Ага, – кивнул Шэух

Он вышел. Рун запер за ним дверь. Обернулся. И аж застыл в растерянности от открывшейся картины. Лала сидела понуро, личико грустное-грустное, едва не плачет.

– Солнышко, ну ты что? – очень мягко обратился он к ней. – Не было никакой девицы. Это про тебя, наверное.

– Про меня не могут, Рун, – печально возразила Лала. – Я незначима, всем всё равно, что я с тобой.

– Ну, значит напутали. Ну, милая.

Рун подошёл к ней, попытался обнять, но она не далась, оттолкнув его руки:

– Не прикасайся ко мне! Видеть тебя не хочу.

Физиономия Руна на секунду исказилась болезненной гримасой. Губы его дрогнули. Он обошёл кровать с другой стороны, разулся, лёг и отвернулся. В комнате наступила мёртвая тишина.

***

Рун открыл глаза. Была ночь, стояла тьма, чуть-чуть рассеиваемая бликами от луны, проникающими в окна. Лала спала рядом, прижалась к нему, он чувствовал тепло её тела, её руки. Ну вот что ты с ней сделаешь? В ссоре не в ссоре, а хочет быть подле, хочет объятий. От этих мыслей его аж согрело, горячо-горячо стало внутри, и нежность к ней нахлынула. Захотелось её как-то защитить, оберечь от всего дурного. Лала пошевелилась.

– О боже! – проговорила она тихонько. – Обдал магией, словно оглоушил. Так и убить можно, Рун.

– То-то голосок столь довольный, – усмехнулся он.

– Оттаял, мой хороший?

– Проснулся, а ты со мной. Что-то растрогался донельзя. Я ведь знаю, что без магии был. Всегда так, когда у нас размолвка. А ты всё равно прижалась. Даже во сне. Это очень дорогой для меня момент. Будет теперь.

– Ох, Рун, – с ласковой приязнью сказала Лала. – Всё не можешь поверить, что я люблю тебя самого, а не твою магию?

– Да я верю. И даже знаю, – отозвался он искренним тоном. – Но всё равно. Приятно. Ты тоже оттаяла, я смотрю. Больше не думаешь, что я с Ваей?

– Нет, – молвила Лала спокойно. – Я поняла. Если бы она тебе нравилась, ты бы использовал нашу ссору, чтобы уйти к ней.

– Да уж, – подивился Рун не без доли юмора. – Ты, милая, ищешь логику в том, что вообще не имеет смысла! Ну зачем она мне, когда у меня есть ты?! И между прочим, как я могу уйти ночевать к девочке? Думаешь, её родители меня пустят?

– Прикинется прям глупеньким, – буркнула Лала с шутливым упрёком. – Под «уйти» я подразумевала вовсе не то, что ты бы ушёл ночевать к ней в кроватку. Ты бы бросил меня, чтобы быть с ней днём. Вот я о чём. Использовал бы ссору, как повод для разрыва.

– Я не могу тебя бросить, – поведал он добродушно. – Ты ведь в моей тени.

– Я в твоей тени, заинька, только чтобы быть с тобой. Чтоб обниматься и днём и в ночечки, – улыбнулась Лала. – Если ты меня бросишь, зачем она мне? Меня тут же кто-нибудь знатный пригласит жить в свой дом, вот и всё.

– Действительно.

– Но ты переживаешь за меня. Раз тебе страшно оставить меня без тени. Значит я тебе дорога.

– Магии недостаточно, чтобы это понять? – поиронизировал Рун.

– Наверное достаточно. А вдруг тебе сразу и я и она нравимся?

– А так может быть? Ты же у нас главный знаток отношений. Даже я понимаю, что в сердце есть место только для кого-то одного.

Лала вздохнула.

– Испугалась очень, – пожаловалась она. – Как услышала от дяденьки Шэуха, что с другой тебя видели. Прямо оборвалось всё внутри. И так обидно стало. И больно. Девушки не властны над своими чувствами, котик. Немножечко бы тебе с пониманием к этому относиться. Мы так устроены. С одной стороны мне приятно, что ты столь болезненно реагируешь на наши ссоры. Это значит, я тебе очень дорога, и тебе важно, что я чувствую. С другой… кавалеры обычно… терпимее себя ведут. Просто переждут, пока дама успокоится. Не придают излишнего значения нашим… ну, вот, подобному.

– Я наконец кое-что осознал, Лала, – с сожалением молвил Рун. – Когда ты от меня отворачиваешься, я не могу с этим справиться. Тут я тоже совершенно не властен над своими чувствами. Помнишь, мы об этом уже говорили. Если мы ссоримся, тебе надо идти ко мне. Тогда я всё перетерплю. Если же ты гонишь прочь… для меня словно мир рушится. Мне всегда кажется, что всё потеряно, что я тебе более не нужен. От меня все отворачивались. Уж сколько лет. Мне было начхать, потому что это чужие. Но ты не чужая. Когда ты от меня отворачиваешься… Это невыносимо. Ты вдруг становишься как все. Как все, кто меня презирал и плевал в мою сторону. Последнее дорогое мне в жизни утрачивается. И не остаётся ничего. Выходит, в ссорах мы оба не властны над собой, и я не знаю, что с этим делать.

– Может ничего и не надо делать? – мягко предположила Лала. – Мы же всегда миримся.

– Это опасно, – покачал головой Рун. – Я извечно ссорился со всеми только на всю жизнь. Не то, чтобы это моя вина, просто от меня воротили нос, а я воротил в ответ, и примирение со мной никому не было нужно. Я не умею мириться. Может и не способен. Это всегда похоже на чудо, когда ты в очередной раз находишь пути к примирению. Однажды может не сработать. Что-то оборвётся, какая-то ниточка между нами. И всё.

– Ох и наивный ты, суженый мой, – с безмерной теплотой и капелькой иронии весёлой произнесла Лала. – Чтоб я, да не нашла, как снова очаровать влюблённого в меня без памяти паренька? Я могу быть очень нежной. И глазки строить горазда.

– А пошла бы на жертвы ради примирения? – полушутливо поинтересовался Рун.

– Да, – сказала Лала тихо по-доброму совершенно чистосердечно. – Только ты никогда их не потребуешь и не примешь за это. Потому что ты рыцарь.

– Хитра, – усмехнулся он. – Сама назначила рыцарем. Теперь я понимаю, почему.

Лала рассмеялась негромко, наполнив тьму мелодичными переливами. Рун тоже не удержался от смеха.

– Давай спать, красавица моя, – он погладил её по ручке. – А то днём будем клевать носом.

– Давай, мой смелый лев.

– Хоть больше не считаешь, что я был с Ваей?

Лала призадумалась.

– Солнышко, ну ты что?! – воскликнул Рун с укором. – Ну когда бы я с ней был?! Я ведь с тобой неотрывно.

– Вдруг ночью, пока я сплю, – жалостливо предположила Лала.

– Кто я по-твоему?! Насколько я подл?! – изумился он.

– Прости, ты хороший, – поспешила повиниться Лала. – Я не права, прости, любимый. Не был ты с ней, теперь я точно уверена. Ух, эта Вая. Нехорошая.

– А она-то здесь причём?

– При том. Зачем она с тобой ласкова была и глазки строила? Ты мой.

– Она не знает, что ты здесь. Думает, я свободен, наверное.

– Действительно, – вздохнула Лала. – Незначимой быть плохо. Не отвадить других девиц от жениха.

– Да мне никто не нужен, лебёдушка моя, – с чувством заверил Рун. – Я никого и не замечаю, кроме тебя. Для меня весь мир незначим, значима лишь ты.

– Ой, какие красивые слова! Спасибо, милый, – порадовалась Лала.

– Да пожалуйста, – беззлобно ответил он. – Только, Лала, прекрати думать обо мне настолько дурно. Мы ведь клялись в верности. Это же не пустяк. Если я подлый изменщик и клятвоотступник, зачем я тебе вообще?

– Ну не ругай меня, заинька, – елейным голоском попросила Лала.

– Ладно уж, не буду, – пообещал Рун с улыбкой. – Ох, Лала. Говорила ты, что феи ревнивы, но такого… я и представить себе не мог! Не скучно вам там живётся, видимо. У вас в стране. Выходит, если мир полон доброго волшебства и в нём почти нет проблем, их надо себе выдумать?

– Вовсе я ничего и не выдумываю, – ласково возразила Лала. – То, что тебе никто не нужен, совсем не значит, что никому не нужен ты. Не одна я умею строить глазки, суженый мой, а ты юноша простодушный наивный. И у тебя ко мне лишь ангельская любовь. Какой толк будет от клятвы, если ты полюбишь другую? И станешь мучиться, из порядочности оставаясь со мной. Ты можешь воспринимать мою ревность как мою причуду, но у меня сердечко болит, когда ты смотришь на других девушек. Понимаешь ты это, Рун?

– Я постараюсь беречь твоё сердечко от боли, ласточка моя, – со всей серьёзностью произнёс он. – Но уж и ты моё побереги. Не прогоняй меня, когда мы в ссоре. Всё равно у нас всё всегда кончается примирением в объятьях. Почему бы с этого и не начинать, лишь мы поссоримся?

– Так не выходит, мой львёнок, – посетовала Лала мягко. – Когда обижена, не совладать с собой.

– Значит надо просто не ссориться, – озвучил идею Рун. – Доверяй мне, я тебя не подведу.

– Хорошо. А ты не заглядывайся на других девушек.

– Больно надо мне на них заглядываться, когда у меня самая красивая самая милая невеста в мире, – с юмором ответил он. – Давай спать, ревнивица моя.

– Давай, – расслабленно отозвалась Лала.

Наступила тишина. Где-то вдалеке лениво гавкнула собака, с снова всё затихло.

– Рун, – позвала Лала.

– Что?

– А с кем тебя видели-то, как ты думаешь?

– Да бог его знает. По-моему, это про тебя речь идёт. Более не про кого, – поделился он соображением. – Я всем говорю, что я вдвоём, тебя не осознают, вот и говорят: «с какой-то девицей».

– Наверное, ты прав, – успокоилась Лала.

– Между прочим, в обителях магов нету девиц, – проронил Рун.

– Как замечательно.

– Я думал, тебе хочется подружек завести, – заметил он не без иронии.

– Обойдусь как-нибудь, – улыбнулась Лала.

Глава 4. День третий

Где-то невдалеке жизнерадостно пела птичка. Кричали петухи, приветствуя рассвет. Рун зевнул, возвращаясь в сознание. Сколько-то мгновений его память удерживала последние минуты сна, в которых он стрелял из длинного эльфийского лука, в пальцах ощущалось жёсткая струна тетивы, в ушах стоял свист стрел, а вокруг представали дивные пейзажи весенних цветущих земель эльфов. Но сон окончательно развеялся, унося с собой все воспоминания о нём. Рун помнил лишь, что видел что-то. А что конкретно… Ни единой детали не осталось. Впрочем, разве это важно, когда рядом спит любимая девушка, улыбаясь счастливо. Он засмотрелся на неё, сам разулыбавшись. Ну до чего же милая. Так и хочется… много всего. Приласкать, поцеловать, сделать ей что-то приятное.

– У-у-у, нехороший, – довольно пожаловалась Лала сонным голоском. – Не даёшь мне спать совсем, Рун. То магией разбудит, то барабанной дробью сердца.

Она открыла глазки, воззрившись на него с очаровательным игривым укором.

– Ну прости, – усмехнулся Рун. – Я не виноват, что у тебя такой хороший слух.

Они смотрели друг на друга, оба счастливые безмерно. И не в силах были насмотреться.

– Рун, я тебя очень-очень-очень сильно люблю, – произнесла Лала, лучась чувствами тёплыми.

– Да знаю, – с юмором ответил он. – Вчера чуть не прибила. Из ревности. Это же не просто так. Я тебя тоже очень-очень-очень люблю, невеста моя прекрасная, милая моя Лала.

– Ой, как нежненько! Спасибо, суженый мой, – порадовалась Лала.

– Да не за что. Какие у нас планы на сегодня?

Лала чуть призадумалась.

– Не знаю, котик, – благодушно сказала она. – Мне трудно что-то планировать, когда мне мир ваш плохо известен. Пообниматься, покушать, снова пообниматься, а там… ты предложи.

– Можно всё же пойти посмотреть дома знати, – откликнулся он. – Потом… давай уж сходим к меняле. Без меди плохо. Тогда и на рынок появится смысл снова заглянуть. Да это даже и нужно. Продуктов закупить в дорогу. Скоро в путь, а грибы ты не хочешь. Ну и вкусного чего-нибудь опять. А то и вещицу какую, ежели пожелаешь.

– Хороший план, – одобрительно молвила Лала, сияя. – Чего это ты расщедрился, заинька?

– Зачем ещё не нужны деньги, как не для того, чтобы тратить их на девушку свою, – улыбнулся он.

– Слова не мальчика, но мужа, – похвалила она его озорно.

– Я бы хотел… быть мужем, – поведал Рун с комичной доверительностью. – Так ты согласна выйти за меня, да? Ура!

– Ага. Как только у папы моего получишь позволение на этот брак, жених мой дорогой, так тут же свадьбу и сыграем, – рассмеялась Лала.

– Ну, это мелочь. Заскочу к нему как-нибудь на днях.

Лала глядела на него, глядела, приязненно, и тепло, и ласково, и счастливо, и… как будто задумчиво, словно размышляя о чём-то.