Чем чёрт не шутит! Том 1

– Ну что, удостоверился, Фома-неверующий?! Пулю-то ты «послал за молоком», но не в мои молочные железы, и не в меня, хотя я – кровь с молоком!! – с самодовольством сказала она, когда Ильич закончил обследование.

Ильич, с досады, сплюнул себе под ноги и вошёл за старухой в избу.

«Уж не метаморфозы ли это?! Не превращение ли старухи в кабана и обратно?! В политике-то оборотней на каждом шагу чёрте сколько! И здесь чёрт знает что!» – подумал он, войдя в избу и не обнаружив, и не уловив там признаков преследуемой им жертвы – ни кровавых следов, ни её специфического запаха.

В избе пахло целебными травами, было чисто и уютно. Четыре небольших окошка наполняли её светом со всех четырёх сторон. Большая белая печь в углу, а посередине избы стояла деревянная бадья с прозрачной голубой водой. Ильич сел на лавку возле стола и окна, и отёр ладонью пот со лба.

– Кабанчик твой у меня в печи, – молвила старуха, – как поспеет, так я тебе его к столу и предоставлю.

При этих словах, Ильич уловил запах поспевающего блюда, и удовлетворённо кивнул головой, обрадованный тем, что вот теперь-то новоиспечённая жертва его охоты не ускользнёт от него.

– Ладно, скажи, сколько тебе надо за усердие, столько и дам! Казна у меня от этого, надеюсь, не отощает, – предложил старухе Ильич.

– Да на кой мне деньги?!

– А чего же ты хочешь за услугу?

– Э, да уж мне-то, милок, всего хватает на жизнь! Мне-то многого теперь уже не надо! – проворчала старуха. – А то ведь, если свои желания плодить, да размножать, так они ей-ей до разбитого корыта доведут! Нет уж, дудки, с меня хватит!!

– Вот оно – воплощение идеалов коммунизма!! – с улыбкой, молвил Ильич. – Эх! кабы все были такими сознательными и неприхотливыми, он бы реально, окончательно и бесповоротно воплотился в жизнь масс!!

– О коммунизме не беспокойся, он непременно настанет, – серьёзно глядя в глаза Ильичу, сказала старуха.

– Ого! Да ты, матушка, видать убеждённая коммунистка! – воскликнул Ильич и заливисто расхохотался.

Для того, чтобы испытать хозяйку на идейную прочность, Ильич тут же высказал крамольную мысль: – Нет, бабуся, коммунизм – это утопия! Я-то уже в этом убедился на своём горьком опыте! Это такой, матушка, идейный омут, который с головой захватывает, затягивает – за всё хватаешься, хапаешь всё, что под руку попадётся – хапугой становишься, а как практического дерьма хлебнёшь, так и вовсе сам дерьмо-дерьмом становишься! Какой уж там коммунизм?! Уже до его построения весь строительный материал растащили, и совесть абортировали! Эх, не видать мне, видно, коммунизма, как своих ушей!!

– А ты в воду погляди на утопию, мил человек, – предложила старуха, указывая рукой на бадью.

Ильич заглянул в бадью и, вместо своей саркастически ухмыляющейся физиономии, увидел какие-то скопления звёзд. Увидел их столь же ясно, как будто смотрел в небо, в ясный день, со дна глубокого безводного колодца. Звёзды образовали собой различные геометрические фигуры, и плавно перемещались по ним.

– Что это? Астрологический прибор? – спросил Ильич.

– Что бы ни было, ты в воду гляди – сам всё увидишь, – ответила старуха.

Вдруг одна из звёзд вспыхнула ярким белым светом, и тогда все другие зримые звёзды, повинуясь команде своего светофора, плавно изменили своё движение и образовали новые фигуры построения. Свет звезды всё усиливался и, постепенно, на водной поверхности, как на кинополотне, появились картины с изображением того, что называется коммунизмом второй ступени развития. Ильич воочию узрел всеобщее материальное и духовное благополучие масс, при полном отсутствии какой-либо их эксплуатации. Всю эту информацию он прочёл по лицам людей и их внешнему облику, и ухитрившись заглянуть в душу каждого из них – заглянув им в глаза – зеркала их душ.

«Да-а-а-а! Всё это выглядит даже более правдиво, чем работы в духе социалистического реализма в живописи, скульптуре, кинематографе, театре и литературе! Это явно произведение коммунистического реализма!! Похоже, что всё это – чистейшей воды, правда!!! А место, похоже, – похорошевшая Москва!» – подумал Ильич.

Вскоре видение исчезло – как в воду кануло.

– Когда же всё это произойдёт на самом деле? – поинтересовался у бабки Ильич.

– Считай круги на воде, мил человек! – ласково ответила старуха.

Ильич насчитал 500 круговых волн в бадье и сообщил этот результат хозяйке.

– Вот через 500 лет всё это и произойдёт на самом деле, то бишь желанный вами коммунизм наступит, как пить дать! И это отнюдь не вилами на воде писано, и я тебе не заливаю! Это дело отнюдь не пустопорожнее! – принялась объяснять старица. – Но для этого надо изменить у каждого из подавляющей массы людей его внутренний мир, а такие изменения произойдут только при изменении расположения реальных небесных светил в соответствующий этому событию строй, и движении этих реальных небесных светил в соответствующем направлении. Ибо из-за всеобщей взаимосвязи вещей в мире, перестроить свой внутренний мир души самому также трудно, как самому перестроить небесные светила, тут и массы народа пупки надорвать могут и ноги протянуть от таких глобальных масс. Для народных масс хуже пытки попытки такой перестройки звёздной системы своими силами – это невыполнимая задача и невосполнимая утрата жизней, а символические пятиконечные красные звёзды навечно воссияют лишь на их могильных обелисках. Сама же естественная звёздная перестройка, хотя и не обойдётся без катаклизмов, но до второго всемирного потопа коммунизм ждать не надо. Потоп – он позже настанет, вот тогда-то коммунизм и станет утопией, – поучительно закончила старуха, на которую, похоже, не бывает прорухи.

– Чертовщина какая-то, – заметил Ильич. – А впрочем, о необходимости изменения мира говорил ещё Маркс: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», – процитировал он основателя научного коммунизма. – Да, поверю своим глазам – коммунизм действительно наступит весомо и основательно, как медведь на ногу или на ухо. Но мы не можем сидеть и ждать, когда полноценный коммунизм (в отличие от первобытного, военного и прочих) придёт и наступит на нас – ожидая его окончательного пришествия, как второго пришествия Иисуса Христа. Нас-то к тому времени из могил никто не вытащит. Мы сами должны массы подогнать, по всем параметрам, под полный коммунизм. «Палеозоологические» находки, типа: «Познай самого себя – и ты познаешь мир», «Измени самого себя – и ты изменишь мир» – это всё допотопная субъективно-идеалистическая болтовня. Познав себя, можно познать только свой внутренний душевный и душный мирок, да его телесную оболочку, а вот изменив всё бытие и окружающий, часто заедающий, быт, мы изменим и себя, и общественное сознание. Диктатура пролетариата и РКП (б) – как руководящая и направляющая сила – вот точка опоры и рычаг, с помощью которых я переверну мир!! Да, батенька, тьфу, бабуся, власть мы взяли в свои руки и удержали её, благодаря краснозвёздному движению масс, но для того, чтобы прочно построить полный коммунизм, тут на звёзды не обопрёшься – Вселенная-то расширяется, ибо звёзды бегут врассыпную. Бегут они с допотопных времён, после Большого, можно сказать революционного, взрыва, словно крысы с тонущего корабля. Ненадёжные и нестабильные они для нас попутчики – сами меняются, почти по Гераклиту, и нам изменяют! А потому, только дисциплина и контроль над ней – призванные регулировать психическую жизнь масс в нужном направлении и удерживать их в рамках коммунизма – вот наши надёжные скалы эпохальной длинны, со Сциллами и Харибдами для праздно болтающихся в «океане» перемен. И так, всё зависит от выбранного правящей партией пути и средств реализации её планов. А какое средство наиболее эффективно и поголовно действенно в скорости продвижения масс по указанному партией пути? Так вот, не языком нужно трепать, а кнутом этих шкурников, бичом – по их пустым бараньим головам и толстым свиным задницам, да покрепче!!! Так, чтобы пыль столбом стояла на этой грешной земле, а массы, сломя головы, неслись к плодородной почве коммунизма!! Только так их на пастбище коммунизма загнать можно и пасти там вволю, – вволю выговорился Ильич.

– Да ты бы сам откушал, мил человек, – промолвила старуха, подходя к печи. – А то ведь уже давно жаренным попахивает!

– Да ну его к свиньям, кабанчика! – отмахнулся Ильич.

– Ну не хочешь кабанчика, так отведай другого блюда – выбор-то у тебя большой!

– А что там у тебя ещё имеется в наличии? – поинтересовался Ильич.

– Всё, что тебе угодно! Все твои общественно-политические, военные и экономические трофеи. Начнёшь с молочных деток?

Старуха подняла заслонку печи, и у Ильича потекли слюнки от вида и запаха аппетитных подрумяненных младенцев. В животе у него дико заурчало. Проворно подскочив к печи и схватив валявшуюся у печи на полу вилку, Ильич ткнул вилкой в хрустящую корочку первого попавшегося трупа ребёнка и вздрогнул от пронзительного визга: – Ой-ёй-ёй!!! Ай-яй-яй!!! Володя, Володенька – очнись, голубчик!!!

Ильич открыл глаза. Он навзничь лежал на полу, голова его покоилась под сапогами Адольфа. Ильич стряхнул с себя сонное оцепенение и, вместе с ним, обутые в сапоги ноги Адольфа. Крупская помогла Ильичу подняться. Шатаясь, он взглянул на тело Адольфа, распростёртое на полу, животом вниз – задницей вверх. Голову же Адольфа Ильич не увидел – вместо неё было пустое место. Сколько ни вращал Ильич своей умной головой, буйну голову Адольфа он так и не увидел.

«Куда же она, чёрт побери, подевалась? Ни на столе, ни под столом… А ведь этот парень не был безголовым, как многие… В таком бардаке ничего сразу не найдёшь, а голову запросто потеряешь!» – подумал Ильич.

– Надюша, голубушка, пусть прислуга наведёт здесь порядок!

Вскоре прислуга принялась приводить в порядок столовую и Адольфа, светлая голова которого, пробив менее прочный, чем она, пол второго этажа, свисала на длинной шее, вместо люстры, с потолка первого этажа. Пока Адольфа вытаскивали из дыры и ставили на ноги, Ильич поинтересовался: – А который час?

– Половина восьмого утра. Вы же всю ночь бражничали, – ответила Крупская, укоризненно покачивая головой.

– Баварское пиво стоит того, Надюша! Тем более самое лакомое в Германии – «Августинерброй»!!! – хитро улыбнувшись, молвил Ильич.

– Как самочувствие, Адольф? – поинтересовался он у пришедшего в себя кампаньона-компаньона.

– Готов к любым передрягам, геноссе Ленин! – бодро отрапортовал Адольф, вскинув руку в пионерском салюте.

– Ну-с, батенька, рад за Вас! С такой головой Вы любые стены прошибёте, любые препятствия преодолеете! Но пожелаю Вам впредь обходиться без провалов, сколь бы эффектными они ни были.

– Имея такой мощный оплот в Вашем лице, и опираясь на ваши фундаментальные научные знания и гениально-глобальные идеи, я никогда не провалюсь, ибо обещаю Вам идти только дорогой указанной Вами и ни шага в сторону! Провалиться мне на этом месте, если вру!! – поклялся Адольф.

– Молодчина!! Ты не покатишься вниз по наклонной, отнюдь нет! Вверх – к вершинам коммунизма, тебе предстоит идти по трупам врагов, но с нашей помощью и страховкой. Однако и сам будь осторожен, не соблазнись культурной и цивилизованной мишурой империализма – не угоди собою в пасть врагам. Ибо их культура и цивилизация – это лишь тонкий слой лака на теле тираннозавра, ковырни ногтем – и предстанет животное!!! – предупредил Ильич.

– Когда я слышу слово культура, я хватаюсь за парабеллум! – заверил его Адольф.

– Никогда не выпускай из рук оружия! «Насилие – повивальная бабка истории», – так нас учил Маркс. История ежеминутно творится и рождается в массовых муках на наших глазах, а ты – один из главных перспективных инструментов насилия в моих руках, исторически архиважный инструмент, а отнюдь не архивный!!! – наставительно произнёс Ильич.

– Я польщён Вашей высокой оценкой моей личности, геноссе Ленин, и жажду исполнения всех ваших желаний!!! – встав на вытяжку и щёлкнув каблуками, ответил Адольф.

– В тот же день, идейно подкованный Адольф, отбыл в Германию, исполнять свой революционный долг.

Глава 8

1923 год

– К тебе ходоки припёрлись, Володенька, – просунув голову в приоткрытую дверь кабинета, произнесла Крупская.

Ильич скорчил гримасу отвращения – страшнее противопехотной мины.

– Знаю, знаю, Володенька! Эту шелупонь уже третьи сутки к тебе не пускают, но это такие пройдохи!!! Их в двери, а они в окна! Да ещё возмущаться себе позволяют, негодяи! В прежние времена, дескать, даже к покойникам уважения больше было: на третий день, с почестями, доставляли их туда, куда им положено, а тут – третьи сутки живых людей томят! Уж я их по-хорошему уговорить пыталась, жена легендарного вождя всё же, так что реноме коммунистического великодушия поддерживать должна. «Так ведь народные массы, – говорю, – всегда покойников больше уважали, чем живых людей, и говорили о покойниках либо хорошо, либо ничего! А советская власть мнением народных масс очень дорожит, и потому покойников очень уважает: хоронит всех налево и направо, и во много раз больше, и во много раз быстрее, чем империализм! А вот за такие ваши слова, советская власть вас всех в два счёта схоронит! Почестей вам захотелось?! Вот вас сейчас к памятной стенке поставят и, залпом, из ружей по вам „отсалютуют“! Ну что, вас это устроит?!» А они упёрлись, как ослы, и долдонят: «Хотим, чтобы перед смертью нам Ильич грехи бы отпустил, да исповедовал бы нас, да благословил!!! В него, батюшку, токмо и веруем!!!» Я же им талдычу: «Ильич – это вам не Илья – пророк и не поп какой-нибудь, чтобы грехи вам отпустить. Он вам каждому грехов только добавить может, дабы их количество перешло в коммунистическое качество – в качество твёрдого ленинца!» А они, хоть умри или убей, всё своё твердят: «К батюшке Ленину хотим!!!»

«Это что же, они сюда как в магазин ходят?! Хотят, чтобы я им партию грехов, а то и греховную партию отпустил, как продавец товар отпускает?! Да, пожалуй, ещё и за спасибо?! Нет, ни в коем случае нельзя будет паспортизацию крестьянства проводить, а то они, будто саранча на посевы, в города ринутся! Нет уж, пусть не по городам шныряют, а уровень развития сельхозпроизводства вперёд и вверх продвигают! Даже в нашем родовом имении „Кукушкино“, крестьянам не куковать и не яйца по чужим гнёздам подбрасывать позволялось, а надлежало „золотые яйца“ в господскую корзину класть! Дед мой их на это выдрессировал, и матушка моя им спуску не давала! И я, ей-ей, всё крестьянство крепко-накрепко за яйца возьму!!!» – подумал Ильич, и хотел уже было связаться с Дзержинским и перепоручить ему заботу о ходоках: – Ничего, Феликс быстро этим гулящим ноги поотрывает, да головы пооткру…, – начал было Ильич, но тут его внимание привлекло забавное, с его точки зрения, обстоятельство: лучи солнца, проникавшие сквозь окно, освещали голову трофейного оленя, прибитую к стене, но освещали таким образом, что тень от ветвистых рогов отбрасывалась прямо над просунутой в дверь головой Надежды Константиновны.

– Оказывается, что не только любовные трофеи рога наставляют!! – давясь смехом, прокашлял Ильич.

– Что с тобой, Володя?! – удивилась перемене его настроения Крупская.

– Всё нормально, Надюша! Впускай ходоков, чёрт с ними! Только окна прикажи открыть, а то от доходяг, небось, духом прёт как от залежалых покойников, в отличие от ходоков по бабам!! – распорядился Ильич.

Буквально через минуту, проворная прислуга распахнула в кабинете Ильича два окна, и в дверь ввалились три деревенских мужика. Мужики выстроились рядком у стены и, сняв шапки, трижды отвесили Ильичу поясные поклоны.

Благодарим тебя, отец родной, что приютил нас на время у себя, и желаем тебе крепкого здравия и долгих лет жизни!!! – не трио, а громогласным хором грянула бородатая троица в лаптях, ветхих штанах и рваных телогрейках.

«На термитов-разрушителей они гораздо более похожи, чем на трудяг муравьёв!! И на навозных жуков они гораздо более похожи, чем на разумных людей!» – подумал Ильич.

– Откуда, мужики, и куда путь держите? – поинтересовался он, изображая на лице черты радушного хозяина.

– Из деревни мы «Ленинки», что прежде, от рождения, «Дурновкой» наречена была, Воронежского уезда, – представился седовласый ходок. Двое других, более молодых, утвердительно кивали головами в такт его словам. – А шли вот к товарищу Ленину, за словом и разумением. Уж ты, крестник наш деревенский, подскажи нам, как жить-то теперича. Раньше-то нам всё по херу было, одним словом: Дурновка была, а теперича мы у тебя в крепостных, так оно иль нет?! Вот мы к тебе с этим вопросом и пожаловали, уж ты не обессудь, барин, голытьба мы тёмная!!!

– Вот это-то и хорошо, батеньки мои, что голытьба! Недаром ведь говорят: «Гол как сокол» и «Гол, но сокол»!! Достойное сравнение и с пробивным орудием, и с гордой птицей!! А скажите-ка, соколы вы мои, как у вас там с кулаками, да с подкулачниками, да с середняками дела обстоят? – живо поинтересовался Ильич.

– У нас в Дурновке, тьфу, в Ленинке их отродясь не водилось, а вот в соседних сёлах они нам под руку попадаются! У них, гадов, всё есть! И поля у них паханы, и животина дородна, и урожаи богатые, а им – куркулям, видишь ли, всё мало! Мы-то от добра, добра не ищем, мы-то добро ищем, потому как у нас его нет! А они-то всё потеют над тем, чтобы всё своё добро ещё улучшить, да приумножить!! Смотришь на это безобразие, и аж злоба за душу берёт – когда же подавятся псы?! Совсем уж с жиру сбесились!!! Помещиков-то мы за этакое безобразие попёрли на самом деле, в отличие от сказочного Божьего изгнания из рая Адама и Евы, за и даром нам не нужный плод! Так вот, помещиков-то попёрли, так с кого ж теперь бедноте, да голытьбе добро взять, как не с этих вот шкурников?! От господского-то добра уже ни фига не осталось, не смогло оно полностью восполнить и заменить причинённого нам господского зла!! Обидно слушать и дразнилку: «обманули дурака, на четыре кулака!!!» Раскулачить всех кулаков надо, дабы не обманывали!!! – «разошёлся» старый ходок, под утвердительные кивки сопутствующих оборванцев.

– Вот, вот!! Верно рассуждаете, батеньки! – ещё больше оживился Ильич, не пытаясь удержать себя от злых шуток, с львиной долей истины, облачённых в форму наставлений: – И в этом деле советская власть для вас опора! В этом деле мы наведём-таки государственный порядок. У нас будет: от каждого – по способностям, каждому – по труду! Вот вы говорите, что кулак и подкулачник-середняк – его подстилка, они трудолюбивы, и способны добро добывать, вот мы их общественно-полезным трудом обеспечивать и будем, а они нас – добром! Ну, а для того, чтобы их любовь к труду не остыла, мы им жару, как следует, зададим!!! Особенно в северных трудовых лагерях!!! Может быть кто-то, по наивности, думает, что принцип социализма не применим к дуракам, дескать, а с дураков чего взять?! Они ведь все, как есть, голытьба! Работа-то дураков любит, а они её – нет, в отличие от умных, которые её любят, а она, не отвечая им взаимностью, спорится в их руках и головах. Но и у дураков, в советском социалистическом государстве, будут свои места! Как известно, руководящие указания может отдавать даже любая обезьяна! Вот мы на руководящие должности дураков и поставим, они-то руками тыкать, махать, да запускать и распускать их, да разводить ими в стороны, одним словом: руководить, умеют! А так как на дураков не обижаются, и они в любой мутной воде руки умоют, то это просто прирождённые идеальные руководители страны!! Так пусть же на руководящих государственных постах они свои способности и проявляют, такой государственно-значимый труд им и по нраву, и по плечу, а не по херу!!! Ведь и в русских народных сказках, отражающих исторические чаяния народных масс, балда, дурак и лентяй всегда, в конце концов, брал верх над умниками!

Ильич мечтательно прищурился, всмотрелся, вслушался абсолютным музыкальным слухом в недалёкое будущее, и пророчески изрёк: – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Как говорится, из песни слов не выкинешь! Мы осуществим эту вековую народную мечту. Тем более, что дураков у нас несказанно больше, чем умников, просто- таки изобилие!! Ведь дураков, как известно, не сеют и не жнут, а они сами родятся. Две беды царской России: дураки и дороги, после Октябрьского переворота станут-таки достоинствами красной России! Дорога у нас одна и самая верная – большевистская дорога в социализм и коммунизм!! С дураками же у умников сладу не будет, а уж дураки-то умников к рукам приберут! У нас ведь, батеньки вы мои, советское государство, после массовой коллективизации сельского хозяйства и индустриализации народного хозяйства, станет гигантской фабрикой, а население – кто наёмными рабочими и работницами, кто принудительными, кто служащими. Кто способен производить материальные и духовные блага, тот будет производить, а кто не способен это делать, тот будет руководить, принуждать, контролировать, распределять, охранять. Администраторы – это наш тип советских рабочих-директоров, которые будут работать не покладая рук: руководить людьми и производством, контролировать и распределять материальные и духовные продукты труда других. Вот работа для болвана! Вот так при социализме и придётся вам поработать, а уж при коммунизме вам – дуракам, всё по херу будет, то есть всё до «лампочки Ильича»!! Так как к тому времени умники настолько усовершенствуются в работе, что станут роботами, по терминологии Карела Чапека, и по привычке, как по программе, сами всё сделают без вашего руководящего контроля! А вам только и останется, что, знай себе, брюхо набивай, да морду кому угодно! Как говорится, «Кончил дело, гуляй смело!» Вот такая вот жизнь для вас советской властью запланирована на долгие годы вперёд!

Выслушав Ильича, старик почесал затылок и не сдержал своего восхищения: – Эге, как оно здорово-то!!! Ни в сказке сказать, ни пером описать!!!

Оробевшие было молодые ходоки, увидев, что их старший товарищ чешется, осмелели и принялись чесаться в разных местах своих тел, отнюдь не для того, чтобы обнаружились татары, а усиленно выгребая занудных вшей.

– Всё это мной и Марксом давно и доходчиво было сказано и написано к радости вашего брата, батеньки мои, и на горе и беду врагам вашим и нашим!! – с усмешкой отреагировал Ильич на детское восхищение старика. – Ну, а молодёжь-то деревенская как себя ведёт? – поинтересовался Ильич.

– Все парни в города попёрли! – буркнул старик.

– Так, хорошее пополнение для классового гегемона и руководящего звена! – с ехидной ухмылкой одобрил Ильич.

– А девки валом валят в городские проститутки, все трассы и тротуары облепили! – дополнил информацию молодой ходок.

– И это замечательно! – в чертовски весёлом настроении воскликнул Ильич. – Работа на панелях и дорогах советской страны – это работа на магистральных, перспективных направлениях развития общества. Это необходимые шаги на пути к коммунизму! Распутные путаны – это ваш авангард, ведомый продвинутой большевичкой Александрой Коллонтай! Но этот авангард отнюдь не устаканится «стаканом воды», и не ограничится бурей в стакане, и в бутылку не полезет! Ибо все советские дороги сойдутся-таки в генеральную линию большевистской партии – путеводную нить клубка, неминуемо катящегося к коммунизму! – заверил ходоков Ильич. – Гордитесь собой и нашей родной большевистской партией, и себя в обиду окольцованным и оперстнённым кулакам, да «золочёным» середнякам (небось, мнящим себя «золотой серединой»), не давайте! Ишь они, какие многояйцевые Фаберже нашлись! Но скоро мы их рабочим молотом огреем, а вы, со своей стороны, серпом им по «золотым» яйцам, да косой по горлу и по шее, да вилы в бок! Не беспокойтесь, тюремных ходок у вас от этого не будет, тюрьма и сума будет светить сельским буржуа, а нам с них – нужная сумма! Хоть ты – крестьянин, но не будь христианином, и, если кулак ударит тебя по одной щеке, не подставляй другую, а плюнет в глаза, не говори, что божья роса, но постарайся первым его растоптать и оплевать!! Знаю, знаю, это вы умеете! Так что передавайте привет моим деревенским крестникам, да скажите им, что товарищ Ленин непременно их в большие люди выведет! И все они не крепостными, а моими красными боярами станут, на высоких руководящих постах в партии и правительстве, у нас-то даже кухарка сможет управлять государством!

– Ох, спасибо тебе, товарищ Ленин! Не чета ты прежним-то товарищам прокурора, прокурорам и судьям!! Обсудил и рассудил всё в нашу пользу!! Ей-ей спасибо тебе, кормилец ты наш!!! Благодарствуем тебя от лица всей голытьбы Рассеи!!! – наперебой благодарили ходоки. – Вот прими, батюшка, гостинец от нас, не побрезгуй и не обессудь! Для тебя, родимый, старались!!! – с этими словами, старик протянул Ильичу шматок солёного свиного сала – единственное, что он вытащил из засаленной котомки.

– А это что тут торчит? – поинтересовался Ильич, ткнув пальцем в середину шматка.

Старый ходок подслеповато прищурил глаза и, поковыряв ногтями в сале, извлёк из него два передних зуба.