скачать книгу бесплатно
– Вы, что же собираетесь покинуть нас сев верхом на лошадей? – Раздался голос с усмешкой из глухого шлема Тёмного. – И это-то наёмники «железного корпуса»?!
Четверо остановились… Посмотрев друг на друга, они поделились. Двое в плащах напали на высокого гоплита, Безерта и Асторий, а из всех их спутников в живых остались лишь они, навалились на «Тёмного». Мгновение и столкновение возобновилось…
…Безерта и Асторий впали в безудержную ярость… Они, выкрикивая последние ругательства, грозились порезать «Тёмного» на куски. Они применили все навыки, которым удалось обучиться в многочисленных сражениях и схватках за тот период, что они участвовали в борьбе с латинянами в «войне Гамилькара»! Но, тщетно! Каждый их выпад был отражён, а удар парирован! Через минуту, свалился поражённый в горло Асторий. Он хрипел и крутился на земле, моя руки в своей собственной крови, которая просто хлестала из горла… Вот он затих и вздрагивал все меньше и меньше… А «Тёмный» был неутомим! Безерта, считавшийся среди наёмников высоким мастером меча и, поэтому, даже исполняющий обязанности в корпусе у Гамилькара одного из инструкторов ближнего боя, стал терять самообладание!
– Кто ты? Кто тебя нанял? Переходи на нашу сторону? Силы, которые нам покровительствуют, осыпят тебя золотом! Как осыпали они нас! – кричал он, отражая удары «Тёмного».
Но тот, молчал…
…Безерта почувствовал кровь… Его бок пронзила боль, и тот стал заливаться кровью, слипаясь с одеждой… Слабость наваливалась на ноги… Он с трудом отразил последний удар и…в бессилии сел на колено… опустив и руки. Подняв голову и посмотрев на «Тёмного», Безерта произнёс:
– Открой лицо! Я хочу знать, кто убил нас с Асторием! От чьей руки оборвётся нить моей жизни! Хотя, я не понимаю, почему?
«Тёмный» чуть наклонился над ним и запрокинул шлем на затылок. Лицо его не выражало никаких эмоций, хотя ночью было довольно трудно распознать какие-то эмоции… Но страх и удивление, загорелись в глазах Безерты.
– Я помню тебя! Это было давно! Ты не умер? Ты жив!!!
– Да, Безерта! Я жив! А вот, что случилось с тобой? Решил сменить хозяев? Предал тех, с кем делил кусок жареного мяса у походного костра? Звон римского золота затмил твой разум, если таковой был? Где Матос? Где Спендий? Отвечай предатель! Или, клянусь Копьём Минервы, отправишься догонять Астория!
Безерта разочарованно закивал головой.
– Да-да-да… Эти двое «умников» точно оказались умнее нас! Или римляне использовали нас, как простую наживку! Какой я глупец! Как жаль! – Вдруг, догадался, о чём-то, Безерта, – Их вам не догнать! Скрофа! Это Скрофа, будто бы «что-то» вспомнив, вернул их, почти, от самых ворот города! А сам, скорее всего, отправил их своими каналами! Он видимо подозревал, что нас могут выследить… А нам они сказали, что их просят задержаться на час, потом они нас нагонят! Именно поэтому мы не сильно гнали лошадей! Жаль, как жаль, что я догадался об этом только сейчас?!
– Поздно жалеть себя, Безерта! Ты пожалел Ореста Сцевия! Или Тита Фувия! Астия Фульвия, Матрония Руфа и других! Всех их распяли в Тагромене, после вашего предательства и выдачи их места пребывания, перед отправкой в Гадес! А ведь в Гадесе, их ждали семьи и дети! Вместо этого, они были схвачены, после твоей продажи их, вместе с собакой Асторием, силам римской республики! Ты думал, в тот момент, об их семьях и детях! Нет! Ты думал о золоте! Умри предатель! – И «Темный» сделав мгновенный выпад, вонзил свой меч встык шлема и панциря. Глаза Безерты округлились и, не проронив ни слова, ни звука – он завалился на спину…
«Темный» повернулся и осмотрелся… Высокий гоплит продолжал сражаться с последним из своих противником. Один из «плащей» лежал уже на земле… «Тёмный» будто и, не сомневаясь в исходе их поединка, повернулся и нагнулся над Безертой, начав осмотр его тела… Он, ощупал его пояс и почувствовал привязанный к поясу дорожный мешок. Срезав тесёмки, «Тёмный» начал осматривать её. Он вытащил всякие золотые украшения и драгоценные камни, обрамлённые в серебро и золото… Тёмный брезгливо бросил их на грудь безжизненного тела Безерты… Он искал, что-то другое… Пошарив ещё на груди Безерты и не найдя ничего более, «Тёмный», осмотревшись, перешёл к телу Астория… В этот момент, позади него, послышался стон умирающего человека и шум схватки затих. «Тёмный» же продолжал ощупывать тело Астория, когда, позади себя, почувствовал приближение тихих шагов…
– Ты, что? Устроил тренировку? У нас нет времени на состязания! – бросил, через спину, свой упрёк «Тёмный», не оборачиваясь к крадущемуся.
– Но ведь ты ещё не нашёл того, что ищешь! – Раздался спокойный ответ.
В этот момент «Тёмный» выпрямился, и в его руке стала заметна туба для писем.
– Нет, но как раз сейчас испытываю надежду найти то, зачем мы здесь! – с улыбкой заметил «Тёмный».
Он раскрыл объёмистую тубу и вытащил из неё холщовый мешок, а остальное содержимое тубы высыпал на грудь Астория… Из неё посыпались серебряные греческие драхмы и различные золотые безделушки…
– Вот… Но, не все, мы выполнили с тобой, Харикл! Нас перехитрил Наместник Гелы! Этот старый пёс храма! Кстати, – «Тёмный» подошёл к последнему, из убитых его товарищем, врагов… Перевернул его… и поглядел под капюшон… После этого он перешёл к другому, такому же, и проделал с ним то же… Там он довольно дольше изучал лицо павшего… Потом выпрямился… и задумчиво произнёс:
– Действительно, изменения есть!..
После этого он повернулся к своему товарищу.
– Две лисы! Одна чёрная, другая белая оказались проворнее нас, Харикл! Мы убили самых сильных, но не самых хитрых и умных! Поэтому, нам Харикл, придётся совершить путешествие по морю! А, сейчас, на лошадей, мой друг!
«Тёмный» пошёл к стоящим лошадям павших всадников…
– Зачем они тебе? У нас же есть свои? – раздался голос позади него.
– Вот мы и доедем на этих до своих лошадей! А этих, в дальнейшей дороге, используем как сменных! Нам ведь довольно прилично скакать!
Гоплит направился к нему, но у последнего убитого им врага остановился и посмотрел тому в лицо, заглянув под капюшон…
– А что, ты так высматривался в него? Что-то искал в его облике что ли? – обратился он к «Тёмному», после продолжительного изучения лика убитого. – Что искал-то?
«Тёмный» сев на подобранную им лошадь, повернулся к нему… и ответил:
– Прошлое, Харикл, своё прошлое!..
Глава 5
Торговый корабль, отталкиваемый от причала длинными вёслами гребцов и шестами портовых рабочих, медленно отходит от гавани и встаёт на весельный ход. Весла правого борта, разворачивают его нос в сторону выхода из порта. Корабль загружен пшеницей и оливковым маслом, но в трюмах ещё есть место для расположения в нем, какого-либо товара, и при удачном торге с такими же торговцами в море, корабль можно будет догрузить до полного результата загрузки трюма и перевоза товара. Вот он уже вышел из залива и его белый парус колышется, в поисках нужного ему ветра, который Боги отрядили в помощь мореходам с незапамятных времён человечества. И эти ветра используются ими на протяжении веков, в различных вариантах их применения…
…За отплытием корабля, следит знатный человек в римской серой тоге. На вид, человеку около шестидесяти лет. Наружность его выдаёт, что этому человеку пришлось прожить жизнь, много размышляя и раздумывая. Лоб его испещрён глубокими морщинами, какие бывают у людей, предающихся долгим и продолжительным раздумьям и осмыслением происходящего вокруг них и всего мира, в котором они находятся. Лицо его также не отстало ото лба и имеет немало морщин выдающих то, что этот человек много времени провёл в походах и путешествиях, и его обдували и угнетали наши, недавно упомянутые, старые знакомые – ветра, иссушая кожу своими различными воздействиями от холода до нестерпимого зноя! И везде, этот человек, видимо, пользовался тем, что досталось ему… от его природного, изощрённого ума. Человек и сейчас, провожая взглядом корабль, о чём-то рассуждает про себя… едва заметно шевеля губами.
Рядом с ним стоит охрана. Это два высоких римских воина-ветерана. Это свидетельствует о важности стоящей здесь персоны. Оба стража смотрят по сторонам, как будто бы ожидая нападения на охраняемого ими… А сам охраняемый долго глядит вслед удаляющемуся кораблю и, видимо перебирая «что-то» в голове, сопоставляет… и анализирует.
– Наместник, пора возвращаться! Скоро стемнеет, надо отправляться в путь! – Отрывает его от раздумий, подошедший к нему секретарь. – Дорога хоть и недолгая, но скоро наступят сумерки, а это время разбойников, которыми продолжает изобиловать Сицилия! Пора, Наместник!
Наместник, оторвавшись от размышлений, смотрит на, обратившегося к нему, человека:
– Да, ты прав, Альба! Пора ехать. – Наместник сразу же поворачивается и медленно идёт к носилкам римских патрициев, коя стоит, опущенной на землю.
Он входит в неё и располагается поудобнее, размещаясь на пуховых подушках, уложенных на скамьях.
– Альба! Иди, садись рядом. Места достаточно. Есть над чем вместе подумать и посоветоваться!
Секретарь Альба кивает головой заходит в кабинку носилок, которые тут же поднимаются на руках десятка мощных рабов-африканцев, с той и другой стороны, и процессия начинает движение с разворота в обратную сторону от гавани.
Впереди, шествует вооружённая охрана, ведомая теми двумя ветеранами, расталкивая зазевавшихся любопытных граждан Гелы и просто прохожих. По бокам процессии идут рабы несущие огромные веера на длинных ручках, которыми создают комфортные условия в кибитке, во время движения, обмахивая её с разных сторон. Позади, тоже, следует вооружённая охрана, вместе с рабами, несущими корзины с различными фруктами, спасающими от жажды в путешествии. Также, они несут вино и воду… Процессия, не торопясь, минует длинную гавань и направляется к выходу из порта… Наконец, она упирается в запряжённую повозку, которая роскошно выделяется, среди других, своим внешним богатым убранством. Подойдя к ней, рабы ставят вместительную кибитку на повозку… и крепят её, специальными приспособлениями и ремнями… И уже через короткое время, вся процессия продолжает свой путь, вместе с запряжённой четвёркой лошадей повозкой. Охрана также садится на лошадей, а рабы в другие повозки, следующие позади всей процессии…
Наместник продолжает беседу внутри кибитки, с молодым секретарём Альбой.
– … Хитро придуманная операция! В Риме высоко оценили ваш вклад в дело Республики, и я думаю, что продолжение вашей службы, Наместник, будет в новом качестве! Это, несомненно! – Говорит Альба и в его голосе слышно восхищение. – Самое главное, сейчас, сохранить все в тайне, от той части Сената республики, что одержима идеей мира с пуннийцами!
При этих словах, лицо Наместника несколько скривляется, как от проснувшегося вдруг чувства неуёмней, застарелой боли от такой же застарелой, незаживающей раны.
– Да, ты прав Альба, мне уже пора куда-нибудь поближе к Риму, на материк. Я стал стар. Столько событий, выпавших на мою жизнь, столько тревог, кои мне удалось пережить в этой долгой войне, не каждый уместит в себя течение даже всей его жизни. И честно, если, кто-то хочет воевать дальше – пусть воюет без меня! Надеюсь, эта операция будет последней в моей карьере на Сицилии.
– Несомненно, Наместник! Но какова операция! И каков масштаб её задумки! – Альба, с восхищением в глазах и голосе, смотрит на Наместника. – Каков сам план! В Риме наши сторонники были просто в восторге от этой затейной интриги со столь огромными отголосками! А теперь, открываются такие возможности?! Целый океан возможностей! И все это ваша заслуга, Наместник! Теперь, когда силы города у Тибра, отдыхают и укрепляются, ненавистные пуннийцы будут истязать себя войной дальше! Вы, несомненно, гений своего промысла, Наместник Скрофа!
– Я не гений, друг мой. Я просто человек с богатым опытом и наблюдательностью. Когда – это помогает. А когда, и вредит! В своё время, когда из Лилибея прорвалась эскадра, ушедшая в сторону Иберии, я заметил Метеллу, что теперь можно подождать её возвращения. И он, озлобленный поражением при Дрепане, стал действительно её поджидать. Но, когда выяснилось, что это не военные корабли, а торговые, это не остановило его от принятия решения об уничтожении их! Он утопил всю флотилию торговцев Карфагена! Всех их, вместе с женой и сыном Гамилькара! Но потом, обвинил меня во всех грехах и адмирала эскадры Пульхра! Будто, это я уговорил его устроить засаду на эту флотилию! Будто, это я отдавал приказ атаковать караван торговцев Карфагена! А Пульхра – в слепоте исполнения его приказа! Вот так, мой друг! Не всегда, твой блестящий ум идёт тебе на пользу. Особенно, когда приходится иметь дело с «посредственностями», которые могут только похвастаться происхождением своего рода и не более. Но положение, все равно, ставит их выше тебя! И вера им выше, чем тебе! С тех пор, я стал более осторожен, и предпочитаю перестраховываться от таких осложнений. Что же касается этой операции, то на неё, меня навела мысль, после общения с одним пленным галлом, воевавшим какое-то время на стороне Барки. Это необычайно энергичный, одарённый человек. Но, и в нем есть свой минус, его съедает его же собственная харизма! Непомерная гордыня. В нем протекают процессы, наподобие тех, что не давали покоя нашему гордому консулу Регулу! Я, долгое время служил под его началом, посланный Понтификом сначала к нему, потом к проконсулу Кавдику. И изучил обоих! Никто тогда не предполагал, что процессы, только слегка «наклёвывавшиеся» в Италии, заведут его так далеко. Тогдашний Rex Sаcrorum, просчитался и слишком далеко отпустил поводок, на котором его держал орден. Последствия, как вы все знаете, были катастрофические! Это привело к гибели армии, самого Регула и, в конечном итоге, и самого Магистра Ордена! Тот год был полон трагизма для Римской власти. А сколько он унёс звонких, славных аристократических имён! Не сосчитать… Но, очень многое, я извлёк для себя из того, поучительного урока истории! Я ведь, тоже, просто чудом избежал гибели! Да-а-а!..
Наместник откинул голову на подушку, и закрыл глаза «что-то» вспоминая…
– Но, сейчас, увидев этого галла, – продолжил, открыв глаза, Наместник, – мой опытный глаз определил возможность внедрить своего «Регула» в ряды пуннийцев! А, если, ему ещё удаться создать хорошую платформу для своего возвышения, то успех нашего «предприятия» обеспечен! Вот отсюда и стал развиваться план, и в нём уже появились и другие персонажи его воплощения в жизнь! Проект разнообразился включёнными в него народностями! И самое главное, проект наш нашёл своих последователей в самом торговом городе, съедаемом завистью и ненавистью, которая живёт и усиливается между кланами его власти! Все это вызрело в моем построении в последовательность, которая приведёт к желаемым нами интересам. И я, построив схему действий, изложил их консулу.
– Как вы, передали свой план консулу? Весь? – на лице Альбы стёрлись краски восторга… и проявилось не скрываемое разочарование.
– Ну, конечно же, нет! Альба, ты невнимателен! Ты меня разочаровываешь! Я же говорил тебе, история с Пульхром меня кое-чему научила! Я просто изложил ему предполагаемые результаты моего плана, он ухватился за них, выдав мне карт-бланш на действия, не оглядываясь на орден. Его не интересует суть и сам план. Его интересуют результаты! Каким путём, они будут добыты и какими средствами, его это не волнует! Лишь бы не пострадало лицо Сената и Слово Римского народа! Золото, Альба, найдёт подход к любой цели, намного быстрее и легче оружия. Многие индивидуумы человечества склоны к стяжательству, не подозревая этого. Они могут озвучивать цели и помыслы других направлений, но, интуитивно, примут решение всегда то, что ведёт их самих к благам сего мира, забывая свои вчерашние слова, кои становятся сказками для народа! Это тот слой человеческой лепнины богов, которыми можно пользоваться как стройматериалом для достижения своих целей. В этом и есть замысел Богов! Главное понять это! И дать толчок, для начала извращения такого людского существа, как некий подарок, потом поощрение, потом одолжение и все, далее людская сущность ломается и становится ведомым собственной алчностью! Но тут, Альба! Запомни это! Тут, можно и столкнуться с серьёзной угрозой! Ибо, сущность, кою ты сломал или помог сломаться, становиться опасной и для тебя! И поэтому, имея с ним, с ней дело не надо рассматривать его или её уже как человека, а только как материал, используемый тобой. Никакого доверия и самостоятельности! Все это чревато опасностью для тебя! И здесь, уже не надо головорезов-адептов – все движется за счёт простой мзды! Хотя, – в этом месте, Наместник, немного подумав, заметил, – иногда нужны и головорезы. нужны. Так было с Септемием Бибулом.
Наместник замолчал, о чём-то вновь вспомнив…
Альба долго смотрел на него… и отреагировал:
– Я, вот слушаю вас, Наместник! И мне совершенно ясно, кто мой кумир! Вы! Жрец интриг, тайных акций, тихих убийств, совершенных против ваших врагов, под вашим руководством и управлением! Нет, Наместник, не улыбайтесь! Вы действительно гений нашего ремесла! И не надо излишней скромности! Имя Децима Скрофы, стало тайным знаменем нашего ордена, войны и политики!
– Полно, Альба! Ты, со своим происхождением, пойдёшь намного дальше, чем я! Мне, конечно, приятно слышать эти слова. Лесть разъедает душу человека, как и золото! Но мне, намного приятней это почувствовать торжеством моих задумок, а не похвал. Я практик. Хотя теория не чужда моему сознанию. Довольно похвал! Надо закончить начатое и довольно с меня Сицилии! Слишком много у меня здесь воспоминаний! Ты, знаешь, Квинтилий, ко мне стали являться ночью призраки?! Призраки тех, кого мне пришлось отправить в долгое путешествие в иную жизнь. Я не знаю… в Аиде ли они, но они приходят ко мне во снах. Я не из робкого десятка, но это становится какой-то паранойей! Я хочу встретить старость в Риме. И умереть в спокойствии и мягкой постели.
– Это будет сделано в обязательном порядке, Децим! Новое назначение уже представлено в сенат! Тебе нужно, только, одно – закончить начатый процесс. Подготовить вашего галла до конца! Взрастить в нём зверя… и как можно быстрее.
– Ты ничего не понял, Квинтилий! А я, считаю тебя самым способным учеником?! Он уже в процессе! Форсировать его – значит, только, испортить начатое! Время само выберет момент старта! Эта как заряженная катапульта. Если её взвести и оставить взведённой, то рано или поздно ремни лопнут, и она выстрелит! – Децим Скрофа с укоризной, посмотрел на Квинтилия Альбу.
– Да, но в Сенате хотят, чтобы выстрел пришёлся кстати! – вставил Альба. – И точно в цель!
– В Сенате большинство идиотов! Во-первых, ты неправильно ставишь акценты, говоря «в сенате». В Сенате более половины – это наши противники. И с этим надо считаться! Одна четвертая Сената – люди не определившиеся. Они могут быть как нашими союзниками, так и нашими противниками. Наших истинных сторонников в Сенате чуть более трети, но это активные люди, и они могут перетянуть на свою сторону ту часть, которая ищет свою сторону выгоды и именно этим становится нашим стройматериалом! Поэтому, не говори при мне больше этот афоризм пустых звуков «в сенате». Это режет мне слух!
– Хорошо, Наместник! Ну, что вы думаете об убывших?
– «Белобрысый» будет рыть землю, чтобы выслужиться нам. Он ведь думает, что он нам дорог. Глупец! Матос – это другое. Здесь скрыта животная жестокость и алчность, вкупе с жаждой власти у себя в Ливии! Этот сожжёт не один город, для достижения своих целей! Он очень подозрителен. И невероятно хитёр, но его хитрость имеет свои пределы. И тут, самое главное, чтобы он сам запутался в собственных интригах! Тогда он у нас на крючке! Не надо ему мешать, какое-то время. Потом, можно будет поставить подле него поводыря! Безерта и Асторий – это личности, надеющиеся только на свою силу и прежние, скажу больше, немалые заслуги и потому тупы и примитивны. Сила и опыт – это слишком малые козыри для главной игры в нашем театре! Их роль в массовках, в которых они могут даже отличиться своими качествами, но этого все равно недостаточно для лидеров. Они будут отодвинуты другими, не такими примитивными. Совершить предательство – это невесть, какая заслуга и качество признания преданности! Да, они выдали нам многих своих бывших соратников по корпусу! Но где гарантия, что они – эти предатели, не предадут и нас? Поэтому, я на них не ставлю. Слишком мелки для моей игры! Железные мышцы и высокое воинское умение не заменит ум и расчетливость. Рано или поздно, несмотря на своё умение и силу они погибнут! И поэтому, их я отправил тем же путём, коим они прибыли сюда, в Гелу. Если они удачливы и не успели нигде наследить – они доберутся целыми! Если же они наследили, и их ждёт засада, пусть пробьются силой и навыком! Это только укрепит их преданность нам. Во всяком случае, это не наши козыри в этой игре. А только крупная масть!
– Тогда почему, Наместник, вы не отправили вместе с ними компанца Спендия? Он ведь тоже из «военных» корпуса Гамилькара!
– Я разделил их на две партии. Отдавать все мечи одной из них глупо! Тем более, что Спендий из них самый опытный! К тому же, кто тебе сказал, что один Спендий, в группе Матоса, военный из корпуса Барки? Сам Матос тоже оттуда. Но просто он это не афиширует, в этом и есть его отличие от всех остальных! Но, и у Спендия, есть ещё одна особенность, отличающая его от тех двоих и их таких же сподвижников – он невероятно жаден! Жадный – значит управляемый! – Наместник Скрофа замолчал на короткое время и продолжил, – но, они все, лишь жалкие тени нашего галла! Вот это чудовище, послужит нам больше всех… если удача будет на его стороне. – Закончил тихо Децим Скрофа и вдруг тихо засопел, засыпая.
Альба молчал… Он глядел на Скрофу, о котором когда-то говорили, как о смелом, талантливом, военном трибуне. Причём, уже даже, никто и не помнил, как выдвинулся этот человек на тот самый пост. Но он избрал другую дорогу в своей карьере, посвятив себя тайным операциям ястребов Рима, которые тайно вела темная сторона Республики. Делала она это руками своего ордена арканитов, служащим интересам храма Двуликого Януса… Многие враги республики были повержены им! Повержены не только, внешние, но и внутренние враги, кои являлись гражданами Рима…
«– Этот, кажущийся старым и утомлённым, человек, на самом деле очень страшен! – подумал, глядя на задремавшего Наместника города Гелы, Квинтилий Альба, – с ним надо держать ухо востро! Он чтобы стереть следы… может уничтожить и меня…»
…Через несколько минут, тихое укачивание повозки, заставило закрыть глаза и самого секретаря Альбу…
Глава 6
Новость за новостью, поражали город Карфаген, день ото дня. Год, принёсший долгожданный мир с Римом, вдруг разразился войной в пределах своей территории и соседней союзнической Ливии! Наёмные войска, двинутые против диких племён глубин Африки, арестовали своих командиров и соединившись с племенами, против которых шли, вернулись в пределы Карфагена и его союзников… Одна новость опережала другую… Римский дезертир, выходец из провинции Компании в Италии, Спендий, воевавший в корпусе Гамилькара в Сицилии, возмутил часть наёмников, требующих немедленных выплат, причитающегося им вознаграждения за годы службы, и те подняли флаг открытого бунта! Переправленные из Сицилии, они скопились в Прионе и уже не вмещались в отведённом им лагере… На переговоры им были направлены несколько влиятельных лиц Карфагена, но результата они не принесли. Армия мятежников захватила прибрежные города, и делала их своей базой! К восставшим примкнули бежавшие рабы, работающие на ближайших плантациях, и число их стало тревожно возрастать, стуча в висок Совета Суффетов, совсем недалёкой бедой! Ситуация пятнадцатилетней давности, повторялась. У города стояла вражеская армия, а встречать её было нечем! Все властные Советы города работали почти, не расходясь по домам, но единого решения так и не выработали. Совет Суффетов, попытался обвинить в сложившейся ситуации Совет Пентархий, торопивший его с выводом гарнизонов с Сицилии! Совет Пентархий указывал на давление, на него Совета Магнатов, требовавшего быстрейшего установления предпосылок заключения мира на ведущихся переговорах в Сицилии с Римской Республикой! Совет Ста Четырёх обвинял Гамилькара, что именно его наёмники являлись головой восстания! Но ни те, ни другие, не замечали и не хотели, чтобы это сделали другие, что сами не выполнили ни единого пункта договора, о котором было известно всем находящимся в ставке Гамилькара, при начале переговоров. Тогда было решено, что так как, война прекращается, то той части наёмников, кою Карфаген переправит в Тунесс, город обязуется изыскать часть средств на погашение полагающегося им денежного вознаграждения! Средства были разысканы и приготовлены, но по какой-то причине не розданы вовремя! Когда произошёл бунт, то обстоятельства требований наёмников, были уже иными. Причём, та часть наёмников, что прибыла из корпуса Гамилькара последней и являлась самой крупной, находилась в городе, и от неё никаких проявлений враждебности тогда ещё не было! Другая часть оставалась вместе с Гамилькаром на Сицилии. И Совет Суффетов слал ему призывы скорейшего прибытия на материк, дыбы исключить выступления наёмников в самом городе. Собрали расширенный Совет Тысячи Одного горожанина. Совет занял выжидательную позицию, не торопясь обвинять ни Гамилькара, ни кого-либо ещё в наступивших бедах. И только, появившийся из Иберии, принц Дидон, выступил на последнем упомянутом Совете, открыто обвинив магнатов города в срыве договорённостей и близорукой жадности.
«– 70 тысяч наёмников, расположенных вокруг города Приона, являются собственностью города, а не Гамилькара! Именно они составляют костяк восстания! А то, что они выбрали в Вожди самых опытных и харизматичных – это вполне естественно! Вы, в оправдание себя, не хотите замечать, что в Сикке, что намного южнее Прибрежных городов, ливиец Матос, являющийся каким-то родственником бывшей царской династии, образовал штаб восстания и набирает армию, в которую могут вступить все желающие! Именно он, арестовал Гиксона и его командиров! Реквизировал ту часть денег, что вы неоправданно продержали у себя и не раздали её, по переправки армий с острова! Вы, нарушили своё слово и тем самым вы скомпрометировали в глазах восставших и непререкаемый авторитет самого Гамилькара, который дал им слово, что по приезду они получат часть вознаграждения?! И теперь, Вы, имеете наглость заикаться о его вине?! Гиксон в заложниках! Также, в заложниках все более-менее значимые, опытные командиры! Карфаген меж двух огней! Спендий от Приона двинулся к Утике, где давно замечено брожение недовольных настроений у горожан! Скоро падут Загван, Зама, Сусс! А Вы, все продолжаете спорить о призрачных мерах и решениях! Война уже не у порога, она уже во дворе! Очнитесь сограждане!..»
Это выступление принца крови, заставило поутихнуть споры и выработать решение о начале формирования отрядов горожан с их немедленным обучением на полях Мегар и в казармах Бирсы. Наместник Ливии, Ганнон Великий отправлялся решением Совета к Утике, с армией, которая была в наличии у Карфагена на этот момент. Ему дали 50 слонов и большую часть конницы! Пехота его не была столь сильна, сколь конница, но ему никто не ставил задачу разгромить Спендия. Его задачей стало лишь укрепление находящихся под его началом сил у двух городов Гиппона Царского и Утики. Дабы исключить захват восставшими этих городов и из дальнейшее наращивание сил. К Гамилькару отправили ещё одну просьбу о скорейшем его возвращении… в Африку и в сам Карфаген.
«Над городом нависла смертельная угроза!..» – с этих строк начиналось письмо суффетов непобедимому стратегу Гамилькар». И Гамилькар тот час откликнулся на него…
…Флотилия стоит на рейдах Гераклеи, готовая к погрузке. В её трюмах были привезены последние контингенты римских пленных из Африки. Их выгрузили, и они были построены на открытых местах гаваней Гераклеи своими же соотечественниками, которые в свою очередь, доставили сюда последних пуннийцев, пленённых за все годы войны. Обменивающиеся стороны представлялись со стороны Карфагена – Гамилькаром, со стороны Рима – Трибуном Фульвием Сцеволой! Фульвий был человеком не молодым, опытным в военном деле. Но в быту имел репутацию закоренелого пьяницы и дебошира и поэтому римская сторона, назначая его на выполнение этой миссии, таким образом, хотела выразить своё отношение к данному предприятию. Но все получилось, наоборот! Фульвий проявил необыкновенную аккуратность в доверенной ему, как он считал, очень важной миссии. Он требовал от подчинённых полного исполнения достигнутых договорённостей и проявил себя как истинный гражданин, отвечающий за свои слова, и тем более, за исполнение договора своей Республики. Он, каждодневно, обходил ряды бывших пленных, осматривая их на предмет избиений и истязаний! И если, он находил то, что могло сойти за вышеуказанное, его подчинённым становилось не сладко! Поэтому, вскоре, это так дисциплинировало его команду, что они уже сами с удовольствием, демонстрировали другой стороне идеальное содержание пленных республикой!
…Стороны обходили, сначала тех, кого привезли сами, а после тех, кого должны были принять по обмену.
– Когда попал в плен? – Спрашивал Сцевола, перевязанного воина, – и, что у тебя с рукой?
Получив ответ, и услышав что сама перевязка связана с нарывами, а не с избиениями, он удовлетворённо кивнул и двинулся дальше… Таким образом, он обошёл оба ряда выстроенных пленных и удовлетворившись их состоянием и содержанием, а также их ответами, пошёл в сторону стоящих в стороне военачальников карфагенян, которые также окончили осмотр своих меняемых пленных…
Вокруг Гамилькара стояли несколько военачальников, по всей видимости, его ближайшие помощники. Сцевола, со свойственной ему бесцеремонностью, к которой уже все привыкли, подойдя к ним со спины, не стал ждать, когда к нему обернуться, а сам, громко заговорил со всеми, обращаясь к «спинам»:
– Я удовлетворён состоянием освобождённых! Клянусь словом Юпитера, мы с вами выполнили очень нелёгкую миссию! За которую не хотели браться многие из обитателей города рождённого на Капитолии! Есть ли, какие претензии по поводу освобождённых, у вашей стороны к нашей?
Группа во главе с Гамилькаром обернулась к Фульвию Сцеволе. В этот момент, глаза Фульвия блеснули ярким интересом и удивлением! Но он сдержался от почти вырвавшегося из него ошеломлённого возгласа…
– Нет трибун! Нас полностью удовлетворило состояние освобождаемых! Мы можем заканчивать данную процедуру. – Приветливо ответил Гамилькар. – Я согласен с тобой, то чем мы занимались на протяжении месяца, являлось не нашим общим интересом, а общечеловеческой ценностью и обязанностью сторон, заключающих мир.
Гамилькар увидел, что Сцевола смотрит только на одного человека из его окружения и, улыбнувшись, заметил:
– Ну что же… Вы можете отойти в сторону и поговорить!
Сцевола, в благодарность, приложил к сердцу руку и, повернувшись, пошёл в сторону. Следом шёл и тот, на кого смотрел всё это время удивлённый Фульвий. Они отошли на приличное расстояние и Фульвий обернувшись, обратился к человеку, шедшему за ним:
– Все решили, что тебя нет в живых! Что ты с ними делаешь, Антоний!
– Я, тогда, не погиб. Но, был оглушён и был бы мёртв, окажись Гамилькар тем чудовищем, о коем все привыкли слышать в Риме! Те картины, нарисованные «хорошими художниками» в Сенате, не имеют ничего общего с настоящим Гамилькаром, Фульвий! Он выходил меня и предложил вернуться домой, но случайно, я узнал, что у Карфагена началось восстание наёмников. И я, как свободный гражданин Республики, решил остаться с ним, чтобы своим мечом, отблагодарить его за сохранение моей жизни! «Ты не обязан мне ничем, Бриан! – сказал он мне, – Твой путь лежит в жизни иной страны, с интересами и культурой, очень далёкими от интересов нашей африканской земли! Мне не нужна твоя гибель здесь, за интересы, которые я, если честно, не могу считать даже своими. Это, скорее всего, мой крест, чем мой выбор! Но сам город и его народ ждёт моей помощи!..»
– Гамилькар прав! – подал свой голос Фульвий, – ты можешь там погибнуть! А за что? Ты осознаешь, на что ты себя обрекаешь?
Сцевола не мог поверить в услышанное.
– Вот-вот! Он закончил свою фразу слово в слово, созвучно с твоей! Да, Фульвий, я полностью отдаю себе отчёт в этом! И, не знаю, почему, но мне очень хочется попасть в Африку?!
– Но, как же, Антоний? А твои родственники? Они, наверное, уже с ума сошли от известия о твоей смерти? Неужели же, ты, не хочешь их обрадовать?
– Здесь все в порядке, Фульвий! Моим родственникам сам Гамилькар, почти сразу, отправил весточку обо мне, чтоб не волновались и не поддавались настроениям от пришедших вестей! И это очень благородно с его стороны, если учесть, что наши военные утопили его жену и сына.
– Я слышал про это. – Сцевола искренне поморщился. – Метелл вляпал нас всех… в такую грязь. Не знаю… отмоется ли когда-нибудь от этого сама Республика?..
После этого Фульвий поднял взгляд на Антония Бриана и улыбнулся:
– Ну, что же, я рад, что повстречал тебя! Повстречал своего соратника, которого считал утраченным и оплакивал как погибшего! Надеюсь, на твоё везение и возвращение из выбранного тобой приключения! Судьба благосклонно оставила тебе жизнь прошлый раз, будем надеяться, что Фортуна не отвернётся и на этот раз! Удачи тебе!
Трибуны, взялись за предплечья и локти друг друга, улыбнулись, и Сцевола, развернувшись к своему строю, скомандовал:
– Центурионы, командуйте движением! – и, не оглядываясь более на Бриана, повёл колонну освобождённых граждан своей Республики через город…
Бриан, проводив взглядом своих соотечественников, вернулся к Гамилькару.
– Ну, что, получил разнос за своё необдуманное решение? – Спросил совершенно серьёзно Гамилькар, глядя ему в глаза.
– Почему, не обдуманное? Мои рассуждения взвешены и подвергнуты тщательному сознательному разбору! Мне не хватило удачи на одной войне, думаю отыграться на другой! – попытался пошутить Антоний, улыбнувшись в конце фразы.
Гамилькар вдруг помрачнел – лицо его отразило внутреннее, глубокое раздумье. Он негромко произнёс:
– Боюсь, Бриан, эта война будет страшнее прежней! Да, и сражаться придётся со своими бывшими соратниками. А это тяжело! Тяжело не только тактически! Но и, потому, что рассудок заполнен воспоминаниями об этих людях, а также, и сердце не хочет их рассматривать в качестве врага! Но, – Гамилькар, тоже, попытался улыбнуться и развеять налетевшую грусть, – есть надежда, что недоверие и ожесточение на той стороне, уступит место разуму и терпению! Ну, а нам, прежде чем мы убудем в Африку, придётся ещё снять гарнизоны Солунта и Лилибея!
Гамилькар повернулся к бывшим пленным соотечественникам:
